Czytaj książkę: «Элиминация»

Czcionka:

Часть 1. Выживание. Глава 1. Артем.

Моя дорогая Виктория, прости, что так получилось с нашей дочерью и… И с тобой. Я сижу здесь один над вашими телами и жду, когда первая из вас проснется и позволит присоединиться к всеобщему Безумию. Вы никогда не прочитаете это письмо, а я никогда не смогу вас убить. Простите. – Записка найденная в луже крови в бывшем ресторане общественного питания станции метро «Октябрьское поле».

      Вы любите дождь? Этот вопрос я задавал всем и вся, когда учился в старших классах. Это было связано с тем, что моя девушка до дрожи в коленях боготворила мерзопакостную погоду в виде дождя и сырости. В такие дни ее тщательно выпрямленные русые волосы становились кудрявыми от самой макушки, а сама она носилась словно сумасшедшая под ледяными каплями дождя. Что касается солнца – ей оно не нравилось, даже не так, она его попросту не любила. «Солнце хорошо там, где море и песок» – вечно твердила она, – «жара хороша там, где можно спрятаться от нее в воде!». Да, она была невыносима, признаюсь честно, когда ныла о знойном лете и выпивала литрами воду со льдом, после чего сильно кашляла. Меня это бесило и раздражало, я подкалывал ее сотни раз, но она не обижалась, лишь пожимала плечами.

      Сейчас мне не хватает ее плеч и кудрявых волос, не хватает щек, с которых я вытирал слезы, когда у нее что-то не получалось, не хватает прикосновений и взгляда. Ее уже давно нет в живых, но, однако, она продолжает мне сниться. Я редко вижу сны, но если вижу, то там всегда она, моя сестра, либо родители. Лица друзей быстро стерлись из моей памяти, остались лишь самые близкие, но и тех – уже не было рядом.

– Артем, ты спишь что ли? – Послышался голос из-за спины и я резко открыл глаза.

– Нет. А ты?

 Я обернулся назад и посмотрел на своего лучшего друга – Сашу. Он был моим ровесником, на голове были волосы цвета платины, а глаза водянисто-голубые. В нем было что-то, что порой вызывало во мне панику – он буквально умел читать мысли. Конечно, я утрирую, грубо говоря, Саша всегда знал, если кто-то чего-то утаивал, это была его некая суперспособность или типа того, не знаю, но скрывать от него что-то было без толку.

      Он придвинулся ко мне поближе и теперь мы вместе молча наблюдали закат. Закатом это, конечно, было назвать трудно – вечно серое небо и оранжевая искорка, скрывающаяся за облаками, вот, что теперь представлял из себя рассвет и закат. Темнело рано, светлело поздно, ни тепла, ни света, ничего.

– Сестра? – Вновь спросил тот.

Он догадался, конечно же, что я задремал, а раз я отрицаю – значит что-то снилось, а если снилось – значит кто-то близкий. Вся эта цепочка выстраивалась в его голове быстрее, чем в моей собственной. И это было поразительно.

– Алиса.

– М-м-м… – Промычал он в ответ и потер руками глаза.

Моя смена еще не закончилась, поэтому, вся наша команда еще спала. Что же за команда? «Команда зачистки №13» – такое у нас было название, а нашим главнокомандующим был Шрам – темноволосый мужчина с такими же темно-карими глазами, лет сорока, с уродской отметиной, рассекающим половину лба и бровь. Он получил его во время «Вспышки» – первый день эры Безумия.

      Так же, в команде присутствовали два брата близнеца, оба рыжие и настолько веселые, что казалось их жизнь эра Безумия вовсе не испортила. На момент вспышки им было всего по 13 лет, единственное, что они рассказали о своем прошлом – сынишки богатого папочки с Рублевки. Но и этого было вполне достаточно, о прошлом сейчас не принято говорить, это считается вредным и обладает побочными эффектами в виде слез, истерик, драк и самоубийства.

