Czytaj książkę: «Темнота в большом городе»

Улетайкин Георгий – папа, главный редактор газеты «Вечерний Елизаветинск».

Улетайкина Нелли – мама, домохозяйка.

Бабушка.

Даша – 19 лет, старшая сестра.

Олег (Алик) – 14 лет, средний брат.

Женька – 11 лет, младший брат.

Соседи по лестничной площадке:

Макинтошкины Федор и Майя, владельцы ирландского паба.

Ника – 12 лет.

Патрикий (Пат) – 11 лет.

Аарон Подушкович, Дашин муж.

Алекс Перепрыгинс-Хомячков 4-й – 13 лет

Александр Перепрыгинс-Хомячков 3-й – папа Алекса

Рожденный ползать летать… не хочет.

Сергей Довлатов «Соло на ундервуде»

Юмор – украшение нации…

Пока мы способны шутить,

мы остаемся великим народом!

Сергей Довлатов «Марш одиноких»

1

Мы летим в Нью-Йорк! Ура! Это будут самые суперские каникулы за всю историю человечества! Потому что я самолетов настоящих ни разу не видел, только по телику, и в аэропорту ни разу в жизни не был!

А начиналось все просто отвратительно. Мне нужно было ходить на занятия для отстающих, вместе с Макинтошками. Математика, французский, история… и училка Единица Лидия Владимировна. Я всерьез подумывал о том, чтобы запереться в шкафу и объявить голодовку. Макинтошки за год довели Единицу до белого каления. Алик сказал, что ее нервная система превратилась в атомную бомбу, а в молодости это был всего лишь кипящий чайник.

Да, Макинтошки доведут кого угодно. Если кто-нибудь думает, что я тупой, раз мне понадобились дополнительные занятия, то взгляните на парочку Макинтошек, более бестолковых в плане учебы свет еще не видывал, кажется, им уже ничто не поможет. Но они почему-то не слишком-то переживают по этому поводу. У них клевые предки. Что бы детишки ни натворили, папаша Макинтошкин упорно твердит, что они настоящие ирландцы до мозга костей, истинные дети своей страны, последние из великих королей. (Кстати, даже фильм такой есть, я видел, по-моему, все ирландцы немного повернутые.)

Каникулы с самого начала не клеились. Папа подхватил насморк и бродил по дому с телефоном в чудовищном настроении, он орал на все, что ему попадалось на глаза. Алик совсем раскис, его бросила подружка, какая-то Юля, но самое смешное, что поэтому он и расстроился, похудел еще больше, чем обычно, и окончательно ушел в себя, замкнулся. Я здорово перепугался за брата и твердо решил: Алика нужно срочно спасать. Но Ника быстро дала мне понять, чтобы я не смел даже лезть в эту заваруху. Она поймала Юльку в школе и сказала ей все, что о ней думает, короче наорала на нее, прижав к стенке. Юлька потом полдня боялась нос высунуть из женского туалета. Ника приходит в ярость, когда кто-нибудь нападает на Алика. После того, как он в прошлом году показал нам привидений и драконов, Ника его просто боготворит. Авторитет моего брата для нее незыблем, как, впрочем, и для меня, конечно, тоже. Ника всегда защищает Алика, правда в большинстве случаев он об этом даже не догадывается.

Но самое ужасное, Дашка куда-то пропала, не опять, а снова. В канун Нового Года она отправилась искать своего заблудшего мужа. С тех пор мы о ней ничего не слышали. Мама несколько раз отправлялась на ее поиски, но возвращалась ни с чем.

Короче, все было плохо, пока не наступил чудесный понедельник. Пришло письмо от Дашки, вернее это была открытка со Статуей Свободы. Дашка писала, что всех нас очень любит и зовет в гости в Нью-Йорк. Она нашла своего мужа, он работает в какой-то большой фирме на Манхэттене. И теперь у них с Дашкой появилась квартира с восхитительным видом на небоскребы. Поэтому они будут ужасно рады, если мы прилетим в гости.

Нью-Йорк! О таком счастье нельзя было и мечтать! Жизнь прекрасна!..

– Что мы будем делать в Нью-Йорке?! – воскликнула мама, с ужасом глядя на папу.

