Czytaj książkę: «Ловкая страсть», strona 2
– Ой, не стреляйте! Я только хотела отправить письмо.
– Какое письмо, ты что несешь? Ложись на пол, сука, убью!
– Письмо… подруге… Вадик разрешил.
Она резко присела, охранник автоматически нажал на спусковой крючок, пуля вылетела из пистолета с начальной скоростью примерно 600 метров в секунду, но Стелла среагировала вовремя, и пуля пролетела у нее над головой, разбив вазу, стоящую на полке. Стелла сделала кувырок и ударила охранника ногами в грудь, тот отлетел и, стукнувшись об косяк двери, свалился на пол, пистолет отлетел в сторону и упал под стол. Она кинулась к пистолету, но охранник, практически не глядя, развернулся и ударил ее по ногам. Стелла упала, но тут же, не используя рук, вскочила. Охранник не так резво, но тоже вскочил. Он потряс головой и сделал выпад.
В это время на подъезде к особняку показалась машина охраны. Невдалеке стояла простенькая отечественная машина серого цвета, за рулем сидел молодой человек, он увидел автомобиль и быстро достал телефон. Молодого человека звали Никита Колесников, и был он, как и Стелла, тоже агентом, только мужского пола.
У Стеллы в сумочке, которая валялась на полу, зазвонил телефон, но ответить она не смогла, так как отбивала удары охранника. Со стороны ей, как специалисту, было видно, что мужчина владеет навыками рукопашного боя или боевого карате. Но шансов победить у него всего равно не было. Только если вовремя подоспеет подмога. А она была уже не за горой.
Из машины охраны выскочила подмога, три человека в фирменной, защитного цвета одежде побежали к воротам, четвертый вылез позже и остался у машины. Один из охранников нажал на пульт, ворота начали открываться. Никита выругался и выскочил из машины, оставив дверь приот- крытой.
Стелла пошла в наступление: она отбила очередной удар и сделала вертушку, попав охраннику ногой по лицу. Охранник отшатнулся, но на ногах устоял, впрочем, ненадолго. В следующее мгновенье девушка провела прямой удар ладонью в горло. Охранник, хрипя, упал как подкошенный. Стелла выдохнула и вытерла кровь с губы, – один удар она все-таки пропустила. Телефон продолжал звонить. Но Стелла знала, что делает, – она добила противника двумя ударами по лицу и по шее и только тогда пошла в сторону лежащей сумочки.
Четвертый охранник стоял у машины и наблюдал за воротами. Он смотрел, как его коллеги заходят в дом. Охранник что-то почувствовал, резко повернулся… И получил сильный удар от Никиты. Он оторвался от земли, врезался в автомобиль, перелетел через капот и упал в лужу. Телефон Никиты был все еще на громкой связи. Раздался голос Стеллы:
– Слушаю.
– Быстро уходи через окно, к тебе гости, – предупредил Никита.
– Спасибо, не задержусь.
Стелла услышала быстрые шаги по лестнице. Девушка выдернула устройство из ноутбука и спрятала телефон в сумку, которую повесила наискось через плечо. Тут она увидела, что дверь начала открываться. Стелла с разбегу прыгнула в открытое окно со второго этажа. В кабинет ворвались охранники, в руках у них были пистолеты. Стелла приземлилась ногами на газон, профессионально, «по-паркуровски», сделала кувырок и побежала к воротам. Вслед ей из окна раздались выстрелы. Она бежала, петляя из стороны в стороны, выполняя упражнение, которое в разведшколе называлось «качание маятника», запрыгнула на стену и приземлилась с той стороны у дороги. Этот марш-бросок занял у нее всего три с половиной секунды. Рядом с ней затормозила машина Никиты. Стелла запрыгнула в нее, и через несколько секунд машина скрылась за поворотом. У открытых ворот осталась стоять машина охранников. Было видно невооруженным глазом, что колеса у нее спущены. У машины в луже лежал, не шевелясь, вырубленный Никитой ох- ранник.
Машина, практически не снижая скорости, с заносом выехала со второстепенной дороги на трассу. Никита посмотрел на Стеллу.
– Все успела?
Стелла молча кивнула.
