Czytaj książkę: «Концепции власти в средневековой Руси XIV-XVI вв.», strona 7

3.2. Политические изменения в Северо-Восточной Руси в первой трети XIV века

Одним из ключевых моментов для политической истории земель Северо-Восточной Руси в XIV в. был факт получения московскими князьями ярлыка на великое княжение владимирское, позволивший им начать процесс, который впоследствии назовут собиранием русских земель. Начало XIV столетия привнесло новые преобразования в политическую структуру земель Северо-Восточной Руси. После окончательной победы в междоусобной борьбе в Золотой Орде хана Тохты в русских землях также существенно изменился политический расклад. Коалиция русских князей, поддерживающих темника Ногая, распалась еще до окончательного поражения последнего. Михаил Ярославич Тверской в 1300 г. перешел в стан своего бывшего противника – Андрея Александровича Городецкого, а через два года, в 1302 г., умер, не оставив наследников, переяславский князь Иван³⁰³. Таким образом, из всех князей – бывших союзников Ногая к 1303 г. остался в живых лишь московский князь Даниил Александрович. После его смерти в 1303 г. молодое московское княжество оказалось в довольно сложной политической ситуации. Даниилу Московскому не удалось пережить своего старшего брата Андрея и занять великокняжеский стол во Владимире. Тем самым московские князья лишались права на владимирский стол по «отчинному» принципу, так как Даниил так и не княжил во Владимире, и это при том, что новый московский князь Юрий был младше по этому принципу как Михаила Ярославича Тверского (своего двоюродного дяди), так и своего двоюродного брата – Михаила Андреевича³⁰⁴.

Таким образом, к началу XIV в. московские князья не только лишились всех союзников в русских землях и Орде, но и потеряли возможность правовым способом, по нормам того времени, получить великое владимирское княжение. Данный факт предопределил то, что московские князья, по мнению В.О. Ключевского, были вынуждены действовать решительно и нетрадиционно для достижения своей цели. Так, выгодное географическое положение города, а также приобретение новых земель путем их скупки, военным или дипломатическим путем, заключение неравноправных договоров с князьями других земель и активное присоединение земель, освоенных московскими колонистами, предопределили дальнейшее превращение Москвы в один из сильнейших городов Северо-Восточной Руси к середине XIV в.³⁰⁵

Тем временем в 1305 г. новым великим князем становится представитель тверской линии потомков Ярослава Всеволодовича князь Михаил Ярославич.³⁰⁶ Права московской линии на владимирский стол представляются довольно сомнительными, однако после смерти великого князя Андрея Александровича Юрий Данилович Московский, вопреки принципу старшинства, предъявляет претензии на великокняжеский стол. Так об этом факте сообщает автор Никоновской летописи: «И сопростася два князя о великомъ княженiи: князь велики Михайло Ярославичь Тверскiй и князь велики Юрьи Даниловичь Московскiи, и поидоша в Орду ко царю в споре и въ брани велицеи бысть замятна въ Суздальстей земле во всехъ градехъ»³⁰⁷. Однако правивший Ордой в это время хан Хохта решает данный спор в пользу Михаила Тверского, исходя из принципа старшинства, что в официальном своде конца XV в. отмечает московский книжник: «По преставлении великого князя Андреа Александровича по стареишинству дошелъ бе степень сему князю Михаилу великого княженья. И поиде в Орду к цесареви, яко же обычаи есть взимати тамо великое княженье (выделено мной. – В.Т.)»³⁰⁸.

Ранее были прецеденты, когда на ярлык претендовал князь, не являющийся «старейшим» среди потомков Ярослава Всеволодовича, однако во всех случаях это был второй по старшинству князь, причем имевший права на владимирский стол «по отчине»³⁰⁹. Соответственно, Юрий Московский был первым, кто получил ханский ярлык в нарушение «отчинного» принципа, изменив тем самым установленный порядок. В дальнейшем принцип старшинства будет все меньше играть роль при выдаче ханского ярлыка. Единственное, что осталось неизменным, – это то, что владеть ярлыком на Владимирское княжество, вплоть до его слияния с Московским в конце XIV в., мог лишь потомок Ярослава Всеволодовича.

