Czytaj książkę: «Битва за Клин»

© Карасев В. 2020

© ООО «Яуза-каталог», 2020

От автора

В период битвы за Москву бои за Клин стали одной из составляющих Клинско-Солнечногорской оборонительной и наступательной операций.

В ходе первой из них противник на своем левом фланге планировал обход Москвы с севера, и даже наступление в сторону Ярославля. Для решения этих задач северное крыло немцев должно было продвигаться на восток между Сенежским озером и Волжским водохранилищем. Город Клин, расположенный на Ленинградском шоссе примерно на половине пути от Москвы до Калинина, оказался в центре полосы наступления этой группировки врага. Его взятие открывало операционное направление Клин, Дмитров, Загорск и было первоначальным условием для успеха дальнейших операций. Второй раз Клин оказался в фокусе внимания противников уже в ходе советского контрнаступления. В силу сложившейся конфигурации фронта своевременное овладение этим городом и его прочное удержание ставило северную группировку немцев на грань катастрофы.

Впервые о ходе боев за Клин как при обороне, так и при наступлении рассказано в книге, изданной еще в 1943 г. Она предназначалась для узкого круга лиц и только относительно недавно стала известна широкой публике под названием «Битва за Москву. Версия из Генштаба»¹. В книге описан огромный массив событий, происходивших под Москвой зимой 1941–42 гг., и, естественно, объем сведений относительно интересующего нас участка фронта здесь достаточно мал.

В 1964 г. появилось исследование под редакцией бывшего начальника штаба Западного фронта В. Д. Соколовского. Нельзя сказать, что оно добавило много подробностей к описанию хода боевых действий. Однако несомненным достоинством этого труда являются вкладки, содержащие большие и подробные цветные карты. Они во многом восполняют отсутствие в тексте тех или иных подробностей обстановки. И они же показывают, что часть «белых пятен» так и остались таковыми спустя четверть века после ушедших событий.

В двух упомянутых исследованиях следует отметить один общий момент. Он касается завязки боев на самых дальних подступах к городу. В труде Б. М. Шапошникова глава «Бои 16‐й и 5‐й армий на Волоколамском и Истринском направлении 16–17 ноября» занимает пять страниц текста². Из них две посвящены бою у разъезда Дубосеково и три описывают действия двух армий. При этом около страницы посвящено контрудару 16‐й армии, в котором участвовало несколько дивизий, на каждую из них приходится по нескольку строк. Итого по небольшому абзацу на дивизию, и две страницы на один взвод! Примерно такое же соотношение материалов, касающихся далеко не равнозначных событий, сохраняется и в книге под редакцией В. Д. Соколовского.

Кроме того, для авторов этих исследований характерно слабое знакомство со сведениями из стана противника. Вернее, речь идет о практически полном отсутствии таких сведений. Этот недостаток устранен в недавно вышедшей книге А. В. Исаева «Чудо под Москвой»³. Как и работы Б. М. Шапошникова и В. Д. Соколовского, эта книга описывает события, развернувшиеся на большом пространстве в течение довольно продолжительного времени. В отличие от предшественников автор ограничился рассмотрением только оборонительного периода битвы за Москву, что позволило ему более подробно описать оборонительные бои на дальних подступах к Клину. Однако при этом произошел перекос в сторону исследования действий нашей 16‐й армии и противостоявшего ей V-го армейского корпуса немцев. Действиям 30‐й армии уделено очень мало внимания. Едва упомянут контрудар 16‐й армии в районе Волоколамска в самом начале немецкого наступления, имевший большие, в основном негативные последствия, во многом определившие неудачный исход оборонительных боев за Клин. Также «за кадром» остались действия противников южнее Московского моря, да и собственно операции, развернувшиеся севернее города.

