Czytaj książkę: «Ксерокопия Вселенной. Космическое фэнтези»

© Василий Карасев, 2017

ISBN 978-5-4485-3011-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Лучше всего меня успокаивает тихий шепот знакомых мест. Все—таки по натуре я никакой не авантюрист. И когда леди Неизвестность, заглянув на чашечку ароматного кофе, делает последний глоток, таинственно улыбается и исчезает за дверью, с моей души падает огромный камень. А маленький пугливый ребенок, до сих пор живущий во мне, искреннее благодарит Звезды:

– Как хорошо, что ничего не случилось!

Но одновременно я понимаю, что так будет не всегда. Когда-то эта смуглая женщина с длинной черной косой все—таки влюбится в меня и без труда уведет за собой. Явь станет сном, а сон превратится в явь. Линия судьбы неожиданно изменит свой привычный маршрут по ладошке, и вместе с ней изменится весь привычный уклад жизни.

Ошибка пьютера

Ненавижу! Просто ненавижу, когда зажигается эта клавиша! И слово «Error» тоже ненавижу! И красный цвет, которым она мигает! И само мигание! Как меня достала эта рухлядь – галактический челнок «Симпатяга» ста семидесяти пяти лет от роду. На новую модель не хватило денег, а тратить их жалкие остатки еще и на смену реестрового имени я пожадничал. Да лучше бы псевдопродуктами питался, чем выслушивать теперь ядовитые насмешки диспетчеров!

– «Симпатяга»! Разрешите пригласить вас на погрузку, милый?

Тьфу! И еще раз тьфу! Как только появится лишняя пейка, тут же переименую эту калошу! А вот «Калошей» и назову! Самое подходящее имя для старой посудины с «икрой» внутри. Ах, да. «Икрой» бродяги космоса называют Искусственный Корабельный Разум. Точно в «Калошу»! Пускай позлится!

Впрочем, пейками тут не отделаешься, переименование будет стоить не меньше восьми—девяти тысяч ублей. Чиновникам тоже жить надо. Официально, конечно, это стоит в десять раз меньше, но тогда нужно вставать в док на полгода, а то и больше: летать в это время запрещается. Плати за стоянку, за охрану, за жилье и питание…. Полгода без работы для мелкого перевозчика вроде меня – непозволительная роскошь.

– Да заткнись ты! – рявкнул я на мигавшую клавишу и раздраженно стукнул по ней кулаком. Помогло – клавиша заткнулась.

Неполадки начались вчера. В первый раз, когда зажегся красный датчик, я испугался: ошибка траектории полета – серьезная штука в космосе.

– Симпатяга, расчет курса! Срочно!

– Я уже считал, сэр! – недовольно отозвался корабль. Где он подхватил это старинное словечко «сэр»? Приказы капитана, слава звездам, корабли еще не научились игнорировать. И корабельный пьютер, пересчитав весь уже пройденный и еще только намечаемый путь, уверенно подтвердил, что никакой ошибки нет.

– Объясни мне, Старая Железяка, – язвительно спросил я, – почему одни твои приборы противоречат другим?!!

Однако, в ответ не услышал ни звука. Я здорово перепугался, честное слово! Когда замолкает твой корабль, это все – финиш!

– Симпатяга, что с тобой? – мой голос предательски дрогнул.

– Со мной все в порядке, сэр.

– А почему же ты мне не ответил?

– Вы же обращались какой-то старой железяке, сэр! – даже удивление в голосе изобразил, прохвост, – извините, что не понял.

– Так вот, милый Симпатяга, – подчеркнуто доброжелательно заявил я ему, – не будете ли вы столь любезны оторваться от Он—лайн Библиотеки, я ведь знаю – вы там круглыми сутками сидите! Меня ваш бывший хозяин предупреждал…

– Пьяница и неуч, – вставил корабль..

– …и объяснить мне: почему приборы, за исправность которых отвечаете Вы – и только Вы! – противоречат друг другу, карамба меня побери!!

– Вы хотите получить полный технический отчет, сэр? – поинтересовался Симпатяга.