– Успеть-то успела…
Она потрогала бок и вытянула вперед руку. Никита увидел на руке кровь.
– Серьезно?
– Ну так… Подстрелили немного.
– Потерпи, едем прямо в больницу.
Стелла откинулась на сиденье и закрыла глаза. Никита прибавил скорость.
– Ты, главное, не вырубайся!
– Почему? Я как раз собираюсь это сделать.
– Чтобы я видел, что ты жива!
– Блин, ну я постараюсь.
Никита продолжал гнать автомобиль с предельной скоростью форсированного двигателя.
1990 год. Сентябрь. Ленинград
Красивый старинный особняк стоял в начале Невского проспекта рядом с набережной реки Мойки, вдоль которой тянулась аллея с небольшими тополями и кленами. Легкий ветерок качал ветки деревьев. Листья пока не пожелтели и почти не облетали. «Унылая пора, очей очарованье» еще не началась. Если с Невского повернуть на Мойку и пройти немного вперед по набережной в сторону Манежной площади, то можно оказаться у дома, где когда-то жил великий поэт Пушкин. И не только жил. Много лет назад зимой его, истекающего кровью, с пулевым ранением в живот привезли туда на карете умирать, хотя было бы куда разумнее везти сразу в больницу. Но это загадочная история из другого века. А сейчас мы остались у входа в другой особняк, построенный в стиле классицизм, на стене которого можно было разглядеть медную, натертую до блеска табличку, где на русском и французском языках было написано: «Генеральное консульство, Республика Франция». Погода в сентябре была прекрасная – настоящее бабье лето, и, несмотря на поздний час, солнце все еще светило и было довольно тепло.
В своем кабинете на старинном стуле (то ли конца XVIII, то ли начала XIX века) сидел за не менее старинным письменным столом, по стилю близкому к ампиру, сам консул. Причем бордовый цвет письменного, приставленного к нему, переговорного стола очень гармонировал с ярко-красной обивкой кресел и стульев, которых в комнате было немало. Но, как бы контрастируя со старинной мебелью, на бежевых стенах висели картины современных французских художников – Мишеля Блази, Жан-Марка Бустаманта и Даниэля Бюрена. Современные картины украшали кабинет не потому, что у консула был плохой вкус, а просто эти картины ему подарили сами авторы. Впрочем, в смешении стилей можно было разглядеть скорее что-то оригинальное, а не безвкусное. Сидящий за столом консул месье Эжен Тимотье заметно нервничал. Это был высокий брюнет, не слишком похожий на француза, потому что его мать была наполовину бразильянка, наполовину чилийка, известная модель и кутюрье. Отец Эжена, много лет отдавший служению Франции на ниве дипломатии, был когда-то послом в Бразилии. Эжен был больше похож на мать, чем на отца, и всегда нравился женщинам. У него было много любовных историй, но пока в свои 33 года он так и не женился.
Эжен нервно барабанил пальцами по столу. Трубка городского телефона была прижата плечом к его уху, из трубки доносились длинные гудки. Перед ним стоял перекидной календарь, на котором можно было разглядеть дату – 12 сентября 1990 года.
В квартире на Гороховой улице в бывшем доходном доме XIX века, недалеко от Семеновского моста, звонил телефон. Трубку никто не брал. Телефон стоял на маленьком столике на длинных ножках в коридоре. Рядом с телефоном лежала книга «Телефонный справочник. 1989 год», больше на этот столик ничего бы не поместилось. Хотя и не надо, ведь столик был предназначен специально для телефона. Звонки продолжались. Никто не подходил, потому что в квартире никого не было. Телефон умолк. Наступила тишина. Только было еле слышно, как по улице, на которой стоял дом, проезжали машины и где-то в небе громыхнуло.
Консул положил трубку на телефонный аппарат и отошел от письменного стола. Он подошел к окну и открыл его. Вечерело, на город опускались и сгущались унылые серые питерские сумерки. Где-то вдалеке продолжал греметь гром. Консул тяжело вздохнул. Секретарша Мари подошла к Эжену и положила руку на его плечо, тот повернулся вполоборота и посмотрел на нее. Она слегка улыбнулась, погладила его по щеке и будто бы случайно прижалась голой ногой к его коленке.
