Czytaj książkę: «Ловля на рыбака»

Czcionka:

Дизайнер обложки @dead.marginal

ISBN 978-5-4474-4808-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Проклятие бодхисатвы

– Приехали, – сказал таксист, остановив машину возле обшарпанной «хрущевки».

Расплатившись, из машины вышел мужчина примерно сорока лет. Чуть полноватый. Волосы русые, всклокоченные. Лицо приятное, с седой недельной щетиной. На голове только-только начали пробиваться отдельные седые волосы. Под глазами были заметные мешки, которые частично скрывали очки. Одет он был в старые джинсы, когда-то дорогие туфли и преклонного возраста драповое пальто. Моросил дождь, поэтому, выйдя из машины, он раскрыл зонт.

Ростовская осень 2012 года баловала погодой. Сентябрь, октябрь и большая часть ноября были сухими, солнечными и теплыми. И лишь в конце ноября началась обычная осенняя погода с туманами, дождями, сумеречным днем и давящим на голову свинцово-серым небом.

Стараясь обходить грязь, мужчина направился к переделываемой в офис квартире на первом этаже, на окне которой рядом с дверью на нескольких листах А-4 была размещена сделанная на компьютере надпись «Адвокат» и номер мобильного телефона.

Ступеней перед дверью еще не было, и их роль играли перевернутые ящики. Осторожно ступая, мужчина поднялся на это импровизированное крыльцо и постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, он открыл ее и вошел в будущий офис.

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…», – промелькнуло у него в голове при взгляде на обстановку. Рабочие уже успели ободрать потолки и стены, сломать ненужные внутренние перегородки, сорвать полы наверняка из крашеного ДВП на неровно лежащих досках и вывезти крупный мусор. Только благодаря отсутствию мусора квартира не выглядела так, словно ее обстреляли из гранатомета.

Этот вид вызвал в сознании мужчины образ куколки, в которой гусеница-квартира превращалась в бабочку-офис, но он прогнал его еще до того, как тот сформулировался в более или менее внятную формулировку.

Из мебели в будущем офисе были застеленный грязными газетами кухонный стол (скорее всего, он служил козлом) и три грязных табурета. Несмотря на разгар рабочего дня (была среда 28 ноября, 14—30 времени), рабочих на объекте не было. На безопасном от стола и стен расстоянии стоял мужчина в дорогом костюме и полупальто. Высокий, статный, с красивым, но не слащавым, породистым лицом. На вид ему было чуть больше 30. В правой руке он держал папку для бумаг. Папка была желтая, картонная, еще советского образца.

– Здравствуйте, – сказал вошедший. – Я Андрей Сирота. Мне назначена встреча, если я не перепутал место.

– Входите, санитарный инспектор, – пригласил мужчина у стола. – Я ваш Благородный Дон.

– Очень приятно, – ответил Андрей и смутился от банальности этих слов.

– Давно у нас? – спросил Благородный Дон.

– Да нет, только закончил подготовительный курс.

– Я тоже только вхожу в эту должность, поэтому еще не ознакомился с вашим досье, – признался Благородный Дон. – К тому же в нашем отделении Инспекции идет реорганизация, черт бы ее побрал. Садиться я вам не предлагаю, – спохватился он, – потому что сами видите… – Благородный Дон обвел рукой помещение. – Вот, ознакомьтесь, – он протянул Андрею папку, которую держал в руке.

В папке лежало штук двадцать выписок из историй болезни людей, которые без видимой причины впали в кому, причем никто из них из комы не вышел.

– Что скажете? – спросил Благородный Дон, когда Андрей бегло просмотрел бумаги.

– Не знаю. Я не врач. А что?

– А то, что это ваше первое дело. Считайте его своим боевым крещением.

– Я могу взять с собой папку? – спросил Андрей, чтобы хоть что-то сказать, так как он совершенно не представлял, что надо делать и, главное, для чего.

– Это исключено, – ответил Благородный Дон.

– Где и когда я смогу ознакомиться с материалами?

Андрей только что прибыл из учебного центра, и понятия не имел о царящих в Инспекции порядках.