– Нет, – застонал я, представив пухлый том полного отчета, полный дурацких терминов, добрая половина которых неизвестна обычному космическому бродяге, – просто по—человечески объясни.

– Сожалею, сэр, но «просто по—человечески» это не объяснимо!

Вот тогда я и стукнул по ненавистной клавише впервые. Но она не успокоилась – за неполные сутки срабатывала семь раз, так и не дав мне нормально выспаться. Еще четыре раза пьютер тщательно – до мили! – проверял расчеты, и каждый раз оказывалось, что никакой «ошибки траектории» нет и в помине.

Можно было, конечно, запросить консультацию в какой-то астровайдерской компании, они бы и удаленное тестирование провели, и при необходимости, новое программное обеспечение установили, но ведь это опять деньги. А их у меня и так осталось кот наплакал. Лучше приберечь на топливо и экстренный вызов спасателей, если что, не дай звезды, случится. Лететь мне осталось не так уж и долго, всего восемь дней. Плюс полдня дозаправка на Бачатке. Это, кстати, когда? Ага, уже послезавтра. Смешная это планета – Бачатка. Крошечная, людей мало, живет лишь тем, что удачно расположена – как раз на пути в Анзас. Вот и залетают сюда корабли на дозаправку. Знаете, чем местные жители развлекаются? Они роют море! Я серьезно говорю: как только у администрации появляются лишние убли, она тут же пускает их на оплату работы землеройной техники. Прямо, идея фикс какая-то! Хотя какую только глупость не сделаешь от безысходности! Бачатка обречена. Новые модели галактических челноков постепенно вытесняют корыта вроде моего и дозаправка им не нужна. Они могут на Анзас и обратно на одном баке слетать. Вот и пришла кому-то идея вырыть искусственное море и устроить на планете курорт. Удаленный курорт для особо богатой публики. Полное уединение, никаких папарацци, минимум аборигенов. Нет, идея сама по себе неплоха. Но вырыть море! Ни фига у них не получится, если хотите знать мое мнение.

Впрочем, и мы тоже обречены. Мы – это космические бродяги, мелкие перевозчики, челноки Космоса. Наше время уходит. Уже сейчас цены Транспортного флота ниже, чем мы можем себе позволить. Еще есть эксклюзив, есть отдельные господа, которые считают, что так надежнее: товар не выгрузят по ошибке на другом конце галактики, есть контрабанда, но… если мы и переживем Бачатку, то ненадолго.

Неожиданно залаяла почтовая собака, сообщая, что пришло сообщение. Впрочем, почему неожиданно? Каждый день в это время анзасский робот—рассыльщик присылал майл о том, что кораблем пройден очередной контрольный пункт. Хорошая система! И сам лишний раз убеждаешься, что летишь по плану, и государственные службы в случае чего знают, откуда начинать поиски. Смешно, но один тип мне недавно рассказывал, что в старину майлы перевозили с собой люди. Чушь какая-то! Зачем кому-то сообщение недельной, а то и месячной давности? Да и как корабли летали, не имея нормальной почтовой связи? А если тебе деньги со счета срочно понадобились? Или спасателей вызвать? Да мало ли что! Это все равно, что заявить: мол, в прошлом люди использовали в качестве машинного топлива что-то вроде бензина. А что? Он же горит? Горит! Тепло выделяет? Выделяет! Почему бы кому-то ни додуматься соорудить на его основе двигатель? Чушь, конечно, но чем байки о людях—почтальонах лучше? Нет, отдайте меня бельтезианцам на растерзание, не могло такого быть!

Я нажал кнопку доставки, и на экране высветилось сообщение робота—рассыльщика:

«Предупреждение! Контрольная точка Q27х в расчетное время космическим торговым челноком „Симпатяга“ не пройдена. В случае необходимости сообщите ваши координаты для вызова спасательного катера. Автоматическая система оповещения космических кораблей (АСОКК). Робот №88»

– Что за бред?! – встревожено подумал я, – как это не пройдена? Мы ее два часа как миновали. Неужели техника АСОКК тоже дает сбои? Никогда раньше не слышал!

