Czytaj książkę: «Непридуманные истории»

Czcionka:

Я— не Дениска! Я— Денис!

Денис Фомичёв. И вы так меня зовите. Но только не Дениской! А если встретите где-нибудь в магазине, на улице или на почте мою маму, объясните ей, пожалуйста, что называть первоклассника уменьшительным именем несправедливо.

Как она не может понять, я уже не малыш и не девчонка! Сегодня опять назвала меня Дениской и, что ещё хуже, сравнила с каким-то мальчишкой из старой книжки детских рассказов. Ту книжку мама затёрла до дыр, и даже сейчас, давно став взрослой тётей, тайком читает её на работе, как она говорит, чтобы снять градус морального напряжения от общения с акулами капитализма. А мне так интересно, какие они, эти акулы капитализма, напрашиваюсь к маме на работу, чтобы хоть одним глазком взглянуть на этот диковинный вид, но мама не пускает.

Я очень люблю акул и всё про них знаю. А ещё больше люблю ходить в океана риум! Гуляешь по широкому коридору вдоль гигантских аквариумов, где кишмя кишат разноцветные, как бабушкины вязаные носки, экзотические рыбы, электрические скаты, забавные коньки, скользкие мурены и чернильные осьминоги, и вдруг нет-нет да и покажется откуда-то из- за кораллового рифа грациозная акула-лопата Маня. С Маней мы подружились полгода назад, и теперь, когда я прихожу в океанариум, Маня, завидя меня издалека, подплывает близко-близко к стеклу, приветственно машет мне хвостом и терпеливо позирует перед папиной фотокамерой. Как-то раз мы умудрились сделать селфи втроём – я, папа и Маня посередине. Эх, жалко, нам нельзя приносить водным обитателям что-нибудь вкусненькое из дома, а так бы я обязательно поделился с Маней фирменными мамиными расстегаями или бабушкиными оладьями с клубничным вареньем.

Кормят морских животных специально обученные люди, я узнавал. В прошлое воскресенье мы с папой попали на кормление зебровых акул. Окрасом в крапинку они, правда, больше смахивают на леопардов, и, кроме того, у них, как сказал папа, есть харизма, и у Мани она тоже есть. На вопрос, есть ли харизма у меня, и как она выглядит, папа шикнул, дёрнул меня за рукав и показал глазами на стекло, где под толщей воды вот-вот должно было начаться представление. Отважный дяденька, похожий на дрессированного упитанного тюленя, в маске, красных ластах и с белым баллоном за спиной, неуверенно озирался по сторонам, держа в дрожащей вытянутой руке кильку. Пауза затягивалась, дяденька робко помахивал рыбкой влево и вправо, но акулы не появлялись.

– Видимо, нагуливают аппетит, – задумчиво сказал папа.

Через секунду, откуда ни возьмись, на ошарашенного кормильца разом налетели пять акул, покружились вокруг него, понюхали кильку и, разочарованные, стройным косяком уплыли по своим делам.

– Ну всё, кина не будет. Тунца им, видите ли, подавай, от кильки нос воротят! – проворчал папа.

А мне стало жалко дяденьку, ведь он так старался быть молодцом, не бояться воды, акул и самого себя, и тут на тебе. Незадача. Во что бы то ни стало мне захотелось с ним познакомиться, и я уговорил папу покараулить дяденьку в коридоре у гардероба. А дяденька-кормилец акул оказался нашим школьным сторожем Петром Пантелеймонычем, вот это да!

– Второй месяц пошёл, как работаю в морском царстве, – признался он. – Молодые ихтиандры-аквалангисты уехали в Сингапур за тунцом, и остался наш океанариум без пловцов. А я, как-никак, двадцать лет на подлодке отслужил, и здесь отслужу, ещё бы подлодку дали, тогда мы с неё точно никуда не денемся!

И, гаркнув: «Полундра, ребята, задраиваем люки!», оттеснил к выходу толпу запоздавших посетителей.

«Кто такие ухтыандры?» – всё думаю и думаю по пути домой. Спрашиваю папу, а в ответ надоевшее мамино: «Вылитый Дениска из рассказов Драгунского, такой же почемучка». Пусть хоть птеродактилем зовут, но только не Дениской! Кстати, я и динозаврами увлекаюсь – знаю, чем питался диплодок, и кто питался диплодоком, сколько зубов у тираннозавра, и зачем птеродактилю крылья. А ещё у меня есть коллекция динозавриков из шоколадных яиц, её для меня собирала мама, когда была маленькой девочкой. Я сейчас не хвастаюсь, я не хвастунишка, но, правда, тот книжный Дениска не интересовался динозаврами и акулами так, как я.