В противоположность работе А. В. Исаева в моей книге «Яхромский мост» кратко описан ход операции по освобождению Клина, но практически не рассказано об оборонительном периоде. Отдельные эпизоды операций по освобождению Клина затронуты в книгах «Рогачевский узел»⁴ (действия левофланговой группы 30‐й армии) и «Дмитровский рубеж»⁵ (участие 1‐й ударной армии в боях за город).

Некоторые эпизоды боев за Клин освещены с разной степенью полноты в сборнике «Клин, опаленный войной»⁶. Это, например, действия 107‐й мотострелковой дивизии или бойцов ОМСБОНа.

Театр военных действий. Северо-запад Подмосковья

Боям за освобождение Клина отведено значительное место в книге П. В. Пустырева, посвященной 365‐й стрелковой дивизии, которая сыграла значительную роль в начале контрнаступления под Москвой⁷.

Мемуарная литература до сих пор служит для широкого круга читателей главным источником сведений по данной проблеме. Перечень воспоминаний участников событий довольно обширен⁸. Он включает в себя труды командующих 16‐й и 30‐й армий К. К. Рокоссовского и Д. Д. Лелюшенко, а также командиров более низкого ранга. Записал воспоминания бывший начальник штаба 30‐й армии Г. И. Хетагуров, который в самый активный период наступательных боев командовал левофланговой группой войск. Имеются книги командира 8‐й танковой бригады П. А. Ротмистрова, командира танкового полка бригады А. В. Егорова, и еще одного танкиста – Г. П. Артемьева, который воевал в 58‐й танковой дивизии, сыгравшей большую роль в обороне Клина, но оставившей мало следов в архивных делах. Интересны воспоминания политработника 24‐й кавалерийской дивизии А. И. Премилова. Оставили воспоминания подчиненные К. К. Рокоссовского А. А. Лобачев и В. И. Казаков.

Для историков же при описании тех или иных событий приоритетными являются сведения из документов, а мемуары в силу специфики этого рода литературы рассматриваются в последнюю очередь. Однако широкому кругу читателей известны прежде всего воспоминания упомянутых военачальников. И мы продолжаем смотреть на эти события глазами того же Д. Д. Лелюшенко. Та часть его мемуаров, которая касается боев за освобождение Клина, выдержана преимущественно в бравурных тонах. Автор, конечно, прав, когда говорит об этих событиях как о «заре Победы». Значение победы под Москвой огромно. И, естественно, все события, которые объединяются словами «Битва за Москву», имеют соответствующее значение. Однако за достигнутым успехом скрываются большие жертвы, которые были принесены в боях за тот же Клин. И после чтения этих мемуаров остается, в общем‐то, непонятным, почему затянулась борьба за город. Это обусловлено тем, что в тени рассказа Лелюшенко остались локальные неудачи, которые имели место в течение всей операции по освобождению города.

В целом нельзя сказать, что существует работа, где подробно описан ход боев за Клин, как в период обороны, так и в период наступления. Предлагаемая книга призвана восполнить этот пробел. При работе над ней привлечены документы как отечественных, так и зарубежных архивов, а также труды военных историков и мемуарная литература.

Для удобства сопоставления данных отечественных и немецких источников при цитировании последних берлинское время везде исправлено на московское. Также при обращении к немецким документам используются те названия населенных пунктов, которые присутствовали на картах Генштаба Красной армии. Сами немцы широко использовали еще дореволюционные карты. К 40‐м годам многие названия изменилась и, например, вместо Дмитровского Погоста появилось Воздвиженское. Поэтому, чтобы не вносить лишней путаницы при цитировании немецких документов, название либо сразу заменяется на то, что существовало в 1941 г., либо приводятся оба варианта наименований.

Сражение первое. Ноябрь

15 ноября атакой против 30‐й армии севернее и южнее Волжского водохранилища противник приступил, как ему казалось, к завершающему этапу операции по захвату Москвы.