– Это дело было инициировано вчера нашим аналитическим отделом. Сегодня оно было передано мне с пометкой «обратить пристальное внимание». Вам уже объяснили, что это значит?

– Конечно.

Данная формулировка означала, что за вполне безобидными и, казалось бы, никак не связанными с деятельностью ГСИ событиями могли скрываться крайне важные вещи. Судя по этой пометке, дело было из крайне важных, и расследовать его, по идее, должен был один из наиболее опытных санитарных инспекторов, а не свежеиспеченный выпускник курсов ускоренного обучения, да еще под руководством такого же свежеиспеченного Благородного Дона. Это очевидное несоответствие смутило Андрея, да и Благородного Дона наверняка тоже. Но приказ сверху, а Андрей был назначен на это дело именно приказом сверху, обсуждению не подлежал.

– Так вот, – продолжил объяснения Благородный Дон, – последний случай произошел у нас в Ростове неделю назад. Пациентка – Ритина Анна Владимировна. 27 лет. Проживала в снимаемой квартире по адресу: улица Кривошлыкова 46, квартира 34. В кому впала дома, где и была найдена утром следующего дня владельцем квартиры, который зашел туда из-за жалобы соседей на орущую ночью музыку. Сейчас квартира свободна, так как родственники забрали ее вещи, решив, что пока она в коме, за квартиру платить смысла нет. Для начала снимите эту квартиру, просканируйте и доложите мне результат. Задание понятно?

– Вполне, – ответил Андрей. – Но только на это потребуются деньги.

– Вам оплатят все расходы, – ответил Благородный Дон.

– Это понятно, но без аванса… – сказав это, Андрей покраснел. Ему неприятно было признаваться в том, что у него нет денег.

– Держите, – сказал Благородный Дон, доставая из внутреннего кармана пиджака и протягивая Андрею несколько пятитысячных купюр. – Этого должно хватить и на приведение вас в порядок.

– Да, конечно, – ответил Андрей. – Сейчас же этим займусь.

– Вопросы есть? – спросил Благородный Дон.

– Никак нет, – ответил Андрей. Его настроение заметно улучшилось от лежащей в кармане суммы.

– Тогда действуйте.

– Одну минуту, – окликнул Благородный Дон Андрея, когда тот был уже у двери. – Чуть не забыл, что у вас нет средства связи. Держите. – Он достал из другого кармана довольно скромный на вид мобильный телефон. – Зарядку получите позже. Все нужные номера уже есть в записной книжке.

– Спасибо, – сказал Андрей, беря телефон.

– Звоните, как только закончите со сканированием квартиры.

На этом разговор был окончен, и Андрей вышел из будущего офиса очередного адвоката. Дойдя до перекрестка с оживленной улицей, он поймал такси. Через тридцать минут он уже выходил из машины возле своего дома. У подъезда стояла соседка, внушительных габаритов женщина младшепенсионного возраста.

– С возвращением, – сказала она, ответив на приветствие Андрея.

– Спасибо. Как тут, есть новости?

– Да нет. А ты где был? В командировке?

– Учился.

– На кого?

– На оператора вычислительных систем, – выдал Андрей первое, что пришло ему в голову.

– Понятно, – ответила соседка, решив на радость Андрея его больше не пытать.

Дома все было так, словно Андрей ушел из него не несколько месяцев, а каких-то пару часов назад. Даже жилой дух не успел выветриться из квартиры. Сняв пальто и переобувшись в комнатные тапочки, Андрей обошел свою двухкомнатную квартиру. Везде царили несвойственные ему чистота и порядок. Особым грязнулей Андрей не был, но бросить штаны на пол возле кровати или оставить грязную посуду в мойке на потом для него было в порядке вещей. Теперь же все было идеально, как в номере нормальной гостиницы при заселении. О том, что квартира долго пустовала, говорили выключенный пустой холодильник и пустые бутыли для питьевой воды. На тумбочке в зале лежала стопка оплаченных счетов «за коммуналку», – как и было обещано Андрею, Инспекция проследила за квартирой и за тем, чтобы все было нормально. У входной двери стояла сумка с вещами Андрея – ее тоже принес курьер ГСИ.

