С этой минуты я – Человек! Серия «Сказки и фантастика». Выпуск 1.

© Валерий Мирошников, 2024

ISBN 978-5-0064-0570-7 (т. 1)

ISBN 978-5-0064-0529-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Фантастические сказки

Нанодобротин или Колокольчики начинают и выигрывают

У одного аспиранта – звали его Василий – вечно не хватало времени, чтобы сходить со своей девушкой в кино или ресторан. Жанну это ужасно злило. А еще у него не было денег, машины, совести, чувства юмора и перспектив. Девушка так говорила.

– Что это за тема диссертации «Реакция колокольчиков на появление коровы на лугу»! – возмущалась Жанна. – Кому это нужно? Поучись у Мишки Говорова. Из одного детдома вышли, а он уже президентский грант получил, нанокомпозиты для самолетов последнего поколения разрабатывает. И ведь Говоров звал тебя в новую лабораторию. А ты? Му-у!

– Милая, ты не понимаешь! Колокольчики невероятно чувствительные, их форма помогает им определять настроение живого существа…

Но Жанна парня не слушала, а хлопала дверью и уходила. Однажды, когда девушка грохнула дверью особенно сильно, от стены отвалился здоровенный кусок штукатурки. Но не это главное. Даже Василий этого и не заметил. Его потрясло, что стрелка индикатора дрогнула. Четвертый месяц аспирант бился над прибором для измерения электрических импульсов колокольчиков, но никак не удавалось подобрать частоту, на которой сигнал будет устойчивым. И только вчера Василий собрал хитрую приставку, что учитывала параметрическую модуляцию сигнала. И вот сегодня стрелка, лежавшая на боку четыре месяца, наконец, двинулась с места.

– Модулируется поляризация? Обалдеть! – бегал Василий от индикатора к осциллографу.

Но оказалась важна не только поляризация, не только частота, не только добротность контура, оказалась важна… злость.

– Я измерил длину волны злости! – рассказывал Василий Мишке Говорову.

Они подружились еще в детстве, и, пожалуй, Мишка единственный не считал занятия Василия ерундой. Обладатель президентского гранта всегда внимательно слушал и даже давал ценные советы и не менее ценные приборы из казенной лаборатории, но перспективы получения финансирования считал призрачными. «Скорее верблюд пройдет в игольное ушко, чем колокольчики попадут в план Академии наук», – резюмировал, бывало, он.

– Да Бог с ней, с Академией! Ты сюда смотри, – показывал Василий. – Цветок реагирует на злость, и я замерил основные параметры сигнала. Информация передается за счет переменной ежевидной поляризации.

– Ежевидной? – изумился Мишка.

– Ну, это я так назвал. Взгляни на осциллограф, сам поймешь!

– То есть можно измерить, насколько индивид добр или зол? – спросил Михаил.

– Я уже измерил! И даже ввел классификацию! – Василий извлек из кипы бумаг на столе помятый ватман. – Вот информационное поле доброго человека с гладкой котообразной мурлыкающей поляризацией. А вот злого…

– С ежевидной и фыркающей.

– Да. Если в излучении человека более 50% положительных поляризаций – его логично считать добрым. Если свыше 51% негативных – все, что индивид делает, обращается во зло.

– Причем объективно, никакой относительности, – заметил Михаил. – Философы просто взвоют, ты их без хлеба оставишь.

– О классификации. Имеются ступени в каждой иерархии. Я их по-военному назвал. Солдат Добра любит порядок, его тянет строить, создавать. Вот характерное излучение. Солдат зла всюду несет хаос, насилие, разрушение. Вот излучение хаоса, что подпитывает его информационное поле. Видишь?

– Да-да, вспомни Федьку Жиганова из нашего класса, – сказал Михаил. – Пацан органически не выносил порядка. Наслаждение получал от сорванного урока. Рассказывал мне: «Выйду в город, пока хоть копейку не отберу у прохожего – никакого настроения!»

– А это его инфограмма.

– Жиган же в тюрьме!

– Я по фотографии.

– Вот даже как! – присвистнул Михаил. – ФСБ такая находка весьма заинтересует.