В текстах XV в. умалчивается об обстоятельствах получения Юрием Даниловичем великокняжеского ярлыка, подробности содержатся в более поздних произведениях – Московском летописном своде конца XV в. и Никоновской летописи. Автор последней сообщает, что «прiиде князь великы Юрьи Даниловичь Московскiй на великое княжнiе изо Орды женився, у царя сестру его поняв…»³¹⁰, т. е. просматривается прямая связь между браком Юрия Московского с ханской сестрой и получением ярлыка на великое княжение. Автор Московского летописного свода, ничего не сообщая о браке Юрия с ханской сестрой, объясняет получение Юрием ярлыка следующим образом: «минувъшу же единому лету и пакы безаконнии Измаилтяне не сыти сущи мъздоимства, его же желаху, вземше много сребра и даша великое княжение князю великому Юрью Даниловичю…»³¹¹.

Права Юрия Московского на великое княжение, даже после получения ханского ярлыка, вероятно, оставались весьма сомнительными исходя из норм того времени. Некоторую неопределенность в том, кому именно принадлежало великое княжение Владимирское в 1317 г., демонстрирует расхождение в титулах Михаила Ярославича и Юрия Даниловича, при описании событий, связанных с борьбой между ними в московских и тверских летописях³¹². По сообщениям автора Рогожского летописца, хоть и «съступися великага княженiа князь великiи Михайло Юрiю князю, и поиде въ свою отчину во Тверь… (выделено мной. – В.Т.)»³¹³, однако при описании дальнейших действий тверского князя, таких как столкновение с новгородцами и победа над дружиной Юрия, сопровождаемого отрядом ордынского посла Кавгадыя, Михаил именуется тверским книжником не иначе как «великий князь», хотя ханский ярлык в это время ему не принадлежал. В памятнике московской книжности Симеоновской летописи, а также других более поздних памятниках московского летописания «великим князем» в свою очередь именуется только Юрий (табл. 2).

Таким образом, у московских книжников, в отличие от тверских, легитимность получения Юрием великокняжеского титула не вызывала сомнения, хотя также стоит отметить, что Михаил Тверской даже в московских летописях продолжает именоваться «великим князем», в истории про его убиение³¹⁴. Наиболее красноречивый пример содержится в Симеоновской летописи: «Того же лета поидоша въ орду князь великiи Юрьи Даниловичь и князь Михаило Ярославичь. Того же лета убилъ царь Озбякъ въ орде великаго князя Михаила Ярославичя Тферского… (выделено мной. – В.Т.)»³¹⁵. Возможно, мученическая смерть Михаила Ярославича в Орде являлась для московских книжников достаточным основанием, чтобы «вернуть» Михаилу великокняжеский титул, или же в данном случае мы имеем дело с экстраполяцией более поздних великокняжеских титулов (вторая половина XIV в.) на князей, их не имевших³¹⁶.

Таблица 2

Титулы Юрия Московского и Михаила Тверского у тверских и московских книжников (1317 г.)

* ПСРЛ. Т. XV. Стб. 37; ** ПСРЛ. Т. XVIII. С. 88.

Однако долго продержаться на великом княжении Юрию Московскому не удалось. По предположению А.А. Горского, вместо того чтобы отвезти дань в Орду, Юрий забирает полученное по договору от тверских князей «выходное серебро» в Новгород и вместе с новгородцами начинает боевые действия против шведов³¹⁷. В 1322 г. хан Узбек, видя неповиновение Юрия, возвращает ярлык в тверской княжеский дом.

В дальнейшем при описании противостояния Юрия Московского и сына Михаила Тверского – Дмитрия Михайловича Грозные Очи за великое княжение Владимирское московские и тверские книжники продолжают расходиться в княжеских титулах (табл. 3). Московские летописи, несмотря на получение Дмитрием Тверским великокняжеского ярлыка, продолжают именовать Юрия «великим князем», а тверской книжник – автор Рогожского летописца в то время, когда Юрий владел ханским ярлыком (между 1319 и 1322 гг.), именует Юрия Московского «великим князем» всего один раз: «В лето 6828 оженися князь Константинъ Михайлович оу великаго князя Юрiа Софiею, венчанъ бысть на Костроме въ Святомъ Феодоре»³¹⁸.

Таблица 3

Титулы Юрия Московского и Дмитрия Тверского у тверских и московских книжников (1322–1325 гг.)

* ПСРЛ. Т. XV. Стб. 42; ** ПСРЛ. Т. XVIII. С. 89.

