Czytaj książkę: «Без правил»
Не важно, кто пишет правила,
важно, принимает их кто-то или нет.
Щурясь от яркого летнего солнца, Сергей Иванович Сырцов медленно брел по проселочной дороге, держа в правой руке черный портфель для ноутбука, а левую, согнутую в локте, неловко прижимая к груди. Еще вчера он спокойно сидел в родном офисе, не подозревая, что судьбе будет угодно круто повернуть его жизнь, сделать изгоем и вынудить скрываться в этом захолустье. Разве можно было представить, что простая любовная интрижка приведет к таким серьезным последствиям?.. В голове крутились невеселые мысли: «Вот так живешь в свое удовольствие, кажется, что всего достиг – и вдруг будто какой-то злой насмешник, имеющий право распоряжаться людскими судьбами, низвергает тебя с пьедестала и дает понять, что ты вовсе не хозяин собственной жизни. Может, ему и смешно, а тому, кто шлепается лицом в грязь, не до смеха…»
Солнце уже клонилось к закату, но вечер не принес прохлады. Мокрая рубашка прилипла к спине, однако Сергей не рискнул снимать легкий льняной пиджак: локоть, похоже, был вывихнут, страшно болел, и тревожить его лишний раз Сергей опасался. Когда он выбирался из заглохшей машины, то чуть не потерял сознание от неосторожного движения левой рукой. Сырцов брел, почти по щиколотку утопая в дорожной пыли, представляя, как во время дождя она превращается в густую липкую жижу, и искренне жалея людей, которые постоянно ездят по этой дороге. Его машина осталась позади, на обочине – вероятно, с поврежденной подвеской. На эту грунтовую дорогу Сергей свернул с трассы по указанию навигатора, проехал два километра и очутился перед огромной глубокой выбоиной. Попытался ее объехать, не заметив огромного, вросшего в землю и скрытого высокой травой камня. О нем известили стук и громкий скрежет, после чего машина встала намертво, и все попытки стронуть ее с места оказались тщетными. Помощи ждать неоткуда: телефон разрядился, автомобильной зарядки в бардачке не оказалось. Сергей даже не стал смотреть, что там под днищем, просто выбрался наружу и решил идти пешком. Под палящим солнцем, среди некошеных лугов, он, наконец, доковылял до опушки леса, где дорога нырнула под деревья. Он перешёл на теневую сторону, не выпуская из руки портфель, вытер рукавом пиджака пот со лба и облегченно выдохнул: без солнца идти будет легче. Но через полчаса ходьбы по лесной дороге он опять оказался на открытом месте.
Вечерело. Над верхушками маячивших впереди деревьев виднелся краешек солнца, утопающего в багровых облаках. Несмотря на усталость, Сергей прибавил шагу. Ему совсем не улыбалось встретить ночь в чистом поле или в лесной чаще. Его, как истинно городского жителя, ночной лес пугал; впрочем, если говорить честно, пугал и дневной. Истинный горожанин, он вообще привык любить природу издалека – так любят родину псевдопатриоты, давно живущие за границей, сытые и благополучные.
Если верить навигатору, то расстояние от места аварии до деревни, где жил его друг, – шесть километров, и, по расчетам Сергея, как минимум четыре он уже осилил. Дорога снова вела его по закрытому от солнца листвой коридору. Здесь стояла приятная прохлада, и тело, измотанное летней жарой, потихоньку остывало. Но вот лес как-то внезапно поредел, по обеим сторонам проселка стали возникать поросшие молодняком одуванчиковые полянки, перемежающиеся отдельно разбросанными группами деревьев. Где-то Сергей читал, что одуванчики помногу растут только там, где люди перекапывали землю, разрубая их корни на многочисленные кусочки. Он остановился, огляделся и заметил среди возвышающихся над желтым ковром молодых березок и рябин старые плодовые деревья и останки фундаментов. Когда Сергей понял, что идет по центральной улице разрушенной деревни, его охватила паника, и он едва ли не бегом бросился вперед. Через несколько минут быстрой ходьбы за редкими деревьями показалось какое-то строение; он еще прибавил шагу и вскоре остановился перед штакетником, за которым стоял бревенчатый дом с прилипшим к нему покосившимся сараем. Из распахнутой в дом двери доносились какие-то звуки. Подойдя к низкой калитке, Сергей громко крикнул:
– Хозя-я-я-ева!
Звуки смолкли, а минуту спустя на крыльце показался седой старик в грязной рубахе неопределенного цвета, темно-коричневых штанах и чувяках на босу ногу. Приложив ладонь ко лбу, он присмотрелся к незнакомцу, потом медленно двинулся к калитке. Доковыляв до забора, замер перед Сергеем с немым вопросом в глазах.
– Добрый вечер, дедушка.
Дед коротко кивнул в ответ, продолжая вопросительно смотреть на непрошеного гостя.
– Не подскажете, где-то здесь должны жить Чекмезовы?.. – спросил Сергей.
Вопросительное выражение на лице старика сменилось на удивленное, при этом он вроде как задумался, но отвечать не торопился. Через пару минут, когда Сергей уже отчаялся услышать хоть слово, дед прокашлялся и выдал хриплым, прокуренным голосом:
– Так их дом дальше, за оврагом, – он махнул рукой в сторону заходящего солнца и добавил: – Только старуха уже лет пять как преставилась. Ты-то кто им будешь?
В душе Сергея затеплилась надежда: дом существует. Но продолжить беседу со стариком не получилось – со стороны леса послышался нарастающий гул, и почти сразу из-за деревьев показался мощный корпус «Кировца». Трактор шел на приличной скорости и уже почти миновал оцепеневших мужчин, но вдруг резко затормозил и остановился. В ту же секунду из высокой кабины со стороны пассажира выпрыгнул молодой человек в потертых джинсах и с голым торсом. Крепкие мышцы перекатывались под его загорелой дочерна кожей, темные вьющиеся волосы были мокрыми и растрепанными. Приземлившись с кошачьей грацией, парень рванул навстречу Сырцову с радостным воплем:
– Серега, твою мать!..
Сергей облегченно выдохнул. Игорь, Чекмез, друг детства да и, пожалуй, единственный его друг. Они дружили еще с тех времен, когда страна, ускоряясь и перестраиваясь, строила социализм. Сергей был так рад видеть Чекмеза, что даже на время забыл про больную руку и только тогда, когда Игорь стиснул его в объятиях, невольно вскрикнул от боли.
– Серега, ты чего? Что с тобой? – на секунду отстранился Игорь.
Сырцов воспользовался этим, чтобы поставить на землю портфель и здоровой рукой хлопнуть друга по загорелому плечу.
– Привет, Чекмез! Это я, похоже, локоть вывихнул. Ну ты и забрался, такая глушь…
Из трактора тяжело выпрыгнул еще один человек – постарше, погрузнее. Он привычным жестом убрал со лба вьющийся русый чуб и равнодушно уставился на друзей тяжелыми глазами неопределенного цвета.
Чекмез обернулся и приказным тоном позвал его:
– Степаныч, давай сюда!
Степаныч не спеша приблизился и замер в ожидании.
– Чего застыл? – продолжил командовать Чекмезов. – Бери портфель, грузимся, и к бабе Насте.
Степаныч молча поднял портфель Сырцова, Чекмез попытался подставить плечо своему другу, но тот слегка оттолкнул его:
– Игорь, ты чего? Ноги у меня в порядке, сам дойду.
Чекмезов махнул рукой и обернулся к стоящему за забором деду:
– Как дела, дед? Электричество подали?
Старик часто закивал головой, его морщинистое лицо просияло благодарностью:
– Спасибо, Игорь Владимирович. Всё включили. И холодильник работает, и телевизор.
Сергей забрался в кабину трактора, Чекмез, распрощавшись с дедом, примостился рядом. Степаныч дернул ручку коробки передач, и трактор медленно тронулся, набирая скорость. Игорь вдруг замер, будто вспомнив что-то, быстро осмотрел окрестности и удивленно выдал:
– Не понял. Ты что, без машины?
– Я на грунтовке застрял, километров шесть отсюда.
– А чего тебя на грунтовку понесло? – нахмурился Чекмез. – Там дорога – только на тракторе. Мы по ней ездим на озеро купаться.
Сергею стало понятно, почему у друга мокрые волосы и отсутствует рубаха.
– Слышал, Степаныч? Отвезешь нас, и сгоняй, глянь, что с машиной, – велел Игорь.
Водитель кивнул и прибавил ход.
Чекмезов пояснил другу:
– Я с другой стороны бетонку до трассы построил, а ты километров пять до нее не дотянул.
– Куда навигатор показал, туда я и свернул. Откуда мне о твоих нововведениях знать… Что ты тут вообще делаешь?
– Увидишь. Всё покажу. Вот сейчас починим тебя и после поговорим.
Трактор выскочил на бетонную дорогу, Степаныч резко крутанул баранку и остановился у старого деревянного дома. Чуть поодаль располагались еще два таких же, а позади них возвышались четыре огромных металлических ангара. Они резко контрастировали с ветхим жильем и придавали поселению вид промышленный зоны. Немного удивленный Сырцов даже забыл про больную руку.
– Это что? – спросил он, указывая на ангары, возле которых суетились люди.
– Мой завод, – гордо ответил Игорь.
Тут из дверей дома появилась дородная старуха с алюминиевым тазом в руках. Не обращая внимания на гостей, она прямо с крыльца выплеснула из таза воду и вновь исчезла внутри дома.
– Пошли, – тронул друга Чекмезов. – Пусть баба Настя тебя посмотрит. Она у нас и за медсестру, и за доктора.
Сергей с сомнением покачал головой. Ему сроду не приходилось лечиться у малограмотных старух, но выхода не было. На просьбу Игоря помочь другу баба Настя без слов кивнула, осторожно помогла Сергею снять пиджак и рубашку, усадила его на табурет и принялась осматривать локоть, периодически качая седой головой. Игорь суетился вокруг и донимал старуху расспросами. Вначале бабка не обращала на него внимания, но скоро терпение ее закончилось, и она обложила парня трехэтажным матом – голос звучал гулко и басовито, как большая труба духового оркестра. Игорь тут же успокоился и отошел в дальний угол горницы.
Через минуту осмотр был закончен. Небрежно махнув рукой, баба Настя вышла в другую комнату, но вскоре вернулась с наполненным до половины прозрачной жидкостью стаканом и коротко приказала:
– Пей!
Сергей осторожно взял стакан, понюхал – водка. Он вопросительно посмотрел на хозяйку.
– Пей, – повторила старуха, – другого наркоза нет.
Проследив, как пациент, не отрываясь, опорожнил стакан, баба Настя обернулась к Чекмезову:
– Сюда иди, держать его будешь.
Встав сзади, Игорь ухватил Сергея правой рукой за здоровое плечо, а другой уперся ему в шею. Старуха медленно согнула больную руку под прямым углом и несколько раз осторожно повернула ее. Сергей громко вскрикнул и обмяк. Старуха отпустила его руку, смочила ватку нашатырем, сунула ему под нос, неодобрительно хмыкнула и пробасила:
– Повезло тебе. Это не вывих, просто ушиб, и не так чтоб сильный. А боль ты, парень, не терпишь… Не дай бог серьезная травма – совсем обделаешься!
Она опять вышла на минуту и принесла пакет с кубиками льда из морозилки. Зафиксировала согнутую руку Сырцова косынкой, приложила лед к больному месту и примотала его бинтом.
– Через пятнадцать минут снимете, потом, через полчасика, опять примотаете. Рукой старайся не шевелить. Хорошо бы лонгету гипсовую поставить, но это к доктору. Я к вечеру мазь приготовлю, она боль и отек снимет.
– Спасибо, баба Настя, – поблагодарил за друга Чекмезов. – С меня магарыч.
Старуха ухмыльнулась:
– Ты, внучок, нешто споить меня хочешь?
– Бабуль, ты же денег не берешь! – рассмеялся Игорь.
– Крышу лучше к зиме перекрой.
– Всё уже заказано, через два дня строители приедут. И крышу, и ремонт – всё сделают! Не переживай.
– Да я свое уж отпереживала, – слегка покачала головой баба Настя. – Теперь ваша очередь.
– Спасибо, мы пойдем.
Игорь зацепил со стола портфель Сырцова вместе с его одеждой и, поддерживая друга под здоровый локоть, повел к выходу. Сергей прислушался к боли и признал, что чувствует себя гораздо лучше.
Они двинулись вдоль по улице, миновали дома и оказались на огромной бетонной площадке перед ангарами. За распахнутыми воротами ближнего ангара виднелась фура; несколько человек в одинаковых синих робах грузили в нее картонные ящики с яркими надписями. Присмотревшись, Сергей с удивлением обернулся к Игорю:
– Водка?..
– Она, родимая, – довольно улыбнулся Чекмезов. – Кстати, отличный продукт.
В течение двух последних лет друзья виделись всего несколько раз и то мельком, хотя созванивались регулярно. Каждый из них был занят своими делами. Сергей после окончания университета пополнил собой ряды хакеров, создавал программы для взлома различных информационных баз и довольно быстро преуспел в этом деле. Некоторое время он успешно продавал свои программные продукты или сведения, добытые с их помощью, но в один не самый прекрасный день его «бизнесу» пришел конец. Его вычислили сотрудники службы безопасности банка «Юпитер» и поставили перед жестким выбором: либо суд и тюрьма, либо работа на них. Сергей предпочел второе и не пожалел. Конечно, заработки в банке были несопоставимы с доходами от хакерства, но материальные утраты компенсировались отсутствием риска, спокойной жизнью и официальной карьерой. За пять лет Сырцов дорос до должности начальника отдела информационной безопасности банка и вошел в число топ-менеджеров с самым высоким уровнем доступа к секретам деятельности «Юпитера». Шикарная квартира, отличная машина, отдых на самых крутых курортах мира – все эти атрибуты безбедной жизни стали доступными и обыденными для Сергея, теперь ему нечего было скрывать от окружающих. А вот чем занимался его друг Игорь Чекмезов, он толком не знал.
Еще во время учебы в университете Игорь женился и очень гордился своим положением семейного человека. А потом он попал под суд. Игорь упорно молчал о том, из-за чего жестоко измордовал соседа по коммуналке, Сергей так и не понял до конца, что там произошло, но пока шло судебное разбирательство, принимал посильное участие в судьбе друга. На счастье, сосед отделался легкими повреждениями, но поскольку Чекмез отказался объяснить суду мотивы своего поступка, ему впаяли два года. К тому времени родители Игоря, университетские преподаватели, уже переехали в Питер, где отцу предложили кафедру в одном из вузов. Пока Игорь отбывал срок в колонии, «любящая» жена продала его комнату в коммуналке и свинтила в Европу с каким-то русским немцем; так, выйдя на свободу, Игорь оказался и без жены, и без единственного жилья, но все-таки решил остаться в Москве. Карьера по специальности ему, юристу по образованию, уже не светила, и Чекмез занялся мелким бизнесом. За год перепробовал почти всё, от торговли бижутерией до организации типографии, но ни на чём так и не остановился. Либо доходы не устраивали, либо он просто терял интерес к очередному занятию.
Затем Игорь почти на год куда-то пропал, а когда они с Сергеем наконец встретились, предстал перед ним другим человеком. Бесшабашность и разгильдяйство, с детства присущие Чекмезу, исчезли, остался только мальчишеский задор – при этом Игорь выглядел очень солидно и уверенно. Деньги Чекмез не считал и полностью оплатил суточный и довольно недешёвый загул с другом. На вопросы о работе отвечал уклончиво либо отделывался шутками, а Сергей не настаивал, зная скрытный и отчасти стеснительный характер Игоря. В свое время родители-преподаватели основательно промыли парню мозги по поводу общественных ценностей и высокой роли интеллигенции в обществе, поэтому о своих связях в криминальной среде Игорь говорил с неохотой. В силу воспитания он старался сохранять имидж приличного человека, внешняя респектабельность была для него приоритетом. О роде своих занятий, которые казались ему не совсем подходящими для интеллигентного человека, Чекмезов распространяться не любил, и только в этой глуши, среди работяг, брошенных домов и почти девственной природы он мог позволить себе расслабиться и побыть самим собой. Здесь он был властелином мира, благодетелем, несущим цивилизацию и прогресс тем немногим старикам, которые еще обитали здесь. И потом – это была его малая родина, любимые с детства места. Каждое лето родители отправляли его в эту деревню к бабушке. Когда учился в университете, он тоже наведывался сюда – иногда один, иногда в компании сокурсников и сокурсниц. Пока он отбывал срок, бабушка умерла. После освобождения Игорю было недосуг посетить деревню, и когда через несколько лет он приехал сюда, то испытал шок, обнаружив дорогие сердцу места в разрухе и запустении. Хорошо хоть сохранился их фамильный дом – с виду ветхий, но на деле довольно добротный и прочный.
– Пошли, – поторопил Сергея Чекмез.