На следующий день к этому наступлению южнее должны были подключиться основные силы LVI-го армейского корпуса 3‐й танковой группы. Еще южнее постепенно переходили к активным действиям дивизии V-го армейского корпуса, а также другие соединения 4‐й танковой группы немцев.

В немецкие планы был заложен разновременный переход в наступление. Поэтому на правой оконечности северного фланга Западного фронта 15 ноября царило относительное спокойствие. Относительное, поскольку бои разного масштаба происходили все время.

В частности, в этот же день противник проявил активность на стыке 1075‐го стрелкового полка 316‐й стрелковой дивизии генерала Панфилова и 43‐го кавалерийского полка кавалерийской группы Доватора. Бои развернулись в окрестностях деревень Шитьково, Ширяево, Морозово и Иванцево.

Заняв Шитьково, немецкие танки, поддержанные пехотой, к 11.00 повели наступление на Морозово. К 14.00 они уже двигались к Ширяево (примерно в 2 км восточнее разъезда Дубосеково). В результате этих действий 43‐й кавалерийский полк отошел, и связь с ним была потеряна. 5‐я рота 1075‐го стрелкового полка заняла окопы. На ее усиление командир 3‐го батальона передал два противотанковых ружья. Командир полка Илья Васильевич Капров на этом этапе боя пришел к выводу, что противник пытается прорваться в тыл его полка⁹.

После 14.00 немецкие танки сильным орудийным и пулеметным огнем принудили 5‐ю роту оставить Ширяево. 29 бойцов 5‐й роты со станковым пулеметом присоединились к 43‐му кавалерийскому полку и отошли с ним в Иванцево. В Ширяево вошли шесть танков, и в 16.00 минометным огнем было обстреляно Петелино. В ходе боя огнем противотанковых ружей был подбит один танк, который противник отбуксировал в Морозово. Вскоре туда же ушли и остальные машины. В 17.00 Ширяево было вновь занято остатками 5‐й роты, группой автоматчиков и истребительным отрядом полка. Была восстановлена связь с 43‐м кавалерийским полком, который занимал Иванцево. К концу дня в тыловой район 1075‐го полка, в Горюны, прибыл 1‐й батальон 1073‐го полка. С ним также было налажено взаимодействие. За день полк Капрова потерял шесть человек убитыми и девять ранеными¹⁰.

Немцы явно не упорствовали в своих попытках наступать и, более того, не стали закреплять за собой завоеванную территорию. Поэтому командир 1075‐го стрелкового полка теперь расценивал произошедшие как разведку боем, которую вели силы 2‐й танковой дивизии. Логично было предположить, что скоро могут последовать и более решительные действия врага. Поэтому он попросил усилить его участок противотанковыми средствами. Однако на исходе суток Капров подписал приказ, в котором речь шла совсем не об обороне. Полк готовился поддержать огнем наступление кавалерийской группы Доватора, а затем и сам наступать на южную окраину Волоколамска¹¹.

Той же ночью, западнее, оборонявшийся на правом фланге 16‐й армии курсантский полк силами своих саперов начал проделывать проходы в минных полях перед передним краем. Подчиненные начальника инженерной службы курсантского полка капитана П. С. Петренко¹² работали под огнем противника, извлекая заметенные снегом и вмерзшие в грунт мины. Всего под его руководством было снято 720 мин. На долю группы младшего сержанта Д. В. Борисова¹³ пришлось 430 мин. В ходе этих работ отличились также младший лейтенант С. Н. Решетняк¹⁴, политрук Н. И. Лясников¹⁵ и красноармеец П. В. Моисеенко¹⁶.

Чем были вызваны эти действия и какое отношение они имели к боям за Клин? Для ответа на этот вопрос надо рассмотреть планы противников.

Три приказа

Сначала обратимся к планам нашего командования. Наступление врага совпало по времени с началом контрудара 16‐й армии, который был организован, согласно свидетельству Г. К. Жукова, по прямому требованию Ставки и лично И. В. Сталина. Об этом мы знаем, прежде всего, из мемуаров командующего Западным фронтом.

