Czytaj książkę: «И вздохнула она легко и свободно», strona 3
Глава 5
Вернувшись домой, Анна окунулась в будни. Теперь у неё был спокойный ритм жизни, больше свободного времени. Она любила свою однокомнатную квартиру, интерьер которой продумала сама.
Красивый яркий диван на кухне гармонично сочетался со шторами. Подвесная корзинка с аппетитными фруктами, картина на стене – всё было подобрано в одном стиле и цветовой гамме.
В комнате преобладали светлые тона, что придавало всей обстановке лёгкость и воздушность. С потолка и до самого компьютерного столика свисали искусственные орхидеи с дополнительной подсветкой вокруг них.
А на противоположной стене – ниша со встроенным электрокамином, который был почти как настоящий. Даже слышались тёплые звуки весело потрескивающего пламени. Придя домой после работы, Анна разжигала повсюду свечи, включала светильники, камин, и сразу в квартире становилось празднично, уютно. Обиды, разочарование растворялись и появлялось ощущение защищённости, покоя в своём доме.
Пришло чёткое понимание: надо поблагодарить судьбу за то, что разорван бессмысленный союз, в паутине которого находилась долгие годы.
Иногда, Анна вспоминала слова Жоры: «Ты, кажется, прошла мимо чего-то ценного. Найди его…»
„Нет, ничего не буду предпринимать. Хватит мне унижений“, – решила она.
Надев наушники, под аккомпанемент любимой мелодии Анна бродила по лабиринтам интернета, в поисках интересных каналов, тем, блогов. И однажды наткнулась на удивительный музыкальный видеоролик. Загадочный женский образ плыл, летел, кружился по экрану под чудную мексиканскую мелодию без слов. Её лицо скрывала то снежная пыль, то искристая звёздная россыпь, то восточный никаб прикрывал её облик, но везде сверкали, светились глаза. Это была женщина-фея, женщина-мечта. Она медленно, как опахалом, взмахивала длинными тёмными ресницами, пронзая, завораживая сочным цветом синих глаз.
Viola tricolor – медленно проносились по экрану слова. – Анютины глазки.
Нежно и трепетно колыхалась фиалка, окрашенная в три цвета. И каждый лепесток как будто оповещал о своём – надежду на взаимность, обиду и печаль от неразделенной любви.
«Блогер до кого-то хочет донести свою мысль, ведёт безмолвный разговор с кем-то. Кто автор?» – встрепенулась Анна и зашла на главную страницу сайта. Он, Валентин Максимов – тот самый, который через несколько дней после знакомства предложил ей выйти замуж.
Она зашла на его страничку в "Фейсбуке" и там тоже увидела эту сказочную женщину. Стала читать посты, комментарии, вникала в его мысли, стараясь понять, насколько он близок ей по духу. Но запросов о дружбе не отправляла, ничего не предпринимала, не пыталась с ним начать общение, отметила только, что он был моложе её на два года.
Анна потихоньку привыкала к одиночеству и даже почувствовала вкус к этому. Часто брала билеты то на концерт, то в театр. И шла туда одна, хотя были у неё близкие приятельницы, с которыми можно было договориться, но ей было комфортно с само́й собой.
Однажды ей попалась статья, которая зацепила такой фразой: „Быть одному и быть одиноким – это не одно и то же… Мы всегда будем чувствовать себя одинокими и покинутыми, когда отказываемся от себя“.
«А ведь это так и есть, – думала Анна, – в последние годы я всё явственнее чувствовала непонятную пустоту в душе, странное ощущение какой-то потерянности. Только тогда я это объясняла перепадами настроения, не углублялась в своё состояние».
О Евгении она теперь вспоминала изредка, но всегда с сожалением об утраченных впустую годах. «Пусть будет счастлив, но подальше от меня, – вздыхала она, – всё-таки столько лет были близки».
Но девушка даже не предполагала, что вскоре его увидит.
Глава 6
Прошла зима, начался март. В тот вечер Анна взяла билеты на концерт знаменитого скрипача Дэ́вида Гарретта.
После работы решила зайти домой, немного отдохнуть, приня́ть душ и переодеться. Открыв дверь, она увидела Женю, который как ни в чём не бывало, сидел на кухне, уплетая котлеты, которые она вчера приготовила.