И вообще, кем он мечтал стать? Космонавтом? Подумаешь, тренировался с друзьями запускать самодельную ракету. Эка невидаль – раздобыть во дворе старый деревянный ящик, забраться туда и орать во все горло: «Поехали!». Капитаном дальнего плавания? Ерунда. Фантазировал себе дома, как самый обыкновенный мальчишка, стоял на тахте и вглядывался в шторы через мамину скалку – тоже мне подзорная труба! Вот я прошлым летом сплавлялся, как бесстрашный Тур Хейердал на папирусном плоту Кон-Тики в Тихом Океане, по нашей речке Сиверке в деревне на тракторном колесе. Мама левой рукой полоскала бельё на берегу, а правой удерживала багром шину, чтобы я далеко от неё не уплыл. А как бы хотелось уплыть далеко-далеко, поступить океанологом на большое красивое судно и каждый день по несколько часов проводить под водой, наблюдая жизнь морских обитателей, как знаменитый Жак-Ив Кусто!

А ещё я хочу стать лётчиком, писателем, строителем, сантехником, криминалистом и естествоиспытателем. Можно и Президентом. Только осторожно. И хорошим человеком. Но не танцором! Ненавижу, когда учитель музыки Баян Баяныч заставляет нас на уроке ходить по кругу вприсядку под его баян и под писклявое девчоночье: «Эх, яблочко, да куда котишься? Ко мне в рот попадёшь – да не воротишься!»

– Похвальный список, сын. А давай-ка вместе его улучшим? – предложил папа. – Сократи свой перечень до хорошего человека. В нём все профессии на Земле, и он за тебя решит, кем стать, чтобы оставаться самим собой.

Я не успел и рта раскрыть, как в разговор вмешалась мама:

– А я скажу, Дениска, кем ты не должен быть ни при каких условиях, даже если у тебя вырастут плавники, хвост и жабры – никогда, запомни, никогда не становись акулой капитализма! Окунем просвещения можно, но только не акулой капитализма!

Испуганный не на шутку и окончательно сбитый с толку, я снова пожалел, что ещё ни разу не видел вблизи и даже издали ни акулу капитализма, ни окуня просвещения, в которых мог превратиться в любую минуту по воле невидимого волшебника.

– Мать, не пугай сына на ночь и сходи-ка лучше завтра с нами в океанариум! – пожурил маму папа. – Дениска станет Денисом, хорошим человеком! А тебе, дорогая, надо больше отдыхать!

Серебро

I

– Сегодня в девять вечера.

– А может, пораньше, вдруг охранник уйдёт домой?

– Так нам это и надо!

– А вдруг будет так темно, что мы по ошибке в учительскую попадём – как раз этажом ниже?

– Так нам это и надо! Ты что, забыл, зачем идём, о двойках забыл? Ну же, соображай, Васька! За один вечер не только обогатимся, но и отличниками станем!

Мои друзья, Вовка Грибков и Васька Захотелкин из 3 «Б», после урока химии, который для нас подготовили старшие классы, выработали свой план «нападения» на учительскую. Дело в том, что на этом уроке старшеклассники проводили опыт с получением чистого серебра. Путём взаимодействия при нагревании загадочного этаналя с оксидом серебра пробирка от реакции окрасилась в серебряный цвет, и Вася Захотелкин, не выдержав, первым подбежал к реактивам, растолкав нас, и закричал:

– Вот здорово! Настоящее серебро!

Пробирка с серебром пошла по рядам; её нюхали, ощупывали, пытались выковырять искорки драгоценного металла.

– Что же вы, химики, побольше не могли в пробирку веществ налить? Серебра совсем на донышке! – обиделся Васька. – Нам учитель не разрешает много наливать. Говорит, много серебра не бывает, а жадность всегда найдётся… – ответили химики.

II

В кабинет химии, который круглыми сутками проветривался от пахучих реактивов, ребята пробрались через открытое окошко по самодельной лестнице из маминого халата.