      Раньше, в нашей команде было шесть человек, шестым был Данил – он пробыл с нами ровно год, а потом его не стало. Просто ушел и не вернулся. И что с ним случилось – непонятно. Да и не надо знать, наверное. В тот же день Шрам получил сообщение на свой КПК из Кремля – главного штаба управления – что искать его не стоит, продолжаем миссию. А миссия наша была проста – зачистка Москвы от «неживых» или иначе «безумных».

      С момента «Вспышки» я не был в Кремле, меня подобрали в одной из аптек, где я лежал в крови в обнимку со своей погибшей сестрой, мне не хватало духу пустить ей пулю в висок или свернуть шею, даже зная, что оставались считанные мгновения до того, как этот милый ангел проснется и посмотрит на меня совсем другими глазами, полными голода и злости. Не знаю, к сожалению или к счастью, но этого так и не произошло.

Из аптеки меня увезли в «Убежище №4» по ЦАО, где молодых парней и девушек готовили к участию в командах зачистки. Четвертое убежище представляло собой некий форт с высокими стенами и вооруженной охраной по периметру. Внутри были спальные комнаты на 12 человек с окнами, что выходили на тренировочное поле, у каждого «новобранца» была своя кровать и тумбочка, девушки и парни жили вместе, единственное, что нас разделяло – душевые кабинки, это было единственное место, куда особям мужского пола вход был строго запрещен. Пару раз я слышал, как новенькие молодые девчонки плакали в душе после отбоя, им тяжело было привыкнуть к тому, что тут людей не делят по половым признакам и конечно, не все могут справиться с той нагрузкой, что нам давали. Тренировки проходили по шесть часов в день, у нас было хорошее питание четыре раза в день и крыша над головой, в свободное время, с разрешения членов администрации, нас выпускали за пределы тренировочного центра под присмотром действующих команд зачистки, дабы показать, что происходит в реальном мире. Раз в месяц к нам приходили мужчины, на вид всегда старше тридцати лет , они были сильными и иногда уже имели пару человек в своих командах, но, все же, набирали людей отсюда и быстро покидали лагерь. Я ждал три месяца, прежде чем появился Шрам  и забрал меня с собой – в свою команду. На его лице красовалась отметина, словно от ногтей Безумного, это придавало его персоне больше героизма и мужества. У нас тогда проходила тренировка, нас построили в две шеренги в шахматном порядке и представили, как отряд выпускников. Рядом со Шрамом крутился парень, имени которого я не знал на тот момент, а сейчас могу смело называть своим лучшим другом. Именно тот что-то сказал Шраму, после чего он выбрал меня, Данила и двух рыжих братьев-близнецов, которые жили в другой комнате и посему, нам не удавалось общаться раньше.

Так началась моя история о новом мире, в котором не было место прошлому.

      Я, вообще, плохо помню те дни, когда мы с сестрой блуждали по Москве с целью выживания, но этому я рад, как никто другой, такие воспоминания, так же, как и разговоры о прошлом – доводят до нервного срыва и летального исхода. В первые года наших скитаний с целью зачистки – мы находили горы тел, но не разорванных в клочья безумными и не объеденными до основания, нет, это были тела самоубийц. Некоторые выпускали пулю в лоб, другие вешались, однажды встретили мы семью, у них был полицейский пистолет и кухонный нож, у женщины на руках плачущий ребенок, а в нескольких домах от них – неживые, идут на рев младенца. Мы так же, как и они, спешили на этот пронзительный визг, но не успели. Сначала плач резко прекратился, затем послышался выстрел, это был довольно непродуманный ход, ибо на такие громкие звуки, как правило, и сбегаются все неживые. Когда мы добежали до приоткрытого подвала – было уже поздно: младенцу свернули шею, женщина получила пулю в лоб, а мужик перерезал себе горло. И судить мы его не можем, он поступил благородно, подарив последнюю пулю любимой жене. Мы сожгли их тела, как это было принято, покромсали пару-тройку безумных и устроили привал в этом самом доме – бывшем общепите с большими окнами, застекленными окнами, что давало нам хороший обзор и огромном количеством столов и стульев из которых получились прекрасные кровати. На дежурстве каждые восемь часов сидел кто-то из нашей великолепной пятерки, пока остальные спали. В нашем «уютном гнездышке» на этот раз мы задержались на долго, хотя, так было делать вовсе нельзя, однако, у нас было полно еды – теперь всякая живность, по типу белок, кабанчиков и зайцев, свободно могла передвигаться по городу, если не были съедены голодными живыми, на счет воды тоже беспокоиться не приходилось, к нашему счастью подвал был забит бутилированной водой и кое-какими продуктами «долгожителями». Скорее всего, до нас здесь тоже кто-то жил.