Они прошли между ангарами, завернули за угол, и перед ними открылось нечто похожее на вахтовый городок: два ряда современных строительных вагончиков, большой деревянный навес для легковых машин и сооружение, похожее на ремонтную зону.
– Да вы тут серьезно устроились! – восхищенно воскликнул Сергей.
По соседству с ремзоной он заметил свою машину и Степаныча, стоящего возле нее на коленях. Увидев друзей, тот тяжело поднялся на ноги и двинулся им навстречу.
– Ну что, Степаныч, как тачка? Жить будет? – кивнул на автомобиль Игорь.
Степаныч сморщил нос:
– Еще нас переживет. Твой друг защитой на камень сел. Мы с Вохой только сдернули ее трактором, а дальше она своим ходом. Двадцать минут по бетонке – и мы здесь. Защита малёхо помята, но если нужно – завтра отрихтуем.
Сергей небрежно махнул в ответ на предложение, в знак благодарности протянул трактористу руку, и тот крепко пожал ее.
– Степаныч, загони тачку под навес, чтоб не грелась на солнце, – велел Чекмез. – Через час подтягивайся к нам в балок, посидим, накатим за встречу.
Сергей немного удивился приглашению тракториста в компанию. Ему хотелось побыть с другом наедине, рассказать о своих проблемах и получить если не помощь, то хотя бы совет и моральную поддержку. Зачем им еще кто-то? Игорь заметил легкое замешательство на лице друга, ухмыльнулся и потащил его к вагончикам.
– Не напрягайся, Степаныч не чужой. Я от него ничего не скрываю. Это он с виду колхозник, а так – голова, каких поискать. Я так понимаю, у тебя проблемы – пусть и он послушает.
Они наконец добрались до места. Два поставленных на расстоянии метра друг от друга вагончика соединял коридор из деревянных крашеных щитов. Игорь распахнул дверь, отступил в сторону и сделал приглашающий жест:
– Добро пожаловать в мои апартаменты!
Сергей прошел внутрь. Первое помещение одного из вагончиков напоминало гостиную двухкомнатного номера приличного отеля: кожаный раскладной диван, два кресла, письменный стол, гардероб темного дерева; задняя часть была отделена перегородкой с узкой дверью посередине. Бросив в кресло одежду Сергея, которую всё это время держал в руках, Игорь ткнул пальцем в сторону перегородки:
– Душ и сортир. Будешь жить здесь.
Затем он открыл дверь в соседний балок.
– У меня там спальня, и санузел свой, – заметив вопрос в глазах друга, пояснил: – Конструкция такая. Вагончики уже на заводе санитарным блоком оборудованы. Так что сортиры у нас отдельные, а в остальном, я думаю, мешать друг другу не будем.
Подмигнув, Чекмез скрылся на своей половине, и через несколько секунд из-за перегородки послышался звук льющейся воды. Сырцов положил портфель на стол и устало плюхнулся в кресло. Ему показалось, что силы окончательно оставили его и он уже никогда не сможет подняться на ноги. Так и сидел, безвольно откинувшись на спинку дивана, пока в комнате не появился Игорь с мокрыми после душа волосами, в широких шортах и рубахе с короткими рукавами. Он кинул на спинку дивана сменную одежду для друга – бежевые льняные брюки и трикотажную майку – и удивленно выкатил глаза:
– Ты что застыл? Давай в душ. Сейчас повар стол будет накрывать.
Сергей с видимым усилием поднялся из кресла и начал стягивать брюки, пропитанные потом и дорожной пылью.
– Давай сюда, прачка постирает, – Игорь протянул белый пакет.
Сырцов сунул туда сброшенную одежду и голым прошлепал за перегородку. Он мылся довольно долго, чувствуя, как постепенно расслабляется тело под струями прохладной воды, а усталость и напряжение отступают. Когда с махровым полотенцем на бедрах он вернулся в гостиную, в комнате уже суетился молодой парень в белом халате, выставляя из двух холщовых сумок на стол многочисленные пластиковые контейнеры с едой. Сергей бросил в его сторону беглый взгляд, скинул полотенце и натянул слегка великоватые ему брюки друга прямо на голое тело. Игорь куда-то умотал, пакета с собственной одеждой Сергей тоже не нашел, только пиджак висел на вешалке в тамбуре, а под ним стояли запыленные туфли. Он с грустью посмотрел на них и, решив остаться босиком, плюхнулся в одно из кресел.