«В начале ноября у меня состоялся не совсем приятный разговор по телефону с Верховным». Его суть состояла в том, что, по мнению Шапошникова и Сталина нужно было «сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой – из района Серпухова во фланг 4‐й армии немцев». Возражения командующего фронтом не были приняты во внимание: «Вопрос о контрударах считайте решенным. План сообщите сегодня вечером, – недовольно отрезал И. В. Сталин… Однако эти контрудары, где главным образом действовала конница, не дали тех положительных результатов, которых ожидал Верховный. Враг был достаточно силен, а его наступательный пыл еще не охладел. Только в районе Алексина нам удалось добиться значительных результатов: части 4‐й армии противника здесь понесли большие потери и не смогли принять участия в общем наступлении на Москву»¹⁷.

Следовательно, на одном из двух направлений успех все же был достигнут, и эта идея Верховного командования была не столь уж плоха. Однако мемуаристы ее порицают в целом, говоря, однако, только втором контрударе. Помимо Г. К. Жукова об этом можно прочитать у К. К. Рокоссовского: «Как и следовало ожидать, частный контрудар принес мало пользы»¹⁸. Но все‐таки какие‐то ожидания у командующего 16‐й армии были:

«Командарм, побывавший накануне в штабе фронта, привез вечером 14 ноября директиву: «Нанести удар волоколамской группировке противника во фланг и тыл». Перед 16‐й армией теперь стояла задача вернуть Волоколамск.

– Серьезно говоря, мы наступать, конечно, не можем, – говорил командарм. – В штабе фронта это прекрасно понимают. Однако держаться нужно любыми средствами, пока готовятся оперативно-стратегические резервы. В этом смысл контрудара на Волоколамск. Где бы ни готовил противник наступление, ему все равно придется оттянуть силы на нас»¹⁹.

Командир 1075-го сп 316-й сд Капров.

Итак, главные исполнители (Жуков и Рокоссовский) в один голос высказывают отрицательное мнение. И все‐таки трудно отделаться от мысли, что в реальности все обстояло, не столь просто, и такие отзывы об этом контрударе возникли на основании факта его неуспеха. Командующий Западным фронтом был сторонником активной обороны и вряд ли был предубежден против подобных действий. Они давали возможность в некоторой степени снять вопрос о планах противника, заставив того обороняться, применяя при этом силы, возможно предназначенные для каких‐то других мероприятий. При этом надо помнить, что буквально накануне описываемых событий один такой контрудар уже состоялся. Речь идет о наступлении 16‐й армии против Скирмановского плацдарма, которое, опять же, всеми участниками признается и успешным, и полезным (правда, они почему‐то не учитывают тот факт, что эти бои сильно ослабили танковые резервы армии).

Тут надо обратить внимание на дату разговора со Сталиным: начало ноября. Следовательно, он предшествовал скорее не контрудару, который проводили во второй половине месяца, а Скирмановской операции. Вполне возможно, что после успеха последней и у К. К. Рокоссовского могло возникнуть искушение повторить удачную попытку на другом направлении, что совпало с пожеланиями Верховного командования. Конечно, у командарма-16 были возражения, связанные со сроками проведения наступления: «Моя просьба хотя бы продлить срок подготовки не была принята во внимание»²⁰. И именно это должно было больше всего волновать и его самого, и его подчиненных. Об этом спустя почти четверть века написал и бывший начальник штаба Западного фронта В. Д. Соколовский: «Времени на подготовку контрудара было мало, поэтому перегруппировка и развертывание назначенных для этого войск закончились только к рассвету 16 ноября»²¹. Эта спешка пагубно сказалась на ходе боевых действий, и, в конечном счете, не позволила добиться каких‐то существенных результатов.