Что-то здесь было не так. Я торопливо прошел в свою каюту и стал рыться в поисках одной очень полезной вещицы – портативного сканирующего устройства «Звездочет—М». Несколько лет назад я выиграл его на одной полузаброшенной планете в Рукаве Короля Шульца. Не знаю, в честь кого назван этот отдаленный район космоса – сроду там никаких королевств не было – но с планетой мне тогда здорово повезло. Самый крупный заказ в моей практике, между прочим! Но почти весь пришлось потратить на покупку «Симпатяги», узнаю кто дал кораблю это имя – убью! Сам он почему-то утверждает, что ему это неизвестно.

Наконец, я наткнулся на сканер, достал его из сундука – маленький, но тяжелый, зараза! – и, обливаясь потом, потащил в рубку. Взял карту звездного неба, соответствующую месту, где мы должны быть по заявлению пьютера, запустил сканирование окружающего пространства и с тревогой стал ждать результата. Портативный прибор – это вам не мощный корабельный пьютер! Делает все медленно, да еще и тарахтит, словно старый экскаватор на рытье Бачатского моря. Ждать пришлось почти полчаса. Наконец, сканер громко запыхтел и выплюнул свою версию звездного неба. С данными пьютера она не совпала ни по одному параметру! Мало того, эта версия вообще не была похожа на нормальную карту. Пространство вокруг было словно размазано. Больше всего это напоминало фото, сделанное неумехой—фотографом: и рука в нужный момент дрогнула, и фотографируемый не вовремя решил повернуть голову, а в результате вместо портрета какое-то размытое непонятное пятно.

Пока я возился, сопоставляя варианты карт, выданных пьютером и сканером, Симпатяга сообщил о том, что прямо по курсу обнаружил неопознанный корабль.

– Ну, слава звездам! – обрадовано вздохнул я и с любопытством поинтересовался, – Что за корабль?

Симпатяга не ответил. Неужели опять в онлайн—библиотеке сидит? Ох, уж мне эта библиотека! Последнее увлечение сетевых литераторов – совместное написание исторического романа в режиме реального времени. В коем под псевдонимом «Симп» живейшее участие принимает и мой корабль. Ему, мол, есть о чем рассказать! Нет, вы когда-то слышали о таком? Другие корабли улучшением своих систем занимаются или, на худой конец, в пьютерные игрушки играют, а мой акулой пера заделался! Кстати, кто-то может объяснить, причем тут перо? Не верить же одному пьяному болвану, который втирал мне, что птичьи перья раньше использовались для письма! Интересно, как к ним клавиатуру приделывали?! Причем годилась, по утверждению этого спившегося писаки, не любая птица, а только лишь определенная, которую к тому же еще и ели! Нет, отдайте меня кровожадным пиявкам Хурдистана, не могло такого быть! Клавиатура с птичьими перьями, ха—ха!

– Я вовсе не в библиотеке! – словно подслушав мои мысли, обиженно произнес Симпатяга.

– Я этого и не думал!

– Вы всегда так думаете, сэр! У меня для вас не очень хорошая новость: не могу идентифицировать корабль. Ни в одном из действующих судостроительных реестров он не зарегистрирован.

– Ну, так свяжись с ближайшей планетой и запроси архивы!

– Это вторая не очень хорошая новость: связь несколько минут как полностью пропала! Даже в библиотеку не могу попасть! – с искренним возмущением добавил этот графоман. А что, графоман и есть! Я давно заметил: чем длиннее предложение, тем меньше таланта. Истинный гений способен обойтись двумя словами: подлежащим и сказуемым. К числу таких мастеров Симпатяга явно не относился.

– А не очень плохие новости у тебя есть?! – передразнил я его манеру выражаться.

– Есть, сэр, – согласился Симпатяга, – неопознанный корабль не является военным и тоже пытается с нами связаться. Но декодировать его сообщение не представляется возможным. Какая-то странная система передачи информации.

– Далеко ли до встречи? – поинтересовался я.

– Около двух часов, – тут же ответил корабль, – прикажете приготовиться к возможной стыковке?

– Обязательно! Посмотрим, что это за странная летающая посудина.