Возвращение домой было приятным.

Осмотрев квартиру, Андрей пересчитал деньги: 75 тысяч рублей. Для него это было настоящим богатством. Ему захотелось закатить себе пир, но надо было приступать к работе, а перед этим привести себя в порядок. Поэтому Андрей сначала посетил парикмахерскую, а затем прошелся по магазинам, где купил приличный костюм, новые туфли, несколько рубашек, галстуков и полупальто. От полученных денег после этого почти ничего не осталось, но это была ерунда.

Приняв после шопинга душ и переодевшись, Андрей отправился к хозяевам квартиры.

46 дом по улице Кривошлыкова оказался панельной девятиэтажкой в Западном районе Ростова, недалеко от областной больницы. Место было депрессивно-пролетарским, и Андрей в своем костюме выглядел там белой вороной.

Хозяева жили напротив сдаваемой квартиры. Домофон был сломан, и Андрей без звонка вошел в пахнущий котами и гопниками подъезд, поднялся на лифте на 9 этаж и позвонил в звонок рядом с массивной дверью.

Открыл мужчина лет 70, этакий куркуль из бывших советских хозяйственников-расхитителей.

– Здравствуйте. Я по поводу квартиры, – сообщил Андрей.

– Мы предпочитаем сдавать семьям, – ответил мужчина.

– Мне квартира нужна на 3 месяца для работы. Так что отсутствие водки и баб гарантирую. Тем более что вы живете напротив.

– Хорошо, – сказал владелец квартиры. – Мое имя Борис Николаевич.

– Андрей.

– Когда хотите вселиться?

– Сейчас, если можно.

– Тогда пойдемте смотреть квартиру.

Квартира оказалась маленькой даже по меркам однокомнатных, но чистой и вполне милой. Цена за нее, правда, была беззастенчиво велика, но спорить из-за денег Инспекции Андрей не захотел. Внеся аванс в 15 тысяч и пообещав остальные деньги в течение недели (за квартиру платит фирма, и договор должен пройти через бухгалтерию), Андрей получил ключ.

Распрощавшись с хозяином, он, не снимая костюма, лег на кровать и, закрыв глаза, начал медленно погружаться в межпиксельное пространство.

Андрей всегда был разгильдяем. В детстве он прекрасно стрелял из рогатки, делал взрывпакеты и дымовушки, и не упускал случая забраться на чужую дачу. В старших классах, будучи сообразительным ребенком, он понял, что главная польза от уроков заключается в возможности их прогуливать. В результате в теплое время года он ходил вместо школы на Дон или на озеро, которое из-за расположенного рядом асфальтового завода получило в народе название «Бухенвальд». Зимой с другими любителями сачковать уроки он торчал в пионерской комнате. Там он делал домашние задания, чтобы не тратить на них свободное время. Учился он почти на «отлично» – это было необходимо, чтобы наверняка поступить в институт и не пойти в амию. К армии он относился примерно так же, как евреи к нацистским лагерям. Поэтому после школы он подался учиться на инженера исключительно ради военной кафедры.

На старших курсах он увлекся йогой, аутотренингом и гипнозом. Не удивительно, что после института его занесло на популярные тогда курсы экстрасенсов. В результате всю благословенную ельциновскую эпоху (тогда не зарабатывали только глупцы и трусы, так как все могли делать, что угодно, и никто никого особо не преследовал) он вполне прилично зарабатывал на жизнь экстрасенсорикой, массажем и мануальной терапией.

После обвала рубля дела пошли хуже. Центр народной медицины, где трудился Андрей, закрыли, а так как он не сообразил, пока это было можно, купить соответствующие дипломы, массаж с мануальной терапией вскоре после этого пришлось забросить.