Поскольку прямое подтверждение версии о том, что именно штаб Западного фронта был основным инициатором контрудара, вряд ли удастся найти, поэтому не будем заходить далеко в наших рассуждениях. Отметим только, что если бы К. К. Рокоссовский был резко против этой операции или захотел бы просто «отбыть номер», то вряд ли приказ о наступлении был выпущен в том виде, в каком он существует. Ведь в эти действия, хоть и поэтапно, должна была включиться почти вся 16‐я армия!

Приказ армии № 04/оп²² вышел в 4.00 15 ноября 1941 г. Целью операции, которая должна была начаться в 9.00 16 ноября, было уничтожение Волоколамской группировки противника в составе 106‐й, 35‐й пехотной и 2‐й танковой дивизии, освобождение Волоколамска и выход на рубеж р. Лама. На левом фланге армии и в центре боевые действия планировались с целью оказания содействия ударной группировке и улучшения позиций.

В приказе действиям каждого соединения отведен отдельный пункт, и специального указания о составе ударной группировки нет, но он довольно просто выявляется. В первый эшелон указанной группировки входили 58‐я танковая (командир – генерал-майор танковых войск Александр Андреевич Котляров) и 126‐я стрелковая дивизии (командир – полковник Яков Никифорович Вронский), а также курсантский полк Московского командного пехотного училища имени Верховного Совета РСФСР (командир – начальник училища, Герой Советского Союза, полковник Младенцев Семен Иванович). Характерно, что для танковой дивизии была выделена отдельная полоса для наступления. Второй эшелон составляли 44‐я кавалерийская и 20‐я горнокавалерийская дивизии. После прорыва немецкой линии обороны одна из них (20‐я) должна была наступать на Волоколамск совместно с пехотой и танками по восточному берегу Ламы, другая (44‐я), перейдя на западный берег реки, двигаться через Спас-Помазкино, Захарьино, Ананьево и овладеть станцией Волоколамск.

С правого фланга действия главных сил прикрывали 17‐я и 24‐я кавалерийские дивизии. Последняя действовала «плечом к плечу» с ударной группой, а 17‐я кавалерийская получила более глубокую задачу. Ей предстояло выйти на рубеж Теребетово, Лотошино, и, удерживая его, прикрыть правый фланг наступавших.

В принципе планировалось окружение немецких войск, находившихся восточнее и северо-восточнее Волоколамска, хотя слова «окружение» и нет в приказе армии (но оно присутствует, например, в приказе 126‐й стрелковой дивизии). Ведь, согласно приказу, ударная группа, пробив немецкую оборону и выйдя к Ламе, поворачивала под прямым углом на юг в сторону Волоколамска. По достижению ею рубежа Ивановское, Горки, в наступление должна была перейти 316‐я стрелковая дивизия. Действуя двумя полками, ей следовало нанести удар в направлении южной окраины Волоколамска, и совместно с 58‐й танковой и 126‐й стрелковой дивизиями овладеть городом. На левом фланге 316‐й стрелковой дивизии примерно в то же время должны были атаковать кавалерийская группа Доватора и 1‐я гвардейская танковая бригада. Им надлежало достичь участка Рюховское, Спас-Рюховское на шоссе, идущем от Волоколамска почти строго на юг. При удаче прорыва и пассивности противника эти действия приводили к окружению основных сил двух немецких дивизий.

Активную задачу получило еще одно соединение. На левом фланге армии должна была наступать 78‐я пехотная дивизия и выйти на линию Старое, Барынино. 18‐я стрелковая дивизия оставалась на месте, поддерживая огнем наступление 78‐й. В резерве командарма оставались: 18‐я кавалерийская дивизия, 27‐я и 38‐я танковые бригады.

Артиллерия в ходе 30‐ти минутной артподготовки получила задачу: «Подавить огневые точки и орудия ПТО противника на переднем крае и в ротных опорных пунктах первого эшелона обороны»²³. Однако никакого централизованного управления артиллерийской группировкой не предусматривалось, как и не было самой группировки. Артиллерия была роздана по дивизиям первого эшелона ударной группировки.