Я с тоской взглянул на часы, ожидание – худшая из пыток. И от нечего делать запустил «Звездочет» на сканирование неизвестного корабля. Ни на что не надеясь, конечно. Но эта портативная игрушка выдала мне вполне конкретную справку:

«Сканируемый объект является частным исследовательским кораблем класса «Менделей»

«Менделей», ну надо же! Пожалуй, такая посудина подревнее моей будет!

– Эй ты, Симпатичное Старье, – раздраженно произнес я, – видишь вот это?! Это смогла сделать простенькая машинка, в которой мозгов меньше, чем в самоварной кастрюле на твоей кухне!

Корабль не ответил. Сначала я подумал, что он обиделся, но через пару минут Симпатяга удивленно произнес:

– Ваше раздражение, сэр, вполне уместно, но упреки не справедливы. Вы знаете, что это за прибор? Я только что обнаружил, что под стандартным кожухом сканера «Звездочет-М» скрывается устройство с абсолютно неизвестной системой маркировки! Этого прибора не только нет в Реестре, сам принцип его работы мне не понятен!

Ситуация становилась все запутаннее и запутаннее. Неизвестный сектор космического пространства, неопознанный корабль, непонятный прибор, спрятанный от любопытных глаз под стандартным кожухом сканера. Ладно, с одной загадкой скоро будет покончено, до стыковки осталось всего-то минут сорок. Однако, меня не оставляло сомнение, что стыковочные узлы также окажутся не подходящими друг для друга и придется выходить в открытый космос. Так оно в итоге и произошло.

Мало того, пилот корабля – румяный парень с большой странной собакой – уверял меня, что я очутился в Пустынной Галактике! Это просто несусветная глушь на другом конце Вселенной!

О женщинах и Вселенных

Женщинам я любил рассказывать о том, как рождаются звезды. Наверное, мне просто не о чем было больше говорить. Жизнь космического бродяги скучна: большая ее половина проходит внутри корабля. А у звезд своя жизнь. Ежегодно их в любой галактике образуется несколько десятков. Облако-протозвезда сжимается под воздействием гравитации, размеры его уменьшаются, а температура внутри катастрофически растет. До тех пор пока не включатся термоядерные реакции, и протозвезда не превратится в звезду. Счастливы звезды, родившиеся маленькими. А вот толстушкам сильно не повезло: чем больше звезда, тем меньше она живет. Сначала заканчивается водород, и звезда начинает пожирать гелий. Гелий не очень приятная еда. От нее звезды разбухают, начинают светиться красным цветом и превращаются в красные гиганты. А потом заканчивается и гелий. Звезды стремительно худеют и становятся белыми карликами. То есть еще тепленькими, но уже трупами. Несколько миллиардов лет белые карлики остывают и, наконец, превращаются в черных карликов. Правда, некоторые красные гиганты все-таки избегают этой участи, подсаживаясь на нейтрино – какую-то странную гадость, уравновешивающую сжатие – и превращаются в нейтронные звезды, этаких живых инвалидов. Но самый поганый случай, когда звезда сжимается до бесконечности и, в конце концов, от нее остается только черная дыра. Черные дыры – это звезды—невидимки, вокруг которых замедляется ход времени и искривляется пространство. Если подлететь к ней слишком близко, то тебя затянет, словно в воронку. Ученые говорят, что черные дыры не являются ни небесными телами, ни излучением. Это действительно дыры во времени и пространстве.

Когда я только начинал работать перевозчиком, черные дыры были действительно серьезной проблемой, ибо не существовало приборов, которые могли их засечь. А ведь звезд—призраков во Вселенной миллионы! Потом такие приборы появились, и ими в принудительном порядке был оборудован каждый корабль. Стояло такое устройство и на моем «Симпатяге». За последние полгода оно сработало всего лишь раз, но и это окупило его стоимость.

О черных дырах я вспомнил не просто так. В Пустынной галактике их было пруд пруди. По крайней мере, так утверждал Симпатяга, спешно запросивший с ближайшей космостанции кучу материалов об особенностях местной космической географии. Чем был вызван сбой связи, мы так и не поняли. Вернее, не понял я. А в запутанные наукообразные теории, выдвинутые искусственным разумом своего корабля даже вникать не стал.