Какое-то время он жил за счет редких клиентов, которых принимал на дому «под черным флагом» и, собирая и сдавая металлолом, которым щедро завалило страну советское производство. Залежей металлолома становилось все меньше и меньше, и к тому времени, когда его завербовали в ГСИ, Андрей проживал остатки своих сбережений, ломая голову над тем, как добывать деньги, особо не напрягаясь.

Разумеется, как и почти все население планеты он даже не подозревал о существовании Инспекции, не говоря уже о более удивительных вещах; таких, например, как Город.

Предвестником перемен стал приснившийся примерно за год до описываемых событий сон. Андрею всегда снились яркие, цветные сны, и для него стало настоящим открытием, когда он узнал, что такие сны снятся редким счастливцам, и что не так давно это считали признаком шизофрении. Разумеется, никакой шизофрении у Андрея не было, да и считать яркие сны признаком безумия могли лишь люди с серым, убогим сознанием, которым снятся серые, убогие сны.

Этот сон был неестественно реалистичным и ярким даже на фоне других его снов.

Провалившись в сон, Андрей обнаружил себя на стилизованном под восточный базаре. Каким-то чудом Андрей знал, что он в Городе, хотя до этого понятия не имел о его существовании. Город играл со временем, и было невозможно понять, какое сейчас время суток.

– Это потому, что здесь день и ночь существуют одновременно, – пояснил, словно прочитав мысли Андрея, возникший рядом торговец дурью.

Это был парень чуть старше 20 лет. Высокий, худой, самую малость симпатичный. Глаза у него были не столько хитрыми, как требовала профессия, сколько умными. Одет он был, как и Андрей, в шорты, шлепанцы и футболку.

Улыбнувшись, он добавил:

– Нет, я не умею читать мысли, но мысли новичков, как обычно…

– Я не первый раз в Городе, – соврал Андрей, попытавшись таким образом от него отмахнуться. Но не тут-то было.

– Тогда ты уже знаешь, что здесь очень многое ненаказуемо, – подмигнув, сообщил торговец дурью.

– Ты хотел сказать законно, – поправил его Андрей.

– Законно, незаконно… Главное, что ненаказуемо. Тем более что нередко можно нарваться на наказание за абсолютно законные дела и наоборот.

Тут он был прав, и Андрей не нашел, что сказать. Приободрившись его молчанием, торговец дурью спросил:

– Желаешь чего-нибудь? У меня есть все, а чего нет, достану в кратчайшее время.

– Спасибо, но мне ничего не нужно.

– О, да ты прешься под трезвостью! – догадался он.

– И что? – спросил Андрей с легким вызовом в голосе.

– Да ничего. У нас это не возбраняется, но и не приветствуется.

– Тогда какие проблемы?

– Никаких, кроме того, что трезвость – самый сильный галлюциноген: она вызывает действительность.

– За это я ее и люблю.

– И ты не устаешь смотреть ей в глаза?

– Ничуть.

На мгновение он замешкался, а потом сказал, хитро улыбаясь:

– Город пускает сюда только тех, кому что-нибудь нужно, и если тебе не нужна дурь…

– Я ищу истину, – перебил его Андрей. Его ответ был странным, так как ни о какой истине он до этого никогда не думал, не говоря о том, чтобы ее искать.

– Истину? Здесь? Не смеши.

– Я ищу ее везде.

– Здесь ты сможешь найти только оракула, который иногда изрекает мудрость. Могу показать дорогу.

– Мне нечем тебе заплатить.

– Ничего. Я покажу ее тебе бесплатно.

– Тогда веди, – согласился Андрей, видя, что от него никак не отделаться.

Они пошли по пустырям и развалинам. Если бы у Андрея было хоть что-то ценное, он решил бы, что торговец дурью пытается завести его в безлюдное место, чтобы ограбить.

Рот торговца дурью не закрывался.

