Czytaj książkę: «Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов», strona 17
Марта и Ян.
Ян работал в компании по продажи канцелярских товаров, а Марта, работала в сети модной одежды. У них был свой домик с зелёным газоном, в пригороде, и небольшие сбережения в банке. После работы они ужинали в ресторане, Ян любил жареные колбаски с тушёной капустой, а Марта предпочитала фрикадельки в сливочно-белом соусе с каперсами. После они ехали домой или в кино, на ночной сеанс. По выходным встречались с друзьями, в кегель баре, катали шары, пили пиво, болтали о пустяках. Или же ездили за покупками, в гипермаркет. Узор жизни, складывался, как складываются узоры в калейдоскопе, пока однажды… впрочем, это однажды, случилось не сразу, а подобно тому, как образуются природные явления. Сначала налетело маленькое облачко, потом тучка, потом всё небо затянуло тёмно-синей набухшей массой, а уж потом грянул гром. Впрочем, давайте по порядку.
День стоял ясный, и тёплый, не предвещающий никаких катаклизмов. Ян закончил работу, купил продукты, и поехал за Мартой. Она работала в двух кварталах, от конторы Яна.
Машины медленно ползли по заполненным дорогам. Ян зевал глядя в окно, радио трещало о чрезвычайном положении в странах восточного мира. Об инфляции, подорожании нефти, и наплыве беженцев с ближнего востока. И о скором прибытии, их в город.
Марта ждала Яна на автобусной остановке. Ян подкатил к Марте, она села на переднее кресло, и сразу же сделала радио громче.
– В ресторан? – Спросил Ян.
– Нет, ты, что, радио не слушаешь? Сегодня в город привезут первых беженцев. Бедные люди, ты представь, сколько им пришлось пережить. Мы должны поехать на площадь, встретить их. Поддержать. Ты купил продукты?
– Да.
– Отлично. Отдадим их беженцам. Нужно помочь им. Поехали, там сегодня будет много тех, кто не равнодушен к несчастью этих людей. Мы должны быть среди них.
Площадь была заполнена людьми, когда подошли первые автобусы с беженцами. Многие, из местных, принесли с собой еду, одежду, кто-то просто стоял с транспарантом, на котором, было написано, на арабском языке: «Добро пожаловать» Люди были счастливы, возможности помочь, тем, кто нуждался в помощи. Люди приветствовали прибывших, и старались сделать для них, всё, что в их силах.
Вскоре город наполнился беженцами. Они прибывали каждый день. Их привозили большими автобусами, и расселяли, в специально отстроенные лагеря. Марта, как и многие из местных жителей, была воодушевлена возможностью помочь, людям. – Сейчас заедем на склад – говорила Марта – мы отобрали кое, какую одежду, для беженцев, отвезём её в красный крест. Что ты такой хмурый, не выспался?
– Нет, просто вся эта история с беженцами…
– Что не так?
– Их всё больше и больше.
– И что?
– Они не работают, слоняются весь день, по городу… ночью, говорят, в районе лагеря, находиться не безопасно.
– Глупости, они такие же, как и мы, только несчастные.
– Я не спорю,… есть семьи с маленькими детьми, которые действительно нуждаются в помощи, но есть и те, которые ведут себя не как пострадавшие.
– Что ты имеешь виду?
– Вчера у соседей украли велосипед.
– Прекрати. Это просто велосипед, и ничего больше, ну, взяли дети покататься, что с того? Может быть, у них никогда не было велосипеда.
– Может и, не было.
– Приехали. Открой багажник. – Марта вышла из машины, достала пакеты из багажника. – Ты, что возишь с собой биту?
– Да.
– Зачем?
– Говорят, участились случаи грабежей.
– Ты, хочешь сказать, что это для того, что бы…
– На всякий случай. – Ян, достал биту из багажника, прихватил её с собой.
– Брось, Ян, ты не сможешь ударить человека, кто бы он ни был.
– Не смогу.
– Тогда зачем это?
– С этим мне спокойнее.
– Ты слишком много смотришь полицейской хроники. Бери пакеты пошли.
Однажды, вечером, вернувшись, домой, они обнаружили на газоне своего дома группу отдыхающих, мигрантов. Они курили кальян, и жарили мясо.
Ян застыл глядя, как мигранты хозяйничают на его дворе.
– Ты видишь это? Они валяются на нашем газоне, жарят мясо на нашем гриле.
– Что с того, что они приготовят себе еду на нашем гриле? Да и с газоном ничего не случиться. Пусть отдыхают. Пошли в дом, не будем им мешать.
– Мне кажется, ты слишком, лояльно относишься к происходящему. – Сказал Ян, когда они вошли в дом.
– Нет, это ты слишком нетерпим, к этим бедным людям. – Во дворе, что то разбилось, Ян выглянул в окно. – Что там?
– Они разбили пивную бутылку.
– Ничего, всякое бывает. Не стоит из всего делать трагедию.
Я не делаю трагедию, я просто хочу понять, есть ли граница между дозволенностью, и вседозволенностью?
– Нет, Ян, это ты сейчас переходишь все границы. В конце концов, люди устали, им тоже нужно отдохнуть.
– Устали!? Устали от чего, весь день слоняться по городу? Тратить пособие на пиво и наркотики?
– Хватит!
– Что, хватит?! Между прочим, это пособие правительство, вынимает из наших карманов. Они пьют сейчас, за мой счёт, топчут мой газон, и бьют стёкла на моём дворе.
– Всё! Ты невыносим! Нужно быть животным, что бы не чувствовать хоть каплю сострадания к этим несчастным людям.
– Животным!? Животные сейчас там, на нашем газоне, смотри – Ян показал на окно. За окном, мигрант мочиться на забор – Ты видишь!?
– Oh mein Gott, нужно показать им, где у нас туалет.
– Что!? Ты хочешь впустить их в дом!?
– На первом этаже, сразу у входа, есть туалет, мы редко им пользуемся, почему бы их не пустить туда?
– Потому, что это мой дом, