Czytaj książkę: «Точка соприкосновения», strona 11
XVIII
«Пройдя узкое пространство между толстыми и высокими стенами, оказываемся на небольшой площади с заброшенным фонтаном в центре. По-прежнему вокруг висит тишина. Проходим на центральную площадь, которая несколько просторнее первой. Прямо перед нами над ней нависает могучий донжон. По бокам жилые здания с почти везде закрытыми ставнями окон.
– Релла, куда зайдём? Или отправимся обратно?
– Ты шутишь, Фло? Какое «обратно»?! Идём туда! – она показывает на приоткрытую дверь в четырёхэтажном здании справа от нас.
Заходим туда. Всюду полумрак, ни единого движения или звука, кроме наших шагов и иногда их эха в длинном коридоре. Когда глаза привыкают к темноте, удаётся даже в общих чертах рассмотреть обстановку в коридорах и переходах, на лестницах, в анфиладах и тех комнатах, двери в которые открыты. Релла даже отваживается иногда заглядывать в те покои, что не заперты. Много картин с изображением рыцарей и прекрасных дам – должно быть, портреты представителей династии владельцев замка. Деревянные кровати и сундуки, огромные гардеробные шкафы, статуи мифических существ и людей. Во многих комнатах сохранилась и тканевая обивка кресел и кроватей, балдахины и портьеры.
В одной из комнат я нахожу факел. На удивление, мы быстро его разжигаем, и дальнейший путь проходит уже не во тьме. Пройдя первый и второй этажи, поднимаемся на третий. В конце длинного коридора из одной из комнат льётся приглушённый солнечный свет. И так как его лучи перемежаются движущейся тенью, создаётся впечатление, что там что-то или кто-то движется. Моё сердце тут же застучало очень часто. Шёпотом говорю сестре: «Релла, кажется, там кто-то есть. Может, пойдём обратно?» «Не знаю» – тихонько отвечает. Постояв с минуту, всё же шагаем к той комнате. Замедляем шаги перед дверью. Заглядываем внутрь.
Арочное окно забито досками, но щели между ними довольно широкие, к тому же, пары досок не хватает. Утренний свет проникает в комнату и неплохо её освещает. На высоком столе лежит тело человека, непонятно, жив он или мёртв. К его шее прильнула, чуть нагнувшись, маленькая, футов пяти роста, фигура в тёмном облегающем платье, довольно красиво отделанном множеством люверсов. Это девушка с короткими чёрными волосами. Она медленно поворачивает голову к нам. Лицо удивительно прекрасное. Длинные тонкие брови, пушистые огромные изогнутые ресницы, большие светло-светло-голубые глаза, идеальная белая кожа. И яркие красивые губы, окрашенные кроваво-красной помадой, которая почему-то размазана у обеих уголков.
И тут я замечаю, что это вовсе не помада! Быстро оглядываюсь на сестру. Она, похоже, чуть не завизжала. Да и я с большим трудом сдерживаю крик. С губ красивой девочки стекает яркая кровь, и сами они вымазаны кровью. И из-за них явственно торчат хоть и не большие, но острейшие клыки, каких не увидишь ни у одного человека. С них и с передних резцов тоже стекает кровь. Маленькая брюнетка окатывает нас полным явной угрозы взглядом. И коротко, но поразительно пугающе, рычит. Мы хватаемся за руки. И какими-то невероятными усилиями снова не визжим и не кричим. Однако и с места стронуться не можем, будто парализованные. Парализованные мощным чувством страха. Нас охватывают дрожь и холод. Девочка же спокойно возвращается к своему занятию – она пьёт кровь из шеи лежащего на столе человеческого тела.
Около минуты так и стоим втроём. Мы не в силах оторваться от жуткого зрелища и тронуться с места. Вампир же сосёт кровь с какими-то булькающими и хлюпающими звуками, похожими на то, когда через соломинку допиваешь со дна стакана, скажем, томатный сок.
Затем она поворачивается к нам:
– Простите, что напугала вас, господа! – маленькая прекрасная брюнетка, на вид лет двенадцати-тринадцати, даже улыбается, даже как будто виновато. – Приношу свои извинения за то, что вырвался этот рык. Просто я не люблю, когда меня отрывают от трапезы. И я была немножко не в духе.
