Czytaj książkę: «Шаш», strona 5
Он потянулся положить трубку в темноту и застыл с вытянутой рукой. Тихо. Значит, на месте. Он растянулся удобней в кровати. Придет? Наверно. По усталому телу прошла приятная дрожь. Опять не уснуть быстро. Может, удастся помечтать о принцессе? Неожиданный звонок. После такой неприязни. Пришло приятное ощущение освобождения от чувства вины. Спасибо, Зара. Сейчас бы её сюда. Положить на живот.
*
На оживлённых перекрёстках с грязью и мусором там, где давно растаяли кучи лежалого снега, в унылых парках, где под ветром стучат друг о друга голые ветки деревьев, на безлюдных базарах с рядами пустых неопрятных прилавков, в жилых районах с пыльными, плотно закрытыми окнами, в каждом уголке города Шаш уже давно скучали о весне. Зима покинула эти места несколько недель назад, подсохла глинистая земля, потеплел воздух. Никто не ждал возвращения холода и, уж конечно, снега, но, как, казалось, ещё было далеко до того времени, которое в Шаше привыкли называть весной. Не верилось, что высокие ветры уже несут в долину тёплые массы воздуха, что показывающееся с каждым днём всё раньше Солнце набирает силу. Что пробуждается всё живое в долине. Горожане, как правило, узнают об этом самыми последними. Одним утром глаза вдруг ослепит яркость неказистого, незаметного до сих пор дерева. Всепоглощающая белизна его цветения преобразит окружение и превратит возгордившееся дерево на несколько дней в центр притяжения. Остановит на нём в удивлении взгляд юный шаш, в первый раз обнаруживший такую красоту, подольше задержится взгляд осведомлённого о её быстротечности зрелого шаша, отгонит мысль о том, доведётся ли ему ещё раз испытать её, пожилой. За первым деревом стремительно последуют другие деревья и кусты, воздух вдруг наполнится птичьими голосами, засияет ярко Солнце, и запахнет вокруг весной.
А пока за красотой нужно вырываться из города. Вот и снежные пики ущелья. За разговором не заметили, как доехали. Посветлело, уезжали из города в полутьме.
– Свежего снега не было. Следы будут до самого верха.
– Не похоже, чтобы на гребне дуло.
– Трудно сказать. Облака двигаются довольно быстро.
– Они высоко.
– Солнце точно будет.
Автобус остановился, раскрылась дверь. Они выбрались один за другим в морозный воздух. Было ещё рано и тихо в ущелье.
– Ты что, не наденешь бахилы?
– Может, не надо, там следы.
– Наберёшь снега.
– Ну что, пошли?
Лёгкие рюкзаки согревали спины. Они зашагали по жесткому укатанному склону. Через несколько часов место заполнится друзьями-лыжниками, но сегодня обойдутся без них. Их соскучившиеся по монотонной работе тела давно уже просились на самый, самый верх.
Как и ожидалось, на гребень вели хорошие следы. Вереницей, они энергично затопали по ним плотными ботинками. К тому времени, когда вышли на гребень к традиционному месту стоянки, хорошо уже вспотевшие, они без обсуждения побросали палочки и рюкзаки и разошлись за противоположные стороны перегиба.
– Красота, – под яркой лыжной шапкой энергично расчёсывался потный лоб.
– Дырку сделаешь.
– Гребень совсем чистый.
– А когда здесь бывает много снега? Выше грота может быть поглубже.
– Где она там? Холодно стало.
– Накинь рюкзак, теплее будет.
– Тогда задница промёрзнет. А вот и она! – из-за перегиба показалась фигура в красной куртке.
Все встали, взялись за палочки и опять двинулись вереницей. Кое-где из-под снега выступали камни и высохшая трава. Приход Солнца откладывался на неопределённое время из-за появившихся ниоткуда довольно серых туч.
В гроте было решено подкрепиться горячим чаем.
– Ты подальше-то со своими ботинками от примуса. Говорил, что наберёшь снега.
– Холодно.
Все внимательно следили за осторожно приближающимися к источнику тепла ногами во влажных носках.
– Носки стирал?
– Зачем? Чай будет крепче.
– Угощайтесь, мальчики, – на плоский камень опустился аккуратно разделенный на четыре части пирог с вишней.
– Ух ты! Шикуем. А вишня откуда?
– Консервированная.
– Балуешь ты нас.
Чай быстро разливался в две пластиковые кружки.
– Наверху будет холодней.
– Значит, недолго задержимся.
Верхняя часть пути прошла в молчаливой работе. Подъём стал круче, застегнулись верхние пуговицы курток, капюшоны легли поверх шапок. Вар всё ждал, когда начнут подмерзать пальцы рук в тонких перчатках. В гроте он обнаружил, что в рюкзаке нет его тёплых рукавиц, и получил запасную пару из другого рюкзака. Перчатки грели, пальцы крепко сжимали рукоятки палочек. Открытые участки лица ощущали серьёзность ветра. Можно и обморозиться.
На вершине задуло ещё сильней.
– Эх, ничего не видно.
– Сваливать надо быстрее.
– Может, развеется, вон, кажется, просвет.
– Холодно.
– Пошли.
Они спрятались от ветра обратно за перегиб.
Когда они опять остановились для отдыха, появилось Солнце, внизу разгорался день хорошего катания. Чёрные точки лыжников появлялись и исчезали на перепаханных склонах. Там, на дне чаши, им было безветренно и тепло. Пожелать можно было только немного свежего снега. Много снега тоже было бы неплохо. Вершина открылась с невозмутимой недоступностью и суровостью. Как будто они не были на ней два часа назад.
– Хорошо.
Они задержались на лыжном склоне, поболтали с друзьями и попили ещё чаю. Автобус привёз их обратно в бесцветный город. Они вышли наружу, набрали в лёгкие воздух, в котором после воздуха ущелья сразу почувствовалась близость весны, и разошлись по домам в разные стороны. В сердце возвратилась чувствующая себя как дома грусть. Вар старался приглушить её картиной вершины на фоне ясного звёздного неба. Тишины и безмятежности.
*
Никто не обратил внимание на то, что Вит пришёл один, кроме, возможно, нескольких пар глаз, от которых не ускользает ничего. Сборище получилось одним из многолюдных, внезапный приход тёплой погоды был, несомненно, тому причиной. В первый раз увидели свет изящные босоножки и сандалии, открытые платья и блузки, тщательно подобранные украшения на давно не видевших Солнца шеях. Приносили ощущение свободы провисевшие без дела всю зиму любимые рубашки с короткими рукавами и лёгкие брюки со свободными ремешками. Ласкающий ветерок свободно проходил сквозь раскрытые настежь окна квартиры, шевелил тщательно и не слишком тщательно убранные волосы, лепестки ранних цветов в большой вазе и края убранных в стороны плотных занавесок. Предпочтение за столом отдавалось нехитрым салатам из первых овощей, тёплому плоскому хлебу и молодому белому вину. Было необычно много для их сборищ незнакомых и малознакомых лиц, Вар привычно не отметил ни одного притягательного.
У него уже было лицо. Трудно было представить обстоятельства, при которых обладательница этого лица могла бы появиться сегодня с ним в этой компании. Ведь он не знал ещё её имени. Пока он только довольствовался редкими случайными встречами на улице и не был уверен, что она догадывается о его интересе. Только один раз ему представилась возможность взглянуть в её черные понимающие глаза. Он знал почти наверняка, что в них было гораздо больше, чем благодарность и сдержанное кокетство. Он редко сомневался в себе, когда дело касалось молодых шаш. Только по обыкновению не спешил и лелеял любимое состояние, когда день начинается с ожидания и надежды и заканчивается ожиданием и надеждой. Лелеял свежий прилив чувств, без которых не оценить бы ему по-настоящему происходящие в природе перемены. Не откликнуться бы с такой радостью на приход весны. Не испытать обновлённой притягательности сидящих за столом шаш. Не ощутить настойчивого ожидания их упругих грудей, волнительного тепла их межбедрий, не заметить огонька в их глазах, не ощутить полными ноздрями их ароматов. Если бы не обострила его чувства одна незнакомая ему ещё шаша.
Недостатка в разного рода ценителей в тот вечер не наблюдалось. Созерцательное настроение Вара было незаметным в атмосфере всеобщего возбуждения. Он по привычке насытился одним из первых и откинулся на спинку стула с бокалом вина в руке. Дальний конец длинного стола (пришлось составить вместе три, чтобы разместить всех) закрывался большим букетом. Зара сидела где-то в той стороне. Обычно так не случалось. Он не заметил, когда она пришла.
– Почему один? – спросил он негромко своего соседа.
Медленно жуя, Вит готовил ответ. Вар тоже привычно готовился не понять фразу, которая вот-вот должна была высвободиться из полного рта. Так и случилось. Вар понимающе кивнул головой. Вит продолжил:
– Чего не приходишь? У нас сейчас подобрались отличные ребята. Иногда играем шесть на шесть.
– Многовато для баскетбольной площадки.
– Мы перешли на хорошее поле, недалеко от меня, через дорогу, возле Тенистых кварталов. Там есть маленькие ворота.
– Это класс. Может, соберусь. Некогда всё.
Вар допил третий полный бокал и чувствовал лёгкое головокружение. Заиграла громче музыка – верный признак насыщения желудков. Вставать не хотелось, несмотря на взгляды соседки напротив, кажется школьной подружки кого-то из своих. Вит тоже закончил с едой и откинулся назад. Немного помолчав, они вспомнили, что не обсуждали ещё недавние футбольные события и новости. Как обычно, они делали это с большим удовольствием до тех пор, пока не устали от шума работающих на полную мощность динамиков в соседней комнате. Они встали размяться.
Со спины его соседка по столу выглядела гораздо привлекательней. Неожиданно высокая, она держала своё тонкое тело с грацией и достоинством. Вар задержал на ней заинтересованный взгляд. Поглядывала ведь. Рядом уже неуклюже и самоуверенно крутился Рэм. А как же иначе? Два гармонично контрастирующих шаша противоположного пола. Вар не видел её лица, но подозревал, что ей нравится всё, что произносит улыбающийся рот Рэма. Они с Витом постояли ещё немного, осматривая танцующих, и вышли на балкон.
Шумный, полный играющих детей и сидящих на скамейках взрослых двор погружался в тёплые сумерки.
– Так почему ты один?
– Да…
Ещё одна упущенная возможность. Позади дома напротив догорал, должно быть, великолепный закат. Взгляд невольно задерживался на подсвеченном с одного края продолговатом облаке, медленно перемещающемся на тёмную сторону неба. Ещё немного – и появятся первые звёзды.
– Она скоро уезжает домой на каникулы, – прозвучало после значительной паузы. Это, разумеется, что-то объясняло. Вар слишком хорошо знал о бесплодности попыток, чтобы продолжать расспросы. Свалить домой? Слишком демонстративно и неуважительно. Веселье только разгоралось.
– На всё лето?
– Да.
Вар уже начал привыкать к светловолосой фее Вита, несмотря на то что она была не из самых заманчивых, на его вкус, приманок. Почему-то это важно и для подружек друзей. Они сходили втроём на просмотр нового фильма. Светловолосая постепенно завоёвывала его сдержанную симпатию. Помогали хорошая улыбка и отсутствие женского интереса к нему в больших глазах. Между парочкой было что-то такое, что делало остроумие и кокетство Вара неуместным. Фильм понравился, они выбрали длинный путь проводить Вара к его остановке, чтобы было больше времени для обсуждения. Вит был до смешного словоохотлив, Вар поддерживал, улыбка не сходила с белого лица. Они расстались с приятным чувством хорошо проведённого времени, по крайней мере Вар. А такое с ним случалось нечасто.
Со времени похода в кино друзья вели самую содержательную беседу на эту тему. Вар стал в последнее время замечать, с непонятным ему сожалением, какую-то неудовлетворённость в выпученных глазах. Другого сорта неудовлетворённость, не та, которая никогда не исчезает из глаз молодого шаша. Что-то уже происходило.
На балконе появился Длинный с бутылкой вина и тремя бокалами. Видимо, стол совсем опустел. Из дальней комнаты снова и снова звучала новая мелодия сезона. Слышался громкий визг и топот. Длинный разлил в бокалы не спрашивая. У вина пропал запах, оно не оставляло уже тёплого чувства на дне желудка, лишь кисловатый привкус во рту. Хватит, Вар неожиданно решил пойти к танцующим и посмотреть, что делает его тонкотелая соседка по столу. Момент упущен? Вит и Длинный налили себе ещё вина.
Расходились почти все вместе. Лишь нескольким парочкам удалось исчезнуть раньше. Было решено, что Длинного можно отпустить таким домой одного. Никто не заметил, куда задевался Рэм с тонкотелой. К полуночи Вар наконец добрался до своей подушки, утомлённый длительными провожаниями неспаренных подружек. Нужно было вовремя прицепиться к тонкотелой. В разгорячённой от быстрой ходьбы по тёмным дорожкам города голове не находил покоя возбуждённый мозг. Усталые глаза закрылись, он с надеждой устремился к расслабляющим мыслям о принцессе. Мир вокруг ощущался безучастным и неприветливым. Только там, на далёкой планете, найти ему удовлетворение чувств и желаний. Он старался не смеяться над собой.
– Вам не следует летать одной, принцесса.
– Какой чудесный вид!
Они сидели перед входом в пещеру, подставляя лица теплому ветерку. Темные глаза расширились в тихом восхищении. Вдали в прозрачном воздухе чётко очерчивала линию горизонта скалистая гряда. Тишина и безмятежность среди рассыпанных по жёлто-коричневому дну долины холмов и впадин. Далеко блестела на Солнце тихая вода голубой реки. Она обратила внимание на его строительную площадку.
– Что это будет?
– Это будет мой дом.
– Здесь?
– Почему нет? Встречать и завершать день такой успокаивающей картиной перед глазами.
– Удивительно гостеприимная долина. Это правда, что здесь не водятся катуны?
– Не встречал ещё ни одного. В долине слишком сухо, мало крупной живности, без которой им не выжить.
– В наших пустынях их много.
Она встала и осмотрела разметку.
– Будет большой дом.
– Этот край закроет вход в пещеру. Войти в неё можно будет только через дом.
– Вам не построить одному до начала штормов. Я пришлю помощь.
– Спасибо. Я не тороплюсь. Если не успею, пересижу в пещере, не в первый раз. Хочу построить своими руками. Как строили первые поселенцы в долине Надежды. Под защитой скал возле больших пещер с водой. Мне довелось однажды пересидеть непогоду в одном их таких домов. Было много времени, чтобы ознакомиться с их конструкцией. Если возможно, кое-какие инструменты и материалы пригодились бы.
– Один? Чем Вы будете себя занимать?
– Охотиться, бродить, встречать восходы и закаты. Что ещё нужно человеку? Может быть, начну писать.
– Писать? О чём?
– О чём захочется. О прекрасной принцессе, которая изредка навещает меня.
– Как Вы объясните её посещения?
– Дождусь терпеливо, когда она мне сама скажет, и передам слово в слово.
– А разве она уже не сказала?
Чёрные глаза не скрывали и не притворялись.
Вар просыпался. Невыразимо приятные чувства покидали его, несмотря на все усилия их удержать. Через несколько минут, проснувшись окончательно, он встал с постели, лёгкая грусть на сердце, звуки утреннего города в ушах.
*
После того, как Солнце скрылось позади четырёхэтажки, откуда-то появилась робкая надежда на прохладу, хотя душный горячий воздух явно не собирался покидать окружённое раскалёнными многоквартирными домами пространство. Было уже хорошо, что глиняную поверхность площадки обильно полили водой и прибили к земле пыль. Хоть и не надолго.
По площадке азартно гоняли мяч шестеро игроков, защищаясь и атакуя. В проёмах небольших ворот виднелись унылые фигуры вратарей. Остальные с интересом наблюдали за игрой позади окружающей площадку загородки из металлической сетки. Мяч отскакивал с шумом от загородки и немедленно возвращался в игру. Длинный толстоватый парень беспрепятственно ударил по мячу почти с середины площадки и красиво вогнал его в ворота. Конец игры, проигравшую четвёрку заменила следующая.
Уткнув лица в сетку, возбуждённые Вит и Вар не отрывали глаз от действия. Снисходительная толпа равнодушно приняла двух чужаков. Они образовали команду с местным круглолицым парнем, который согласился встать на ворота, и другим – невысоким, с раскосыми глазами, тоже из чужаков. Их очередь подходила. На площадке привычно, по всей видимости, господствовала четвёрка рослых парней. Они выбили уже три команды и так же быстро расправились с четвёртой. Следующие!
Вар и Вит без задержки последовали за вратарём внутрь, раскосый за ними. Мяч уже стоял на середине, терять время не разрешалось. Вит откинул мяч назад Вару, игроки пришли в движение. Раскосый рванулся по правому краю, Вар паснул ему “на ход”. Поторопился, мяч тут же перехватили, они стали откатываться назад. Всё тот же длинный парень держался позади атаки и снова получил возможность беспрепятственно ударить с центра. Площадку огласили торжествующие восклицания. В дверях загородки появилась другая четвёрка.
Раскосый стоял рядом, наблюдая за игрой. Вратарь затерялся где-то в толпе.
– Лажанулись, – негромко сказал Вар.
– Нужно не давать бить, – на лице раскосого было недовольное выражение. Рослая четвёрка, мокрая от пота, продолжала быстро разделываться с противниками.
– Только не давайте бить длинному, – сказал Вит, когда они снова оказались на площадке, в центре внимания. Мяч вошёл в игру и начал беспорядочное движение, отскакивая непредсказуемо от загородки и от быстрых ног. Непобедимая команда, чувствовалось, подустала, ни одной стороне не удавалось приблизиться к воротам. Выставлялись локти и подсекались ноги. Никто не жаловался. Вар не упускал длинного из виду.
Раскосый снова первым отважился на рывок. В этот раз пас Вара достиг его. Хороший пас, продольный, на ход. Игрок и мяч соединились за спинами противников. Раскосый не подкачал и, обманув вратаря, вкатил мяч в ворота. Из четырёх глоток вырвались ликующие крики. Следующие!
К тому времени, когда стало темнеть и над площадкой прочно зависло облако пыли, в толпе сформировалось единое мнение.
– Сегодня они короли, – соглашались все.
Выбить их из игры не удалось больше никому. Круглолицый вратарь работал неожиданно решительно и “вытащил” несколько трудных мячей. Тройка в поле испытала полтора часа вдохновения и подъёма, породнивших их, как братьев. Вар и Вит никогда больше не встретились с раскосым, но запомнили его хорошо. И свою игру. Последний гол завершил одну из лучших комбинаций вечера. Вар получил от Вита его коронный скрытый пас по левому краю, в одно касание обвёл защитника, продолжил движение, прострелил вдоль ворот и закричал в восторге, когда раскосый в падении загнал мяч в ворота головой. Замечательный вечер закончился, победители пожали друг другу руки и медленно покинули площадку. Двор быстро опустел, тяжёлая пыль стала оседать в ещё горячем воздухе. Возможно ли лучшее завершение дня?
Вит надеялся, что возможно. Он оставил продолжающего смаковать моменты игры Вара и направился быстро к своей остановке. В половине десятого обещала прийти Нала. Нужно успеть хотя бы смыть пот и пыль. Он не позволял себе, наученный опытом, сильно возбудиться. Уже обманывала. Но не подготовиться на всякий случай было бы непростительно. Через три дня возвращаются из отпуска родители, столько уже времени потрачено впустую. Покачиваясь в быстром вечернем трамвае, он старательно вызывал в воображении картины соблазнительной улыбки Налы и её всегда обтянутого зада. Она давно уже не дразнила его так. Никогда, пожалуй, так не дразнила. Это ему льстило, он догадывался о причине повышенного внимания.
Без четверти десять телефон зазвонил. Вит не сразу узнал голос. Нала говорила медленно, как бы затрудняясь со словами. Ей всё же удавалось отыскивать правильные слова и посылать их с приемлемой частотой в сторону Вита. По мере того как слова втекали в его ухо, глаза Вита расширялись, ускорялось сердцебиение и приходили в движение другие части тела. Затем Нала положила трубку. Вит на мгновение растерялся, возбуждённый мозг соображал с трудом. Он не случайно не сказал Вару о сегодняшней встрече, но в этот момент не мог подумать ни о ком другом. А соображать нужно было быстро. Вит потянулся к телефону.
– Алло, – отозвался усталый голос.
– Приезжай. Налка едет ко мне с какими-то двумя блядями. Она только что позвонила и сказала, чтобы я позвал ещё кого-нибудь.
– Врёт.
– Она говорила по телефону как поддатая и было слышно, что кто-то визжит рядом. Давай приезжай! Не врёт!
Возбуждение на другом конце провода было заразительным, Вар заколебался. Несколько минут назад казалось, что ничто не сможет поднять его, разомлевшего после отличной игры, душа и сытного ужина, с дивана. Тем более в такой жаркий вечер. Придётся вставать. Чего он так разгорячился? Не теряет времени, пока подружка в отъезде. Что-то там произошло. Вар медленно поднялся, задержался в ванной на десять минут, чтобы аккуратно побриться, оделся, вышел на улицу и поймал такси. На неравномерно освещённых улицах по-прежнему не гасла слабая надежда на ночную прохладу. Совсем слабая, в окна быстро движущегося такси заходили струи очень тёплого воздуха. Они развевали мокрые после душа волосы Вара и влажные от пота волосы утомлённого водителя. Ни у кого не возникло желания начать беседу.
За знакомой дверью слышалась знакомая громкая музыка. Вар надавил на кнопку звонка ещё раз. Дверь приоткрылась, появились выпученные глаза Вита. Он казался испуганным. Вар вошёл внутрь и заглянул в гостиную. На диване в небрежной позе сидела светящаяся обычной улыбкой Нала с бокалом в руке. Она помахала Вару, но он забыл ответить на её приветствие.
В середине гостиной танцевали с большим чувством две тонкие шаши, прикрытые только одними трусиками на двоих. Одна из них стояла к Вару раскачивающимся в ритм музыки голым задом, другая тёмными сосками вперёд.
Друзья впоследствии затруднялись в точности вспомнить все детали того вечера. Хотя и не были пьяными. Почти всё вино выпили весёлые танцовщицы. Вит утверждал, что было четыре бутылки. Нала опять ускользнула невредимой, в этот раз без труда. Друзьям было совсем не до неё. При таком-то обилии. Девушки оказались не шашами. В их разговоре слышались незнакомые, порой резкие для тонкого слуха горожан интонации и слова. Их белые тела не привыкли к таким температурам и не терпели на себе никакой одежды. Поздно ночью они надели на себя платья, собрали волосы и утратили почти всякую привлекательность в пресыщенных глазах друзей. Они были отпущены с богом.
Но это случилось после того, как все, кроме незаметно исчезнувшей Налы, хорошо повеселились. Прямо из двери Вара втянули в танцевальный круг, расстегнули рубашку, на его шее повисла беструсовая. Её глаза возбуждали грудь Вара изнутри, а поцелуи – снаружи. Он не помнил, как подхватил её и внёс в другую комнату, в которой стояла большая кровать. Распластанное на кровати тонкое тело стало пассивным и послушным, Вар обращался с ним осторожно, даже нежно, и через некоторое время они притихли в объятиях друг друга, почти как любовники.
После этого они опять танцевали вчетвером, наливали в бокалы вино и возвращались к помятым постелям. Друзья сделали несколько попыток обменяться подружками, но это им не было позволено. Они знали, что будут сожалеть о том, что не настояли, до конца своих дней. Пришло время, когда все устали. Кончилось вино. Разочарованные тем, что их не оставляют на ночь, девушки деловито оделись и быстро закрыли за собой дверь. Вар помог привести квартиру немного в порядок и распрощался с Витом, с лица которого не сходила счастливая, почти детская улыбка. Вот это день.
К середине ночи обессиленный Вар распластался на своей постели и немедленно заснул. Сладкие сновидения пришли позже, с рассветом. Вар… – настойчиво звал его нежный голос. Голос проникал в самые затаённые глубины сердца и наполнял его сладкими чувствами. Счастья и нежности. Принцесса, девушка в платье в горошек? Сон стремительно ускользал. Откуда–то послышался звонок телефона. Вар с трудом нащупал его рукой. Тёплое ухо ощутило неприятную близость трубки. Ушёл сон.
– Алло.
– Дрыхнешь ещё?
– А тебе что не спится в такую рань?
– Какая рань, уже десять часов.
Наверно, почувствовал. Раньше обеда тебя в воскресенье не разбудить. Вит уже позвонил? Вряд ли. На запах, наверно, проснулся. Поздноватенько.
После десяти минут разговора ни о чём надлежащая пауза была выдержана.
– Вчера пришёл поздно от Вита, – лениво произнёс Вар.
– Что делали? – живо последовал вопрос.
– Нала привела к нему двух каких-то приезжих блядей.
– Ну?
– Они поддали и танцевали совершенно голые.
– Ух ты! Что ж меня не позвали?
– Их было двое.
– А Налка?
– А что Налка? Посидела и смылась.
– Эх! Я бы её трахнул.
– Ну да.
Рассказывать такому благодарному слушателю – одно удовольствие. Рэма интересовали, разумеется, все детали, которыми Вар, иногда с паузой, но делился. Деталей оказалось на удивление много. Слишком много, временами сомневался Вар. Рэм охотно всё поглощал.
Через некоторое время Вар стал чувствовать привычное утомление от разговора со своим другом. В этот раз донимало постоянно прерывающее:
– Эх, надо было меня позвать!
Он ещё раз услышал эту фразу, когда рассказывал о неудачных попытках обменяться девушками, и захотел сменить тему. Мелькнула мысль, что Рэму, возможно, удалось бы их убедить. Он не стал делиться этой мыслью. Разговор опять утратил вразумительность, друзья находились в совершенно противоположных точках шкалы удовлетворённости молодого шаша. Вар почувствовал необходимость подняться с постели, они положили трубки телефонов на свои места.
*
Рэм остался один на один с острым ощущением несправедливости. Могли бы позвонить. Неприятные чувства были вытеснены вскоре сильными запахами со стороны кухни. Он немедленно отправился туда и вернулся в свою комнату приблизительно через час, преображённый.
У него был в запасе новый номер телефона. Однако этот вариант не представлялся в тот момент самым перспективным для достижения главной цели дня. К тому же он вдруг обнаружил, что не знает, куда задевалась помятая бумажка с шестью цифрами в ряд. Он стал её искать. В карманах разбросанной по комнате одежды, среди вороха бумаг на столе, внутри лежащих повсюду книг. Поиск прерывался телефонными звонками, частыми разведками на кухню и чтением попадавшихся на глаза страниц. Предпочтение отдавалось раскрытым книгам.
Было далеко за полдень, когда бумажка неожиданно обнаружилась. К этому времени стало очевидным, что других вариантов у него сегодня не будет. Пришло время действовать. Пальцы набирающей номер руки немного дрожали. Это был хороший знак.
– Алло, – отозвался тихий голос.
– Привет. Не узнаёшь?
– Узнаю, – услышал он после небольшой паузы. Сердце наполнилось трепетом охотника.
– Ты что сегодня делаешь? – он решил не терять времени.
– Ничего. Жарко.
– Хочешь сходить в кино?
– Хочу, – прозвучало с обнадёживающей готовностью. – А какой фильм?
Этого Рэм не знал. Они договорились встретиться в семь часов у кинотеатра. Он немедленно стал обзванивать всех, кто мог помочь в поисках свободной квартиры на вечер. Такой вот нахал. Летом, в пору отпусков, шансы найти квартиру были неплохие.
Ему удалось не опоздать и быть на площади перед кинотеатром за несколько минут до назначенного времени. Большая и неожиданная удача. А если учесть, как долго он не мог решить, что надеть, то и вовсе невероятная. Подготовка к свиданиям всегда давалась ему нелегко. Особенно выбор одежды. После первой серии примерок он облачился в любимую пару из рубашки с короткими рукавами и лёгких брюк, но, уже готовый к выходу, оглядел себя в зеркале прихожей и остался собой очень недовольным. Последовала ещё одна хаотическая серия, он наконец вышел на улицу в узких тёмно-синих брюках, обтягивающей плотной рубашке и с непривычным ощущением стройности и изящества своей фигуры. Расплата за это ощущение не заставила себя ждать. Он подошёл к остановке.
В автобусе ограничение свободы движения, причиняемое брюками, и общее возбуждение вызвали сначала неконтролируемое шевеление, затем неизбежное затвердение в нежных местах. К тому же было невероятно жарко, струйки пота потекли под плотной тканью брюк. Он держался близко к раскрытому окну и озирался по сторонам одновременно со смущением и вызовом, не замечая, что ловящим каждое движение ветерка пассажирам не было никакого дела до его мучений.
В этом состоянии полной готовности он встретил молодую шашу и поэтому не сразу заметил, как хорошо она выглядела в тот вечер. Не сразу он обратил внимание и на платье в горошек.
А ведь это было то самое платье, которое она носила, когда завладела вниманием обоих друзей. В разное время и при разных обстоятельствах. Факт такого необычного совпадения выяснился совершенно случайно, в одно из ленивых их совместных времяпровождений. Вар, как обычно, полулежал на единственной в комнате кровати, Рэм расположился на полу среди своих книг. Оба отдыхали от угасшего по причине обоюдной усталости не приведшего ни к чему спора. Вар вдруг стал рассказывать о шаше, которую приметил некоторое время назад в автобусе. Она стояла у передней двери, готовясь выйти на остановке, когда внутрь автобуса через люк на крыше вдруг вошёл незваный сильный поток воздуха и, несмотря на старания белых рук, раздул платье в горошек, поднял высоко его края и открыл чрезвычайно привлекательные трусики. И всё остальное. На удачу шаши, в автобусе кроме Вара были ещё только два зрителя, включая водителя. Возможно, это было её неудачей. В заполненном автобусе потоку не удалось бы так разыграться. Кто знает. Но ей несомненно повезло в том, что среди зрителей оказался Вар. После некоторого замешательства он пришёл на помощь – дотянулся и захлопнул люк. Края платья с неохотой опустились.
– Эх, дурак, – оживился в этом месте Рэм.
Шаша ничего не сказала своему спасителю. В этом не было необходимости. Он и так чувствовал себя щедро награждённым. Сразу после того, как встретился с ней взглядом. Как много можно передать в такое мгновение. Автобус остановился, она быстро вышла. У Вара снова появилось лицо.
– Дурак, – ещё раз донеслось с пола.
После эпизода в автобусе Вар стал часто замечать эту шашу по дороге на занятия и обратно. Ему открывалась её неброская красота. Штрихи тщательности в одежде, замысловатое убранство тёмных волос, умные, глубокие глаза.
Рассказ Вара напомнил Рэму о его недавней находке. Он тоже приметил одну симпатичную шашу. Нескольких простых слов, произнесённых Рэмом, внесли неожиданное возбуждение в их разговор. Белое платье в тёмный горошек. Через несколько минут после упоминания платья стало очевидным, что они говорили об одной и той же шаше. Рэм дополнил её описание стройными ногами и притягивающей взгляды грудью. После этого открытия шаша стала частым предметом их разговоров. Они называли её Горошек.
Возможно, было бы лучше, если бы Вар опередил Рэма и первым познакомился с Горошком. Возможно, что это стало бы очень важным событием в их жизни. Вар не знал ещё о том, что Рэм подсел к ней в автобусе, разговорился и взял номер телефона. Ещё не представилась возможность упомянуть об этом. Вар между тем готовил себя к их первой встрече. Ему всегда нужно было много времени, чтобы преодолеть застенчивость и привести в состояние решительности воображение и сердце.