– Мама! Я на что-то наступил! – заорал Васька, спрыгнув с окна в лаборантскую.

– Вечно ты куда-то наступишь! Надо быть мужчин-ой-ой, мамочки, скелет! – завопил Вовка и бросился к окну.

– Куда ты, трусишка? Вот же они, рыкативы.

На столе, как по заказу, выстроилась целая армия пузырьков с разноцветными реактивами.

– Вась, ты не помнишь, какие надо?

– Ты что? Конечно, нет! Химия – это тебе не мамин халат портить.

– Бери все пузырьки, дома разберёмся! Только быстрей.

Вася стал складывать реактивы в портфель, и вдруг под окном послышались мужские голоса.

– Мы с тобой, Захарыч, как дети малые, ходили кругами. Вот она, учительская. Теперь вся техника наша! Кувалдой по окошку – и готово!

– Сергеич, что это за верёвка на третий этаж тянется? Может, опередил нас кто-то? – Так нам же на второй этаж надо, а не на третий.

Друзьям стало жутко, ведь они тоже хотели пробраться в учительскую, но чтобы в журнале исправить двойки. Ребята затаились на третьем этаже в страхе и нерешительности. Сергеич и Захарыч, «бывалые бурундуки», как они себя называли в разговоре, стали подниматься по верёвке на второй этаж. Тут Васю осенило:

– Вовка! Давай на них выльем все рыкативы! А что делать?! Зато школу спасём!

– Точно, Васька! Зачем нам серебро! Да нам за спасение школьного имущества золотые медали досрочно вручат! – торжествовал Вовка.

Не теряя ни секунды, ребята открыли пузырьки и подбежали к окну. Воры опешили, подняв глаза и увидев школьников, поливающих их чем-то непонятным.

– Ха! – крикнул Вовка. – Химическая атака! – и вылил сероводородную кислоту. – Попробуйте-ка это! – не заставил ждать Васька и метким броском швырнул в злодеев пузырьки с йодом и азотной кислотой.

Конечно, «бурундуки» бы и сами свалились с лестницы после такого химического душа, но им помог Вася: ему нисколько не жалко было поджечь свою лестницу во имя спасения школы.

– Васька, мы с тобой герои! – сказал Вовка, увидев лежащих на снегу «бурундуков».

III

Потом приехала полиция. Директриса ругалась с охранником, а сторож нарезал круги вокруг школы, проверяя замки на дверях. В этой суете никто не замечал двух моих друзей, незаметно спустившихся по запасной Васиной лестнице и теперь стоявших под окном кабинета химии.

– Знаешь, давай не будем говорить, что это мы обезвредили «бурундуков». Настоящие герои – скромные. А нас всё равно потом найдут и наградят, – сказал Васька.

Вдруг они услышали разъярённый голос директрисы:

– Вот они! Мерзкие мальчишки! Я знаю, что это вы пробрались на третий этаж! Держитесь, с вами разберусь!

– По-моему, нас уже нашли! – буркнул Вовка.

– Ну что стоишь, бежим!

Под большим-большим секретом Васька поведал мне об этом приключении, он же знает, как я люблю разные истории. Но уже на следующее утро каким-то чудесным образом весть о серебряном подвиге Васьки и Вовки разлетелась по всем классам. Эх, они уже герои, а я ещё только дописываю свой рассказ, несправедливость!

Творожный кекс

Уроки труда у нас в тридцать пятой самые обычные и как две капли воды походят на уроки труда в соседних школах нашего района, мы узнавали. Пацанов нагружают серьёзной мужской работой – мы и стругаем, и орудуем лобзиком, и точим, и уже с третьего класса забиваем гвозди, всякий раз попадая молотком по пальцу. А девчонки занимаются ерундой: вышивают, вяжут, шьют… за них дома мамы и бабушки, а на занятиях сидят, глазищами лупа- ют и в телефонах играют. Несправедливость!

Всё меняется, когда у девчонок наступает «кулинарная» четверть. Они забрасывают телефоны, деловито завязывают фартуки – любо-дорого посмотреть, и начинают переводить продукты. Мы же, дурачки, проникаемся к одноклассницам уважением, за косички не дёргаем, рюкзаки не пинаем, зато прибегаем к ним на переменке за большим, вкусным, ну или хотя бы съедобным куском чего-нибудь из их стряпни, а оттуда бежим назад к папе Карло, Сан Санычу, нашему трудовику. Руки у него заскорузлые и шершавые, а нос всегда сизый в любое время года, хотя папа Карло любит с нами спорить, утверждая, что нос у него сизый только в суровое зимнее время при особо низких температурных режимах.