– Ничего… – смогла прошептать Релла.
– Можете войти, теперь я закончила.
Девочка вытирает губы дорогим надушенным платочком. Мы переступаем порог, едва передвигая ноги и стараясь не смотреть на труп на столе.
– Да вы не бойтесь, господа! Вы пришли как нельзя вовремя. И молодцы, что не устроили тут визг и переполох, – она снова и снова улыбается, надо признать, весьма очаровательно. – Давайте знакомиться. Я Аркадия Стрэджуолл, дочь герцога Керрина Стрэджуолла, – девушка делает книксен. – Лучше просто Аркадия! – и вампир запросто, как ни в чём ни бывало, протягивает руку.
Делаю шаг к ней и легонько прикасаюсь губами к запястью. Кожа потрясающе гладкая, слегка прохладная.
– Флориэль, принц Фаварский. А это моя кузина Аглорелла, дочь королевы Ксениеллы Нодвикской.
Релла кланяется лёгким наклоном головы.
– Очень приятно, господа!
– И нам! Здравствуй, Аркадия! Рада знакомству!
– А я тем более! – весело возражает Аркадия. – Вы не представляете, как. Я сегодня немножко поругалась с семьёй, и была не в настроении. Даже ушла из обеденной залы. Теперь же, когда ко мне пришли с визитом два столь очаровательных и знатных путника… В общем, Аглорелла и Флориэль – прошу, будьте сегодня гостями в нашей скромной обители!
– Благодарим, благородная Аркадия Стрэджуолл! – судя по голосу, Релла вполне приходит в себя.
– У вас чудесный, великолепный замок, Аркадия! Мы с кузиной в восхищении! А ничего, что мы побеспокоили вас? Мы просто слышали, что здесь бывают… м-м-м… не очень рады гостям. Тем более, без приглашения.
– Ах, оставьте, господа! – Аркадия даже засмеялась, обнажив чистой белизны грозные зубки. – Не сегодня, смею вас уверить!.. Ах, что же мы стоим здесь? Пройдёмте в мои комнаты. Прошу за мной, дорогие гости!
Маленькая черноволосая девушка выходит и показывает направо:
– Здесь есть ход в донжон, но нам в другую сторону, – она ведёт нас по коридору, вверх по лестнице на последний, четвёртый этаж, и там до просторной уютной опочивальни.
– А что, сегодня какой-то особенный день, Аркадия? – проявляет любопытство моя сестра. – К тому же нам посоветовали зайти именно сегодня, а не вчера.
– Кто вам дал такой совет?
– Калли и Эви. Ой, Каллиропа и Эвместра.
– Ах вот как! Чудесно! Передавайте им привет, когда увидите. Что ж! Это великолепно! Что вы ещё и с ними в хороших отношениях! Я ещё больше рада таким гостям. А день сегодня, действительно, довольно безопасный. Сегодня по устоявшейся семейной традиции мы никого не убиваем, – спокойно объясняет Аркадия. – По крайней мере, без особой нужды.
– В честь чего? – отваживаюсь поинтересоваться я после того, как Релла с гордостью подтвердила нашу дружбу с водными девами.
– А в честь того, ваше высочество, что у нас сегодня «декадный завтрак». То есть, раз в десять дней мы всей семьёй начинаем трапезу в три часа пополуночи. И кто как может, растягиваем удовольствие. Обычно я наслаждаюсь вкуснятинкой дольше всех! – вампир довольно улыбается, совсем по-дестки. – Девять-десять пинт я обычно тяну около шести часов! – гордо заявляет юная хозяйка таинственного замка. – Так вот, в день «декадного завтрака», такой, как сегодня, мы, как я уже имела честь вам доложить, никого не убиваем. Что-то вроде небольшого праздника. До полуночи ещё далеко, так что оставайтесь, прошу вас, ваши высочества, и погостите у меня и моих родителей, братьев и сестёр.
– И они не будут против нашего визита?