Бабушка заявила, что ноги ее не будет за океаном, в этой огромной безобразной стране, где нет ничего святого. А папа глубоко задумался.

Ох, уж эти взрослые, вечно они все усложняют!

2

Макинтошки быстро пронюхали, что мы в Нью-Йорк собираемся, и заявились к нам на чай, явно с намерениями. Пока Федор Патрикеевич хлебал чашку за чашкой, Майя Ричардовна щебетала воробушком.

– Вы знаете, у нас ведь вся родня в Америке. Да-а-а, такое несчастье, такое несчастье. Мы никак не смогли выбраться… Ах, нам здесь так хорошо, в России, тут очень мило, не так, конечно, как у нас в Ирландии, ну, вы понимаете… Но все наши родственники теперь живут в Бостоне, если бы вы знали, как это тяжело, мы ужасно по ним скучаем… так далеко, ах, так далеко… Все там… – тут Майя Ричардовна принялась вспоминать всех родственников по именам, если бы Федор Патрикеевич не захлебнулся чаем, она бы никогда не остановилась.

– Только Мишаня живет в Нью-Йорке, – заключила, наконец, Майя Ричардовна. – Ты помнишь Мишаню, дорогой? Ему сейчас наверно лет двадцать пять, кажется, он продает машины, или моет их, не помню, ты не помнишь, Федя? Ну, не важно. Многие уехали уже так давно, что даже не видели Нику и Патиньку, – Майя Ричардовна тяжело вздохнула и принялась перечислять тех родственников, которые, по ее мнению, были лишены великого счастья лицезреть ''милых крошек'' Макинтошек.

Это могло бы продолжаться бесконечно, но Федор Патрикеевич напился чаю и вмешался в разговор:

– Короче, мы с Майей тут подумали и решили отправить наших отпрысков в Бостон к родне. Пусть там знают, что наш славный русско-ирландский род Макинтошей жив, мы себя еще покажем! Мы бы тоже с радостью навестили родственников, да только капиталы пока не позволяют. Ну так вот, раз вы летите в Нью-Йорк, не могли бы по дружбе подбросить наших ребятишек. Передадите их Мише, чтобы с рук в руки, а уж он их в Бостон сам доставит, как миленьких. Ну, договорились?

Макинтошкины-старшие расплылись в улыбке. Мама с опаской покосилась на младших ''лапочек'' Макинтошек, которые тут же состроили ангельские мордочки.

– Они так обрадуются! – завопила счастливая Майя Ричардовна. – Вот увидите! Такое счастье! Не беспокойтесь, у вас не будет проблем. Мы уже все подсчитали, на билеты, на еду, на мелкие расходы. Вы ведь знаете, Ника и Патти, если постараются, могут быть такими милыми и послушными. Я уверена, они не доставят вам особых хлопот.

Макинтошкины изливались в благодарностях до позднего вечера, хотя папа так и не сказал ничего определенного. Понятное дело, против Макинтошек не попрешь, не на тех напали, они всю душу вытянут, но всучат своих отпрысков кому попало.

На следующий день папа вышел из задумчивого ступора, купил билеты, и мы понеслись по магазинам закупаться всяким крутым шмотьем, чтоб, по словам мамы, не позориться перед американцами. Фейспалм!

– Супер экономичный рейс в Нью-Йорк, последние билеты с огромной скидкой, все мили потратил, – объяснял папа с сияющим видом, таская пакеты следом за мамой. – Документы у нас в порядке, один мой старый приятель подсуетился, он мне еще с института задолжал. Так что через месяц будем гулять по Бродвею!..

3

Вместе с августом наступила невыносимая жара. Алик предположил, что наступило глобальное потепление. Если и дальше так пойдет, то вместо дебрей Нью-Йорка мы будем бродить в африканских джунглях. Все здорово раскисли от жары, стали сами не свои, шатались по дому полуголые с красными мордами. Бабушка целую неделю оплакивала двух старичков, утонувших в фонтане, и каждый час оповещала нас о своем скором отбытии на небеса, установив требование: похоронить ее только в родной деревне.