В данном случае расхождение летописей в княжеских титулах, скорее всего, не случайно. Юрий, несмотря на потерю ханского ярлыка, продолжал считать себя великим князем, поскольку именно этим титулом он именуется в Ореховском договоре 1323 г., заключенном между Новгородом и Швецией³¹⁹, хотя в Новгородской I летописи при описании этих событий Юрий Московский не называется великим князем: «ходиша новгородци съ княземъ Юрьеъ и поставиша город на усть Невы, на Ореховомъ острове, туто же приихавше послы великы от Свеискаго короля, и доконцаша миръ вечныи съ княземъ и съ Новымъгородом по старои пошлине (выделено мной. – В.Т.)»³²⁰.

Таким образом, существующее в московском и тверском летописании расхождение в великокняжеских титулах князей первой трети XIV в. дает основание полагать, что старые принципы «старейшинства в Русской земле» постепенно уходят в прошлое. Закрепление титула великих князей Владимирских за московским княжеским домом происходит несколько позднее – в годы правления Ивана Даниловича Калиты и его сыновей.

3.3. Иван Калита в московской идеологии XIV – начала XVI века

Закрепление за Москвой ханского ярлыка на великое княжение, а за московскими князьями – великокняжеского титула связывается прежде всего с именем Ивана Даниловича Калиты. Именно ему, первому из князей московского дома, удается удерживать под своей властью великое княжение Владимирское вплоть до своей смерти в 1340 г., и в годы правления этого князя и его сыновей в общественно-политической мысли Московского княжества появляются идеи о том, что власть московского князя распространяется не только на Москву, но и на всю Русскую землю. С именем Ивана Калиты, а не его братом Юрием, который был первым из московских князей, кто добился великокняжеского ярлыка, московские книжники связывают распространение власти московских князей на Русскую землю. Основной заслугой князя не только московские книжники, но и представители интеллектуальной элиты других земель видели прекращение ордынских набегов: «Того же лета седе Иванъ Даниловичь на великомъ княженiи всея Руси и бысть оттоле тишина велика на 40 летъ и пересташа поганiи воевати Русскую землю и закалати христiанъ и отдохнуша и упочинуша христiане отъ великыа истомы и многыя тягости и от насилiа татарьскаго и быть оттоле тишина велика по всеи земли»³²¹. Подобное сообщение о начале княжения Ивана Калиты, с небольшими расхождениями, содержится во всех летописных сводах.

Интересное дополнение содержит Никоновская летопись: «Того же лета князь велики Иванъ Даниловичь, внукъ Александровъ, прiиде отъ царя Азбяка изо Орды съ пожалованiем и с великою честiю на великое княженiе Володимерское, и седе на великомъ княженiи на Москве, а столъ Володимерь и иные многiа княженiа царь Азбяк даде ему к Москве… (выделено мной. – В.Т.)»³²². Здесь, по-видимому, упоминаются не те известные «купли» Ивана Даниловича, так как о полном переходе Галицкого, Углицкого и Белозерского княжеств к Москве при Калите говорить, судя по всему, не приходится³²³. Возможно, речь идет территориях, таких как Дмитровское княжество, ярлык на которые Иван Калита получил позднее в Орде³²⁴.

Московский книжник в конце XV в. выделяет совместные действия Ивана Калиты и князей Северо-Восточной Руси (в том числе тверских и суздальских) и, соответственно, главенствующее положение среди них московского князя (табл. 4). Это подчеркнуто в сообщениях, посвященных военным походам. Летописец делает акцент на участии в этих походах других русских князей, что придает им статус общерусских, а московский князь Иван предстает лидером всей Северо-Восточной Руси.

Таблица 4

Иван Калита во главе князей Северо-Восточной Руси

* ПСРЛ. Т. XXV. С. 169–171.

Отметим, что в тексте Симеоновской летописи, отражающем более ранний общерусский летописный свод начала XV в., сообщений об этих походах не содержится³²⁵, однако ее автор также подчеркивает ведущую роль Москвы в Северо-Восточной Руси в период правления сыновей Ивана Калиты: «Тое же зимы бысть великъ съездъ на Москве всемъ княземъ Русскымъ, и поиде ратью къ Торжьку князь великiи Семенъ, а съ нимъ братъ его князь Иванъ Ивановичь, князь Костянтинъ Суждальскыи, князь Костянтинъ Ростовскыи, князь Василеи Ярославскыи, и вси князи с ними…»³²⁶.

Во многом именно благодаря трудам московских книжников эпоха правления Ивана Калиты ассоциируется с тем периодом, в котором была заложена главная основа будущего могущества Московского княжества. В летописях, имеющих в своей основе общерусский летописный свод 1408 г., содержится панегирик Ивану Калите, отображающий отношение к фигуре этого князя книжников конца XIV – начала XV в.: «В лето 6848 преставися князь великiи Московскiи Иванъ Даниловичь, внук великаго Александра, правнук великаго Ярослава… и плакашася надъ нимъ князи, бояре, велможи, и вси мужiе Москвичи, игумени, попове, дьякони, черньци и черници, и вси народи, и весь миръ христiаньскыи, и вся земля Русская, оставиши своего государя»³²⁷. Этот отрывок интересен, в первую очередь, тем, что Иван Калита именуется в нем «государем», что встречается в летописных источниках довольно редко, а также тем, что московскими книжниками отмечаются заслуги Ивана Калиты, во-первых, как московского князя, сделавшего много для процветания своей отчины, во-вторых, как князя, особенно покровительствовавшего православной вере и возводившего храмы³²⁸, и, в-третьих, как господина всей Русской земли, благодаря которому на Руси были те самые 40 лет тишины. В «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича» московский книжник именует Ивана Калиту «собирателем Русской земли»³²⁹, что подтверждает совершенно особое значение фигуры этого князя для московской политической идеологии конца XIV – начала XV в. Подобное отношение к Калите для московских князей было вполне естественно, так как потомками Юрия Даниловича они не были, а Даниил Александрович не владел великим княжением Владимирским и, следовательно, его власть не распространялась на всю Русскую землю³³⁰.

Однако возвеличивание фигуры Ивана Калиты в московской среде началось, судя по всему, гораздо раньше, практически сразу после его смерти. Сийское Евангелие, содержит так называемую «Похвалу московскому великому князю Ивану Калите»³³¹, выдающийся памятник древнерусской политической мысли, датируемый концом 30-х – началом 40-х гг. XIV в.³³². Данное сочинение прекрасно демонстрирует отношение московских книжников к Ивану Калите и к периоду его правления. Так, авторы «Похвалы…» связывали княжение Ивана Калиты с пророчеством ветхозаветного пророка Езекиля, в котором говорится, что «…в апустевшии земли на запад въстанеть цесарь правду любя и суд не по мьзде судяи ни в поношении поганым странам. При семь будеть тишина велья в Рускои земли и въсияеть в дни его правда»³³³. Иван Калита является, таким образом, первым московским князем, по отношению к которому книжники употребляют царский титул, что говорит об особом отношении к его фигуре³³⁴. Однако указанный титул не имел государственного значения, он использовался авторами панегириков для возвеличивания правителя, придания ему еще большего авторитета в глазах потомков³³⁵.

К заслугам Ивана Калиты авторы «Похвалы…», так же как летописцы XV в., относят покровительство православной вере: «…и удержае правоверную святую веру»³³⁶, и особенно строительство храмов: «В то бо время благочестию велию восиявши, многим святым церквам съзидаемым…»³³⁷. При этом в «Похвале…» не содержится каких-либо указаний на то, что Иван Калита был именно московским князем или, как в цитированных выше летописях, информации о московском населении, которое оплакивало князя. Иван Калита представлен в этом памятнике именно великим князем, т. е. правителем всей Русской земли: «Всей Рускои земли поминая велигласно державу его царства»³³⁸, власть которого распространяется далеко за пределы его вотчины.

Вместе с тем подобная характеристика правления Ивана Калиты являлась скорее плодом московской политической мысли XIV– XV вв., нежели отражением реальных политических успехов Ивана Даниловича. Как отмечает А.А. Горский, тот факт, что Иван Калита владел великокняжеским столом вплоть до своей смерти, вовсе не означал, что великое княжение Владимирское закрепилось за московскими князьями. Сын и наследник Калиты московский князь Семен получил ханский ярлык на великое княжение, но без Нижнего Новгорода, который был передан суздальской княжеской ветви, которая позднее получила ханский ярлык на Владимир. В то же время нельзя сказать, что в деле расширения московского княжества Иван Калита сильно превзошел своих предшественников. Более того, его территориальные приобретения были не прочны, московские князья могли в любой момент их потерять, лишившись ярлыка на великое княжение³³⁹.