– А это офицер зла, – продолжал Василий. – Ему энергия насилия уже не нужна, она короткодействующая, офицер подпитывается тщеславием. Великолепный организатор, дьявольское обаяние, но сам не стремится быть на виду, действует чужими руками. Угадаешь, чья инфограмма?

– Блин! Царьков Стас! Это же он вечно Жигана науськивал и подмигивал.

– Царькова инфограмму я с телевизора снял. Стас же теперь в депутаты метит! А вот офицер Добра. Тоже лидер, но не подавляет свою команду, а помогает развиваться. Вот смотри модуляция сотрудничества. Узнал себя? – улыбнулся Василий Михаилу. – Ты в нашем классе считался заводилой.

– Да когда же ты успел инфограмму отснять? Когда с Варькой заходили, что ли?

– Тогда-тогда. Кстати, у Варьки тоже сильная модуляция сотрудничества. Девчонка может и тихая, а, что называется, душа коллектива – всегда вовремя поддержит. Так что вы взаправду два сапога – пара.

– А Жанна что?

– С Жанной худо, – вздохнул Василий.

– Давай, делись! Не молчи!

– Вот ее инфограмма! 32% зла, а на прошлой неделе было 28%.

– А что происходит?

– У ее матери зла 64%, она темный офицер. Больше того, у нее прослеживается связь с генералом. Самая интимная.

– Любовник?

– Ее шеф.

– Директор детского благотворительного фонда?! Он же само благообразие!

Директор благотворительного фонда «Счастливое детство» К. Г. Благостин давно уже не получал удовольствия от грубых энергий насилия и тщеславия. Его интересовала власть в самой чистой ее форме. Не власть подкупа, когда берут твои деньги и тебя же презирают. Не власть силы, когда боятся и ненавидят. А власть мысли, когда тобой восхищаются, тебя боготворят, высказанные идеи хватают на лету академики и президенты и спешат исполнить, даже не понимая конечного замысла. Конечный замысел не должен сознавать никто, чтобы не возвысился сам до понимания хода вещей и не стал конкурентом. Соперников Константин Георгиевич стремился обезвредить на самых дальних подступах к осмыслению общественных процессов, и в этом ему немало помогал благотворительный фонд, разыскивая по школам и олимпиадам страны талантливых детей. Чтобы затем направлять их развитие в нужную для директора сторону – знать многое о частном, а целостность и Добро не замечать и осмеивать «соплежуйством». Таких он поддерживал, продвигал по службе, выделял гранты. Его протеже чувствовали себя общественно-значимыми, раскатывали в дорогих машинах, ходили на правительственные приемы. И даже не понимали, у кого в руках ниточки, что направляют их поведение.

– В его речах 99% истины и 1% смертельного яда, – горячо говорил Василий. – Благостин – идеолог зла, он заражает людей миллионами.

– Я подозревал, что с фондом не все в порядке. Но чтоб настолько!

– Это показывает прибор!

Тех, кто избегал его деформирующего воздействия, Константин Георгиевич с помощью натасканных агентов влияния убирал с дороги – ломал их карьеру, разрушал личную жизнь, вводил в конфликт с правоохранительными органами. До прямой ликвидации шеф опускался редко – в ней не хватало наслаждения победы. Это был показатель того, что человек сумел уклониться от его влияния, и у Благостина просто не оставалось выбора. А он не любил, когда у него нет выбора. Предпочитал ветвистые комбинации со многими вариантами и продуманными каналами обратной связи.

Благостин нажал кнопку вызова секретарши:

– Ираиду Викентьевну ко мне!

Ираида Викентьевна как раз и была матерью Жанны, и в темной иерархии она недавно заняла место офицера. Произошло это вскоре после того, как женщина устроилась на работу в Фонд и подпала под влияние Благостина. С этого момента в доме прекратились скандалы, из-за чего муж Ираиды боготворил ее начальника и любовника. Жена стала к супругу более внимательна, но смысл ее жизни переместился туда, где она была послушницей и рабыней своего учителя и господина.