Пока мы с Сан Санычем пилим и спорим, девчачья группа разделяется на две бригады, а их учительница, хрупкая и немолодая Наталья Вениаминовна, с кичкой в виде улитки на голове, оренбургским платком на плечах и секундомером в руках, в позе нашего физкультурника на линии старта перед сдачей летнего кросса, звонко отчеканивает:

– Тааак, девчата, сегодня у нас сладкий четверг! Готовим десерты на раз, два, три! И… время пошло!

Вот и теперь, заслышав команду Натальи Вениаминовны, девчонки кинулись к столам, сбивая на своём пути пачки с мукой, шумовки и не успевшую отпрыгнуть к двери учительницу. Времени на выпечку всего ничего – один урок, а столько надо успеть. Во-первых, придумать, что готовить. Рыжая Юлька Лебедева – предводительница первой бригады, известная на всю школу сочинительница кличек, предложила напарницам растопить плитку «Алёнки» и облить шоколадом Наталью Вениаминовну.

– И будет у нас улитка в шоколаде!

Вариант приняли на ура, но почти сразу отмели за возможной несъедобностью Натальи Вениаминовны.

– А чем пирожные «Картошка» хуже? Они и лепятся быстро, и в духовке не надо запекать, – предложила Анюта Титова. На «Картошке» и порешили.

Тем временем в стане второй бригады царила полнейшая неразбериха. Ирка Болтунова бросилась к вафельнице печь вафли, Танька Ушакова – к мультиварке стряпать шарлотку, а мудрая Ленка Зло- тина, командирша второй бригады, забралась под стол к конкуренткам, чтобы подслушать в тылу врага как можно больше кулинарных идей.

Вдруг – бац! – стол как вздрогнет, недоумённые девчонки с первой бригады как завизжат:

– Мамочки, под столом привидение! – и кинутся врассыпную.

Это Ленка с торжествующим видом и шишкой на лбу выскочила из укрытия, выкрикивая на ходу:

– Придумала, сама придумала!!! Печём творожный кекс!

Дело у девчонок заспорилось. Ещё бы, оставалось всего полчаса до конца урока. Первая бригада живенько намолола в мясорубке мои любимые ванильные сухари и смешала в тазике все остальные, как их называет мама, энгырдиенты¹. Забежав к девчонкам за журналом, я подсмотрел, как Юлька Лебедева переборщила с молоком и ухнула в смесь для пирожных целую литровую пачку вместо стакана. Я хоть и не девчонка, волей-неволей наблюдаю за мамой на кухне, пока рассказываю домашнее задание, и даже запоминаю отдельные энгырдиенты и их количество. И сейчас мне показалось, что пирожным угрожает опасность затопления молоком. Вторая бригада действовала более осмотрительно благодаря Ленке Злотиной. Каждый свой шаг она дотошно сверяла с поваренной книгой. Кекс замешивался грамотно, тщательно, но очень медленно.

Пятнадцать минут до конца урока. Наталья Вениаминовна, отдав последние кулинарные приказы, мерно посапывала с вязанием и секундомером на коленях на фоне нарастающей паники, грохота и криков юных поварих. Первая бригада только что закончила лепить пирожные и загрузила их в холодильник. Уже через секунду шоколадные картошки расплылись на подносе и превратились в кашу.

– Может, их в морозилку запихнём? – заволновалась Анюта. – Быстрей застынут!

За двенадцать минут до конца урока вторая бригада, наконец, замесила свой кекс и отправила его в духовку. Все замерли в ожидании результатов. Ещё через минуту проснулась Наталья Вениаминовна, принюхалась к духовке, пожала плечами, так ничего не унюхав, и снова заклевала носом.