– Чего не спим? – Послышался голос Шрама.

– Не охота, – отозвался Саша. – А ты чего не спишь?

Шрам покосился на нас двоих своим вечно угрюмым взглядом. Интересно, кем он был в «прошлой» жизни? Наверное, каким-то военным, а может полицейским. В нем чувствовалась сила и власть, однако он не имел того, что было у каждого из нас – страха. Более бесстрашного человека – я в жизни не видал. Он мог спокойно ринуться в бой один против троих безумных – и победить.

– У нас новое задание, нам надо идти.

– Что? Сейчас? Уже же темнеет! – Подорвался Саша.

Он был прав, когда солнце скрывалось за облаками – наступала непроглядная тьма, уличные фонари были лишь препятствиями в случае бегства, но никак не ночными светилами улиц и дорог. В темноте было страшно: безумные появлялись из неоткуда и исчезали в никуда в одно мгновение. Ночи были жуткими, живые, даже в случае крайней необходимости, не покидали свои ночлежки, нарваться на безумного ночью – верная смерть, ну или как шутили братья – «плохая примета».

– Разбудите Августа и Вадима, мы выдвигаемся через час.

С этими словами Шрам скрылся где-то в здании, наверняка пошел перебирать рюкзак со своими пожитками – этим он занимался, когда обдумывал план или скучал: подсчитывал патроны, чистил оружие, проверял съестные припасы и воду.

      Я, как дежурный, пошел будить братьев. Они лежали на двух параллельных друг-другу столах и даже не подозревали о том, что нам приготовила грядущая ночь.

Перед уходом, мой взгляд упал на Сашу, он все еще смотрел в даль и думал о чем-то своем. Мне всегда было интересно, каким он было до «Вспышки». Меня, как никого другого, интересовала жизнь людей «до». Спрашивать о прошлом – верх неприличия, ведь некоторые люди, например, Шрам – прожили целую жизнь – у них были друзья, дети, работа, семья, деньги, дом, а в один момент – они все потеряли. Встречали мы группы, где были совсем маленькие дети – четырех-пяти лет, меня приводило в ужас то, что они и не знали другой жизни, дай Бог – доживут до тридцати, но никогда не прочувствуют детства, свободы, без страха и оглядывания каждого куста на предмет неживого, готового вцепиться им в глотки.

      Выдвинулись мы в ночи, держа перед собой фонарики и ножи, шли медленно, вел нас, конечно же, Шрам со своим КПК, в котором ярко сияла спутниковая карта, а мы – лишь красная точка на одной линии улиц из сотни таких же. Очень редко, но все же, нам доводилось видеть и другие точки, это были такие же команды, что очищали Москву от нечисти, однако, мы старались обходить их стороной.

      После Вспышки правительству удалось активировать пару более-менее уцелевших спутников, наиболее отдаленных от солнца, но даже они иногда давали сбой. Бывали случаи, когда мы могли неделями сидеть без работающей геолокации и не знать о поступающих заданиях или где мы находились вообще, ориентироваться оставалось лишь на память о том, какая Москва была раньше, когда была заселена живыми, вечно не спящими людьми, работали метро и транспорт, все дороги вели к тому или иному переходу, а густо заселенных районах стояли информационные табло и сенсорные карты, что помогали разобраться где ты. Сейчас же, когда на улицах стоит такая тишина, очень тяжело принять тот факт, что Москва действительно необъятный город, в котором с легкостью можно заблудиться.