Хлопнула входная дверь, в комнате появился Степаныч с картонным ящиком в руках. Коротко кивнув Сергею, он примостил ящик на свободное кресло, пальцами разорвал упаковочный скотч и извлек три бутылки водки. Затем по-хозяйски открыл широкую створку гардероба, за которой оказался встроенный холодильник, и сунул водку в морозилку. Заметив в холодильнике фрукты и бутылки с питьевой водой, Сергей почувствовал острый приступ жажды и, кряхтя, выполз из кресла. Бутылку минералки ему пришлось открывать, зажав ее между коленями и отвинчивая пробку здоровой рукой. Когда он жадно припал губами к горлышку, Степаныч обратился к повару, который собрался уходить:
– Гена, ты сумки оставь, чтоб потом не возвращаться. Я, когда к себе пойду, грязную посуду на пищеблок заброшу.
Гена кивнул с довольной физиономией и испарился.
– Ну, как вы тут без меня? – радостно крикнул вернувшийся Чекмез.
Он быстро пододвинул к столу стоящий у стены стул, уселся и начал открывать контейнеры с едой. Сергей поднялся и, немного поразмыслив, потянул за собой кресло. Степаныч так и стоял посредине комнаты.
– А ты чего завис, устраивайся, – наехал на него Игорь.
– Так водка еще не остыла! – возмутился тракторист.
– Да хрен с ней, давай теплую. Первый раз, что ли? Льда насыпь.
Он освободил один из контейнеров и протянул его Степанычу. Через минуту ребята дружно чокнулись наполненными до половины стаканами.
– За встречу! – коротко тостанул Чекмез, перед тем как опрокинуть в рот свою порцию.
Сергей уже принял довольно приличную дозу алкоголя у бабы Насти и, чувствуя, что сейчас «поплывет», набросился на еду. Игорь и Степаныч не отставали от него.
Когда первый голод был утолен, Игорь откинулся на спинку стула, устало выдохнул и спросил своего друга:
– Ну что, Серега, поведаешь нам о своих бедах?
Сырцов дожевал кусок мяса, поцокал языком, удаляя остатки с зубов, и расслабленно обмяк в уютном кресле.
– Дурацкая история… Где-то месяца четыре назад у нас в офисе появилась девушка. Честно говоря, не совсем девушка.
– Гермафродит? – попытался пошутить Чекмез, но Сергей шутку не принял:
– Нет, просто не слишком молодая. Ей около тридцати, красивая, умная, с опытом работы. В общем, уже сформировавшийся человек и довольно серьезный специалист. Стала работать в отделе иностранных корреспондентских счетов. Красивых молодых баб у нас и без нее хватает, тем более у шефа это «пунктик». Есть довольно тупые особы, но из-за благосклонного отношения директора их терпят. Однако Жанна оказалась не из таких: и работать умеет, и мозгами любому мужику фору даст. Короче, через два месяца ее повысили, стала начальником отдела. И, что интересно, вроде не давала никому, не подлизывалась, ровные такие отношения со всеми… Но народ прямо балдел от нее, и, заметьте, не только мужики, она и с женской частью персонала нашла общий язык. А у меня в отделе молодые пацаны – так они вообще слюнями каждый день полы в офисе заливали.
Чекмез ухмыльнулся и почесал затылок:
– Блин, так рассказываешь, что прямо на вечернюю дойку захотелось.
Сергей удивленно выкатил глаза.
Степаныч тихо заржал и коротко ввел его в курс дела:
– Это он не фигурально, а, можно сказать, в прямом смысле. В десяти километрах отсюда молочная ферма, так мы периодически туда ныряем – вроде как за молоком, ну и с доярками потусить. Здесь в округе с мужиками беда, так что мы в фаворе.
Игорь подскочил на ноги и прижал руки к груди, выставив вперед локти.
– Прикинь, там такие экземпляры есть – просто бомбы!
Глядя на оживившихся друзей, Сырцов вымученно улыбнулся.
Уловив его настроение, Степаныч осадил Игоря:
– Хорош, про доярок потом. Дай человека послушать.
– Ну так вот, – продолжил свой рассказ Сергей, – мне Жанна тоже понравилась, но я даже не подъезжал – своих подруг хватает. Только смотрю, она сама начинает под меня клинья подбивать. Я даже и не думал мутить с ней – а она прямо чуть ли не прямым текстом.