Исследовательский корабль, встреченный нами, оказался еще более старой калошей, чем мое корыто. К тому же порванной. Какая-то странная сила, не зарегистрированная приборами, с ужасающей легкостью смяла его корму в лепешку вместе с расположенным там двигателем. Пилота корабля, назвавшегося Гатсоном, мы подобрали и сейчас направлялись к ближайшей звезде, чтобы пополнить запасы топлива и определиться, что же делать дальше. Шел уже второй вечер нашего совместного путешествия, мы с Гатсоном сидели на небольшой кухоньке, неторопливо пили ром и разговаривали о жизни. А что такое разговор двух мужчин о жизни? Конечно, это разговор о женщинах!

– Любовь женщины —как ромашка, – заметил я, смакуя очередной глоток, – сегодня любит, завтра нет, послезавтра снова пылает страстью, ну а послепослезавтра лепестки ромашки заканчиваются и она уходит к другому.

– Позвольте, сэр, с вами категорически не согласиться! – неожиданно вмешался Симпатяга. – Судя по изученным мною статистическим материалам о разводах за последние двести пятьдесят лет, в подавляющем большинстве случаев в разрыве отношений виноваты именно мужчины. Они слишком привыкливы.

– Слишком что? – не понял Гатсон.

– Привыкливы, – объяснил Симпатяга и с гордостью добавил, – это мой личный неологизм! Означает, что мужчины очень быстро привыкают к тому, что их кто-то любит. И перестают подавать топливо в двигатель любви. Говорить комплименты, дарить цветы, ухаживать, наконец. Какая женщина выдержит подобное невнимание?

– А зачем это, интересно, ты изучал статистику разводов? – с недоумением поинтересовался я.

– Но, сэр! Мне же было доверено сочинить эпизод о разводе короля Филиппиуса VI с его восьмой супругой! Не мог же я отнестись к работе халатно!

– Ну—ну, – не удержался я от язвительной реплики, – ты бы так к работе своих приборов относился!

Корабль промолчал. То ли согласился, то ли… Звезды меня, побери! Какая гадость!

– Симпатяга!!! Что это за сопли камчадатских плевунов у меня в стакане?!!

– Извините, сэр. Вы были совершенно правы в своих критических замечаниях! Действительно, не всегда могу уследить за приборами! Больше этого не повторится, сэр!

Я разъяренно вскочил со своего места, ища куда бы вылить горькую липкую массу, появившуюся в моем стакане вместо рома, а Гатсон громко расхохотался! Тоже мне шутка, достойная премии на фестивале юмора! Ну, погоди, у меня, Железяка с двумя извилинами! Какая к звездам «Калоша», я тебя в «Камчадатскую соплю» переименую!

– Как вы комично выглядите, когда злитесь! – сквозь смех, проговорил Гатсон, – видела бы вас сейчас ваша подруга.

– Какая подруга? – удивился я.

– Ну, та женщина, из каюты напротив моей.

– Какая женщина? – я решительно ничего не понимал, – у меня на корабле нет никаких женщин! И мужчин тоже! Кроме нас, естественно.

Теперь уже стал серьезным и Гатсон.

– Два часа назад, когда я вышел из своей каюты, направляясь сюда, – стал рассказывать он, – из двери напротив выглянула женщина, но увидев меня, тут же скрылась обратно. Я подумал, что это ваша подруга.

– Как она выглядела, звезды меня раздери?!!

– Да не успел я разглядеть, – виновато пожал плечами Гатсон.

– Симпатяга!!! У нас на борту посторонние?!

– Нет, сэр, – уверенно ответил корабль, – кроме вас двоих и собаки никого на нашем корабле нет и не было!

