Князь Олег

Наконец кто-то выкрикнул: — Пусть Рюрик скажет что-нибудь! Тогда вышел вперед Рюрик и заговорил басисто: — Господа новгородцы! По обычаю народному имею я право на престол моего деда. Что обещаю народу новгородскому? Сохранять вольности в неприкосновенности и дедовские обычаи уважать и исполнять. В этом клянусь вам богом грозового неба и войны Хаммоном!.. — А у нас бог грозы и войны Перун! — выкрикнул кто-то насмешливо. Рюрик поперхнулся, затих. У них на Лабе тогда Перуна иногда почему-то называли Хаммоном. И вот так некстати вылетело это имя… Наступило тягостное молчание. На выручку пришел Сварун. — Рюрик родился и вырос среди славянского племени бодричей, куда Гостомысл выдал замуж свою дочь Умилу, — сказал он. — Там славяне называют бога громовика то Перуном, то Хаммоном. Но это одно и то же, не стоит обращать внимания! — Не одно и то же! — упрямо настаивал тот же голос. — Не наш он человек, по всему видно — чужак явился! Сдержанный гул прошелся по толпе. Народ волновался. Сварун и Рюрик о чем-то коротко посовещались. Рюрик продолжал: — Отец мой, Годолюб, владел когда-то княжеством. Но навалились на нас германцы и захватили родные земли. Стал я княжичем-изгоем. По многим странам пришлось поскитаться, пока к вам не попал. И вот что я у ни дел. Враги сильнее нас своей сплоченностью. Княжеская власть у них, не в пример нашей, наследственная, от отца к сыну, от сына к внуку, а не избирается на народных собраниях. Нам тоже с этим надо заканчивать… — Народные обычаи рушить? — прорезал слух звонкий голос. — Вольности не трону, как и обещал! — ответил Рюрик и продолжал: — Но власть княжескую надо крепить!.. Кроме того, германцы превосходят нас оружием и снаряжением. Бьют наши войска в боях и сражениях. Если так будет продолжаться, они и к нашим границам подойдут и нас поработить смогут… — Ишь куда хватил!.. — Поэтому надо приобретать новые кольчуги, панцири, мечи, шлемы. Да такие, которые были бы не хуже германских! Но на то потребуются большие средства. А вы после смерти Гостомысла решением вече вдвое сократили дань. Казна княжеская пуста. Да вас можно голыми руками брать при такой расхлябанности! Рюрик передохнул, собираясь с мыслями. Толпа молчала, пораженная неожиданным поворотом разговора. — Так вот, предлагаю для укрепления обороноспособности нашей земли принять такое решение на этом вече: пусть каждый двор платит ту дань, какую отдавал при Гостомысле! Большой крик пошел в толпе. Кое-где вспыхнули потасовки. Но всем были известны нападения норманнских грабителей, а германцев считали врагом пострашнее: новгородцы не раз посылали свое войско на помощь западным славянам и были часто биты, сам Гостомысл потерял в этих войнах четырех сыновей. Поэтому все чаще и сильнее слышались голоса: — Дело говорит Рюрик! — Крепить надо нашу оборону! — Бесплатно оружия никто не даст! Большинство вече стало на сторону Рюрика.

Наконец кто-то выкрикнул:   — Пусть Рюрик скажет что-нибудь! Рюрик вышел наперёд и заговорил хрипловатым, сорванным на морских ветрах, басистым голосом:   — Господа новгородцы! По старинному обычаю имею я право на престол деда моего. Что обещаю народу новгородскому? Сохранять вольности в неприкосновенности и дедовские обычаи уважать и исполнять. В этом клянусь вам богом грозового неба и войны Хаммоном!   — А у нас бог грозы и войны Перун! — вскричал кто-то насмешливо. Рюрик поперхнулся, затих. Надо же такому случиться: у бодричей старые люди иногда почему-то Перуна называли Хаммоном и вот некстати это имя вылетело… Наступило тягостное молчание. На выручку пришёл Сварун:   — Рюрик родился и вырос среди славянского племени бодричей, куда Гостомысл выдал замуж свою дочь Умилу. Там славяне бога-громовника зовут то Перуном, то Хаммоном. Но это одно и то же, не стоит обращать внимания!   — Не одно и то же! — настаивал тот же голос. — Не наш он человек, по всему видать — чужак явился! Сдержанный гул прошёлся по толпе и — стих. Сварун и Рюрик о чём-то коротко посовещались. Рюрик продолжал:   — Отец мой, Годлав, владел когда-то княжеством. Но навалились на нас германцы и захватили родовые земли. Стал я князем-изгоем. По многим странам пришлось поскитаться, пока к вам не попал. И вот что я увидел. Враги сильнее нас, славян. Княжеская власть у них, не в пример нашей, наследственная, от отца к сыну, от сына к внуку, а не избирается на народных собраниях. Нам тоже с этим надо заканчивать…   — Народные обычаи рушить? — прорезал слух звонкий голос.   — Вольности не трону, как и обещал! — ответил Рюрик и продолжал: — Но власть княжескую надо крепить!.. Кроме того, германцы превосходят славян оружием и снаряжением. Бьют наши войска в боях и сражениях. Если будет так продолжаться, они и к нашим границам подойдут…   — Ишь куда хватил!   — Поэтому надо приобретать новые кольчуги, панцири, мечи, шлемы. Да такие, которые были бы не хуже германских! Но на то требуются большие средства. А вы после смерти Гостомысла решением вече дань сократили вдвое. Казна новгородская пуста. Да вас можно брать голыми руками при такой расхлябанности! Рюрик передохнул, собираясь с мыслями. Толпа молчала, словно заворожённая.   — Так вот, предлагаю для укрепления обороноспособности нашей земли принять такое решение на этом вече: пусть каждый двор платит ту дань, какую отдавал при Гостомысле! Большой крик пошёл в толпе. Кое-где вспыхнули потасовки. Но всем были известны нападения норманнских грабителей, а германцев считали врагом пострашнее: новгородцы не раз посылали своё войско на помощь западным славянам и были часто биты, сам Гостомысл потерял в этих войнах четырёх своих сыновей. Поэтому всё чаще и сильнее слышались голоса:   — Дело говорит Рюрик!   — Крепить надо нашу оборону!   — А бесплатно оружия никто не даст! Большинство вече встало на сторону Рюрика.