– Мы считаем сон вымыслом, а бодрствование реальностью по нескольким весьма косвенным причинам, – вещал он. – Мы знаем точку входа в сон и выхода из него, тогда как во сне мы не знаем точку входа и выхода в бодрствование. Почти каждое сновидение является законченной, ничем практически несвязанной с другими сновидениями картиной. В отличие от него бодрствование выглядит сериалом длиной в жизнь, в котором каждая последующая серия является продолжением предыдущей. Однако об этом нам говорит только память и только в состоянии бодрствования. Во сне мы к ней не прибегаем по той простой причине, что там она нам не нужна. К тому же память не столько помнит, сколько воображает прошлое. Достаточно попросить группу свидетелей описать только что увиденное ими событие, чтобы убедиться в этом; а когда живущие долго вместе люди вспоминают совместно прожитую жизнь, получаются имеющие крайне малое число точек соприкосновения истории…

Торговец дурью трещал, не переставая, и Андрею ничего не оставалось, как пропускать его слова мимо ушей.

Места, по которым они шли, были безлюдными. За всю дорогу они повстречали только женщину с младенцем на руках. От их (женщины и младенца) голов исходило золотое сияние.

Увидев Андрея, женщина сделала жалобное лицо и, протянув руку, попросила:

– Подайте кровушки на пропитание ребенка.

– Давай, иди своей дорогой, – прикрикнул на нее торговец дурью.

В ответ она бросила тому что-то на незнакомом Андрею языке и быстро пошла прочь.

Появление богоматери сбило торговца дурью с мысли, и он сменил тему:

– Думаешь, я не знаю, чего нужно таким, как ты? Вы приходите за Пониманием, но именно его здесь и не стоит искать. Настоящее Понимание – товар сложный и скоропортящийся. Опять же не каждому оно подходит. К тому же его нужно правильно разводить в собственном осознании. Поэтому под видом Понимания чаще всего толкают разбодяженную муть. И ты знаешь, большинство из вас эта муть вполне устраивает, а многие подсаживаются на нее настолько, что дай им чистое Понимание, они потребуют назад деньги, решив, что ты подсовываешь им дерьмо. Вот только я дерьмо не подсовываю принципиально, а с истинным Пониманием связываться не хочу, а иначе, клянусь, давно бы уже сколотил состояние на торговле лежалой истиной.

– А чем бодяжат понимание? – спросил Андрей.

– Кто чем. Чаще всего за него выдают Привычное. Взять хотя бы траву или песок под ногами. Ты родился и вырос рядом с ними, поэтому тебя не гложет непонимание этих вещей. Точно также дела обстоят со всем остальным. Поэтому подсевшие на Привычное люди с такой неохотой принимают новое, будь то ГМО или новые правила жизни. И когда скорость изменения мира превысит скорость их способности привыкать к изменениям, они послетают с катушек.

– Хочешь сказать, что скоро мир станет еще более сумасшедшим?

– Он либо исчезнет, не выдержав собственного безумия, либо ему придется смириться с непривычностью и непонятностью как нормой новой жизни, а для этого нужны не дюжие нервы.

Исчерпав эту тему, торговец дурью перешел на совсем уже далекие от интересов Андрея высокие материи.

Наконец, они вышли к заброшенному карьеру, где когда-то давно добывали ракушечник. На дне карьера стоял сияющий купол. Казалось, он был сотворен из чистейшего света Осознания. У Андрея в душе возникло то самое благоговение, которое он испытал в начале 90-х, когда впервые переступил порог церкви. Поставленное через задницу, как, впрочем, и все остальное в Советском Союзе, атеистическое образование привило ему романтически возвышенное отношение к религии как олицетворению Вечной и Высшей (именно с большой буквы) Истины. Позже, купив и прочитав Библию, Гиту и Коран и познакомившись с религиями поближе, Андрей пришел к выводу, что в этих книгах нет ничего сверхмудрого, а созданные вокруг них культы не более чем основанный на наборе древних глупостей и предрассудков бизнес. Разочарование в религии было, пожалуй, самым сильным разочарованием в жизни Андрея. В результате он стал агностиком-пофигистом: ему стало глубоко пофигу, есть ли бог. Если даже он где-то и существует, то какая разница, что ему от нас надо? Ему надо – пусть он и чешется. «Встретишь бога – пошли его нах», – вывел тогда для себя Андрей и закончил на этом свои теологические изыскания. Так что в йоге и медитации Андрей видел не путь к богу, а технологию развития сознания. Когда же он в первый раз в предвкушении приобщения к высшей мудрости переступал порог церкви, у него замирало сердце от благоговения. Как и теперь, при виде купола. «Неужели я все еще такой же восторженный идиот?» – изумленно подумал Андрей. Это открытие его не обрадовало.