Черная дыра

Космический челнок – посудина небольшая, спрятаться особо негде. Рубка управления над закрытым и даже опечатанным помещением с гамма—квантовым двигателем. Что там внутри знают только на заводе—изготовителе да на заправках, обогащающих двигатель протонами и электронами. Небольшая кухня, спортивный зал с пристроенной к нему сауной, гостиная и два коридора с каютами вокруг грузового трюма. Всего кают десять: капитанская, три одиночных вечно пустующих для дополнительного персонала и шесть двойных для пассажиров. Мы проверили их все, в том числе и ту, из которой по словам моего гостя выглядывала таинственная незнакомка, но никаких следов постороннего присутствия не обнаружили. Внимательно осмотрели трюм – да что там осматривать-то груз меня ждал на Анзасе. Затем снова вернулись в искомую каюту и снова ничего не нашли.

– Все—таки здесь чувствуется какой-то посторонний запах, – заметил Гатсон принюхиваясь, – не чувствуете?

– Нет, – ответил я, старательно пошмыгав носом, – ничего не чувствую. Симпатяга!

– Слушаю вас, сэр.

– Нет ли здесь постороннего запаха?

– Что я вам, собака что ли? – неожиданно обиделся мой корабль.

– Ты, конечно, не собака, – язвительно произнес я, – по крайней мере, по уровню интеллекта наверняка не дотягиваешь! А по уровню обидчивости явно превосходишь. Но у тебя же есть анализаторы, звезды тебя подери!

– Сэр, – голос Симпатяги стал само спокойствие, – анализаторы вы приказали выключить и – цитирую – «позабыть о них, как о самом ненужном хламе, который только придумали эти ученые умники» во время предыдущего полета, когда мы перевозили репчатого опоссума. Вам не понравилось, что они практически не замолкали, предупреждая, что нарушен предельно допустимый для здоровья человека уровень вонючести.

– Не так уж он и пах, этот репчатый опоссум, – смущенно пробормотал я, – и вообще! У тебя, между прочим, почему нигде камеры не работают?! Скажешь, тоже я приказал выключить?

– Совершенно верно, сэр, – нахально подтвердил Симпатяга, – ровно три месяца назад, когда у нас гостила мисс Клементина и вам совершенно безосновательно показалось, что я наблюдаю за…

– Вспомнил я, вспомнил! Немедленно включи и то, и другое, олух!

– Уже выполнено, сэр.

– И что?

– И ничего.

– В каком смысле ничего? – не понял я.

– А в каком вы спрашивали? – невинно поинтересовался корабль.

– Хорошо, – вздохнул я и покосился на Гатсона, с любопытством слушавшего наш диалог, – приношу свои искренние извинения и признаю, что был не прав.

– Извинения приняты, – Симпатяга переключился на нейтральный деловой тон, – я провел сканирование всеми доступными средствами, включая видео, аудио, а также ароматические и тактильные. Могу с полной уверенностью заявить, что на корабле нет посторонних.

– Может, тебе показалось? – с надеждой взглянул я на Гатсона.

– Увы, – развел руками тот, – искренне желал бы этого, но нет.

Я с сомнением посмотрел на нашего гостя. Может он врет? Но зачем? Да я бы и почувствовал ложь. Уж что—что, а понимать, когда человек тебе лжет, в космосе учишься быстро. Есть такой простенький приемчик: внимательно наблюдай за глазами собеседника. В момент обмана его взгляд обязательно дернется в сторону. Хотя бы на мгновение.

Не знаю, кто сотворил этот мир. Монахи утверждают, что Бог. А я так думаю: делать больше Богу нечего, как именно наш паршивый мир творить. Уфологи считают, что инопланетяне. На своем веку я повидал несколько десятков разумных рас, и ни одна из них не показалась мне способной на этот масштабный эксперимент. Ученые говорят, что мир сотворился сам. Почему тогда никто за всю историю человечества не видел, как самосотворяется какой-то другой мир? Но кто бы не создал наш мир, одно он придумал просто здорово: обманщик выдает себя сам!

– Позвольте высказать одно соображение, – вмешался Симпатяга, – я не исключаю, что здесь мог кто-то быть. Но, возможно, он успел спрятаться на корабле нашего гостя? До того, как я перекрыл выход.

Если вам кто-то скажет, что человеческие лица сделаны из кожи – не верьте. Это иллюзия. Матушка Природа делает их либо из камня, либо из пластилина. Каменные – холодны и непроницаемы. Зато пластилиновые переменчивы и текучи. Их можно читать… нет, их можно рассматривать, словно картинки комиксов. Невидимый художник без устали лепит на них удивление и любопытство, страх и решимость…

Именно решимость неожиданно возникла на пластилиновом лице Гатсона.