– Отнюдь! Столь знатные и приятные гости, к тому же друзья водных дев, у нас бывают крайне, крайне редко… – Аркадия ненадолго задумывается. – Думаю, последний раз подобное было лет семьдесят назад.
– Аркадия, позволь тогда, раз уж случай столь выдающийся, подарить тебе от нас на память вот это, – Релла снимает с себя короткое платиновое ожерелье с пятью крупными рубинами и протягивает вампиру. – Пожалуйста, не думай отказываться, а то я обижусь!
– Ух ты! Какая прелесть! – та принимает ожерелье и тут же, довольно вертясь, примеряет перед зеркалом. – Это славный, славный подарок! Приношу искреннейшую благодарность, ваше высочество, – Аркадия кланяется Релле, – ваше высочество, – и мне.
– Если хочешь, можешь называть меня Аглорелла.
– А меня Флориэль.
– Отлично, просто замечтательно! – смеётся девочка. – Я счастлива! И всё благодаря вам, милые Аглорелла и Флориэль! – она продолжает любоваться перед старинным зеркалом.
– Аркадия, что это за небольшая крепость рядом? Это тоже вашей семьи?
– Ты про Голубую крепость? – она не отрывается от зеркала.
– Думаю, да. Вот, на отдельной скале, – показываю ладонью.
– Само собой, наша! Часть замка, – она улыбается. – Это Голубая крепость. Вижу, вы не очень хорошо знаете историю этих мест.
– Признаться, нет. Но очень хотели бы узнать!.. Тебе очень идёт, Аркадия! Мне кажется, это ожерелье каким-то образом подчёркивает твою красоту!
– Ах, спасибо, Аглорелла! Ты такая милая! Значит, вам было бы интересно послушать историю Стрэдбриджа?
– Разумеется! И вашей семьи!
– Что ж, садитесь удобнее!
– А ты, прошу, рассказывай подробнее! – говорю я.
Тут Релла немножечко меня подталкивает и показывает на другое окно. Хочет, чтобы я отсел от неё. Вместо этого я беру высокий стул, ставлю его рядом с первым окном, но пока не сажусь, а встаю рядом с подоконником. Туда присаживается Аркадия. Она скидывает свои чёрные туфли, и ставит на подоконник босые ступни. Обнимая колени, ненадолго задумывается, слегка погрустнев. Мы же любуемся красотой замка и ущелья с приличной высоты. Затем Аркадия начинает рассказ.
– Что ж. До полуночи времени хватает, и я могу поведать вам историю замка. И историю нашей семьи… Давным-давно, лет четыреста тому назад, король Деррик Первый Роздаргский решил обезопасить важную дорогу в южные земли своего молодого королевства. И важный перевал на этой дороге, перевал через горы возле этого ущелья. От любых завоевателей и грабителей. Прекрасным местом для строительства опорной, и тогда почти пограничной, крепости он посчитал, и вполне справедливо, само ущелье Стрэдж. Тогда-то, на средства из королевской казны, и была построена Голубая крепость. Деррик Второй, сын Деррика Первого, передал крепость одному из самых близких своих соратников, храброму графу Ирдвингу. Граф Ирдвинг со своим отважным сыном присоединили к своим новым владениям многие соседние земли. То же делали и их потомки. Перед самой смертью графу Ирдвингу за многие заслуги перед Роздаргом и его монархами был пожалован титул герцога, герцога Стрэджуолла. На первом этаже висят два его портрета и стоит статуя. Потом я вам могу всё показать. Он же начал возводить Большой замок. Возведение продолжили его потомки. Длилось оно ни много ни мало полтора века. После королевской резиденции в Стассере наш замок по праву считался самым великолепным! Мой отец Керрин – девятый герцог Стрэджуолл. В юности ему посчастливилось встретить великолепную девушку, графиню Тауразийскую. Они полюбили друг друга с первого взгляда и на всю жизнь. В браке родилось пятеро детей. Семья жила в гармонии и достатке, и очень счастливо…
Аркадия снова грустит. Релла, утешая, берёт её за руку. Минуты через три черноволосая девушка продолжает.
