Czytaj książkę: «Верочка и Анечка», strona 5

Домой я уезжаю в восторге: ведь это первый француз, с которым мне удалось поговорить, кроме того, завтра мы с папой пойдем показывать Лею город, и мне опять удастся попрактиковаться.

Назавтра мы едем в центр города. Встречаем Лея около гостиницы «Узбекистан» и идем по более или менее стандартному туристическому маршруту: Сквер Амира Тимура – там стоит памятник национальному герою верхом на коне. Именно на коне – это хорошо видно, если обойти памятник сзади. Скульптор не пренебрегал деталями. Площадь Независимости, на которой теперь стоит глобус Узбекистана. Старый город – огромный базар, где можно недорого купить любые сувениры и украшения. Медресе – мусульманское учебное заведение, где студенты живут в маленьких кельях, в которых помещается только кровать, стол и унитаз. Мы гуляем по всему городу.

Все это время проходит в оживленных беседах. Папа разговаривает с Леем на английском, а я на французском. С папой я разговариваю тоже по-английски. Говорить по-русски в присутствии человека, не понимающего этого языка, по крайней мере, невежливо.

Лей постоянно шутит, рассказывает разные истории. Я стараюсь не отстать и поведать ему как можно больше про наши Ташкентские достопримечательности. Он рассказывает и про себя тоже. В 18 лет он уехал из бедной провинции Китая в поисках лучшей жизни. Во Францию он приехал со ста долларами в кармане, зная всего три слова по-французски. Работал то там, то тут. Сейчас у него крупная компания, в распоряжении которой находятся авиа-тренажеры, на которых учатся пилоты из многих стран.

Я смотрю на Лея с восхищением. Он добился всего в этой жизни сам!

После посещения достопримечательностей мы идем кушать шашлыки в маленьком кафе около речки. Я пытаюсь научить Лея говорить слово «шашлык», но у него получается только что-то вроде «счастьликь».

Перед тем как попрощаться мы обмениваемся сувенирами. Мы с папой дарим Лею маленькую керамическую фигурку узбека, жарящего шашлыки, а Лей дарит мне французские духи и шейный платок…

По дороге домой я считаю: «Через чтыре года мне будет восемнадцать, а ему сорок четыре… в принципе он будет еще довольно молодым…»

Ежевика

Новенького – уже не помню, как его звали – в нашем классе невзлюбили сразу. На это были вполне веские причины. Во-первых, новенький заявился к нам нежданно-негаданно посреди учебного года. Во-вторых, он был несколько глуповат. Возможно, мы бы охотно простили ему вышеперечисленные прегрешения, если бы не было третьей причины. Новенький попросту вонял. Казалось, что про то, что существует мочалка и мыло, он знал только понаслышке. А про их предназначение не догадывался вообще. На переменах все старались держаться от новенького подальше, и на уроках он сидел один.

Однажды, учитель рисования, Борис Михалыч, проходя мимо парты, за которой сидел новенький, остановился, принюхался и сказал:

– Как-то у вас тут странно ежевикой попахивает…

С тех пор новенького стали называть Ежевикой.

В конце учебного года с Ежевикой приключилась неприятная история. Он подрался так сильно, что попал в больницу. Точнее дрался не он, а дрались с ним. Наш одноклассник Игорек, то ли по своим каким-то личным мотивам, то ли выражая мнение коллектива, побил Ежевику. Сам он поплатился за это сломанным носом и парой синяков.

Если кто-то думает, что впоследствии мы всем классом ходили в больницу навещать Ежевику, и что он в итоге оказался неплохим парнем, и что в следующем году мы с ним подружились, то вынуждена вас огорчить: такое обычно бывает только в добрых книжках про пионеров и октябрят. У нас же было все по-другому. Ежевику мы больше не видели – он, очевидно, перешел в другую школу.

А мораль этой истории проста, как в детском стишке: «Надо, надо умываться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам стыд и срам!»

Экзамен по ИНН

После девятого класса у нас экзамены. Мы сдаем математику, русский язык, историю Узбекистана, узбекский язык и что самое глупое: предмет, который называется ИНН – «Идея национальной независимости и основы духовности». На уроках по этому предмету нас учили любить наш Узбекистан. Мы должны были говорить как мы рады, что живем в такой чудесной стране и что у нас такой замечательный президент. Естественно, наше обучение не принесло желаемых плодов, но экзамен сдавать все равно придется. Хорошо еще, что наша учительница заранее сказала нам, как она разложит билеты, так что пришлось учить не тридцать билетов, а всего один. Я выбрала себе наименее патриотический билет №15, чтобы не приходилось пересиливать себя, говоря про наше великолепное правительство, про нашу любимую Родину и про нашего мудрого президента.

Со спокойным сердцем я иду на экзамен. Уверено подхожу к столу, отсчитываю 14 билетов и беру пятнадцатый по счету. Но…это не пятнадцатый билет…это шестнадцатый. Я быстро пробегаю глазами по аккуратно лежащему рядку билетов и понимаю, что начала считать не с того края. Сначала я хочу поменять билет и взять свой, пятнадцатый, но прочитав вопрос шестнадцатого билета «Что такое национальная гордость?», я решаю отвечать. Что-нибудь наплету.