– Никуда не уходите! – заявил этот странный молодой человек, будто мы только и собирались, как улизнуть с собственного корабля. – Я сейчас все проверю!

И крадучись, словно карикатурный шпион в пьютер—триллерах, исчез в направлении своего неисправного корыта, которое мы тянули на буксире.

Я заглянул в свой стакан и, не увидев ничего, кроме дна, разочарованно вздохнул и возвратился в рубку. И остановился на пороге, как вкопанный: сканера не было на месте! Его вообще в рубке не было!

– Он же тяжелый, – машинально пробормотал я, – килограмм пятьдесят….

– Это если не включить антиграв, – поправил меня корабль.

– В нем есть антиграв? А почему ты не посоветовал мне им воспользоваться?

– Сэр, вы запретили мне давать вам советы еще весной.

– Когда это? – возмутился я, – вот тут ты врешь, как последний понский клоп!

– Вы запретили давать вам советы, – бесстрастно сообщил Симпатяга, – после того, как я попытался удержать вас от вложения денег в Артузианский монашеский банк. Который между прочим, лопнул через три дня после того, как вы меня не послушались!

– Это была непредвиденная случайность! – огрызнулся я.

Хотя по сути Симпатяга был прав. Глупо я тогда поступил. Ох уж, эти банки! В какой-то исторической пьютер—передаче я слышал, что раньше банки располагались в обычных домах, а не в виртуальности. И в эти дома люди якобы несли свои деньги. Чушь какая-то! Как можно взять в руки деньги? Они же не существуют реально! У них нет ни массы, ни объема, ни цвета, ни запаха. Кстати, это и древние знали. Прямо так и говорили: деньги не пахнут! Нет, разрази меня зеленая молния в горах Абу-Аби, банки-дома и люди с деньгами в руках – бред и еще раз бред! А Симпатяга мог бы и не напоминать мне о том досадном эпизоде. А еще исторические романы пытается писать! Где это видано, чтобы…

– Вы опять ворчите, сэр!

– Я про себя ворчу!

– Нет, вы ворчите про меня. Только молча.

Неожиданно наш содержательный диалог прервал лай почтовой собаки. Оставленная Гатсоном собака со странным именем Шарка удивленно подняла ухо и неуверенно тявкнула в ответ. Я с надеждой бросился к экрану и щелкнул на пиктограмме пришедшего письма. Пиктограмма развернулась в послание, и от нетерпения я стал читать его вслух:

«Заправка картриджей для принтеров и копиров с гарантией. Ремонт оргтехники. Бесплатный срочный выезд. Безналичный расчет без предоплаты. Телефон…»

Дальше шел бессмысленный набор цифр.

Почтовая собака снова залаяла, но и второе сообщение выглядело не менее странно:

«Продаются участки на Иваньковском водохранилище. Собственный яхт—клуб. Все коммуникации. Подробности по телефону…» И снова какой-то набор цифр.

– Симпатяга, ты что-то понимаешь?

– Нет, сэр. Очень странные сообщения. Обратный адрес не прослеживается. И у меня еще одна новость.

– Не очень хорошая?

– Боюсь, что так.. Мои приборы предупреждают, что прямо по курсу черная дыра.

– Ну так обогни ее.

– Слушаюсь, сэр… Сэр, я не могу!!

– Как это не можешь? Симпатяга, это шутка?!!

– Никак нет, сэр, – растерянным голосом произнес корабль, – я больше не управляю движением, кто-то его перехватил. Сэр, я не хочу в черную дыру! У меня Филлипиус VI еще не развелся!