– Дальше иди один, – сказал торговец дурью.

Андрей не стал возражать. Тем более что за время пути торговец дурью основательно достал его своим красноречием.

В карьер вела сильно прогнившая железная лестница. Она выглядела настолько ветхой, что у Андрея не возникло ни малейшего желания ею воспользоваться.

– Не заставляй ждать оракула, – сказал торговец дурью, ехидно ухмыльнувшись, когда Андрей остановился у лестницы, не решаясь начать спускаться.

– А она выдержит? – спросил Андрей.

– Не волнуйся, лестница только кажется ветхой. Это нужно для того, чтобы она что-то там символизировала и навевала. На деле она и слона выдержит, если, конечно, ему взбредет в голову по ней спускаться.

Разумеется, у Андрея не было никаких оснований верить торговцу дурью на слово, но и отступать, почти дойдя до цели, ему не хотелось, да и выглядело бы это как-то слишком неподобающе, поэтому Андрей начал медленно спускаться, проверяя на прочность каждую ступеньку.

– Удачи, – пожелал ему на прощанье торговец дурью и быстрым шагом пошел прочь.

Андрей не ответил. Он был всецело занят спуском.

Наконец, уставший от напряжения, Андрей ступил на твердую почву на дне карьера. Твердой она была лишь относительно, так как дно карьера покрывал слой пыли по щиколотку.

Как и подозревал в глубине души Андрей, вблизи купол не выглядел волшебным. Не был он ни дворцом из «Тысячи и одной ночи», ни Домом из Света Истины, ни даже более или менее приличным сооружением. А был он полусферическим ангаром из обшитого оцинковкой металлического профиля размером с трехэтажный дом. Волшебным его делала одновременно-попеременная игра солнечного и лунного света в облаке пыли, которую поднимал в карьере гуляющий там ветерок.

Войдя внутрь, Андрей убедился, что изнутри купол выглядит ничуть не лучше. Ни малейшего намека на отделку. Все тот же земляной пол со слоем пыли по щиколотку, ни разу некрашеный похабно сваренный из уголков и швеллеров каркас (оцинковка лежала только поверх него), свисающие с потолка провода с грязными электрическими лампочками без плафонов.

В центре ангара был небольшой колодец, из которого поднимался вверх немного едкий серый дым. В дыму на высоте чуть больше метра над колодцем парил свернувшийся кольцом змей. Его губы шевелились, и это движение напомнило Андрею движение жабр у рыб.

– Я вижу, ты разочарован, – заметил змей.

– Ты прав, – признался Андрей.

– Как и тогда в церкви, ты ожидал увидеть нечто запредельное, а вместо этого ты нашел достойную гастролирующего в какой-нибудь глухомани бродячего цирка экспозицию. Так?

– Так.

– В этом ты похож на тех глупцов, что оценивают красоту женщины по стоимости напяленных на нее тряпок и цацок. Важна суть, и чем богаче она, тем меньше ей нужен привлекающий внимание антураж. И если красиво одетая женщина вполне может быть красивой во всех отношениях, то те же не ограненные алмазы покажутся непосвященным обычными булыжниками. Не говоря уже о более тонких вещах.

Не верь тем, кто говорит, что вы здесь потому, что кто-то пытается вас научить. Жизнь никого ничему не учит, наоборот, она тщательно маскирует знания под покровом привычного и обыденного. И чем ценнее и тоньше знание, тем более оно незаметно. Что же до тех, кто пыжится в параноидальном стремлении кого-то чему-то там научить, то чем навязчивей они в своем стремлении к обучению других, тем бесполезней их уроки; а зачастую они просто вредны. К счастью, несмотря на то, что никого ничему нельзя научить, всему можно научиться. Поэтому, если хочешь, чтобы жизнь стала твоим учителем, не жди, что она будет тебя учить, а начни сам у нее учиться. И если ты освоишь искусство быть учеником, то каждое мгновение будет для тебя приносящей крупицу понимания пчелой… Ну да я, наверно, утомил тебя своей болтовней, – спохватился змей.