В конце концов, мы дошли до такого состояния, что начинали жутко орать, ругаться и швыряться чем попало в того, кто болтал о погоде, поэтому большую часть времени все просто молчали. А злющая от жары Ника укусила веселого почтальона, который неосторожно ляпнул: ''Чудная погодка сегодня!'' Да, очень неосмотрительно с его стороны. Даже Пат держался подальше от сестренки в эти дни. Ведь разозлить Нику все равно, что разбудить спящего дракона.

Кстати, насчет драконов, Алик сказал, они не полетят в Африку в этом году, скорее всего, проведут каникулы у нас, в Елизаветинске. Так что мы еще вовремя сматываемся. В такую жарищу неминуемое засилье драконов может привести к очередной революции. Если только не удастся уговорить президента запастись фейерверками.

К тому времени, когда нам нужно было ехать в аэропорт, никто уже не в состоянии был сдвинуться с места. Честно говоря, я не помню, как мы очутились в аэропорту. Это на веки осталось бы загадкой истории, но предприимчивый Алик все заснял. Ему подарили-таки видеокамеру на четырнадцатилетие. Теперь Алик не расстается с ней и снимает круглые сутки, даже во сне.

Папа выгнал нас ждать такси на обочине шоссе, а сам таскал чемоданы. Город превратился в одну гигантскую печку, или вернее жаровню, или духовку, короче, во все сразу, на раскаленном асфальте можно жарить бесплатную яичницу. Бабушка давно находилась в предобморочном состоянии. Пат повис на Нике, Ника повисла на мне, я повис на чемодане. Мама изо всех сил размахивала огромным веером, словно хотела улететь. Нас измучила жажда после десяти бутылок Кока-Колы, и невыносимо клонило в сон.

Таксист ни слова не понимал по-русски, зато громко распевал армянские песни. В жизни не видел такого тесного такси, обитого коврами с пальмами и дикими зверями. Таксист оказался очень музыкальным и разговорчивым парнем, в перерывах между песнями он беспрестанно оборачивался к нам, кричал на другие машины, размахивая руками, а папе приходилось следить за дорогой. Каждые пять минут мы застревали в пробке, тогда таксист весело хохотал и убегал покурить с другими таксистами. Во время очередного перекура папа объявил, что мы безнадежно опаздываем в аэропорт. Он отловил нашего таксиста и принялся трясти его за шиворот, вращая глазами и выкрикивая хриплым голосом: ''Кольцово! Кольцово! Кольцово!'' Веселый армянин ничуть не испугался, наоборот, название аэропорта его почему-то еще больше рассмешило. Он вообще понятия не имел, где этот аэропорт находится.

Пришлось папе самому сесть за руль. Мы понеслись, как сумасшедшие, сбивая все, что на пути попадалось, а за нами неслась вся полиция Елизаветинска. Ну просто фильм ''Такси-Форсаж 007: угнать за полчаса.'' Французы с американцами обзавидуются, если найдут видеокамеру Алика и соберут ее по кусочками после того, как мы разобьемся вдребезги. Завтра в газетах появятся жуткие фотографии с трупами и развалинами: ''Стоит ли Америка таких жертв?'', ''Елизаветинск атакует взбесившееся такси!'', ''Георгий Николаевич Улетайкин, отец многодетной семьи остался без работы. Отчаявшийся папаша взял в заложники армянского таксиста и с бешеной скоростью носился по Елизаветинску, подвергая опасности свою семью и требуя справедливости!''

Вытаскивая нас из дымящейся и основательно помятой машины, неунывающий армянин философски заметил:

– Россия – хороший страна. Но Армения – лучше. Холодно здесь очень.

4

Самолет до Нью-Йорка уже практически улетал. Мы бежали быстрее ветра, а впрочем, ветра-то как раз не было, ну, короче, быстрее всего на свете, так бежали, как никогда еще не бегали. Марафонцам и не снилось. Впереди всех летел папа, подгоняя нас громовым голосом. Голова кругом пошла, в глазах все вверх тормашками прыгает, ног не чую, руки затекли, сердце в пятках – последние минуты моей короткой жизни. Мы будем бежать, пока не упадем замертво. Смерть в аэропорту – как трагично!