Минут десять я готовлюсь, потом сажусь напротив Сергея Владимировича. Он наш учитель по ГосПраву, но почему-то принимает экзамен по ИНН.

Я начинаю «лить воду»: «У любого народа есть своя национальная гордость… Гордиться своей нацией просто необходимо, для того чтобы быть достойным гражданином своей страны… Узбеки очень гордятся своей нацией…»

Тут Сергей Владимирович обрывает меня:

– Вот ты кто по национальности?

– Я русская, – отвечаю я,

– Хорошо, чем ты гордишься у русских?

Я задумываюсь, потом вспоминаю книжку Алексея Толстого «Петр I», которую я недавно пыталась прочитать, и говорю:

– Например, я горжусь Петром I.

– А чем еще? – продолжает допрашивать меня Сергей Владимирович

Как я не напрягаю мозги, ничего, чем можно было бы гордиться русским, мне в голову не приходит. И мне не остается ничего, кроме как сказать:

– Знаете, Сергей Владимирович, я вообще-то не русская. Я мордовка.

Рассмеявшись, он говорит:

– Ладно, мордовка, иди, «пять».

«Сяка»

Из всех уроков в школе больше всего я не люблю английский язык. Это так скучно: целый урок делать какие-то глупые упражнения и отвечать неправильные глаголы. Тем более, всё, что мы проходим сейчас, я знаю уже давно. Поэтому на уроке я обычно либо не делаю ничего, либо учу другие предметы. Наша англичанка, Ольга Андреевна, меня тоже не любит, но ничего ниже пятерки мне поставить не может – я отличница, иду на медаль, кроме того, знаю язык лучше любого другого в нашем классе. Поэтому Андреевна решает отыграться на моей подружке Ирке.

Англичанка задает Ирке переводить сложнейшие предложения и тексты, спрашивает ее каждый урок. Но, так как мы с Иркой сидим вдвоем за последней партой, мне удается ей подсказывать, и Ирка почти всегда отвечает хорошо. Англичанку такой расклад не устраивает, и она решает рассадить нас в разные концы кабинета.

Мы с Иркой некоторое время сопротивляемся, но после того, как Андреевна обещает поставить Ире трояк за четверть, если мы будем сидеть вместе, я пересаживаюсь за первую парту в соседнем ряду.

Теперь я сижу одна, мне скучно, и так тянет пообщаться с Иркой. Вслух не поговоришь, и мы начинаем общаться языком жестов. Недавно мне показали настоящий алфавит глухонемых, и я научила ему Ирку. Конечно, особо много таким образом не скажешь, и подсказать тоже не удастся, но для того, чтобы выразить эмоции алфавита вполне достаточно. Я внимательно слежу за движением Иркиных пальцев, которые показывают одну букву за другой. Первое слово я разбираю без труда: «АНГЛИЧАНКА». Второе же никак не могу понять: «СЯКА». Что за сяка? Я придаю лицу как можно более вопросительное выражение и смотрю на Ирку. Та тоже смотрит на меня с удивлением и повторяет фразу. Я все равно не могу разобрать второе слово и жестами объясняю это Ирке. Ирка показывает «ЗАБЕЙ» и тут звенит звонок. Мы выходим из кабинета, и я спрашиваю у Иры, что же такое «сяка».

– Какая сяка? – Ира удивлена,

– Ну, покажи фразу, которую на уроке показывала,

Ира последовательно показывает кистью руки всю фразу, которую я параллельно произношу по буквам. А-Н-Г-Л-И-Ч-А-Н-К-А – С-Я-К-А. Ирка в недоумении смотрит на меня, а потом ее лицо озаряет радостная улыбка:

– Блин… «у» с «я» перепутала. А ты могла бы и догадаться!

Только штаны не снимай!

Летом в Ташкенте жарко. Асфальт раскален так, что от него поднимается пар. Воздух, горячий как в печи, заставляет всех разойтись по домам, включить кондиционеры и, поставив около себя большую чашку с абрикосами, смотреть телевизор. С полудня до сумерек жизнь на улицах замирает. Но сегодня мне придется оживить пустынный уличный пейзаж своим присутствием. Папа пообещал свозить нас вечером искупаться на озеро, если мы помоем машину. Почти час мы с Олежкой отмываем от Ташкентской пыли нашу красную «Ауди». Когда машина уже сверкает чистотой, выясняется, что у родителей какие-то дела, и им нужно часа на два уехать. Олежка решает ехать с ними, а я остаюсь одна. Мне дают ключи от квартиры и желают приятно провести время. Я смотрю, как наша чистая машина скрывается за поворотом, а потом понимаю, что наедине с телевизором приятно провести время мне не удастся. Я крепко сжимаю ключи, чтобы не потерять, и иду к Малику. Он открывает мне дверь:

– Заходи.

