Лотос цветёт под покровом ночи

Пролог.

1342 год.

Мальчик бежал со всех ног без оглядки по наполненной людьми улице, то и дело врезаясь и тараня прохожих. В руках он сжимал маленький неприметный мешочек, боясь, что все содержимое рассыплется по всей дороге. Сзади его нагоняли двое мужчин и то и дело кричали «Стой! Держите его!». Мальчик из последних сил заскочил за угол и присел на корточки, чтобы его не увидели, и юркнул за бочки, которые поставили на солнце, а содержимое в нем нагревалось от мучительных солнечных лучей. Мужчины тем временем пробежали мимо него, от чего мальчишка облегченно выдохнул, стараясь перевести дух от длительного бега. Руки его невольно дрожали, но страх, что его поймают, начинал улетучиваться. Он огляделся еще раз, убедился, что никого нет и сел поудобнее, принимая позу лотоса. Тут он вспомнил про мешочек в своих руках, который он сжимал так крепко, что на ладошках остались следы от парчовой ткани. Открыв мешочек, содержимое с неприятным звяком попадало на землю. Мальчик улыбнулся, когда насчитал там около десяти одинаковых железных монет. Быстро собрав все обратно, он встал и, крадучись, побежал через необычно запустелую улицу. Пустота, которая заставила бы кого угодно насторожиться, десятилетнему прохвосту совсем ни о чем не говорила. Окрыленный желанной выручкой, мальчик уже доходил до последнего дома улицы, как из-за угла выскочил один из мужчин, который гнался за ним, и схватил его за руку, смотря диким и счастливым взглядом. Мальчишка принялся вырываться из сильной и грубой хватки, но тут подоспел и второй. Они оба принялись отбирать мешочек из его рук, а потом играючи перебрасывая его между друг другом, гоняли мальчика туда-обратно.

Он пытался дотянутся до высоко летающего из рук в руки предмета. Мужчины смеялись и улюлюкали, пропуская мимо ушей жалобные тихие стоны разочарования, а после, когда им надоело, они принялись толкать мальчишку, пока он не упадет.

– Посмотри на него, совсем худой и слабый! – говорил первый. Второй подхватил:

– Слабость и худоба не помешали ему украсть у нас пару монет.

– Посмотри, скольких маленький воришка уже успел обчистить!

Мальчик начал хныкать и отбиваться от рук мужчин. и уже был готов заплакать, как из окна выглянула тетка, которой, по-видимому, надоело смотреть это представление, и начала ругать обидчиков. Они показали ей языки, совсем как маленькие дети, и продолжили издеваться над мальчиком. Она фыркнула и скрылась в темноте комнаты, но через минуту уже бежала к ним с палкой в руке, размахивая ей так, что аж пот так и лил с ее широкого лба.

– Негодяи! – грубо выдала она, приближаясь к мужчинам. Те остановились от увлекательного занятия и обратили внимание на девушку. Мальчишка не стал терять времени и ускользнул от обидчиков, спрятавшись за спину тетки, которая тем временем стояла, скрестив руки на груди.-Под окнами чиновничьего дома смеете наводить смуту!

Мужчины начали смеяться до слез, хватаясь за свои животы.

– Идите, куда шли, девушка. Не мешайте наказывать вора за свои проделки. – заявил первый, второй согласился и злорадно ухмыльнулся. Девушка тяжело выдохнула, выпрямилась и посмотрела на невежественных мужчин так, будто они совершили самый тяжелый грех. Гнев постепенно начинал разливаться по всему телу, пробирая до самых кончиков пальцев.

– Ах вы! Ну-ка идите сюда, сейчас вы получите, бездари!

***

Стук в дверь разбудил парнишку от сна и заставил подскочить с деревянной, уже совсем старой, койки.

– Чанмин, я принёс тебе немного еды. Думаю, что ты проголодался – послышался голос и звук приближающихся шагов. Чанмин юркнул за кровать, не осмеливаясь выглядывать. После того, как незнакомец остановился, парень настороженно выглянул, а после и вовсе выпрыгнул из-за кровати с объятиями. Чанмин не мог разговаривать с самого детства. Когда ему исполнилось 9, его родители погибли, оставив его со старшим братом совсем одних. Это сказалось и на его психике.

– Хван Чанмин, ты не узнал меня? Братец всегда за тобой присматривал, а ты не помнишь даже голоса. – нежно проговорил юноша, приобнимая Хвана, поглаживая того по черным как смоль волосам. -садись, поешь. – Чанмин прошёл через главный зал по скрипучему до ужаса полу. Стены во всем доме уже начали гнить и тепло почти не держали. Казалось, что он развалится от одного прикосновения.

Присев за стол, Хван начал жадно кушать пустой суп, заедая его чёрствым хлебом.

Пока братья трапезничали, к ним заявились гости и во всю колотили в дверь.

– Хангук? Хангук! Ты дома? – кричали снаружи. Чанмин испугался и снова прыгнул на кровать, свалившись с неё с другой стороны, и заполз за неё, чтобы его не было видно. Хван Хангук, брат Чанмина, вскочил из-за стола и подбежал к двери. Через секунду дверь с неприятным скрипом распахивается и младший Хван, который сидел под кроватью и поглядывал на вход, ужаснулся и кожа его покрылась мурашками.