– Эжен, ты какой-то озабоченный. Все в порядке?
– Да просто устал. И не выспался – проснулся сегодня рано.
– Так может, пора спать? Хочешь, я сделаю массаж? Для начала.
– Иди, Мари, у меня еще несколько важных звонков. До завтра.
Мари работала у консула уже больше двух лет и привыкла к перепадам настроения шефа. Поэтому она больше ничего не сказала, а просто молча вышла из кабинета, тихонько затворив за собой дверь. Эжен опустился в кресло; он сидел и молча смотрел в пустоту. За окном продолжал грохотать гром и раздался шум ливня. В голове у консула проносились события трехмесячной давности.
1990 год. Июнь. Ленинград
Июньским светлым вечером, когда солнце еще не зашло, а туч не было и в помине, в самом центре города, у входа в Галерею современного искусства толпился народ. Рядом с дверями висел плакат: «Современная французская живопись». Вита прошла сквозь толпу, легкая, светлая и красивая. На входе милиционер с погонами лейтенанта сразу пропустил ее, как будто знал в лицо. Впрочем, так оно и было. Капитан КГБ Болотников знал всех своих агентов в лицо. И не только в лицо. Он знал про них практически все, включая анатомические особенности строения тела, размеры одежды, обуви и бюстгальтера. Он даже знал, когда у Виты критические дни. Впрочем, на данный момент это не имело никакого значения. На вернисаже было много народа, слышалась иностранная речь, в основном французская. Французский консул под аплодисменты чинно разрезал ленточку. Выставка открылась. Официанты разносили шампанское. Посередине зала стоял стол с закусками. Народ разделился на две части. Одна половина бросилась к столу с халявной едой, вторая половина стала делать то, за чем посетители, собственно, и пришли, – рассматривать картины и обсуждать авторов. Консул стоял недалеко от входа и разглядывал картину, на которой была изображена красивая голая девушка, прикрывающая прелести нижней части тела веером. Несколько человек стояли рядом с консулом и что-то обсуждали на французском языке. К консулу подошел организатор выставки месье Луи Клеман. Он указал рукой на картину.
– Поверьте мне, месье консул, еще пару лет, и Шарль будет художником с мировым именем.
Эжен, соглашаясь, кивнул.
– Безусловно! Мы все знаем ваше чутье на гениев, Клеман. Когда вы уже мне что-то предложите?
Клеман притворно удивился.
– Я не знал, что вы рисуете, месье консул.
– Я скорее плету.
Организатор выставки улыбнулся.
– Я не сильно разбираюсь в хитросплетениях. И вообще, политикой не интересуюсь.
– И слава богу, Клеман, и слава богу.
Клеман боковым зрением заметил невдалеке одиноко стоящую девушку с бокалом шампанского в руке. Это была Вита. Она рассматривала картину – пейзаж, выполненный в авангардном стиле. Одета была скромно, но со вкусом. Клеман окликнул ее:
– Вита! Что вы там в гордом одиночестве? Идите к нам.
Она повернулась к мужчинам, лучезарно улыбнулась и подошла к ним.
Клеман поцеловал ее в щеку.
– Бон жур, красавица.
– Бон жур, месье Клеман.
– Знакомьтесь, наш консул месье Эжен Тимотье. Мадемуазель Вита. Искусствовед и великий знаток французского искусства. Не понаслышке знает, кто такой Тулуз-Лотрек.
– Вы, как всегда, мне льстите, месье Клеман.
Консул с восхищением смотрел на красивую девушку.
– Очень рад познакомиться, мадемуазель Вита.
Консул поцеловал Вите руку. Девушка улыбнулась.
– Это взаимно, месье Эжен.
– А при чем здесь Тулуз-Лотрек?
– Его творчество – тема моей диссертации, – сказала Вита. – Луи случайно об этом узнал и теперь шутит по поводу и без.
Вита допила шампанское. Проходящий мимо официант тут же забрал у нее бокал. Клеман рассмеялся.
– Я никогда не шучу без повода. – Он тут же зашептал консулу: – Все ленинградские художники уговаривают ее попозировать, но она ни в какую не соглашается.
Вита сделала обиженное лицо.