– Ираида, ты рассказывала однажды о женихе твоей дочери, – повернулся к женщине Благостин. – Он ведь занимается…

– Колокольчиками, – подсказала Ираида.

– Да-да, колокольчиками. Я предупреждал, что данное направление бесперспективно…

– Да Жанночка плешь проела придурку, чтобы занялся настоящим делом. Извините!

– Я понимаю накипевшие эмоции, но появились новости о твоем предполагаемом зяте. Он в ходе псевдонаучных изысканий изобрел некий прибор…

– Кто бы мог подумать!

– Прибор, который может сделать очень опасной жизнь самого изобретателя и всех, кто с ним связан. Будет лучше для него и для окружающих, если данный прибор исчезнет. А мы сможем сохранить открытие для человечества, к тому же оно поспособствует нашей образовательной деятельности.

– Я поняла. Полагаю, та компания байкеров, которую Фонд недавно спас от тюрьмы, не сможет отказать нам в маленькой услуге. А Жанночка им популярно объяснит…

– Значит, Фонд только прикрытие? – возмущался Михаил.

– Не совсем. Благостин воистину озабочен воспитанием нового поколения и вкладывает в образование много сил и средств. Потому что рабов следует взращивать с детства.

– Чтобы они восторгались и гордились своим рабством.

– Но миллионов почитателей ему мало, шеф и к Жанночке клинья подбивает, – усмехнулся Василий.

– В каком смысле?

– В том самом.

– Но он же вроде… с матерью! – не понял Михаил.

– Для матери он – гуру. И для Жанночки общение с учителем станет посвящением. Или закланием жертвенного агнца.

– Черт-те что! И что же теперь делать?

– Есть одна идея!

Идея оказалась проста, как все гениальное. Поскольку волновые характеристики всех составляющих злобы уже определены, то можно создать материал, поглощающий излучение зла и отражающий Добро.

– Нанокомпозит! – догадался Михаил.

– Именно!

– С частицами, по величине совпадающими с длиной волны излучения и спирально закрученными в соответствии с переменной ежевидной поляризацией. Это возможно, но…

– Что «но»? – с нетерпением спросил Василий.

– Это безумно дорого! И очень долго. Перебор всех вариантов займет годы, – покачал головой Михаил.

– А мы подойдем проще! Мы ведь хорошее дело сделать хотим?

– Конечно, хорошее!

– Вот садись и думай. Перебирай варианты. Как только наткнешься на оптимальный вариант – прибор отметит максимум доброго излучения.

– Мысленный эксперимент! – воскликнул Михаил. – Эйнштейн отдыхает!

Через 9 часов друзья уже определили необходимый вид наночастиц и подробно расписали технологию изготовления.

– Жанна, я хотел с тобой поговорить!

– Поздно! Я поняла – ты меня не любишь!

– Жанночка, ты же сама хотела, чтобы я работал с Мишей. Я теперь у него в лаборатории. Я просто не мог прийти. Столько работы…

– Не звони мне больше!

Звонок разбудил Василия в полночь.

– Лабораторию ограбили!

– Какую лабораторию? Кто ограбил? – Василий спросонья не мог понять друга.

– Сработала сигнализация, – объяснял Михаил. – Полиция вызвала меня. В лабораторию вломились, побили окна, но вся аппаратура на месте. Унесли только инфоскоп и архив инфограмм.

– Специально приходили, – догадался Василий. – Но прибор ведь несложный, сделаем новый.

– Представляешь, что можно натворить, имея в руках подобный прибор? Мы проявили неосторожность! Кому же понадобился инфоскоп?

– Об открытии еще никому не известно. Здесь явно замешан кто-то из близких или…

– Благостин?

– Если они просмотрят архив, то найдут там себя! И поймут, как много мы о них знаем. У нас мало времени!

– Очень, очень занятно! – восклицал Константин Георгиевич Благостин, просматривая материал, изъятый у Василия. – Ай да поросята! Ай да сукины дети! Смотри, Ираида, это вот я! 89,57% зла. С точностью до сотых процента измерили. Скрупулезно подходят, стервецы! Ираида! А это ты! 68,25% зла и за месяц прогресс только 1,15%. Ираидочка, что-то ты на месте топчешься!