– И чему удивляться, с твоей-то рожей… – усмехнулся Игорь. – Тебе еще в школе телки проходу не давали!
– Да я не удивлялся! Но, думаешь, я там один такой красавчик? У нас мужики покруче баб за собой следят.
– Значит, это любовь, – выдал Чекмез.
Сергей поднял вверх указательный палец:
– Вот и я подкинулся на эту тему. Любовь со всеми вытекающими.
– Ты как-то подозрительно рассказываешь, – сдвинул брови Игорь. – Она тебя что, кинула? Ты ведь не сопли сюда пускать приехал?
– Да пошел ты, Игоряша! Не дослушаешь никогда…
– Ладно, ладно, не обижайся.
– Стали мы с ней вроде как жить. То есть ночевали-то каждый в своей квартире, только иногда вместе. Я уже начал подумывать предложить ей съехаться. А прошлой ночью она чуть ли не насильно меня у себя оставила. Я спокойно утром на работу собрался, сижу на кухне, кофе пью – и вдруг врывается в квартиру какой-то абрек с пистолетом. Я чуть в штаны не наделал… Орет, что это его жена, и палит в меня из своего ствола!
Степаныч с Чекмезом замерли с открытыми ртами. Рассказ Сергея уже не казался им банальной и скучной историей.
– Твою мать! – выругался Игорь. – И как ты живым остался? Он что, просто пугал?
– Да ни хрена он не пугал! – взорвался возмущенно Сергей. – Реально стрелял, сука! От первого выстрела я каким-то чудом увернулся, а потом осечка – пистолет заклинило. Я не стал дожидаться, пока он с ним разберется, сиганул в окно, там второй этаж. Приземлился удачно, только руку подвернул. Потом тебя набрал, узнал, где ты, и рванул сюда.
Чекмез молча смотрел на своего друга, и было похоже, что он пытается осмыслить услышанное.
– Так ты говоришь, абрек – муж. А Жанна твоя что делала?
– Орала что-то в комнате. Честно, я плохо помню от страха, но мне кажется, в квартире еще кто-то был.
Степаныч крякнул, потер подбородок и задумчиво произнес:
– Если бы ты шлюху снял на одну ночь, я бы решил, что это развод. Схема очень похожая. Но если ты правильно описал свою мадам… затрудняюсь найти объяснение.
– Самое интересное, что абрек этот – уж больно зачуханный. Одет как грузчик на рынке, – добавил Сергей.
– А что же ты к ментам не поехал? – неожиданно спросил Игорь. – Накатал бы заяву – пускай разбираются.
Сырцов досадливо поморщился и безнадежно отмахнулся:
– И что я им скажу? Ну приедут они, а чувака уже и след простыл. Они меня же потом на бабки и выставят… В общем, решил я у тебя отсидеться.
– И правильно сделал, что к ментам не пошел, – опять подал голос Степаныч. – Мои бывшие коллеги точно бы на бабло развели. Стрельба и всё такое… Для начала закрыли бы Серегу, а потом доить начали.
– Коллеги? А как же это… – не понял Сырцов и изобразил, будто крутит руками баранку.
Чекмез со Степанычем переглянулись и тихо заржали.
– Егор Степанович Куваев – бывший сотрудник милиции, – пояснил Игорь. – Опер со стажем. А ты думал, он тракторист?
Сергей быстро кивнул, и мужики засмеялись уже в голос.
– Степаныч у нас на все руки от скуки, а вообще-то он начальник службы безопасности завода.
– А что это за завод?
– Я же тебе говорю, водку здесь лью, уже три года.
– Игорь, это же сейчас криминал. Не боишься?
Чекмез равнодушно пожал плечами:
– По мне криминал – это действующий завод обанкротить и развалить. «Кристалл» в Калуге – такой завод был, на всю страну водку поставлял, а сейчас только разбитые цеха остались. И всем всё по барабану: и что рабочие места ушли, и что налоги в бюджет некому платить. А то, чем мы тут занимаемся… У меня такая «прикрышка», что даже милиция это место десятой дорогой обходит! Качество у нашей продукции на высшем уровне, спирт элитный, только акцизы левые. Но это уже издержки бизнеса. Да и вообще, мы сворачиваемся, встаем, как с табуретки, и отваливаем. Всё это уже миллион раз окупилось.