– Да я бы с удовольствием попозировала, но наши хулиганы предпочитают обнаженную натуру, – она указала рукой на картину, – а я очень стеснительна.
– Месье Эжен, знакомые художники прозвали ее Дольче Вита.
– Прекратите сейчас же, Луи, я просила так меня не называть!
– Молчу-молчу. – Клеман попятился.
Консул улыбнулся; он продолжал искренне любоваться девушкой. Она была очень скромно одета, на ней не было ни грамма косметики, что еще больше подчеркивало ее естественную красоту и женственность. Консул был впечатлен.
– Мадемуазель Вита, не желаете ли еще шампанского?
– Я бы выпила что-нибудь покрепче.
– О! Виски, коньяк?
– От рюмки французского коньяка не откажусь.
– А других коньяков и не бывает. Прошу за мной.
Первый этап операции «Медовая ловушка» завершился успешно.
2020 год. Май. Санкт-Петербург
В кабинете начальника недавно созданной Службы экономической безопасности России (СЭБР) генерала Болотникова за совещательным столом сидели два человека. Первый – полковник Чуньков, плотный, но не толстый сорокапятилетний мужчина с холодными серыми глазами. Под пиджаком угадывались рельефные мышцы – полковник прослужил в разведке девятнадцать лет, и за все эти годы он не поправился ни на килограмм. Второй, напротив полковника, уже знакомый нам капитан Никита Колесников. На вид ему было лет тридцать; впрочем, так оно и было – на днях ему исполнилось тридцать два года. Он прослужил в разведке на десять лет меньше, чем полковник, но с мышцами у него тоже было все в порядке – любимым увлечением Никиты было изучение боевых искусств. Сам хозяин кабинета, поджарый мужчина слегка за 60, нервно ходил по кабинету. На левой скуле красовался шрам, который реально украшал мужественное лицо генерала. С докладом выступал полковник Чуньков.
– Таким образом, из полученной информации, которую удалось раздобыть нашему отделу, несомненно, что Прохорову поступают деньги для рейдерского захвата Электромеханического завода, к которому Прохоров в последнее время проявляет недюжинный интерес. К сожалению, получить информацию незаметно не получилось, – докладывал Чуньков.
Болотников остановился напротив Чунькова.
– Я вам говорил, надо было хакнуть его по-тихому, и все дела, у нас целый отдел специально для того создан.
– Николай Матвеевич, нет, хакнуть точно бы по-тихому не получилось. У Прохорова тоже целый отдел специалистов. Раскусили бы, как пить дать.
– А в итоге что? Агент ранен, а полную информацию мы так и не получили.
– Ну да, не все пошло по плану.
Никита вскочил со стула.
– Но, товарищ генерал, Стелла – суперагент, она прекрасный боец, она же не какой-нибудь там красный воробей или Мата Хари!
– Садись, чего вскочил? Про Стеллу я знаю все. И гораздо больше тебя, поверь мне.
– Верю, товарищ генерал. Сложно представить Стеллу в роли коварной соблазнительницы. А Прохоров тот еще волчара.
– Плохо то, что по-тихому не получилось! Теперь волчара предупрежден, значит, что?.. Колесников?
– Вооружен, товарищ генерал.
– Вот именно. Теперь вся разработка висит на волоске! Как там Стелла? Пришла в себя?
– Так точно, ранение нетяжелое, в бок. Через пару дней обещала сбежать из больницы.
– Эх, и ей ведь почти все удалось. Что пошло не так?
– Соблазнить-то она его соблазнила, было несложно, задницей вертеть она умеет, да он, собственно, и трахает всех подряд. Но после, так сказать, акта он барышень попросту выгоняет, – ответил Никита.
Чуньков покачал головой.
– Вот если бы он залип на Стелле, оставил бы ее у себя, она бы, не торопясь, все бы и провернула. А он, паршивец этакий, практически сорвал нам всю операцию. Надо будет его наказать за это.
Генерал прошел на свое место и сел в кресло.
– А ведь когда-то у нас был целый штат соблазнительниц. Давным-давно я руководил операцией по вербовке французского консула. Вот он тогда втюрился, вцепился в агента обеими руками и ногами. Не оторвать было.