– Это измерено до кражи со взломом!

– Тоже верно! А давай измерим, что стало теперь! – Благостин развернул прибор. – Колокольчик как измерительная система! Надо же такое придумать!

– Теперь у меня 70,15%! – воскликнула женщина.

– Какой рост за один вечер! Упражнение надо распространить на всех сотрудников!

– Константин Георгиевич! Значит, то, что вы нам проповедуете – это все-таки зло?

– Не будь ханжой, Ираидочка! Конечно, зло! Но разве от этого оргазм слабее? А давай вместо «зло» называть «личностный рост» или «ориентированность на результат». Разве это не то же самое?

– Пожалуй. А вот Жанна – 44, 96%. Скоро она будет наша.

– Обоих исследователей убрать. Немедленно, – без выражения проронил Благостин. – Черт знает до чего еще они додумаются.

– Я поняла, Константин Георгиевич.

– Вот. Василий Колокольчиков – у него и фамилия соотвествующая! – 89% добра, 11% зла в форме зависти и гордыни. Михаил Говоров, 96% добра, 4% зла. Таких ангелов не бывает. Подтасовкой занимается…

Поглощающие зло наночастицы добавили в обыкновенное олово и отлили из него великолепного орла, схватившего змею. Теперь атмосфера вокруг Жанны будет непрерывно очищаться от зла. Михаил взялся преподнести птичку Жанне, потому что с Василием девушка разговаривать наотрез отказывалась. Вернулся посыльный без статуэтки – из чего можно было заключить, что процедура дарения прошла удачно – но задумчивый:

– А что происходит с материалом, когда он поглощает зло?

– Тебе видней, ты технолог, – отозвался Василий.

– Олово – металл мягкий, не то, что гвоздем, ногтем поцарапать можно. Крылышко как гнули – двумя пальчиками!

– И что?

– А то, что пока я тащился с нашей птичкой в автобусе (машину же мне помяли, помнишь?), где все пассажиры меня бранили и костерили, что-то произошло. Короче, этим крылышком я треснул бетонный столб. Поцарапал.

– Крылышко?

– Столб.

– Да ну?

Исследования дали неожиданный практический выход. Пластмассы, металлы, даже керамика с добавлением новых наночастиц обретали небывалые свойства. Любой изначально мягкий и пластичный, удобный в обработке материал, со временем твердел и становился твердым, как алмаз.

– Зло их легирует! – восклицал Василий.

– Возрастает и твердость, и гибкость одновременно! Это невозможно! – чесал затылок Михаил.

– Как видишь, возможно.

– Но это перевернет всю отрасль материаловедения! Самолеты, танки, космические корабли – лепи хоть из пластилина, а потом они схватятся и приобретут необходимые свойства. А мы озолотимся. Только… – Михаил задумался.

– Что «только»?

– У нас мало времени!

– Думаешь, Благостин нас уже приговорил? – спросил Василий.

– Это само собой. Я о другом, – сказал Михаил. – Мир раздирают противоречия, злоба бурлит в душах. Ну, защитим мы с тобой патент, будем продавать технологию, а вдруг опоздаем? Вдруг уже злоба Землю на части разорвет, пока мы деньги зарабатываем?

– И что делать?

– Выложим технологию в открытом доступе. Пусть из наших наночастиц производят машины, компьютеры, кофемолки. Представляешь – в каждом доме, офисе, детском саду будет 5—10 фильтров от зла.

– Здорово!

– Ты согласен?

– Так и сделаем! Только скроем, что это фильтры, чтобы темные не испортили всю обедню!

У Ираиды Викентьевны раскалывалась голова. Раскалывалась уже две недели, мешая есть, спать, работать, предаваться любовным утехам. Изводило ощущение постоянного голода. Женщина объедалась так, что желудок больше не принимал пищу, но чувство голода оставалось. Она сызнова начала раздражаться на мужа, но это его неожиданно обрадовало. На работе ощущение голода притуплялось, но нельзя же переселиться в офис насовсем.