– К сожалению, рейс до Нью-Йорка задерживается по техническим причинам, – донесся приятный женский голос.

Я думал, это последние слова, которые я слышу. Потому что тут же бухнулся на пол. Ника свалилась на меня. Пат заорал, что его сейчас вырвет. А папа схватился за бок. Минут десять мы лежали на скамейках в зале ожидания. Потом откуда-то, словно внезапным ураганом, принесло разъяренную бабушку, которая отстала по дороге.

Часа через два снова объявили посадку на наш самолет. Папу как ветром сдуло. Никто еще ничего не понял, а папа уже вернулся обратно. Спустя час всех пассажиров сняли прямо с трапа, потому что самолет загорелся. Даже дураки поняли, что самолеты сегодня летать не будут. Все пошли обедать, а мы торчали в аэропорту под строгим папиным присмотром. Он выглядел так, будто у него палец застрял в розетке с заземлением.

– Лапочка, супер экономичный рейс… Нью-Йорк… огромная скидка, мили… Мы пойдем гулять по Бродвею…

– А я хочу в туалет! – заявила Ника. – И вообще Пата сейчас вырвет!

– Мама, я пить хочу! – умоляюще простонал я, распластавшись на полу под креслом.

– Женя, встань сейчас же! – крикнула мама. – Пол холодный!

– Потому и лежу, – пробурчал я в ответ. (Женщины!) – Подо мной уже стулья плавятся, не могу сидеть.

– Пойду куплю мороженого, – выразил Алик общую заветную мечту.

– Туалет! – Ника тоже вскочила, хватая брата за шиворот. – Мы пойдем…

– Ни с места! – рявкнул папа так, что все тут же сели. – Никто никуда не пойдет!

– Но, Гоша…

– Я сказал, всем оставаться на своих местах и не двигаться! До тех пор, пока не появится наш самолет! Супер рейс в Нью-Йорк! Вот-вот объявят посадку!..

– Успокойся, Гоша, – пролепетала мама. – Все хорошо…

– Изверг! – бабушка стала наступать на папу. – Всех нас со свету сживешь! Я всегда это знала! Неля, ты вышла замуж за себялюбивого, расчетливого, циничного эгоиста!..

– Пить хочу! Умираю! – стонал я из последних сил.

– Как насчет того, чтобы пообедать? – спросил Алик, настраивая видеокамеру. – Давайте, я вас сниму…

– Меня тошнит! – хныкал Пат, хватаясь за живот.

– Сейчас описаюсь! – завизжала Ника. – По-мо-ги-те-е-е!!! Кто-нибудь, на помощь!!! Убивают!!!

После пятиминутных душераздирающих воплей Ники, как и следовало ожидать, явились сонные полицейские. Они обливались потом в своих бронежилетах и, кажется, с трудом сохраняли ориентацию в пространстве. Что, тем не менее, не помешало им арестовать папу. Бабушку за агрессивное сопротивление тоже увели куда-то.

Мы получили свободу, и маме пришлось срочно тащить Нику и Пата в туалет. Алик и я тоже пошли. Несмотря на кризисное состояние уже изрядно позеленевший Пат отказывался идти в женский туалет, куда тащила его неразумная мама, и отчаянно упирался. В конце концов, его вырвало прямо на мамино новое платье.

– Подумаешь, обычное дело, Патти все время рвет. Давайте, я вас почищу, тетя Неля! – предложила Ника с довольной ухмылкой и уже протянула руки к маме, но та быстро заперлась в самой последней кабинке и отказывалась выходить, заявив, что лучше умрет здесь, чем покажется в таком виде.

Тогда Алик водворил Пата в мужской туалет, а сам пошел за маминым чемоданом, чтобы она смогла переодеться. Мама застряла в туалете надолго. По такому случаю Алик повел нас в кафе.