– И как, товарищ генерал, удачно прошло? – поинтересовался Никита.
– Раз я дослужился до генерала, то как ты думаешь?
– Николай Матвеевич, расскажите, а?
Генерал вздохнул и налил себе из бутылки минералку.
1990 год. Сентябрь. Ленинград
Сентябрь выдался на редкость теплым. Шел легкий теплый дождик, но больше половины публики, гуляющей по вечернему городу, были без зонтов – летом дождик больше освежал, чем мочил. Такси с шашечками, белая «Волга», проехало по набережной Фонтанки, миновало Семеновский мост и подкатило к старинному дому на Гороховой улице, в соседнем доме с которым сто лет назад жил Григорий Ефимович Распутин. Именно отсюда в 1916 году он поехал в гости к князю Юсупову на верную смерть. Консул, кстати, когда-то читал об этом, но адреса соотнести не смог, сейчас он думал совершенно о другом. Он расплатился с водителем и вышел из машины. Подойдя к парадной, он огляделся по сторонам; ничего подозрительного Эжен не заметил и вошел в дом. Консул поднялся на второй этаж и нажал на кнопку звонка. Прошло несколько секунд, дверь никто не открыл. Консул позвонил еще раз, потом прижался ухом к двери. Позвонив еще три раза, он начал стучать в дверь. Открылась дверь соседней квартиры, и выглянула пожилая соседка.
– Ну что стучишь? Нет ее. Забрали.
Консул переменился в лице. Видно было, что он сильно испуган.
– Как забрали, кто?
Он говорил по-русски, но с сильным акцентом. А когда сильно волновался, то начинал немного заикаться. Соседка покачала головой.
– А я знаю? В глазок видела, вывели ее под руки, и поминай как звали.
Консул, впавший в шоковое состояние, прислонился к стене. Соседка вышла на площадку.
– Вообще-то она хорошая девочка, мужиков к себе не водит, здоровается всегда. В магазине мне продукты покупает, а денег не берет. Золотце. Жалко ее.
Эжен в панике побежал по ступенькам вниз. Старушка, которая четырнадцать лет назад ушла на пенсию в звании подполковника КГБ, посмотрела ему вслед и нажала кнопку на рации, которую взяла с полочки, висящей между двумя дверями. На первом этаже тут же открылась дверь квартиры и вышел капитан Болотников. Он преградил дорогу консулу, который встал как вкопанный, чуть не упав, и заговорил на чистейшем французском языке:
– Господин консул, позволите на пару слов?
– Что? Зачем? Вы кто?
– Я думаю, вы уже догадались, какое ведомство я представляю.
– КГБ?
– Совершенно верно. Капитан КГБ Болотников. Вы же хотите узнать, где сейчас Вита?
– Да! Хочу!
– Тогда прошу. – Капитан указал на дверь.
Консул несколько раз быстро кивнул и вошел в квартиру. Болотников вошел следом и тщательно закрыл дверь.
В комнате стояли стол без скатерти, два стула и диван. Два окна были плотно зашторены, поэтому в комнате было душно. Капитан подошел к окну и открыл форточку. Консул сидел за столом и молчал. Его трясло. Он был все еще в шоковом состоянии. Болотников поставил около него заранее приготовленный стакан с водой. Эжен глотнул. Капитан присел на соседний стул.
– Господин консул, можем говорить открыто: проверено, подслушивающих устройств здесь нет. И обещаю – наша беседа будет абсолютно конфиденциальной и… добровольной. Вы можете просто встать и уйти в любой момент.
Консул посмотрел на него.
– Она арестована?
– Нет, у нас в стране арестовывает суд, а она пока задержана.
– Но за что?
– По подозрению в шпионаже в пользу Франции. Мы подозреваем, что вы ее завербовали.
– Кто, я? Вы с ума сошли! Я же дипломат, а не шпион!
– Господин консул, мы же с вами прекрасно знаем, что дипломат и шпион – это практически синонимы.
– Я не шпион, я оканчивал дипломатическую академию. Мой отец, дед и прадед были дипломатами! И я люблю свою работу. – Эжен вздохнул. – И Виту я тоже люблю, поймите вы.
– Любовь? Романтично, конечно. Но вы знакомы-то всего два месяца.
– Я люблю ее с первого взгляда. Я дважды был женат, но со мной такого не было никогда!
– Верю, Вита очень необычная девушка. Очень миленькая. На зоне в Саблино ей будет нелегко, искусствоведение ей там не пригодится.
– На зоне? Но за что? Подумайте сами, что мне у нее выведывать? Она же простой искусствовед!
– А вы типа не знаете, что ее отец работает на секретном производстве? Он конструктор, профессор, занимается тем, о чем не принято говорить вслух.
– Боже мой! Ну откуда? Конечно, не знал.
– Действительно, откуда? Вы же простой дипломат.
– Да, я дипломат. Не простой, конечно. Я все-таки консул. Главный представитель Французской Республики в вашем городе. У меня очень обширные связи!
– К сожалению, ваши связи Вите не помогут. Шпионаж у нас считается очень серьезным преступлением. Никто ее отмазывать не будет. Чревато непредсказуемыми последствиями.
– Но как вы сможете доказать то, чего не было? Она же на самом деле не шпионка! И я действительно ничего у нее не выведывал! Кроме того, я не понимаю – мало ли чем занимается ее отец? Она что, в курсе его дел?
– Ну, перестаньте. Что вы как ребенок, ей-богу? Это же элементарно. Конечно, она не в курсе дел отца… Пока кому-то не понадобилось быть в курсе его дел.
– Но, так как ничего подобного пока не было, как вы докажете, что она завербована?
– Никак, она сама в этом созналась.
– Этого не может быть. Вы меня разводите.
– Я предполагал, что вы мне не поверите. Ну что ж, тогда приношу вам свои извинения, я вас больше не задерживаю.
– Она правда призналась? Скажите правду, как мужчина мужчине, – вы что, ее били?
– Ну что вы, сейчас не 37-й год. Есть и другие методы дознания. Знаете такую формулировку – психологическое давление?
Консул заплакал.
2020 год. Май. Санкт-Петербург
Генерал Болотников несколько секунд молча смотрел на офицеров. Потом снова начал говорить.
– И вы не поверите, консул заплакал. Как ребенок. Мне даже стало его жалко. Реально стало его жалко!
– А девушку вам было не жалко? – спросил Никита.
– Колесников, не тупи. Вита была нашим лучшим агентом. Отдел спецопераций. А агентов этого отдела называли «осами».
– Извините, товарищ генерал. Вы так интересно рассказываете. Я прямо окунулся в то время. И нам рассказывали в академии про «ос».
– Хм, вам рассказывали… а я с ними летал!
– Николай Матвеевич, а что было дальше?
– А дальше – больше. На следующий день мы ее отпустили, а еще через три месяца консул вернулся во Францию. Он предлагал ей замужество, хотел увезти ее с собой. Но она ему отказала. Да и уехать она не могла, была невыездная. И по легенде, и на самом деле.
– И что консул, выдал военную тайну? – спросил полковник.
Генерал усмехнулся.
– Нет, конечно, родину предать мы ему не предлагали, он бы просто застрелился. Выполнил пару наших скромных просьб, и все. Устроил кое-кого на работу в консульство. Да уже и не помню в точности, тридцать лет прошло с тех пор. В общем, уехал консул с разбитым сердцем. Дальнейшая его судьба мне неизвестна. По-моему, остался работать в МИДе Франции. А самое интересное, что он действительно, скорее всего, не был шпионом. Во всяком случае, нам это доподлинно выяснить не удалось. Что называется, в пьянке замечен не был…
– А что она? – поинтересовался Никита.
– А что она? Вита вскоре ушла в отставку. Сказала, что больше не может этим заниматься. А жаль. Была незаменимым агентом. Хотя тогда вся система трещала по швам. Отдел особых операций в 1992-м расформировали. Соблазнять типа было уже некого. Идиоты!
– Эх, нам бы такую сотрудницу, – вздохнул Никита.
– Вот-вот. Я как раз и собираюсь подумать на эту тему.