– Ираида, что с тобой? – спрашивал помощницу Константин Георгиевич.

– Голова! Болит! Ничего не могу поделать! А последнее время на шею и грудь перекидывается!

– Стоит показаться врачу. Я подберу специалиста. А что у нас с «колокольчиками»? Еще живы?

– Не могу сосредоточиться, Константин Георгиевич! Все из рук валится!

– Не вовремя! Ох, как не вовремя! Эти любители Добра выложили в интернет хитрую нанотехнологию. Опасаюсь подвоха.

– Нанотехнологию? Подвох? Они Жанночке подарили металлическую птицу. С тех пор и девочка изменилась. Нет, у нее голова не болит, но глаза странно блестят. Говорит, почувствовала вкус жизни.

– Очень любопытно! Я хочу глянуть на эту птицу.

Исследование с помощью инфоскопа показало, что птица поглощает излучение зла, и отражает, а при солнечном освещении даже усиливает, излучение Добра.

– Этого не может быть! – воскликнул Благостин. – Как они это смогли?

Константин Георгиевич направил прибор на Жанну – стрелка показала 35,22% зла. 74,78% Добра. На Ираиду – 62,12% зла.

– Вот и разгадка ваших головных болей, Ираида. Вам просто зла не хватает. Выбросьте птицу немедленно!

– Нет, я возьму орла с собой! – неожиданно сказала Жанна.

– Куда? – не поняла мать.

– Я выхожу замуж.

– Здравствуй, Жанна.

– Здравствуй, Василий!

– Говорят, замуж выходишь.

– Да.

– За кого?

– Мы работаем вместе. А тебе я спасибо хотела сказать.

– За что?

– Я размышляла о том, что у нас с тобой было. Наверно, я была не права. Нельзя так себя вести с мужчиной. И с Игорем я сдерживаю свой характер, так что все у нас замечательно.

– Будь счастлива!

– Как же они меня провели? – Константин Георгиевич Благостин метался из угла в угол кабинета. – Как теперь остановить распространение этого материала? Если Добро возобладает, я утрачу все свое влияние!

– Может, запретить? – предложила Ираида.

– Во всех странах?

– А может, пустить слух, что данный материал опасен?

– Из-за простоты обработки детали из него стоят в сотни раз дешевле обычных. При таких ценах над предупреждениями смеются!

– А если изобрести другой материал, который поглощает Добро и умножает зло? – предложила Ираида, и Благостин посмотрел на нее с интересом, но потом покачал головой:

– Это годы работы и нет гарантированного успеха. Во всяком случае, за время существования цивилизации никто не сотворил ничего подобного.

– Кроме этих «колокольчиков».

И опять Благостин с удивлением посмотрел на помощницу.

– Они еще живы?

– Да.

– Это удачно. Пригласите их ко мне.

А в мире творилось нечто невероятное. Из нового нанокомпозита изготовливали посуду и мебель, дома и корабли на воздушной подушке, парашюты и намордники для собак. В народе крепло убеждение, что вещица из нанодобротина в доме – это хорошая примета. Между супругами устанавливается согласие, дети старательно учатся, подчиненные с энтузиазмом работают, начальники платят достойную зарплату, а отпустить сотрудника к теще на блины считают святым делом. Наука подобную связь отрицала, но никто не обращал на скептиков внимание. В Госдуме установили трибуну из нанодобротина, и депутаты всем составом ушли на бюллетень. А вернулись совсем другими людьми. Шпионы прекращали вредительскую деятельность, забывали пароль и как Диоклетиан уходили растить капусту. Машины из нового материала сотрудники ГИБДД даже не останавливали, потому что их водители по определению не способны нарушить правила, нанести вред или позволить бездействием причинить вред человеку. Президент на Новый год сказал в обращении к народу: «Модернизация, инновация – это все приложится, если жить счастливо, если дружно жить и работать! А приходите сегодня ко мне в Кремль! Вместе гулять будем!» И снял с ворот Кремля охрану. А чего опасаться, если ворота из нанодобротина?