Ноль минут до конца урока труда, а это значит, 4-му «Б» пора спешить со всех ног на контрольную по цивилизациям Древнего Востока. Вынув из морозилки и духовки блюда с пылу с жару и с холоду, девчонки кое-как растолкали Наталью Вениаминовну, сдали часть десерта на пробу, получили свои пятёрки и поскакали на второй урок истории к Аделаиде Евгеньевне. Нам с Васькой и Вовкой в тот раз так ничего и не перепало. Зато Аделаиду Евгеньевну девчонки решили хором задобрить прямо перед самым уроком и радостно водрузили на её стол два подноса с картошками и творожным кексом. Все ребята в школе знают, какая она сладкоежка. Каждую перемену проводит в столовой, уплетая слойки, пирожки с повидлом, рисом и картошкой, сахарные крендели и булочки с изюмом. Оттого любое платье Аделаиды Евгеньевны натянуто на ней плотно и упруго, как наволочка на подушку. Голос у неё густой и грудной, а точнее, низкий бас, как определил наш тоненький учитель музыки Баян Баяныч, столкнувшись как-то со мной и Аделаидой Евгеньевной на повороте в актовый зал.

– Вам бы «Дубинушку» Шаляпина петь под аккомпанемент моего баяна, – мечтательно предложил он ей.

– Увы, Пахом Семёныч, вы – не Навуходоносор, да и я уже давно не Аманис, чтобы меня осаждать нелепицами, – прогудела Аделаида Евгеньевна на ходу, рассекая руками воздух, точно атомный ледокол – айсберги у берегов Антарктиды.

Мы с Пахомом Семёнычем долго стояли, задумчиво глядя ей вслед, и каждый пытался понять, кто такой этот Новый с худым носом, и чем его хуже наш Пахом Семёныч.

Одинаково круглая со всех сторон, Аделаида Евгеньевна или, как прозвала её Лебедева Юлька, Колесо истории, со звонком появилась в дверях кабинета. Гудевший саранчой класс притих в ожидании расправы – контрольного теста. Всё смешалось в наших головах: троянский конь с египетским сфинксом, Тибр с Евфратом, Амон Ра с Ярилой. По искрящимся зловещим огоньком глазам Аделаиды Евгеньевны я прочёл, что спасение в виде переноса контрольной нам сегодня не светит. Оставалось молиться Яриле и надеяться на счастливый случай. Списать у Аделаиды Евгеньевны не смог ни один ученик за все двадцать пять лет её работы в школе. И сейчас, в отчаянии глядя на чистый лист бумаги, я вспомнил подслушанную у старшеклассников шутку: «У Аделаиды не то что муха, инфузория-туфелька не проскочит на уроке незамеченной». Что за туфелька, и почему такой странной модели, о которой не слышала мама? У неё в гардеробе водятся любые-прелюбые туфли: на широком каблуке и шпильках, с красной подошвой (зачем туфлям красная подошва?) и чёрной, а фузорной туфельки нет.

Пока я задумался, не заметил, как Аделаида Евгеньевна сменила гнев на милость, увидев на столе два подноса со свежеиспеченными дарами волхвов. Мигом раздав задания, она уселась за стол и сразу принялась за Ленкин кекс. В нависшей тишине раздавалось шумное причмокивание жующей Аделаиды Евгеньевны.

Прошло минут семь. Мы по-прежнему надеялись на чудо, и чудо произошло! Слегка изменившись в лице, Аделаида Евгеньевна широкой вальсирующей походкой покинула кабинет… на целых пятнадцать минут!

Всякий раз, когда папа смотрит новости, я часто слышу, как дяденька с хмурым лицом и в ярко-розовом галстуке говорит о переломном историческом моменте для страны. Всякий раз я спрашиваю у папы, что такое этот переломный момент, и папа, вздохнув, отвечает:

– Приплыли, сынок, дальше некуда.

Вот и сейчас мы приплыли к нашим шпаргалкам, быстренько всё списали, пока Аделаида Евгеньевна отсутствовала, и, довольные, смекнули, что дальше и лучше уже некуда.

Аделаида Евгеньевна вернулась, почему-то ещё больше озабоченная, чем уходила. Не удостоив нас и взглядом, она прошла к столу, села, но тут же пулей выскочила из кабинета… на двадцать минут! За это время каждый сознательный ученик 4-го «Б» счёл своим долгом поблагодарить бригаду Ленки Злотиной за их спасительный творожный кекс.

1.Энгырдиенты – исковерканная Дениской форма множественного числа слова «ингредиент», которое означает составную часть чего-либо в смеси или веществе. – Примеч. ред.

Darmowy fragment się skończył.