– Еще немного, надо ускориться. – Громко сказал Шрам, невзирая на кромешную темноту вокруг, словно, никакая опасность не поджидала нас на каждом шагу.

– Неужели, обязательно это надо было делать ночью? Он нас угробить хочет или что? – Прошептал Саша.

– Я не думаю, что это была его инициатива, если кто и хочет нашей смерти, то это Правительство.

На нас обернулись Август с Вадимом и одарили успокаивающе-подбадривающим взглядом, для них это было словно какой-то квест, на вылазки они всегда выходили с приподнятым настроением, даже неким возбуждением, неприсущим восемнадцатилетним парням при данных обстоятельствах.

      Как-то раз, мой друг выдвинул теорию о том, что они просто не могут быть другими. Возможно, в их голове включился некий защитный механизм, который не позволял им более унывать. Это было вполне возможно, хотя зачастую мы шутили, что они просто психи, слыша это братья смеялись вместе с нами, что еще сильнее оправдывало нашу теорию.

      И вот, мы дошли. Наша команда стояла перед Богом забытой церквушкой, окна на первом этаже были заколочены, однако наверху горел свет. Он был слишком ярким, однако и не фонарным, скорее всего, это были свечи. Много свечей.

– Это здесь, наше задание тут. – Произнес Шрам и сделал шаг назад.

– Кажется, ты удивлен не меньше нашего. – Пробормотал Саша.

– Хм… Интересно. – Отозвался его собеседник.

Мы обошли церковь вокруг, но не нашли не единой живой души, ни звука, ни запаха, ни голосов. Толком, кроме свечей, так ярко пылающих наверху, ничего и не выдавало церквушку, как объект задания или, вообще, жилое здание, где могут находиться живые люди.

– Смотрите! – Произнесли хором братья, указывая на что-то на земле.

Мы подошли поближе и увидели ров, он был аккуратно заложен засохшей травой, которая местами провалилась вниз, оголяя острые колья, расположенные по периметру всей церкви.

– Если не смотреть под ноги, то можно лишиться пары внутренних органов. – Пробормотал Вадим.

– Не думаю, что нам тут рады. – Наконец произнес я вслух, сам того не ожидая.

      В этот момент, я понял, как же все-таки на улице чертовски холодно. На дворе стоял поздний сентябрь, в том году на асфальте в это время лежал снег, хотя теперь он может хоть летом пойти, аномальная погода больше никого не удивляет.

– А это не важно, они живут на территории Москвы, а значит обязаны подчиняться местному Правительству. – Парировал Шрам и быстрыми шагами побрел в сторону главного входа.

      Мы, конечно же, пошли за ним, дождавшись, он, наконец, обернулся и окинул нас взглядом, как делает это всегда перед каким-то серьезным действием, будто советуясь с нами, мы же команда, мы же должны принимать решения вместе, верно? И мы его приняли, ответив ему коротким кивком.

      Он постучал в дверь. Один раз, второй – тишина. Ни шороха, ни звука.

– Не думаю, что нас впустят просто… – Вадим не успел закончить, как там, по ту сторону двери, кто-то начал, будто, поднимать ставни, через несколько секунд дверь тихонько приоткрылась и в маленькой щели мы увидели никого иного, как самого Батюшку. Он был невысокого роста, худой, с небольшой бородкой и в темном одеянии, его глаза напоминали мокрый асфальт, а количество морщин говорило о нем, как о человеке глубоко преклонного возраста.

– Чего вам? Мы не принимаем гостей.

– У нас Правительственное задание.

– Я рад, но моего решения это не меняет. – Стоял он на своем.

– Вы проживаете на территории города Москвы, а значит обязаны подчиняться установленным законным правилам ее Правительства, а именно статье Конституции города Москвы, где четко сказано о том, что в случае необходимости или при законных и обоснованных требований граждане города Москвы обязаны впустить Команду зачистки в свое убежище.