Я прохожу в комнату. У Малика в квартире всегда идеальная чистота: все лежит на своих местах, нигде ни пылинки, и даже в воздухе стоит запах свежести. Я сажусь на диван и замечаю, что на столе лежат учебники: Малику в этом году поступать в институт, и он готовится к сдаче экзаменов.

– Ты занимайся, – говорю я, – А я сама посижу. Мне просто одной дома сидеть скучно…

– Да ладно, я уже начитался сегодня учебников, – Малик подсаживается ко мне и за разговорами время проходит незаметно. Глянув на часы, я думаю, что мама с папой должны были уже вернуться. И, собравшись пойти домой, замечаю, что ключей у меня в руке нет. Должно быть, я положила их на полочку. Но и на полочке ключи отсутствуют.

– Малик, ты не видел, куда я дела ключи?

– Видел. Найдешь – забирай, – Малику захотелось поиграть в прятки. Я включаюсь в игру:

– Хорошо. Только будешь говорить, где горячо, а где холодно.

Следующие пять минут я осматриваю комнату, а Малик в ответ на мой вопросительный взгляд постоянно повторяет: «Холодно… Очень холодно». И вдруг я слышу звон ключей – они у Малика в кармане. Я довольно бесцеремонно засовываю руку ему в карман, и Малик со смехом говорит: «Ань, только штаны не снимай!»

Надо же было нам в этот момент оказаться около настежь открытого окна, за которым, несмотря на жару, проходили несколько наших общих знакомых! Что они о нас подумали остается только догадываться.

Звонок из США

Сегодня у нас было первое собрание всех получивших грант на год обучения в США. На собрании было человек 30 – это финалисты из Ташкента. Всем не терпится поскорее узнать, в каком штате и с какой семьей они будут жить. Я не исключение. Несколько раз я, закрыв глаза, тыкала пальцем в карту, и постоянно попадала в Род-Айленд, малюсенький штат на Западном побережье. Наверное, поеду туда, решила я.

На собрании, где я так надеялась получить всю информацию, нас расстроили, сказав, что некоторые из нас, возможно, не будут знать, с какой семьей они будут жить, до самого отъезда. Что же, придется подождать.

Когда мы пришли домой, у меня поднялась температура. Это оттого, что всю вчерашнюю ночь я проспала в зале на матрасе, смотря американские фильмы и пытаясь хоть немного оживить в памяти английский язык.

А сейчас больная, я лежу на диване, смотрю телевизор и пью чай с медом. Тут раздается телефонный звонок. Мама берет трубку, некоторое время слушает, потом протягивает трубку мне:

– Кажется это тебя,

Я подхожу к телефону и слышу мужской голос:

– I need to talk to Anna

Я начинаю говорить и то ли от волнения, то ли от высокой температуры, я говорю на французском: «C’est moi, – и тут же поправляюсь, – It’s me, Good evening».

– Hello, this is Ralph Burner. You will stay with our family, – я не верю своим ушам. Неужели это и есть моя принимающая семья? А нам говорили… И от волнения опять перехожу на французский:

– D’ou etes vous? Ой…Where are you from?¹

– We live in Michigan, – отвечают на том конце провода, и я шепотом говорю маме, что поеду в Мичиган. Мама начинает искать его на карте. Нашли! Мичиган находится на севере США и окружен Великими Озерами. Здорово!

Потом Ральф Бурнер говорит мне, что у него 8 детей и 15 внуков, что они живут в маленьком городке, под названием Монтроз. Я же почти ничего не могу ему рассказать. Я попросту забыла весь английский и вместо него говорю на французском.

– Well, I will need your e-mail address, – говорит Ральф, и я с трудом по буквам диктую annie@albatros.uz. Самые большие проблемы у меня с собачкой. Символ «@» они называют не «dog» или «frog», а «a commercial». В итоге, мне удается продиктовать мой адрес через пару минут на него приходит письмо. Первое письмо от Ральфа.

Cider Point

Наша церковь организовала поездку в парк развлечений Cider Point. Это классный парк: там находятся шесть из десяти самых крутых американских горок мира! Поездка стоит недорого: всего двадцать долларов. В эту стоимость входит и дорога, и целый день пребывания в парке. Нам сказали, что мы можем приводить друзей, и я решила, пригласить своих. Итак, со мной едут Келли, Челси, Джеред, Джон, Масами, Ник, Дженнифер и Элисон. Вместе со мной получается девять человек. Мы здорово проведем время!

Выезжаем мы рано утром, пока на улице еще темно. Дорога в парк займет часа четыре. На трех машинах мы добираемся до церкви, а там садимся на колымагу, гордо именуемую Церковным автобусом.

Несмотря на то, что дороги в США значительно лучше, чем в Узбекистане, мы все равно находим кочки, и автобус подпрыгивает на каждой из них. Вскоре мне становится плохо, и я, завернувшись в одеяло (благо у американцев есть привычка таскать с собой небольшие одеяла в долгие поездки), засыпаю на плече у Ника. Будят меня, когда мы уже на подъезде к парку.