– Керрин Стрэджуолл был храбрым воином и прекрасным не только соратником, но и советником старого доброго короля Стэдвена Третьего Доброльющего. На полях брани и в мирное время, герцог Керрин всегда приходил на помощь Стэдвену. Однако когда славный монарх стал дряхлеть от старости, его младший сын Ловвар проявил свою подлую сущность. Ходили слухи, что второй мальчик у королевы родился мёртвым, и разрешившаяся от бремени в ту же ночь горничная предложила королеве своего сынка. Горничная же была не замужем и путалась, говорят, с какими-то тёмными личностями. Но ладно, много чести для этой служанки – занимать место в моём рассказе. Забудьте о ней. На чём я остановилась?
– Младший сын короля Ловвар проявил свою подлую сущность.
– Спасибо, Флориэль! Пользуясь немощью отца и корыстолюбием начальника стражи, Ловвар сплёл коварнейшую интригу, захватил корону, а старшего брата, достойнейшего наследника, Деррика, заточил в тёмном глубоком подвале. Было объявлено, что это якобы повеление Стэдвена Доброльющего. Этому мало кто верил, особенно знать. Тогда Ловвар, объявивший себя Ловваром Первым, стал нещадно тиранить всех, кто отказывался признать его королём. И даже тех, кто вынужденно признавал, но не желал являться и преклоняться. Наёмные убийцы тогда делали целые состояния на заказах узурпатора. Мой отец, уже собиравший вассалов и друзей, получил письмо от доброго друга, короля Стэдвена. Тот чудом сумел отправить его со старым голубем. Который долетел до Стрэдбриджа и умер на подоконнике в кабинете отца. Стэдвен просил Керрина пойти на столицу Роздарга, любыми путями нейтрализовать сторонников узурпатора, арестовать самого Ловвара. И, разумеется, освободить Деррика и Стэдвена. Ибо старого короля держали хоть и не в сыром подвале, но фактически под арестом. Быстро собрав своих верных рыцарей и многих из тех, кто ещё не принёс присягу Стэдвену, отец сначала всё же отправил письмо Ловвару с предложением сдаться и добровольно отдать трон законному владельцу. Ловвар же в ответ объявил, что письмо Стэдвена Керрину подложное, а сам герцог Стрэджуолл якобы хочет захватить корону для себя. Тогда отец пошёл на узурпатора войной. Наголову разбил его войска в каждой из четырёх битв. Ловвар не был глупцом. Пользуясь тем, что в своей кампании Керрин увлёкся и двигается далеко на северо-восток, он заманивает его ещё дальше, жертвуя в войне многими своими сторонниками. В то же время узурпатор отправляет многочисленный отряд в сторону Стрэдбриджа. Горстка оставшихся на местах рыцарей встаёт на его пути, но их жертва не помогает. Защитники нашего замка тоже никак не могли противостоять захватчикам. Наша семья была заточена в нашем же донжоне, вон там, на пятом этаже, – показывает Аркадия. – Мне едва-едва, за день до взятия, исполнилось четырнадцать. Самой старшей сестре, Бридте – восемнадцать. Мы все погодки, есть ещё средняя сестра, Дайна, и два брата, Керрин-младший и Ирдвинг. Так вот, проклятые захватчики, точнее, те, кто остался в качестве наших тюремщиков… Они… они… – рассказчица вжалась в свои ножки, через минуту она подняла голову, и на лице были следы от прокатившихся слезинок. – Короче говоря, маме и нам с сёстрами выпало редкое унижение. Отец же был вынужден сдаться узурпатору, так как тот угрожал сотворить с нами много чего гораздо худшего. И вскоре герцог Керрин Стрэджуолл оказался здесь, заточённым в башне собственного замка вместе со своей семьёй. Зато прекратились любые издевательства. Ибо даже пленного, грозного герцога весьма побаивались бессовестные негодяи, сторонники узурпатора… О! Привет, Дайни!
Мы оборачиваемся в сторону двери. В комнату заглядывает юная светловолосая красавица в коричневом с зелёным платье из кожи и бархата, также с люверсами.
– Аглорелла, Флориэль, это моя сестра, Дайна Стрэджуолл. Дайни, это наши гости, друзья Каллиропы, его высочество принц Флориэль Фаварский, её высочество принцесса Аглорелла Нодвикская! – мы обмениваемся лёгкими поклонами и заверяем друг друга в приятности знакомства.