От авиации требовалось в периоды с 9.00 по 9.15 и с 9.35 по 9.50 подавить боевые порядки пехоты противника на переднем крае и прикрыть с воздуха ударную группировку.

Итак, к контрудару привлекалась не только конница, как сказано у Г. К. Жукова. Из второго эшелона 16‐й армии выдвинулась 126‐я стрелковая дивизия. Она хоть и была потрепана в предыдущих боях, но вместе с тем, в отличие от остальных соединений ударной группировки, имела достаточный боевой опыт.

Нельзя согласиться и с К. К. Рокоссовским, утверждавшим, что прибывшие в состав армии 17, 20, 24 и 44‐я кавалерийские дивизии имели по три тысячи человек личного состава, а 58‐я танковая дивизия почти не имела техники²⁴.

В действительности указанные кавалерийские дивизии были не из числа тех, что формировались уже в ходе войны для проведения рейдов в тыл врага и действительно имели названную Рокоссовским численность. Его дивизии были довоенной «постройки». Например, 44‐я кавалерийская дивизия по штату должна была иметь 6454 человек личного состава²⁵. Реально ее численность была несколько меньшей, но, тем не менее, только в кавалерийских полках было более чем по тысяче человек.

Положение под Волоколамском 15 ноября 1941 г.

Планы 16‐й А К. К. Рокоссовского и V-го ак противника

58‐я танковая дивизия прибыла с Дальнего Востока в конце октября – начале ноября и разгрузилась в Клину. На 30 октября она имела в строю 196 танков (БТ-7р – 84 шт., БТ-7л – 62, БТ-7а – 10, Т-26р – 10. и ХТ-26 – 30 шт.), 14 легких бронеавтомобилей, 10 средних, 600 автомобилей разного типа и 39 мотоциклов²⁶. До начала контрудара дивизия в боях не участвовала. Ее не успели даже в минимальной степени раздергать на составляющие части (соседние кавалерийские дивизии жаловались, что не получили обещанных танков, источником которых, как нетрудно было догадаться, должна была стать 58‐я танковая). Эта типичная болезнь: использование танковых подразделений крупного соединения для затыкания дыр на разных участках фронта, ждала дивизию генерал-майора Александра Андреевича Котлярова впереди. Конечно, большое количество легких танков было слабым местом дивизии. Однако к началу боев в ней имелось и некоторое количество Т-34. Эти машины были получены уже после прибытия соединения на Западный фронт. Данный факт подтверждает и список потерь танков²⁷.

Ни сам приказ, ни ход его реализации не позволяют говорить о том, что командующий 16‐й армии считал намеченную операцию изначально обреченной на неудачу. В принципе на направлении главного удара против двух немецких полков должны были выступить только в первом эшелоне две дивизии (стрелковая и танковая). Они были усилены артиллерией, в том числе и тяжелой. Так, 126‐ю стрелковую дивизию поддерживали 138‐й и 528‐й пушечные артиллерийские полки, которые, несмотря на свое название, имели на вооружении гаубицы калибра 152 мм. Курсантский полк поддерживался 39‐м пушечным артиллерийским полком. Имелось большое количество танков и поддержка авиации. Все сводилось только к вопросу: «удастся ли организовать наступательный бой в очень сжатые сроки?».

Кроме того большой проблемой стало неведение о силах врага и его намерениях. Так, в приказе на наступление 17‐й кавалерийской дивизии можно прочитать: «В полосе наступления дивизии обороняются части 106 ПД пр‐ка, его резервы Лотошино»²⁸. Однако, двинувшись в направлении Лотошино, дивизия должна была наткнуться там не на резервы одной пехотной дивизии, а на мощную танковую группировку, готовую к наступлению. Такое столкновение и произошло, но довольно близко от исходных позиций наших войск.