– Ой, Ань, наконец-то, – он всегда так разговаривал, снисходительно и с ленцой, будто оказывал одолжение собеседнику.
– Что ты тут делаешь? Я все твои вещи отнесла матери. Что тебе нужно?
– Да, ладно Ань, садись, поговорим, нельзя на людей обижаться. Будь выше всяких дрязг.
Анна сняла пальто, села напротив Евгения. Боль от его неожиданного предательства уже давно прошла. Теперь, она смотрела на него отстранённо, как на постороннего человека.
«Вот сидит передо мной красивый, напыщенный индюк, мнящий о себе, – размышляла она, – такой вальяжный, уверенный в своей неотразимости. Это сейчас я так думаю о нём, а ведь поначалу Женька показал себя в выгодном свете – добродушный, юморнóй, заботливый, обаятельный…»
И вот первое впечатление закрепилось в голове. Потом, когда уже привыкнешь, привяжешься, то не обращаешь внимание на всякие шероховатости, нестыковки в поступках, словах, потому что в голове отложилось то самое благостное впечатление. А после он нашёл её слабое место – стеснительность, робость, неуверенность в себе. И часто повторял фразу: „Ой, Ань, что ты без меня бы делала? Ты у меня такая несчастная, стóя спишь, и с юмором у тебя проблемы. Хорошо, что я у тебя есть“.
Эти слова вызывали у Анны смутное раздражение, внутри шевелился, ёрзал неприятный комочек обиды, досады, хотелось как-то дерзко ответить ему, ведь он унижает её. Но она заглушала, подавляла внутренний, молчаливый ропот.
А что сам Евгений представляет из себя? Работает в какой-то оппозиционной газете, постоянно размещает в сети стихи, рассказы, отправляет их на различные конкурсы, надеясь, что однажды его заметят и о нём заговорят.
Как-то, придя на работу, Анну все нáчали поздравлять.
– Что же ты нам ничего не рассказываешь, твой-то престижную премию получил: "Ясная поляна".
Она была удивлена, прочитав эту информацию на сайте у его коллеги. Женька загадочно улыбался, ничего не отрицал, а спустя две недели эта информация была удалена. Не было никакой премии. Он таким образом себя рекламировал, разместив липу на канале друга.
– А какая разница, – нисколько не смутившись, объяснял Евгений, – всё равно стану лауреатом.
– Ты сначала сделай так, чтобы на тебя обратили внимание, ведь ни одного скачивания нет.
– Времена такие, – небрежно бросил он тогда. – Дарью Донцову сейчас читают. Так много баб развелось в литературе, что не знаешь, как им рот заткнуть. Ты лучше разрекламируй меня в своём издательстве.
«Не зря же говорят: чем мельче человек, тем активнее бьёт себя пяткой в грудь. – Она даже не вслушивалась в его речь, погрузившись в свои мысли. – Строение лица у него такое, что через год-два второй подбородок поплывёт вниз, а его склонность к полноте уже привела к валикам по бокам».
– Ну, так как, Анна, договорились? – донеслось до неё. – Что молчишь? Согласна?
– А в чём проблема?
– Ну как ты слушаешь? – недовольно и капризно протянул он. – Пока меня не было, ты сдала внешне, выглядишь неважно, постарела. Тебе так плохо без меня? Вот видишь, мы не ценим того, кто рядом, вот и ты, наконец, поняла.
Он закинул ногу на ногу, взял грушу из корзинки, откусил и продолжил:
– А ведь это твоя вина, что я ушёл, не выдержал твоего эгоизма.
Аня насмешливо смотрела на него: «Он даже не представляет, что я о нём сейчас думаю».
– Хорошо, а сам ты как прошёл испытание и временем и расстоянием? Стал меня ценить?
– Ну, в паре всегда кто-то любит, а кто-то позволяет себя любить. Это я должен обижаться. Сколько раз я тебя просил пристроить в издательство мой сборник рассказов, продвинуть его. Даже самую малость не смогла для меня сделать.
– Я тебе помогала с иллюстрациями, всё остальное зависело от тебя. Впрочем, спасибо за откровенность, спасибо, что позволял любить себя. Ладно, надоело, вставай, я на концерт опаздываю. Ты уже чужой на этой кухне, понял?