К XIV в. также относится важный этап в эволюции понятия «Русская земля» и восприятии идеи верховной власти в этом политическом пространстве. Михаил Ярославич Тверской первым из владимирских князей начинает именоваться новым титулом, а именно «великим князем всея Руси»³⁴⁰. Подобным образом к Михаилу обращается в своем послании константинопольский патриарх Нифонт³⁴¹, из чего можно сделать вывод что данная титулатура была распространена и использовалась не только в русских землях, но и при сношении с другими странами. Затем «князьями всея Руси» начинают именоваться князья московского дома, начиная с Ивана Калиты, хотя использование этого титула не вошло в постоянную практику московских летописцев XV в. Один из примеров подобного именования московских князей содержится в Симеоновской летописи, где сообщается, что «в лето 6836 седе князь великiи Иванъ Даниловичь на великомъ княженiи всеа Русiи…»³⁴². Такая же формулировка содержится в сообщении о получении сыном Ивана Калиты князем Семеном Владимирского княжения «и седе князь великiи Семенъ на столе въ Володимире… на великомъ княженiи всеа Русiи…»³⁴³, однако в дальнейшем она перестает употребляться и в сообщениях о начале княжения Ивана II Красного и Дмитрия Донского отсутствует³⁴⁴.

Титул «великого князя всея Руси» вскоре становится официальным и начинает фигурировать в договорных грамотах московских князей, начиная с великого князя Семена Ивановича в его договоре с братьями – Иваном Ивановичем и Андреем Ивановичем³⁴⁵. В дальнейшем в договорах с Новгородом «князьями всея Руси» именуются Дмитрий Иванович Донской³⁴⁶, его внук московский князь Василий II³⁴⁷, а также Иван III и его сын, и соправитель Иван Иванович Молодой³⁴⁸.

По мнению А.А. Горского, подобный княжеский титул появился по аналогии с титулом митрополита, которого именовали «митрополитом Киевским и всея Руси». Однако титул митрополита символизировал церковную власть над всей территорией бывшего Древнерусского государства, в то время как под властью великого князя находились лишь Владимирское княжение и Новгород, хотя последний сохранял значительную самостоятельность. Горский отмечает два хронологических совпадения, имеющие отношение и, на наш взгляд, свидетельствующие, об изменении восприятия власти и политического пространства в Северо-Восточной Руси.

Появление вышеуказанного княжеского титула по хронологии практически совпадает с переносом во Владимир резиденции митрополита, что свидетельствует об окончательном переходе статуса «общерусской столицы» от Киева к Владимиру. Со второй четверти XIV в. в летописных памятниках Новгорода и Северо-Восточной Руси все чаще «Русская земля» начинает отождествляться исключительно с территориями, подвластными великому князю владимирскому³⁴⁹. Множество летописных свидетельств о событиях XIV – начала XV в. как московского, так и тверского и новгородского происхождения говорят в подтверждение точки зрения, согласно которой особое политическое пространство «Русская земля», в которой правят «русские князья», все чаще и чаще отождествляется с территориями великого княжения Владимирского, причем данное явление было характерно для образованной элиты всего региона и намного опередило реальное политическое объединение русских земель³⁵⁰.

Яркий пример такого рода отождествления можно найти в Симеоновской летописи, где рассказывается о нашествии ордынского посла Мамат-ходжи на Рязанскую землю: «В лето 6866 выиде посолъ великъ изъ орды, царевъ сынъ, именем Маматхожа, на Рязанскую землю и много в нихъ зла сътвори, и къ великому князю Ивану Ивановичю присылалъ о разъезде земля Рязанскiа, князь же великiи не впусти его в свою отчину въ Русскую землю… (выделено мной. – В.Т.)»³⁵¹. Рязанская земля, согласно приведенному выше отрывку, не входила в великое Владимирское княжение, следовательно, не являлась составной частью Русской земли, несмотря на то, что ранее эти территории входили в состав Древнерусского государства, а рязанские князья происходили из рода Рюриковичей.

Таким образом, во многом благодаря политической деятельности князя Ивана Даниловича Калиты в московской среде формируются представления, согласно которым великое княжение Владимирское или Русская земля в понятии того времени становится наследственным владением московских князей. Эта концепция, а также другие близкие к ней были в дальнейшем использованы, во-первых, для объяснения лидирующей роли Московского княжества в Русской земле, а во-вторых, для легитимации распространения власти московских князей на другие территории Северо-Восточной и Северо-Западной Руси в XV – начале XVI в.