В 1‐м пункте приказа 16‐й армии есть предложение, которое показывает эту почти полную неосведомленность ее штаба о той опасности, которая нависла над правым флангом наступательной группировки и всей армии в целом. «В районе Лотошино сосредотачиваются части противника неустановленной нумерации и численности»²⁹. Упомянутые части принадлежали танковой дивизии, которая носила номер «7» и тоже готовилась наступать.

Как раз в тот же день, 15 ноября, штаб 7‐й танковой дивизии издал свой приказ «О наступлении через р. Лама 16.11.1941». Соединение действовало в составе LVI-го армейского корпуса, который «с 7‐й танковой дивизией справа, 14‐й пд (мот) слева атакует с утра 16.11 через линию Гаврилово – р. Лобь, захватывает переправу через р. Лама и наносит в ходе дальнейшего наступления удар на северо-восток до шоссе Клин – водохранилище при Жуково»³⁰. Понятно, что немцы ничего не знали о приказе, отданном в тот же день штабом К. К. Рокоссовского. Им было известно о том, что южнее Бол. Сестры оборонялась 316‐я стрелковая дивизия и курсантский полк³¹. Было обнаружено выдвижение советских войск (силой в два батальона и два эскадрона) в южном направлении по восточному берегу Ламы из полосы 6‐й танковой дивизии, а также отметили появление кавалерии в Глазково, напротив участка, где намечалось форсирование реки. Мы знаем, что это были части 17‐й кавалерийской дивизии, занимавшей исходное положение для форсирования Ламы. Однако противник полагал, что с сильным сопротивлением на западном берегу реки вряд ли придется столкнуться.

В первый день операции 7‐я танковая дивизия должна была, выступив в 7.30, атаковать южнее Егорьевское (на наших картах – Егорье) через Ламу и после захвата плацдарма быть готовой наступать через Покровское на северо-восток или на север для поддержки 14‐й моторизованной дивизии. Предполагалось, что на восточном берегу Ламы перейдет в наступление 106‐я пехотная дивизия, которая окажет содействие в захвате плацдарма³².

Операцию по захвату плацдарма должен был осуществить 54‐й мотоциклетный батальон³³ совместно со 2‐м батальоном 7‐го стрелкового полка. Эти части были усилены дивизионной артиллерией. Им также была придана боевая группа Штурма (рота танков и батарея штурмовых орудий). Отметим, что мотоциклетный батальон был взят у 14‐й моторизованной дивизии. В то же время 6‐й стрелковый полк 7‐й танковой в это время воевал южнее Волжского водохранилища в составе 6‐й танковой дивизии.

37‐й разведывательный батальон должен был силами своей 1‐й роты (бронетранспортеров) поддержать огнем атаку 54‐го мотоциклетного батальона огнем с восточного берега Ламы. Туда немецкому подразделению предстояло попасть, следуя через Горки, Кушелево. Т. е. противник планировал воспользоваться для переправы техники мостами в тылу 106‐й пехотной дивизии. В перспективе основной задачей разведывательного батальона было ведение разведки восточнее Ламы после захвата плацдарма.

Основные силы 25‐го танкового полка дивизии должны были при необходимости поддерживать действия батальонов при захвате плацдарма и атаковать с него вслед за передовыми частями на север или северо-восток.

Ведущую роль в этих операциях надлежало сыграть 58‐му саперному батальону дивизии. Ему следовало немедленно после захвата восточного берега реки 54‐м мотоциклетным батальоном начать строительство моста через Ламу. Еще одна саперная часть, 630‐й батальон, должна была строить вспомогательную переправу.

Готовился наступать и V-й армейский корпус немцев. Его штаб издал соответствующий приказ в 9.00 14 ноября 1941 г. Корпус, действуя в составе 4‐й танковой группы, включался в операцию по охвату Москвы с севера.