– Господа, Кадя, пройдёмте в обеденную залу! – приглашает нас Дайна.
По пути туда выясняется, что Дайна – интересная и весёлая собеседница. Мы часто останавливаемся и отходим в сторону от пути – сёстры показывают нам картины, статуи, покои. Иногда останавливаемся просто потому, что надо отсмеяться. Моя кузина и два вампира болтают и шутят безостановочно, так что мне почти не удаётся вставить словечко. В зале нас весьма гостеприимно встречают родители девушек: сам герцог Керрин Стрэджуолл и его супруга. И младший из двух братьев, Керрин. Там же, в креслах по углам, сидят старшие брат и сестра, Ирдвинг и Бридта. Едва мы были представлены друг другу, эти двое поспешили уйти из залы. Аркадия шепчет нам: «Вот такие они нелюдимые, предпочитают общество книги и бутылки доброго вина». Нам тоже наливают по большому бокалу вина. Я ради приличия делаю пару глотков, а Релла, увлекшись, выпивает половину. Кроме вина нам также подают фрукты из зимнего сада. Обед проходит очень мило. Керрин-младший рассказывает несколько забавных анекдотов и с интересом поглядывает на Реллу. Наконец Аркадия просит родных: «Позвольте мне показать нашим гостям виды на ущелье». Мы благодарим за обед, и Аркадия ведёт нас к ближайшей лестнице. Поднимаемся, и по короткому, но высокому переходу, миновав небольшую башенку, выходим на крепостную стену. Любуясь красотой ущелья, обходим и внешнюю крепостную стену, и внутреннюю, и заглядываем на самый верх донжона. Где долго любуемся чудесными видами. Аркадия же возобновляет своё повествование.
– Однажды половина наших тюремщиков напилась сильнее обычного. И один из них проговорился. Оказалось, через пару дней должен был прибыть конвой, чтобы доставить нас в столицу Роздарга. Для того чтобы прилюдно казнить. Отца якобы как предателя, пытавшегося захватить трон. Нас как его семью для устрашения непокорных. Целые сутки мы обсуждали, как спастись. Но ничего не могли придумать. Вечером следующего дня уже пришли известия, что конвой остановился в нескольких часах пути от Стрэдбриджа. Отчаяние охватило всю нашу семью. Наверное, даже папу…»
19
Больше всего в школе мне не нравилось видеть, как вокруг Лоренса постоянно вьются самые разные девчонки! С одной стороны, конечно же, это было очень хорошо, что разные, а не одна какая-нибудь постоянная. Слава Богам! Но постоянно, в кругу поклонниц – это было весьма тяжело наблюдать. И ведь из этой толпы обожательниц он мог рано или поздно выбрать какую-нибудь особо настойчивую или особо красивую или… Да чёрт его знает, что могло бы случиться!
Нередко мне приходилось слышать обрывки разговоров каких-нибудь восьмиклассниц примерно в таких словах: «ах, сегодня он так улыбался!», «какие у него всё время стильные туфли, и постоянно чистые!», «его глаза, это нечто, это супер!», «ты видела, как он круто на физре?!..», «он такой милый!», «такой душка!», «я его просто обожаю!»…
Особенным местом «обожания душки Лоренса» были «диванчики». Так мы с подругами называем рекреацию на четвёртом этаже возле кабинета директора и актового зала. Едва ли не каждую большую перемену Лоренс ходил туда словно на работу. По крайней мере, один раз в день он точно там появлялся, как видела или я сама, или мне говорили подруги. Придёт, сядет на один из диванов, а там или уже сидят его поклонницы, или тут же слетаются, словно мухи на мёд. Бывает, и шестиклассницы там же. Стоят в сторонке и разглядывают, будто невидаль какая. Ещё и фотографируют на телефоны украдкой, как поведала мне однажды Даша. Ладно, шестой класс в сторонке стоит. А все, кто старше, так и норовят поближе, чуть не дерутся, кто ближе сможет сесть. Ладно, Саша рядом, тут же разнимет. Она там тоже бывает, на подлокотнике обычно устраивается.
И вот, облепят эти обожательницы Лоренса, и давай болтать без умолку и ржать, как лошади. Ещё накрашенные многие, будто соревнуются, у кого больше килограмм косметики за неделю израсходуется для похода на «диванчики». А он тоже хорош. Улыбается, смеётся, всё своё обаяние будто только здесь расходует… Разумеется, это я от жуткого недовольства так говорю.
Естественно, он обаятелен всегда, на любом уроке и на любой перемене. И в любом месте, и в любое время. До чего хорош, дьявол! Сногсшибателен!.. Как бы сильно ни захотела бы – не смогла бы разлюбить. Подростковая любовь вроде как быстро должна пройти. Но, видно, у меня уже была такая.
Это было в седьмом классе. И предметом моих тинейджерских грёз был Гарри Стайлз из One Direction. Его фото было у меня на заставках и в телефоне, и на компьютере, и даже на стенах комнаты. Около полугода я мечтала попасть на концерт и к нему в гримёрку, и в его объятия, просто объятия под песню «You and I». А потом уже, летом перед восьмым классом, увлеклась другой музыкой. Роком, разумеется.
О том, что с Лоренсом у меня «очередная подростковая влюблённость, и это всё несерьёзно», мне нередко говорила мама. Когда видела меня за столом или лежащей на диване перед книгой. «Доча, ты здесь? Перестань, всё пройдёт…» Не знаю, пройдёт ли. У самой мамы кое-что точно прошло, мне было в то время годика четыре. Когда отец стал выпивать, перестал работать. Как-то, совсем напившись, ударил несколько раз маму. Так у неё и прошла вся любовь. Или кончилось терпение. Именно тот вечер, когда он её ударил, стал для неё последней каплей. В отличие от многих других российских женщин, она не стала этого терпеть и тут же указала на дверь. И пусть с тех пор она одна, зато не терпит под боком непонятное, никчёмное, распускающее руки существо. Я тоже не понимаю тех женщин, что живут с пьяницами и дебоширами. Конечно, мама пыталась и продолжает пытаться познакомиться с мужчиной, надеется встретить доброго, работающего, внимательного, совсем не– или хотя бы в меру пьющего. Даже уверенно пользуется интернетом в этих целях. Но пока найти серьёзно настроенного мужчину, насколько я знаю, ей так и не удалось. Конечно же, я желала и желаю маме встретить хорошего человека. Думаю, её выбор меня не разочарует. Кстати, сначала мой выбор ей очень понравился. Ещё когда Лоренс только пришёл в наш класс, и я не осознавала, что же именно начала к нему испытывать, я показала маме его фото и вдобавок описала, насколько он хорош собой и вообще какой он хороший. Единственное, что смущало маму – «уж очень он красивый, – сказала она, – от девчонок отбоя не будет в ближайшие лет двадцать; вряд ли он будет постоянным в своём выборе». А спустя пару недель, вскоре после вечеринки, вечером, когда мы с мамой разговорились, я и призналась ей, что влюбилась в него, очень и очень сильно. И вот, видя, как я переживаю, грущу, тоскую, она начала утешать меня тем, что «это скоро пройдёт».
Прошла, прошла, мама, моя подростковая любовь – теперь пришла настоящая. Мне надо видеть Лоренса каждый день, каждый час, а то и каждую минуту. Видеть его умопомрачительные глаза, сражающую наповал улыбку, великолепные волосы, чудесные ресницы, и даже просто расстегнувшуюся пуговицу. Слышать его бесподобный голос, умные и нетривиальные ответы, восхищаться оригинальным умом… Можно долго перечислять, без чего мой день будет неполноценным и крайне унылым.
Кстати, почему я упомянула пуговицу. Как-то взглянула на его рубашку, и оказалось, что верхняя пуговица случайно расстегнулась. Если сам не заметит, так кто-нибудь из поклонниц обязательно скажет об этом. И вот его руки, его изящные розоватые пальчики коснутся этого кусочка пластмассы, потрогают и обнимут его. О боги! Кусок пластмассы куда счастливее меня! Моя кожа, вся я целиком мечтала бы хоть на миг оказаться… Но хватит! Ещё и на страницах, а не только в мыслях, не хватало предаваться пустым фантазиям. Пусть и согревающим, и таким сладким, но всё-таки пустым! Как и в жизни, отвлекусь на баскетбол.