Батюшка демонстративно поднял подбородок вверх, и хмыкнул.

– Я знаю закон, сын мой, но впустить не могу, это не мое убежище, а ведь только управляющие могут принимать решение об открытии своих пунктов незваным гостям. Таков закон, я верно говорю?

– Я могу поговорить с Управляющим? – Будто не расслышав его вопроса продолжил Шрам.

– К сожалению, сейчас его здесь нет.

– И Вы оставите нас замерзать ночью на улице, где один Бог наше спасение?

Он сказал это и даже бровью не повел. Круто. Я никогда не перестану этому удивляться.

Глаза Батюшки пробежались по нам, а в частности – по коллекции оружия в наших руках.

– Хорошо, я впущу вас, но при условии, что все свое оружие вы оставите в коробке у двери.

– Спасибо.

На этой ноте, мы покинули холодную страшную улицу и зашли в не менее жуткую церковь.

Глава 2. Александр

Только Церковные служители при Кремле и лица, относящиеся к государственному управлению, с разрешения Президента Москвы, имеют право издавать и распространять свою литературу, новую Конституцию, Библию и прочие книги. – Статья 3 новой Конституции города Москвы.

      Изнутри церковь выглядела даже больше, чем снаружи, повсюду стояли свечи, на полу были разложены ковры, на них сидели люди, тесно сгруппировавшись между собой, однако, единственное, что меня беспокоило – запах. Пахло хлоркой, это почувствовалось сразу, как только мы переступили порог. Оглядев местных жителей нельзя было сказать, что они чистюли, у женщин были сальные спутанные волосы, у мужчин грязь на лице. Детей здесь было только двое – парень лет одиннадцати, с темными волосами и  большими карими глазами, который выглядел более-менее чистым, по сравнению с остальными, и новорожденный ребенок, закутанный в розовое более-менее чистое одеяло, он спокойно спал на руках женщины, единственной, что сидела на стуле. Она лишь украдкой взглянула на нас и потом вновь опустила глаза. Короткие волосы цвета пепла были собраны в растрепанный хвост, на ней была темно-красная поношенная кофта с длинными рукавами и джинсы.  Пока Шрам о чем-то тихо разговаривал с Батюшкой, я услышал, как открылась дверь в другую комнату, от туда вышла девушка, примерно моего возраста, для меня она выделялась среди всех: у нее были волосы необычного цвета, напоминавший смесь шоколада и корицы, аккуратно собранные в конский хвост, из одежды – потертая кожаная куртка, черная футболка и джинсы, а на ногах донельзя изношенные кеды. Она посмотрела на нас и на пару секунд замерла, а потом ринулась к Батюшке.

– Это еще кто?

– Команда зачистки №13, по закону, мы обязаны их впустить.

– Не мы, а Управляющий, не думаю, что Денис погладит нас по головке за то, что мы впустили чужаков.

– Я не думаю, что вам нужны лишние неприятности с Правительством, мы тут по заданию. – Довольно резко произнес Шрам.

      Казалось, от такого заявления девушка должна была опешить, но не тут то было, она подняла на него взгляд и не менее мягче ответила:

– Я, кажется, разговариваю не с Вами, да и по закону, пока Вы и Ваша команда находитесь на территории убежища – у Вас точно такие же права, как и всех здесь присутствующих, не больше.

– А она смелая. – Прошептал мне Артем.

– Ага. – Ответил я. – А еще хорошо разбирается в законах… что-то здесь не так, тебе не кажется?

– Красивая и умная? Даже не знаю.

Он слегка подтолкнул меня логтем  и мы улыбнулись. К сожалению, в нашем мире осталось не так много поводов для улыбки.

Шрам молча продолжал смотреть на нее, в зале повисла тишина, я чувствовал, что он злится, ведь тот ненавидел, когда ему затыкают рот, а такое было очень редко. Однако, девушка продолжала стоять на своем, ни в коем не сдавая позиции. Меня она так заинтересовала, что я решил сам все узнать.