Если взглянуть на топографическую карту, то мы увидим, что сектор между Ленинградским и Волоколамским шоссе окрашен преимущественно в зеленый цвет, который обозначает крупные лесные массивы. В правой части этого сектора, ближе к Московскому морю, зеленый цвет сильно разбавлен голубым. Это обширные болота, покрывающие значительную часть лесной территории. Если на карте провести линию между Волоколамском и Клином, то окажется, что с обоих ее сторон леса более разрежены и имеются большие свободные пространства танкодоступной местности. Таким образом, сами условия местности диктуют направление возможного удара противника. Все это довольно прозрачно, и именно это направление войска 16‐й армии перекрыли, выставив здесь к 15 ноября несколько эшелонов обороны. Поэтому странно, что впоследствии наше командование не сразу определило направление главного удара врага – на Клин. Об этой главной первоначальной цели операции и говорит приказ V-го армейского корпуса.

«Задача V-го ак – захват района вокруг Клина.

В начале корпус прорывает основными силами русские позиции с обоих сторон Быково, быстро захватывает северный берег Локнаша восточнее Теряевой Слободы (далее в документе пишется просто «Слобода» – Прим. автора) и пробивается отсюда на Клин»³⁴.

Начало основной операции планировалось на день «Х», который должен был быть указан заранее, не менее чем за 48 часов. До дня «Х» необходимо было выполнить ряд подготовительных мероприятий.

Первой вступала в дело 2‐я танковая дивизия:

«2‐я тд берет территорию высот восточнее и северо-восточнее Волоколамска. Наступление нужно провести минимум за 2 дня до дня «X». Затем для продолжения наступления и для снабжения дивизии территорию восточнее Волоколамска и дороги вокруг нужно как можно быстрее очистить от мин и разбитых вражеских частей»³⁵.

За день до дня «Х» «106‐я пд (без одного усиленного пп) овладевает северным берегом Бол. Сестры восточнее места ее впадения в Ламу, обороняется здесь фронтом на север и производит перегруппировку для наступления в направлении Слободы»³⁶.

В день «Х» соединения корпуса должны были занять исходные позиции в 6.30. После этого следовало провести в течение 45 минут артиллерийскую подготовку, которая в полосе 2‐й танковой дивизии намечалась на 7.15. Ее задача сформулирована так:

«Дивизия поддерживает 35‐ю пд при прорыве через позиции восточнее и северо-восточнее Быково и при захвате Поповкино и Буйгорода, преодолевает Сестру при Кузяево и южнее, и безотлагательно захватывает северный берег Локнаша около Каверино. Она открывает переправу через Сестру при Слободе с тыла и держится здесь, готовой как можно скорее провести удар на Клин. Дивизия обеспечивает южный фланг корпуса»³⁷.

В свою очередь 35‐я пехотная дивизия (с подчиненным ей одним усиленным полком 106‐й пехотной), используя результаты танкового удара, должна была прорвать позиции, находящиеся восточнее Быково, и затем пробиваться основными силами безотлагательно на восточный берег Малой Сестры. «Нужно освободить район вокруг Поповкино и Буйгорода с юга, а дороги, связывающие Калистово и Слободу, а также Ярополец и Слободу, очистить от мин и приготовить для движения. В зависимости от изменения обстановки дивизия участвует в открытии переправы через Сестру при Слободе с тыла вместе с 2‐й тд. Предусматривается дальнейшее наступление дивизии на Клин, запланированный по дороге Каверино – Клин и южнее»³⁸.

Третья дивизия корпуса, 106‐я пехотная, обеспечивала связь с южным флангом 3‐й танковой группы (т. е. с 7‐й танковой дивизией):

«Дивизия захватывает пространство вокруг Слободы и наносит отсюда удар на холмистую местность восточнее Городище и около него. Дивизия обеспечивает северный фланг корпуса.