Спустя два часа генерал Болотников вошел в зал частной картинной галереи и огляделся. В дальнем углу женщина-экскурсовод рассказывала что-то на французском языке нескольким посетителям. Болотникова было практически не узнать – в стильном пиджаке, в дорогих брюках, в разноцветном галстуке и в мягких кожаных итальянских туфлях он смотрелся как пожилой олигарх. Генерал не спеша прошелся по залу, рассматривая картины. Одна картина с голой девушкой, прикрывающейся веером, показалась ему смутно знакомой, он остановился на несколько секунд, прищурился, внимательнее рассматривая картину, потом покачал головой и пошел дальше. Он обратил внимание, что среди авторов картин были только французы. «Ну да, над дверью ведь было написано – французский зал», – вспомнил Болотников. Наконец он увидел, что посетители отошли от женщины. Болотников не спеша подошел к ней и остановился рядом.
– Говорят, вы не понаслышке знаете, кто такой Тулуз-Лотрек, – сказал генерал внезапно охрипшим голосом и кашлянул.
Женщина повернулась к нему; она была сильно удивлена.
– Простите, что вы сказали? Коля? Господи, сколько лет!
– Привет, Дольче Вита.
– Я же просила меня так не называть!
– Ты ничуть не изменилась. Как была холодной красавицей, такой и осталась.
– Ты по делу или на прогулке? Неужели вышел в отставку? Судя по прикиду, пенсия у тебя неплохая.
Вита оглядела его с ног до головы.
– Да куда там, покой нам только снится, – ответил Болотников.
– Значит, по делу. И тридцати лет не прошло.
– Это да. Давненько не виделись.
– Коля, что ты хочешь?
– Предлагаю пойти поужинать. Ты же не откажешь боевому товарищу?
Вита пожала плечами.
– Хорошо. Ужин так ужин. А там посмотрим, может, и не откажу.
– Чувство юмора тоже никуда не ушло. – Болотников опять усмехнулся.
Спустя сорок две минуты Болотников и Вита вошли в полупустой зал ресторана «Метрополь». Они сели за столик и, поизучав несколько минут меню, сделали заказ. Пока официант не принес заказанное, генерал успел рассказать Вите, для чего он ее посмел побеспокоить спустя столько лет.
Через тринадцать минут перед Болотниковым стояла бутылка минералки и тарелка с котлетой по-киевски и жареной картошкой. Перед Витой официант поставил креманку с ванильным и клубничным мороженым и налил в бокал дорогое французское шампанское «Вдова Клико». Вита глотнула и закрыла на пару секунд глаза.
– Блаженство. Французское шампанское – это не советский брют эпохи застоя.
– А что скажешь по делу? – Генерал налил себе минералки.
– Скажу нет, товарищ генерал, вряд ли я вам смогу помочь. Где я вам такую барышню найду? Чтобы от одного взгляда мужчины голову теряли. Нынче таких не делают. – Вита глотнула холодного шампанского. – Прекрасное шампанское. Франция, она и в Африке Франция.
Болотников вздохнул.
– Ну, ты, в общем, подумай. Не могу сказать, что не тороплю. Надо срочно. А кроме тебя, мне обратиться просто не к кому.
– Да ладно. Я не поверю, что в твоих кругах нет специалистов по этому вопросу.
– Такого, как ты, нет. Не те времена нынче. Да и не в этом дело. В моем звании я на службе никому особо не доверяю.
Вита усмехнулась.
– А мне доверяешь?
– Больше, чем себе.
– Ну и зря! Я сильно изменилась за эти годы.
– Только не внешне. Даже еще красивее стала.
– Коля, что за грубая лесть! И какое имеет отношение доверие к внешности?
Генерал пододвинул стул поближе к Вите и заговорил тихо, по-заговорщицки.
– Времена пошли смутные. Сейчас даже нет отдела ликвидаций. Представляешь? Расформировали. Дерьмократия.
– А как же вы решаете вопросы, когда другого выхода нет?
– Выход всегда есть. Как правило, он там же, где и вход. Так министр сказал. Я ни хрена не понял, что он имел в виду. Но на совещании генералов в актовом зале Кремля мне как-то неудобно было выкрикнуть: «Господин министр, стесняюсь спросить, что вы имеете в виду?» Короче, я тебе предлагаю работу – будешь консультантом. Работай по-прежнему в своем художественном салоне, а консультировать будешь по мере необходимости. Я тебе даже зарплату платить буду.