– Ну, а что на счет тебя? – Вклинился я в их «огненную» гляделку друг на друга. – Как тебя зовут и кто ты здесь?

– Дарья. Я второй заместитель Управляющего. Однако, в его отсутствии мы никого не пускаем. Я, конечно же, не считаю, что вас стоило оставить по ту сторону на съедение ночи, однако, чем думает ваше Правительство, когда посылает своих солдат в столь поздний час?

– А чем думает ваш Управляющий, оставляя вас здесь одних на столь долгое время? – Переспрашивает ее Шрам.

Вот тут то она и попалась, не зная, что ответить, она хмыкает и резко разворачивается. На последок, девушка бросает взгляд в мою сторону и я различаю цвет ее глаз – они идентичны моим.

      В скором времени, когда всем нужно было спать – наша команда ворочалась. Спал только вымотанный бессонными сутками Артем, а на страже сидел Шрам, хотя Батюшка убеждал его, что это не нужно – без толку. Шрам был таким человеком, который не доверял никому, кроме самого себя. В конце концов, я понял, что уснули все, кроме нас двоих. Он, иногда, украдкой поглядывал в мою сторону, а я смотрел на него, мол, «все хорошо, если надо будет, прикрою». Еще я смотрел на Дашу, она зажалась в уголке, накрывшись подобием драной простыни грязного темно-серого цвета, мне казалось, она дрожала, но, скорее всего, так лишь падала тень.

      Через несколько часов, словно по будильнику, резко подскочил Батюшка, мы со Шрамом притворились, что спим и в тихую наблюдали за его действиями. Поначалу, он метался туда-сюда, попутно заходя на второй этаж и что-то там перетаскивая, судя по звукам, это было нечто довольно тяжелое, какие-то мешки или типа того. А еще мне слышалось, будто он с кем-то разговаривает. В этот момент в моей голове пробила мысль – «женщина с ребенком на руках – где она?». Но, это было не самое странное, за все те часы, что мы здесь – ее чадо ни разу не закричало. Я почему-то всегда думал, что дети еще те плаксы, но здесь – она молчала. Спала ли? Или может быть…

      Я настолько закопался в своих раздумьях, что чуть не спалился, когда Батюшка пробегал мимо меня. Мне удалось закрыть глаза в самый последний момент, прежде чем, мне казалось, он заметит, как я на него смотрю.

      Тот был уже у входной двери, будто чего-то ждал и через пару минут «три стука» вновь заставили его шевелиться. Батюшка открыл дверь довольно тихо, внутрь вошли трое мужчин, самому старшему и крепкому было около тридцати пяти. Мужчины были одеты в теплые пышные куртки  и шапки, на плечах у них висели тучные рюкзаки, а в руках у каждого был фонарь с привязанным выступающим ножом на несколько сантиметов вперед. Это было довольно интересное самодельное приспособоление.

– Денис, тут группа зачистки по некому заданию, они ждут тебя. – Шептал он одному из них недостаточно тихо.

Мужчина с темными волосами тихо скинул рюкзак с плеч и жестами дал какие-то указания двум другим мужчинам, те разошлись по углам в разные двери.

– Что на счет моей жены?

Батюшка буквально на глазах слегка опустился, словно боялся одного этого слова. Он замешкался, но, дабы не вызывать гнева Дениса, ответил.

– Не смыкала глаз, нянчила свой сверток, будто «оно» живое.

– Она еще не поняла… – Почему-то, Денис не договорил, оборвал себя на полуслове и замолчал.

      Чуть позже и я понял причину его остановки: песня. Та женщина с ребенком, которого почему-то называли «оно» сидела наверху и пела. Ее голос был чем-то вроде колыбельной, а песня была похожа на сказку. Мне нравилось, как она поет, а вот Денису, двум его дружкам и Батюшке – не очень.

      Денис рванул вверх по лестнице и хлопнул за собой двероью, перебудив половину людей мирно спящей прямо под лестницей. Он что-то говорил, но что именно – было очень трудно понять, закрытая дверь не давала шанса протиснуться звукам. Единственное, что мне оставалось – покоситься на Шрама, он, словно понимая о чем я, кивнул мне в ответ и повернулся в бок, в это время я зажал Артему рот и слегка ущипнул его за руку, тот проснулся, наверняка, хотел выругаться на меня, но не стал – не просто же так я «приказал» ему молчать.

      Когда все наши проснулись, то Шрам довольно тихо и быстро обрисовал им ситуацию, у нас не было плана, только цель – надо было помочь Шраму поговорить с Денисом и узнать, что там наверху.

      К слову, Шрам все так же молчал о цели нашего задания от Правительства, но сомнений уже не оставалось, по крайней мере у меня – это определенно что-то связанное с Денисом, его поющей женщиной и младенцем, который, скорее всего, давно уже был мертв.

      Сейчас зал, не смотря на десятки расставленных свечей по всему периметру, казался мне темным и холодным, как погода на улице. Стены, что раньше излучали некое тепло – будто покрылись ледяной коркой, которая в любой момент могла обркшиться на нас сверху. Я чувствовал себя очень неуютно без оружия, потому как, даже засыпая, я всегда держал его  на готове. Когда мы вышли в середину зала, то Батюшка будто дар речи потерял. Возможно, он и хотел что-нибудь сказать, но не мог, лишь молча, словно рыба, открывал и закрывал рот, разводя руками. В тот же момент дверь второго этажа раскрылась и от туда с огромным грохотом вылетел окровавленный мешок. Денис быстро спустился вниз и посмотрел на нас, оскаленный, с задранными по локоть рукавами, он топал ногами в нашу сторону,  а от такого шума проснулись все.

– Вы это ищите, солдаты? – С психически-нездоровой улыбкой спросил тот.

Мешок шевелился, точнее, это было его содержимое, издававшее шипящие звуки, как это делали безумные, ведь они были лишены дара речи, не могли больше разговаривать – лишь кряхтеть и шипеть.

      Ослабшая веревка, что держала мешок завязанным, наконец-то, сдалась и от туда вылезло нечто: без рук и ног, голое, лысое изуродованное тело безумного, не знаю, женщина это или мужчина, нельзя было определить, вся его кожа были бледная, на местах половых органов рубцы и кровь, меня замутило, я лишь надеялся, что его изуродовали так после смерти.

– Как Вам такое зрелище? – Вновь завопил Денис и стал громко смеяться.

Этот мужчина был конченным психом.

– Папа! – Вскрикнул мальчик и смех прекратился.

– Ваня? Сынок, смотри! – Он указал на безумного уродца, пытающегося ползти, как червяк. – У нас есть лекарство, чтобы не быть такими, как она! – Улыбнулся он во все тридцать два зуба.

      Так это, все-таки, она!

– Папа, что это? Что ты сделал?

– Твоя мать это сделала. Среди нас только она смогла сразиться с Безумием. Увы, твоей сестре не так повезло…

      Денис сделал печальное лицо и меня затошнило еще сильнее, именно в этот момент произошло непоправимое: воспользовавшись случаем, Шрам пробрался к коробке с оружием и сделал выстрел – точно в цель. Мозги Дениса распластались по полу рядом с безумным уродцем, которая начала слизывать их языком.

Глава 3. Август и Вадим – за час до…

Лето выдалось жарким, особенно этот день: кожа покрывалась потом, а от него щипало глаза, в частности это сказывалось на двух мальцах, бегающих вдоль частного сектора между домов, где все соседи знали – это сыновья Дерябина – нефтяного магната, и его прекрасной жены – бывшей фотомодели. Рыжие, конопатые, вечно веселые и оптимистичные – они буквально излучали свет своим смехом. Однако, на деле братья были теми еще занозами в одном месте: из-за чувства вседозволенности пацаны плохо учились, точнее сказать, халтурили, иной раз могли и подраться с одноклассниками, а могли затащить их в серьезные авантюры. Конечно же, родители, которые могли замять любой косяк своих отпрысков, были не в особом восторге от таких подарков судьбы, однако их мать – Катерина Дерябина искренне верила, что это просто «возраст такой».