– Да никуда тебе не нужно, не выдумывай. «Это слабые мстят, сильные прощают, а счастливые забывают»3
– Вот я и забыла тебя. Хватит сыпать тут чужими цитатами. Мне уже некого прощать, потому что тебя нет в моей жизни. Не тешь себя иллюзиями. Вставай.
Евгений внимательно всматривался в неё. Снисходительность в глазах исчезла, появилось недоумение, удивление.
– А ты изменилась, раньше так не разговаривала со мной.
– У меня было много времени задуматься над нашей жизнью.
– Твоё раздражённое состояние я понимаю. Это ревность. Ладно, давай решим вопрос, из-за чего я сюда пришёл. Мне нужна новая машина, эта барахлит постоянно. Тебе креди́т дадут, скажи, когда пойдём в банк?
Анна охнула от его наглости и цинизма. «Так вот о чём он долбил, пока я задумалась».
– Ты посмел заявиться ко мне с таким предложением? Значит, я должна брать деньги для постороннего человека? А ведь я уже закабалялась для тебя, забыл?
– Это была наша семейная машина, имей совесть.
– Ну да, только пользовался ею ты один. И даже, уходя, забрал её.
– Я же говорю, человек должен быть выше всех этих обид, семейных ссор. Будь возвышеннее, ты же женщина.
– Так попроси свою новую подругу, она же у тебя при деньгáх?
Он будто не услышал её вопроса и спокойно продолжил:
– Я думаю, можно оформить договор на три года. Не волнуйся, дорогую машину не возьму.
Анна всплеснула руками от его изумительного бесстыдства.
– Как много я могла бы сейчас сказать, переворошив совместно прожитые годы, – воскликнула она. – Но не буду. Так перегорело, что даже лень о чём-то вспоминать. И умещу всё в одном, ёмком, глубоком слове: Прощай.
– В тебе сейчас говорит обида, я же знаю, что ты до сих пор меня любишь и тоскуешь. Что плохого в том, чтобы помочь любимому человеку?
Он лениво встал, медленно дошёл до двери, остановился, обернулся и снисходительно, глядя на неё, добавил:
– Я сейчас уйду, а ты остынь, успокойся и позвони ко мне насчёт креди́та. И ещё, – в его взгляде появилась надменность, – подумай, в ком причина нашего расставания – во мне или в тебе? Если бы родила ребёнка, то я бы никуда не ушёл, а ты пошла и сделала аборт. И нет тебе моего прощения.
У неё перехватило дыхание от внезапно вспыхнувшей ненависти к нему. С яростью толкнула его в спину, и он, споткнувшись о порог, чуть не растянулся на лестничной площадке.
Со злостью захлопнув дверь, Анна быстро вышла на лоджию, стала ходить из стороны в сторону, бить руками по перилам, пытаясь успокоиться. Его едкие слова укололи, обожгли, потрясли своей бессовестностью, подлостью. Ей казалось, что она задохнётся от бушующих внутри эмоций. Он только что разрушил, уничтожил крохи тех приятных воспоминаний, которые были в их совместной жизни. Теперь осталась одна неприязнь к нему. «Сколько погубленного времени и ради чего? Ради кого? Подонок, эгоист, с кем я связалась, – застонала Анна. – У него во всём виновата я».
Она вспомнила, как уговаривала его оставить ребёнка. А он что ей говорил? „Аня, какая же ты ещё глупая у меня, как мы будем жить в однокомнатной квартире? Сейчас выплатишь кредит за машину, а потом и расширим нашу жилплощадь… Да ты сама ещё дитя. Какой же матерью ты станешь? Подождём ещё, подрасти немного“.
«Он постоянно манипулировал мной, ловил любой мой промах, складывал в свою копилочку и при общих знакомых выставлял меня на посмешище».
Когда-то высказанные им язвительные слова сейчас выскакивали, выпрыгивали из памяти и краска стыда заливала лицо. Сознание того, что она в своё время не смогла пресечь его бестактность, защитить себя, больше всего терзало её.
Через полчаса ей полегчало, и она решила не пропускать концерт. «Сильно запоздала, но пойду, музыка меня успокоит и очистит от этих тяжёлых мыслей».
На следующий день Анна с утра вызвала мастера, чтобы поменять дверные замки. «Всё, – выдохнула она, когда слесарь ушёл, – надеюсь, я Женьку больше не увижу».
Но, как оказалось, отделаться от этой семьи, было нелегко.