В дверь постучали, и Степаныч поднялся, чтобы открыть. В комнату ворвался теплый воздух с улицы, и только сейчас до Сергея дошло, что вагончик оборудован кондиционером. На пороге маячила баба Настя. Она не стала заходить, просто передала Степанычу стеклянную баночку с мазью и спросила, глядя на Сергея:
– Сынок, ты почему лед не держишь?
Он виновато улыбнулся, попытался подвигать рукой – было больно, но терпимо. Баба Настя погрозила ему кривым пальцем. Степаныч сложил в пакет три полные бутылки водки, несколько контейнеров с едой, сунул пакет в руку старухе и закрыл за ней дверь. Затем отвинтил крышку полученной банки и осторожно понюхал содержимое. Судя по гримасе на его лице, пахла мазь отвратительно. Но, несмотря на это, Степаныч смело зачерпнул двумя пальцами коричневую массу, намазал больной локоть Сырцова, после чего накрыл его полиэтиленовым пакетом и замотал бинтом.
Игорь тем временем разлил по стаканам остатки водки. Когда она была выпита, Степаныч принялся убирать со стола. Это немного удивило Сергея: он полагал, что обсуждение его проблем продолжится, но, не желая навязываться, смолчал. Впрочем, после обильного ужина со спиртным он уже впал в расслабленное состояние апатии и лености.
Закончив убирать со стола, Степаныч предложил:
– Давайте на сегодня закончим наши разговоры, а с утра прикинем, что и как.
Махнув рукой на прощание, он подхватил сумки и удалился. Игорь зевнул, потягиваясь, и молча отправился на свою половину.
Сергей еще несколько минут потупил в кресле, затем, стараясь не тревожить больную руку, неловко постелил постельное белье и рухнул на диван. Казалось бы, от усталости он должен немедленно провалиться в сон, но в голову опять полезли тревожные мысли. Лежа в темноте с открытыми глазами, он продолжал прокручивать события прошедшего дня. Затем отчего-то переключился на воспоминания о детстве и родных.
Ничего хорошего он в своем детстве не помнил. Родители, инженеры машиностроительного завода, даже при советской власти жили, мягко говоря, небогато. Несмотря на постоянные подработки отца, денег вечно не хватало. Каждую копейку на свои, как им представлялось, необычайно важные дела Сергею с сестрой приходилось буквально вымогать у родителей. Они всё время находились в каком-то напряжении, будто вели неравную борьбу за выживание. Когда страна окунулась в рынок, стало только хуже. Завод закрыли. Не представляя, как такое возможно, родители несколько месяцев не могли отойти от шока, но потом все-таки нашли какую-то работу, способную прокормить их семью. Прокормить, но не более… Сергей оканчивал школу, когда старшая сестра неожиданно выскочила замуж за чеха и умотала в Прагу. Сергей до сих пор с ненавистью вспоминал заношенную одежду, которую ему приходилось носить в старших классах, да и на первом курсе университета он, по сравнению с другими студентами, поначалу выглядел весьма плачевно. Зато после первой сессии приоделся – сестра прикатила из Европы с подарками, и жизнь как-то сразу наладилась. В те годы в Чехии тоже был бардак, но предприимчивый муж сестры сумел быстро сориентироваться в потоке перемен и организовать какой-то прибыльный бизнес. В подробности его деятельности сестра не посвящала, да Сергей и не сильно любопытствовал – для него всё затмевала гора модных шмоток. Он стал держаться увереннее, и даже некоторая нахальная надменность начала проскальзывать в его общении с сокурсниками. Теперь Серегу напрягало только отсутствие карманных денег. Бары, дискотеки, тусовки с девушками – всё это требовало финансов, и он нашел себе работу грузчика в продуктовом магазине. Поначалу было тяжело после практически бессонной ночи сидеть на парах и бороться со сном, пытаясь врубиться в тему лекции. Однако уже через месяц Сергей приспособился спать между завозами товара, и всё наладилось. Он учился на пятом курсе, когда неожиданно умер отец, совсем еще нестарый человек: во сне у него оторвался тромб, и он просто не проснулся утром. После его смерти мама будто потерялась, вся ее жизнь свелась к долгим разговорам с дочерью по скайпу. У сестры было уже двое детей, свой большой дом в престижном районе Праги. Спустя год после смерти отца мама уехала в Чехию.