– Хангук, мне птичка нашептала, что твой братец сегодня натворил кое-что. Давай я зайду и мы поговорим? – грубый и хриплый голос отдавался эхом в голове Чанмина, но он сидел тихо и не шевелился, прижав ладошки к ушам. Хангук молча преградил путь мужчине и сурово толкнул его так, что он отшатнулся, попятившись на несколько шагов назад. Чанмин, выглядывая из-за ножки кровати, рассматривал незваных гостей. Приглядевшись, он узнал в двоих из них своих утренних преследователей и его тело неприятно загудело от свежих легких синяков.

– Уйдите или мне придётся вас выпроводить за дверь самому. – голос Хангука не дрогнул, звучал ровно и властно, отражая всю злость в каждом своем слове. Мужчина осмотрел обстановку дома, подумал о чем-то про себя и ушел, одарив Хангука недоверчивым взглядом. Парень выдохнул и присел на пол, закрывая лицо руками от усталости и безысходности.

Наступил вечер. Чанмин сидел на корточках возле камина и грел ладошки. Хангук подошел к нему и крепко обнял, поглаживая по волосам. Затем он начал медленно, но умело заплетать из них косу, вплетая постепенно между прядями ярко-красную ленту.

– Чанмин, мне надо уйти. Тебя надо чем-то кормить и греть. Утром я вернусь. Мы вместе должны уехать отсюда после, иначе эти страшные люди тебя схватят и попытаются избавиться. Никуда не ходи и дверь не открывай! – сказах старший Хван, заканчивая с косой. Он ещё раз обнял брата и поцеловал того в лоб. Не теряя времени он выбежал из дома, схватив какой-то большой бесформенный мешок. Хван уже открыл рот, чтобы сказать, что у них появились деньги, но вспомнил, что у него все отобрали и спасся он чудом, да и вовсе он не мог говорить. Вздохнув, Чанмин прыгнул в кровать, заворачиваясь тонким одеяльцем с головой с надеждой, что брат не увидел его слезы огорчения и саморазочарования, когда уходил.

Наступила глубокая ночь. Солнце давно село за горизонт. Свечка, которая освещала тёмную комнату, давно потухла и мрак поглотил все в этой комнате. Хван спал в своей кровати и тихо посапывал, а во сне он катался вместе с братом на лодке, рассматривая глубоко под водой разнообразных речных обитателей. С улицы послышался стук в окно и спустя несколько ударов затих. Чанмин от этого звука проснулся, резко подскочил с кровати и, крадучись, подошел к окну, поглядывая по сторонам. Никого. Хван все ещё был сонный и практически ничего не понимал. Но, тем не менее ,это насторожило мальчика, и он решил подойти к двери, проверить через щель, кто же пытается вломиться в дом посреди ночи. Снова никого. Хван лёг на кровать и уже крепко заснул, но через какое-то время, после того не тихого звука, услышал скрип открывшейся двери и шаги. Чанмин чётко различил, что человек не один, их несколько.

– берём этого уродца и бежим!– прошептал один мужчина. Другой подхватил:

– Ну уж нет! Давай покончим с ним сейчас, да поскорее! – третий мужчина так же поддакивал словам первого, и они сошлись в окончательно правильном для них мнении, что надо убить Чанмина, но после. Хван резко подскочил с кровати и в немом шоке вжался в угол, находящегося параллельно от спального места.

– Бери его! – крикнул второй, уже не желая шептаться. Двое подхватили Чанмина, который пытался вырваться из крепкой хватки, и побежали со всех ног в неизвестном Чанмину направлении.

Холод пробирал до костей. Чанмин потерял сознание от испуга, когда его потащили трое мужчин к выходу из его дома, и теперь он лежал в каком-то тёмном, холодном и пропитанным влагой, месте. Конечности отняло, а позвоночник и рёбра болели до такой степени, что невозможно было подняться и вообще воспроизвести какое-либо движение. Хван протяжно застонал от боли и попытался хотя бы что-то сделать, но тут же понял, что это бесполезно. Руки и ноги были прикованы тяжёлыми железными кандалами, которые очень давили на конечности. Чанмин задрожал от страха. Одна мысль о том, что с ним будут делать, вызывало рвотный рефлекс. В глубоком мраке послышался смех, разрезающий тишину.

– Этот Чанмин будет у нас вместо собаки, все равно немой. Даже на помощь позвать не сможет. Ха-ха-ха – слова о Чанмине выходили изо рта мужчины с издёвкой и высокомерием, а другие мужчины с ним соглашались во всем, видимо были хорошими друзьями, раз решились на преступление вместе. Когда мужчины вошли в помещение, оно озарилось светом фонарей, которые зажёг второй, оказавшись здесь. Подвал. Теперь все встало на свои места. Чанмин не был настолько глуп, чтобы не догадаться куда его привели. Сыро, тесно и холодно – все то, что должно было быть в подвале, тут. Третий поправил свой воротник и подошёл к Чанмину, взяв того за подбородок, внимательно рассматривая.

– Хван Чанмин… Давно проснулся? Принести тебе чай? – шутливо проговорил мужчина и, не дожидаясь ответа, ударил кулаком по лицу со всей силы. Хван упал не в силах подняться. Всё в глазах плыло и кружилось. Десятилетний ребенок бы не выдержал и одного удара от взрослого мужчины, но после первого и последовали другие, более болезненные, чем первый. Трое начали безудержно хохотать и избивать беспомощно лежащего Чанмина.