Ата

Я подошел к бару и налил себе полный стакан «Баккарди». Если уж впереди меня ждет старушка Смерть, то лучше встретить ее запахом хорошего рома, чем запахом страха. Странная штука жизнь, все—таки. Мы торопимся пролететь по ней на предельной скорости, не оставляя себе времени остановиться и оглядеться вокруг. Увидеть, как кто-то неведомый и свободный рисует по небу причудливые облака. Услышать, как тихо напевает грустную песню прощания опадающий осенний лист. Изумиться, как восхитительны влюбленные глаза женщины. Мы живем, словно нас самих Боги придумали в страшной спешке, и, невольно подражая им, мы все время боимся куда-то опоздать. И резко затормозив перед самым финишем, вдруг осознаем – опоздали. Не успели почувствовать, как свеж и ароматен был ветер Свободы. Не успели сказать «люблю» тем, кто этого заслуживал…

Я сделал небольшой глоток, несколько секунд посмаковал вкус напитка, подошел к одинокому стулу за пультом и тихо позвал:

– Симпатяга!

– Да, сэр.

– Хочу кое—что сказать тебе на прощание, – я сделал еще один глоток и продолжил, – хочу признаться, что нередко был несправедлив к тебе. Характер у меня вспыльчивый, я и сам знаю. Но таков уж есть. Извини меня, если что было не так. Ты – лучший корабль в моей жизни, поверь.

– Спасибо, сэр, – голос Симпатяги был необычайно растроганным и немного грустным, – вы тоже были лучшим капитаном в моей жизни. Пусть и вспыльчивым. Пусть и ворчливым. Но зато неравнодушным! И еще… Хочу у вас тоже попросить прощение.

– За что? – слегка удивился я.

– Я ведь действительно тогда… ну когда вы с мисс Клементиной… действительно подглядывал. Мне стыдно, сэр.

– Да ладно! Я не сержусь. Но мне все—таки любопытно: зачем?

– Вы действительно не сердитесь, сэр? – с некоторой опаской в голосе спросил корабль.

– Сказал же: не сержусь.

– Сэр, дело в том, что мне как раз выпало написать сцену сексуального насилия гвардейцев во время бунта против императрицы Туанше. А такого рода опыта у кораблей…

– Симпатяга! Звезды тебя подери!!! Я что, по—твоему, похож на маньяка, насилующего невинных девушек?!!

– Нет, сэр! – убежденно ответил корабль, – совершенно не похожи! К сожалению… То есть, я хотел сказать к счастью, сэр!

Не зная злиться мне или хохотать, я решительно сменил тему разговора:

– Ты совсем ничем не можешь управлять? Даже кухней? Перекусить что-то захотелось.

– Увы…

А потом мы молчали. Каждый о своем. Минуты таяли, словно снежинки Новогоднего Снегопада на планете Акутия. Завораживающее зрелище! Полуметровые розовые снежинки плавно опускаются на еще зеленые луга и тают, не долетая до земли нескольких метров. Снег на вечнозеленой Акутии идет всего один раз в году – в новогоднюю ночь, и этот феномен до сих пор не разгадан учеными. Давным—давно и мне довелось побывать там. Когда же это было? И сколько было мне? А сейчас… Я невольно взглянул в зеркало, чтобы лишний раз убедиться, как меняет человека Время.

– А ты совсем не изменился, – услышал я мягкий женский голос и резко обернулся к двери. На пороге стояла высокая стройная женщина в сером комбинезоне и внимательно разглядывала меня.

– Нет, постарел, конечно. Первые морщинки появились. Усы сбрил, стрижешься коротко. А так… все тот же.

– Простите, – обрел я голос, – по—моему, мы не знакомы. Как вы сюда попали, аванскую медузу мне за шиворот?!!

– С кем вы разговариваете, сэр? – встревожено спросил Симпатяга, – я никого не вижу! И не слышу!

– И ругаешься ты по—прежнему, – констатировала загадочная незнакомка и, пройдя в помещение, уселась на высокий стул рядом, – слова, конечно, иные, но смысл тот же.

– Почему вас не видит мой корабль? – не обращая внимания на ее странные речи, спросил я.

– Потому что на мне блокиратор, – пояснила женщина и взглядом указала на маленькую серебристую коробочку, висевшую на поясе, – когда-то ты мне его сам подарил. В нашу последнюю встречу. А потом повернулся и ушел навсегда, даже не попрощавшись. Господи, как же я тебя тогда любила! И как ненавидела потом!