Но и тут не обойдётся без упоминания Лоренса и Саши. Так как их родители приобрели для школьной баскетбольной команды тренировочные манишки и, самое главное, игровую форму. Причём по два комплекта, разного цвета. Родители Лоренса – для команды юношей, а мама и папа Саши – на команду девушек. К тому же пообещали, если мы выиграем городские соревнования, приобрести и разминочную форму. А такой нет ни у одной команды в городе, не только школьной.
Кроме того, семьи Метелкиных и Перегиных подарили два десятка мячей. Которых в школьной секции действительно не хватало. Порой до анекдотических ситуаций доходило. Скажем, в июне я интересуюсь у тренера: «Какая будет тренировка?» – «Мяч принесёшь – будет игровая», отвечает он.
Сам Лоренс в баскетбол играл не очень хорошо. Видно было, что в игре он совсем новичок, хотя и учился, и что-то, даже многое, уже получалось. Однако я говорю так, скорее всего, лишь потому, что сравниваю его с его кузиной. Ведь её прогресс был просто феноменальным, фантастическим. Каждую, буквально каждую тренировку было видно, что она умеет всё больше. Например, на предыдущем занятии она делала простой кроссовер, а уже на следующем могла после него исполнить спин, либо тут же, очень резко, перевести мяч обратно. А в другой раз эти же переводы с лёгкостью выполнялись и за спиной, и под ногой. Причём под ногой как с внутренней, так и с внешней стороны. И это лишь к примеру, и лишь то, что касается дриблинга. Соответственно, все, кто ходил в секцию, от новичков до занимающихся несколько лет, восхищались беспримерным прогрессом нашего нового игрока.
Мы с девчонками, в знак признательности за форму, даже подарили ей тренировочную майку с надписью «Челита» вместо фамилии и номером «25». Так как прогрессировала она более, чем на «отлично», более, чем на «пять» – даже на пять в квадрате. К тому же цифры на госномере её «барашка» были «025».
К слову, восхищались не только мы, так же занимающиеся в секции, но и те, кто учил Сашу баскетболу. Наверняка им было приятно, что в какой-то мере и благодаря их заслугам растёт такая баскетболистка. Однако они и сами признавали, что прежде всего её прогресс – это её ежедневный упорный труд и невероятный талант. Так твердили и Василий Андреевич, и Гоша Кавайцев.
В октябре у нас было четыре товарищеских матча. В одном из них мы встречались с девчонками из двадцать первой школы. Оказалось, что наш тренер ошибся, да и мы сами как-то упустили и не обратили внимания. Дело в том, что, пожалуй, лучшие игроки прошлогоднего «КЭСа», близняшки Диана и Лиана и центровая Полина уже выпустились из двадцать первой школы. Ушли и другие их ключевые игроки. Осталась одна «зелёная» молодёжь. Так что матч с ними получился неинтересным: даже наш второй состав легко справлялся и с их атакой, если можно было это так назвать, и наше нападение мало встречало сопротивления. Впрочем, через пару лет они должны вырасти в хороших игроков. У многих видны желание и азарт, да и тренер, Денис Рафисович, бывший профессионал, может им предоставить все возможности для роста.
Как и в этом, в остальных трёх матчах наш тренер, Василий Андреевич, пробовал разные сочетания состава на площадке, различные способы защиты, смотрел, кто на что способен, кто как старается и так далее. Естественно, присматривался и к соперницам, рассуждая, порой вслух, каким образом против кого играть. Те несколько комбинаций, что мы отрабатывали на тренировках, в товарищеских встречах мы не играли. Чтобы не раскрывать карты перед главными соревнованиями.