В этот день, конечно же, семья не осталась без сюрприза – это случилось 21 июня, когда отец вернулся домой с Вадимом и Августом из отдела по делам несовершеннолетних. Что они натворили – это был другой разговор, парни забегали в женские примерочные в одном из торговых центров, где включали громкую музыку и танцевали у фонтана, да и не с целью какой, а забавы ради. Вот только кому это казалось смешным? Только им.

Вымотанный отец оказался, на этот раз, чертовски зол на них, ясное дело, утро у них не задалось. Особенно это сказывалось на том, что день недели был субботой, а это значит, что после рабочей пятидневки Дмитрию Дерябину чертовски хотелось выспаться и провести это утро с женой, а никак не вытаскивать парней из полиции. Они сидели на заднем сидении, на этот раз молча, не улыбались, но и особо не чувствовали своей вины – для них это была очередная шалость, а платой являлся стыд перед родителями и разочарование, что их поймали.

Наказание было самым обычным – домашний арест на все выходные. Но даже это казалось им чересчур. С такой то гиперактивностью, да сидеть в четырех стенах? Тьфу. Но, кто же знал, что именно это спасет им жизнь?

К концу дня мистер и миссис Дерябины покинули дом, за ними приехала машина, перед выходом мать сказала, что они уезжают в ресторан, однако, чтобы хоть как-то облегчить наказания им было разрешено заказать пиццу на дом. Катерина никогда не отличалась излишней сентиментальностью, но сыновей она любила. Поцеловав каждого, она, одетая в черное облегающее платье, свисавшее на ее худых плечах, с рыжими кудрями, собранными в элегантную прическу, взяла свой клатч и на высоких каблуках (при росте 180 см) вышла прочь.

Вскоре, дом наполнился ароматом пиццы с несколькими сортами сыра, грибами, салями и прочей начинкой. Ее братья умяли в один присест, смотря фильм на огромной плазме, висящей в холле первого этажа их особняка. Казалось бы, живи и радуйся, чего дурить, когда имеешь все на свете? Но, не тут то было.

– Может пройдемся? – Наевшись до отвала спросил Август.

– А если предки вернутся? Не думаю, что отец будет рад, когда не найдет нас дома.

– Ой, брось, ничего они не узнают. У меня есть идея!

– Знаю я твои идеи, Август, все они заканчиваются либо полицией, либо криками отца.

Братья посмеялись и решили, что уже и так им хватило неприятностей, по крайней мере на сегодняшний вечер.

– Тогда давай позовем кого-нибудь? Олега или Женьку? А может Машу? – Издевательским голосом спросил Август.

– Ха-ха-ха, отстань, не знаю с чего ты решил, что она мне нравится!

Экран телевизора, в котором только что шел какой-то боевик, погас, а потом резко включился. Теперь там показывали новости, а нервная телеведущая говорила что-то о зафиксированных аномальных вспышках на солнце и их последствиях, которые могут быть нестабильными. Она просила всех оставаться в помещении и не выходить на улицы до официального разрешения, а еще… Хотя, черт его знает, что там было еще, потому что на этом парни перестали смотреть телевизор. Их привлекла вещь за огромным окном – там, на небе, в области солнца – что-то горело и звездой падало вниз, рассмотреть это было совершенно невозможно, но на момент буквального столкновения с землей было понятно – это терпел крушение самолет.

Он упал достаточно далеко от их места жительства, однако братья от испуга шелохнулись назад. Свет в доме начал мерцать, а потом и вовсе пропал. Электричества больше не было. Что касалось соседей, то они быстро повыходили из своих домов, тоже самое собирался сделать Август.

– Стой! – Крикнул Вадим и схватил его за плечо. – Ты разве не слышал? Сказали оставаться в помещении!