Василий и Михаил расположились в удобных креслах напротив Благостина.

– Вино, виски? – директор благотворительного фонда и генерал темных сил старался расположить к себе столь нужных ему гостей. Впрочем, был припасен у него и второй, силовой вариант решения проблемы.

– Лучше сока, – за двоих ответил Михаил. Василий кивнул, осматривая логово непримиримого противника.

– Я хочу предложить вам работу… – начал Благостин.

– У нас есть работа! – сказал Михаил.

– И мы ее любим! – добавил Василий.

– Вы не понимаете. Это совсем другая работа. Это такие деньги, что вам и не снились!

– А зачем нам деньги? – возразил Михаил. – Нас весь мир чтит, как первых космонавтов. Под каждым кустом стол и дом.

– Василий! Я могу вернуть вам Жанну. Вот и Ираида Викентьевна посодействует.

– Это не нужно. Жанна счастлива. У нее скоро ребенок будет.

– А о себе вы не думаете? А, ну конечно, у вас же индекс Добра 98%! Прямо Василий Блаженный.

– Константин Георгиевич, признайте – вы проиграли, – взял инициативу в свои руки Михаил. – Цитирую вчерашнюю «Вашингтон пост»: «После того, как выяснилась роль зла в легировании нанодобротина, компании перестали опасаться ухудшения свойств материала, а целенаправленно принимают в цех легирования самых несдержанных на язык людей округи. При исчерпании запаса зловредных людей в ближайших окрестностях, снаряжаются экспедиции в отдаленные районы». Все, Константин Георгиевич, раз коммерческий интерес взялся разыскивать зло и приводить его к нанодобротину, зло обречено. Через год на земле не будет ни одного недоброго человека.

– Но когда этот последний злюка станет добрым, производство материала остановится!

– Это уже неважно! – махнул рукой Василий. – Мы свою задачу уже выполним.

– А наша исследовательская технология поможет нам создать новый материал с любыми наперед заданными свойствами, – добавил Михаил.

– Константин Георгиевич! – вступила в разговор Ираида. – Полагаю, вам будет занятно взглянуть на прибор.

Она направила на директора Фонда инфоскоп и дала ему считать показания.

– 50,16% зла! – воскликнул Благостин. – Не может быть!

– Может, – сказала Ираида. – Информационное поле Земли очистилось, и вы тоже не остались прежним. А кроме того… – она подняла край ковра – и на солнце блеснул знакомый цвет нанодобротина.

– Ираида! – вскричал Благостин. – Как ты могла!

– Сейчас уже ничего не изменишь! – пожала плечами Ираида и снова показала директору показания счетчика.

50,02, 50,01, 50,00, 49,99.

– Все, вы теперь уже на другой стороне, Константин Георгиевич! Как и я! – Ираида направила прибор на себя.

36,87.

– А может, оно и к лучшему! – пробормотал Благостин.

– Теперь, Константин Георгиевич, мы готовы подать вам руку! – поднялся Михаил.

– И надеемся, что ваш интеллект послужит Земле и людям! – поддержал друга Василий.

На улице светило солнце. Друзья смотрели в небо, щурились и беспечно улыбались. Они это сделали. Они смогли.

Друзья даже не гадали, чем займутся дальше, но чувствовали, что это должна быть задача не менее масштабная, чем освобождение Земли ото зла и торжество Добра. Какая? Они подумают над этим завтра. А пока на душе безмятежность. Они ее заслужили. Сегодня можно.

– Пойдем? – Варя взяла под руку Михаила. – Пока, Вася!

– Пока! – кивнул Василий.

Он шел по летней набережной, дышалось легко и радостно, люди вокруг улыбались, дети махали ему флажками. Но в этом счастье чего-то недоставало. Тревожно и приятно щемило в области сердца. «Что же это такое? Предчувствие?» – подумал Василий. Он обернулся, и среди шумной толпы праздных прохожих его поразила яркая вспышка. Люди исчезли в туманной дымке, стихли гул и звуки. Остался только он и эти голубые сияющие глаза. Такие незнакомые и такие родные.