– Да не в зарплате же дело. Я уже и забыла про…
– Ничего ты не забыла. Бывших не бывает!
– Это тоже министр сказал?
– Нет, это давно известно. Ну послушай, ну ведь ты боец – скука же так жить!
– С чего ты взял, что мне скучно? Я работаю, развлекаюсь. Мне некогда скучать.
– Азарта тебе не хватает. А тут вдохнешь свежего воздуха, тряхнешь стариной. Найдешь барышню, научишь ее всяким премудростям. Поучаствуешь в операции. На расстоянии, разумеется. По-моему, тебе это должно быть безумно интересно.
– Коля, да ты пойми – даже если я найду тебе девушку не из системы, по сути, я ж ее подставляю. Это же работа с риском для жизни.
– Но мы же этого от нее скрывать не будем. Конечно, работа агента опасная, по статистике, как у пожарного, – одинаковая смертность, один к двум миллионам. Только у нас понасыщеннее. Короче, думай.
Болотников принялся за еду. Вита допила шампанское. Сзади нее незаметно подошел официант, аккуратно взял из ведерка бутылку и долил ей в бокал. Вита, проводив взглядом уходящего официанта, повернулась к Болотникову. Тот молча и быстро ел.
– Коля, такое впечатление, что ты что-то хочешь еще спросить.
Генерал оторвался от еды.
– Да. Ты, это самое, замуж-то вышла?
– Была один раз, муж умер уже много лет назад. В личном деле должно быть.
– Я специально не смотрел, типа неважно. – Генерал помолчал несколько секунд, – А я вот до сих пор не женился. Представляешь, ни разу.
– Что ж ты так?
Болотников нахмурился.
– Некогда было! А потом уже и не нужно.
Генерал продолжил трапезу. Вита, улыбнувшись, допила из бокала шампанское.
Бывшая балерина, а ныне пенсионерка Даша Лялина шла мимо Дворца культуры. Она остановилась у огромного окна. В балетном зале у станка занимались хореографией маленькие балерины. Педагог, высокая крепкая блондинка средних лет, показывала им балетные упражнения, девочки повторяли. Педагога звали Эльза, когда-то Даша с ней танцевала «Танец маленьких лебедей». Даша почему-то вспомнила, как они с Эльзой спорили – правильней ли было бы маленьких лебедей называть лебедятами. Даша стояла у окна и с грустью смотрела на девочек, с которыми занималась Эльза. Она часто здесь проходила и постоянно тут останавливалась. Когда-то она так же в семилетнем возрасте начинала свой путь в балете. Даша была одета в летнее длинное серое платье до щиколоток и в дешевые босоножки. Через плечо перекинута довольно объемная холщовая сумка. Выглядела Даша неважно – очень худая, бледная, под глазами синяки, не сильно длинные волосы зачесаны назад и связаны в пучок. На шее, посередине, прямо в ямочке между ключицами виднелся небольшой шрам. Впрочем, шрамов у нее было несколько – три на ногах и один на предплечье – последствия автокатастрофы. На незагорелом теле их было практически не видно. С виду ей можно было дать как 25 лет, так и все 35, – короче, было совершенно непонятно, сколько ей лет на самом деле. Даша стояла и смотрела в окно не меньше минуты. Наконец она отвернулась и неторопливо пошла дальше. Подойдя к автобусной остановке, она села на скамейку и зажмурилась, подставляя лицо майскому солнцу.
Примерно через час Даша шла по кладбищу по дорожке, посыпанной гравием. По-прежнему светило солнце, хотя было уже около шести вечера, и Даша щурилась, не глядя по сторонам. Даша свернула на тропинку, прошла мимо десятка могил и остановилась у могилы, где были похоронены ее любимые мужчины: отец, муж и сын. Отец умер больше 20 лет назад, а со смерти мужа и сына прошло меньше трех лет. Даша достала из сумки бутылку недорогого вина, налила себе в пластмассовый стаканчик, не торопясь принялась пить. Кто-то бесшумно подошел сзади и остановился у Даши за спиной. Женщина повернула голову, пошевелила носом, почувствовав знакомый запах.