– Да нет.

– И все же, я изрекающий истину оракул, а веду себя, как какой-то учитель из дурацкого фильма типа «Звездных войн».

– Тебе не нравятся «Звездные войны»? – удивился Андрей.

– А как может нравиться человеку с мозгами эта херня в стиле космического средневековья? Как бы ты назвал человека, который в эпоху космических технологий добровольно выбрал бы меч в качестве основного оружия?

– Наверное, идиотом.

– Вот именно. И то, что уместно разве что в декорациях идеализирующего средневековье фэнтези, выглядит в космическом антураже еще нелепей, чем кавалерийская атака с шашками наголо на танки. Да даже не на танки, а на боевые вертолеты или атакующие НЛО… Ну да я опять заболтался. Извини, в последнее время у меня было мало собеседников. Так какую истину ты хочешь услышать?

– Что толку от изреченных истин, – ответил на это Андрей, вспомнив Лао-Цзы.

– Ты смог понять это только потому, что кто-то таки изрек эту истину. Поверь, снобизм не лучший советчик в учении, ну да хозяин-барин. Но раз тебе не нужны мои истины, зачем ты здесь?

Этот вопрос отозвался глубинной грустью в душе Андрея.

– Если бы у меня был ответ… – ответил он со вздохом.

Проснувшись, Андрей решил, что пора делать перерыв с Ошо и Успенским и забыл про сон. Но буквально через пару недель…

Той ночью шел дождь. Андрею не спалось. Он лежал и слушал, как барабанят по окну и отливу дождевые капли. В голове роился обычный мысленный бред, тот самый, что наполняет наше сознание, когда мы «ни о чем не думаем». Периодически мысли уносили внимание Андрея на несколько минут за собой, затем оно вновь возвращалось к дождю. После очередной такой задумчивости Андрей услышал, как, барабаня по окну, капли шепчут какие-то неразборчивые слова. Прислушиваясь, он не заметил, как его окутало облако из слов…

Спохватился он уже стоя на Городской улице. На этот раз в Городе был вечер. Часов шесть. Там тоже шел дождь, и Андрей был в ботинках, джинсах и длинной, непромокаемой куртке с капюшоном. Он стоял у витрины какого-то магазина, а вокруг сновали люди.

Несмотря на то, что он был здесь всего второй раз, да и то если первым можно считать дурацкий сон про ангар с богом внутри, Город показался Андрею родным. Это было то самое место, по которому периодически тосковала его душа. Город был домом в глубинном смысле этого слова, и, стоя на его улице, Андрей чувствовал себя счастливым, как никогда. Он стоял и смотрел на прохожих, пока не проснулся от вопля машины за окном.

А еще через неделю, когда он выходил из магазина, к нему подошли двое прилично одетых мужчин.

– Здравствуйте. Можно с вами поговорить? – спросил один из них.

– Религией не интересуюсь, – даже не пытаясь выглядеть дружелюбно, ответил Андрей, приняв их за сектантов.

– Согласись, Город – это нечто, – сказал другой.

Андрей вздрогнул.

– Давай выпьем кофе в кафе, – предложил второй.

– Мы угощаем, – добавил первый.

– Ты ж смотрел «Матрицу»? – спросил первый, когда официант пошел выполнять заказ.

– Конечно, – ответил Андрей.

– Так вот, показанная в фильме реальность весьма близка к тому, что мы имеем на самом деле, разумеется, без диктатуры машин и населенного практически одними неграми свободного города. Переместившись в Город, он называется Мелиополисом, ты показал, что у тебя есть талант, и этот талант нас интересует. Пока что я могу сказать, что мы те, кто присматривает за этой реальностью из другой.