Саше он строго-настрого так же запретил показывать свою удивительно быстро наработанную технику. Технику броска, ведения, передач. Просил потерпеть до «КЭС-Баскета». Так что на площадке она чаще всего просто-напросто забирала подбор и, если мы были в защите, отдавала мяч первому номеру, или, если в нападении, скидывала на периметр, то есть подальше от кольца, за трёхочковую линию. Но и просто забирать подбор получалось у неё великолепно. За то время, что она проводила на «паркете», а это было обычно около пятнадцати-двадцати минут за матч, редко какой отскок доставался соперницам. Разумеется, играли свою роль её немалый рост и феноменальный прыжок, но при этом и грамотно выбранная позиция, и своевременно и чётко поставленная спина. И даже при такой «скромной» игре тренеры соперников и некоторые из более или менее понимающих в нашем виде спорта зрителей удивлялись, откуда у нас в школе взялась удивительная новенькая. Я и сама хотела бы знать, откуда они с Лоренсом появились в нашей школе. Откуда они взялись в моей жизни? Откуда он взялся на мою голову и в моём сердце?!..
Однажды в конце октября, после пятничной тренировки, Саша взялась подвезти двух девчонок из секции. Они обе новенькие, начали ходить только в этом году, Лера из восьмого класса и Вика по прозвищу Батарейка из девятого. Батарейкой её прозвали за неуёмную энергию. Вика вряд ли сможет спокойно сидеть или стоять на месте и без движения больше пяти секунд. К тому же она занимается, кроме баскетбола, фитнесом и тхэквондо. Лера же вроде бы интересуется разными транспортными средствами, от самоката до автобусов. В этот раз, как я поняла, они попросили Сашу подвезти их до дома. Быстро добросив до подъездов Вику (мою Вику) и Дашулю, Саша спросила меня, не хочу ли я покататься по городу. После одного случая домой я не очень спешила, так что легко согласилась.
Случай же состоял в том, что за день до этого у нас случилось «окно» в расписании, и я решила сходить домой. Открыв дверь, услышала из маминой спальни характерные звуки кровати и не менее характерные стоны. Как маленькая дурочка, со словами «Ты бы убавляла звук, когда эротику смотришь! Что за фильм хоть?..» заглянула в мамину комнату. А там возле мамы какой-то лысый худой мужик едва успел прикрыться одеялом… Конечно, я сама сглупила, конечно, я всё понимаю, маме всего тридцать семь, и личная жизнь ещё как должна быть… Но почему-то было довольно неприятно. Немая сцена продолжалась секунд пять. Потом я развернулась и быстро выбежала из квартиры.
Итак, я осталась в Сашином «барашке» покататься. Среди девчонок речь зашла о скорости. Вика тогда сказала: «О! О скорости, кстати! Полин! Я тебе такое скажу! Ты ох..еешь! Напомни мне потом обязательно, ОК?», и на ушко добавила: «О Лоренсе!».
Саша же, будто ненароком, подбила на спор Леру. Спор о скорости разгона Сашиного «Доджа». Лера, считающая себя специалистом в самодвижущихся аппаратах, заявляла, что «нормальные», то есть, более или менее качественные иностранные автомобили, Саше не обогнать.
– Базара нет, – повторяла она всё более горячо, – какие-нибудь «тазы» ты «сделаешь»! Но нормальную тачку тебе ни за что не «дёрнуть»! У тебя же три тонны или больше! Не-е-е, Саш, извини, тачила у тебя очень крутая, но ни разу не резвая!
– А ты что, не видела, как я пару раз от школы стартовала? – Лера помотала головой. – Вроде как резко было, – улыбалась Саша.
– Ну не знаю! Нет! Всё равно! Вот, скажем, на светофорах, ты кого-нибудь обгоняла?
– Ещё бы! Реально! Ещё как! – весело отвечала Саша.
– Да говорю же, это «тазы» какие-нибудь были! Ты нормальную тачку «дёрни»! – не унималась Лера.
При этих словах мы повернули на Полтинник, то есть, улицу 50 лет Октября. Которая как раз была удобной для «светофорных гонок». Впереди загорелся красный и через несколько секунд мы встали перед перекрёстком.
– Такая пойдёт? – Саша указала кивком на стоящую рядом «Шкоду».
– О! «Рапид»! – тут же определила Лера модель. – Норм тачка! Конечно, пойдёт. Три секунды, и она будет на два корпуса впереди.