Налопавшись до отвалу мороженого, Ника предложила поиграть в скрытую камеру. Предупреждаю сразу, это была полностью ее идея. Следовало, конечно, насторожиться, но можно было хорошо подзаработать, а такой шанс упускать нельзя. Я, Ника и Пат притворились бедными заблудившимися сиротками, которых бросили в аэропорту еще в младенчестве. Для большей достоверности Ника порвала мою рубашку и нарисовала мне фломастером огромные синяки под глазами. Патти и так ничего не требовалось, он был все еще зеленый и только пустил почти натуральную слезу. А уж себя Ника разукрасила на славу, всеми цветами радуги. Даже я испугался, она стала похожа на Квазимодо из мюзикла ''Нотр Дам'' и очень реалистично прохромала следом за официанткой. Алик тем временем пристроился в сторонке с видеокамерой, правда я так и не понял, зачем она нужна.

– Мы же играем в скрытую камеру, балбес, – прошипела Ника. – А ну сделай безумные глаза.

Я опять не понял, а Ника уже завела пластинку:

– Десять лет назад наш папа потерял последнюю работу и ушел в запой. С тех пор он не просыхает и уже пропил все деньги и мебель. Папа всех нас бьет и посылает работать на фабрику. Мы не ели и не спали шесть дней. У нас животы пучит от голода. – Ника хныкала все громче и жалобней, охотно демонстрируя посетителям кафе свои нарисованные язвы и синяки. – Наш дом сгорел, мы живем в приюте, там тоже бьют. Это мои братья, они совсем чокнутые, видите, какой безумный, – Ника ткнула в меня пальцем. Я промычал что-то неопределенное. – Наша мама погибла в автокатастрофе. Взбесившееся такси, слыхали? Ее тело опознали только с помощью молекулярного анализа. После этого дедушка не вынес тяжелой жизни и покончил жизнь самоубийством, бросившись с моста. А бабушку захватили афганские террористы, держат в горах на Ближнем Востоке и требуют выкуп. Денег нет, а папа в тюрьме… Подайте на билет до Нью-Йорка!

Нам кучу денег отвалили и еще накормили бесплатно. А потом опять пришли полицейские и увели нас под конвоем в детскую комнату. Ох, и перетрусили же мы! Злющая тетка в форме давай нас допрашивать. Сколько мы денег насобирали? Как долго шляемся? На кого работаем? Где сообщники? Алика мы не выдали. Хотя вскоре он сам явился. Его тоже замели.

– Из-за тебя нас теперь в тюрьму посадят, – прохрипел я со злостью.

Патти захныкал. А бессовестная Ника опять взялась за свое.

– Русские копы какие-то тупоголовые. У нас в Ирландии этот приемчик срабатывал безотказно.

– Дура, – возразил я, за что тут же получил локтем в бок. Уй-я! Локти у нее железные что ли! Костлявая, как скелет.

– Перестань реветь. Распустил слюни.

Патти тоже получил удар в ребра.

Вдруг влетает мама, взъерошенная вся, красная, жуть. Веером машет, как заведенная, будто сквозняк. А в руках у нее почему-то доллары. Это она папу пришла выручать. А дяденька-полицейский вежливо так ухмыляется и спрашивает:

– Это не вы случайно в автокатастрофе погибли?

– Что за фамильярность такая…

И тут мама увидела нас, чуть в обморок не грохнулась. Только дяденька-полицейский ее вовремя водой окатил.

– Значит так, детей в интернат для трудновоспитуемых. Родителей под суд.

– Да как вы смеете! – обиделась мама. – Да я вас!.. Да вы знаете, кто мой муж!..

– Знаю. И потому кричать не советую и руки распускать тоже. Тут одну старушку уже отправили, куда следует. Между прочим, за дачу ложных показаний и взятку на посту можно загреметь…

– Домой хочу! В Ирландию! – завопил Пат.

– Ирландская Республиканская Армия никогда не сдается! – подхватила Ника, вскочила и ткнула в полицейского пальцем. – Берегитесь! Все равно победа будет за нами! Это я вам говорю, потомок великих ирландских королей!

Полицейские быстро смекнули, что дело терроризмом пахнет. Такой тут переполох начался, аж страшно стало. Аэропорт отцепили, все обыскали с собаками, включая нас. Но самое смешное, что кончилось это безобразие на удивление мирно. Появился папин друг из института, видимо много он папе задолжал, если смог вызволить нас всех и даже Макинтошек, хотя Ника еще долго кричала полицейским:

– Мы вам устроим революцию!