– Как агенты Смиты? – спросил Андрей.

– Как агенты Смиты, – подтвердил, улыбнувшись, первый, – но только в нашей версии реальности мы не злодеи. Мы больше похожи на людей в черном из одноименного фильма.

– Короче говоря, – вмешался второй, – мы предлагаем тебе работу, и если ты примешь наше предложение, у тебя будут деньги, знания и возможности, о которых ты даже не подозреваешь. А если нет, ты навсегда забудешь о Мелиополисе. И останется у тебя в душе лишь чувство, будто ты упустил свой шанс. Больше, к сожалению, мы тебе сказать не можем по причине секретности. Скоро ты снова окажешься в Мелиополисе, и если будешь готов принять наше приглашение, бери там такси и дуй по этому адресу, – он положил на стол визитку. – Если ты не приедешь, мы решим, что наше предложение тебя не заинтересовало.

После этих слов они встали и вышли из кафе, оставив на столе деньги за заказ. В результате Андрей проглоти три чашки кофе и три пирога «за счет фирмы».

Город не заставил себя долго ждать. Той же ночью Андрей стоял на одной из его улиц. Было тепло, и на нем был костюм и легкий плащ. Несмотря на нелюбовь к сомнительным предприятиям и авантюрам, он без малейших сомнений решил принять предложение Смитов. Визитка нашлась во внутреннем кармане пиджака. Денег у Андрея не было, но он решил, что это не повод упускать шанс.

Минут через 15 Андрей был на месте. Увидев здоровенное здание с множеством офисов, он растерялся, так как на визитке были указаны только название улицы и номер дома. Попросив таксиста подождать, он вошел в вестибюль.

– Могу я чем-нибудь вам помочь? – спросила барышня за стойкой у входа.

– Мне назначена встреча. Вот… – Андрей дал ей визитку.

– Идите за мной.

Они прошли немного по коридору и остановились возле двери с буквой «М», под которой был стилизованный рисунок мужчины.

– Вам сюда, – сказала барышня.

– Это что, шутка? – спросил, растерявшись, Андрей.

– Решайте сами, ответила она, улыбнувшись.

Отступать было поздно, к тому же Андрею нечем было заплатить таксисту. Мысленно выматерившись, он вошел в туалет. Там в довольно-таки просторном предбаннике стояла уже знакомая парочка.

– Я так понимаю, что ты принимаешь наше предложение, – констатировал один из них.

– А что, лучшего места не нашлось? – спросил Андрей.

– Это ничуть не хуже любого другого, – ответил второй.

– К тому же ты пока что не бог весть кто, чтобы ради тебя приглашать оркестр и раскатывать ковровую дорожку. И я задал вопрос, – добавил первый.

– Ты правильно понимаешь, – ответил Андрей. – И кстати, у входа ждет денег таксист.

– Я это улажу, – ответил второй и вышел из туалета.

– Мы назначили тебе встречу именно здесь по двум причинам: во-первых, мы хотели понять, как ты отреагируешь на подобную ситуацию; а во-вторых, ты должен был убедиться, что мы не просто придурки, а придурки, имеющие доступ в реальность Мелиополиса, хотя одно другому, в принципе, не мешает. Короче говоря, улаживай все свои дела до четверга, а в четверг в 9—00 жди нас дома. Мы отвезем тебя в учебно-тренировочный лагерь. За квартиру не беспокойся, мы за ней присмотрим, а заодно будем оплачивать все счета за коммуналку.

– Это надолго? – спросил Андрей.

– Ваша группа идет по ускоренному семимесячному курсу. Не передумал?

– Не передумал.

– Тогда до четверга.

Особых дел у Андрея не было, и остававшихся двух дней ему с лихвой на все хватило.

В четверг ровно в девять утра зазвонил домофон.

– Готов? – услышал трубке Андрей.

– Готов, – ответил он.

– Тогда выходи.

Попрощавшись мысленно с квартирой, Андрей взял сумку с вещами и вышел. Неизвестность пугала самую малость. На пятом курсе института он с намного большей неохотой уезжал на военные сборы.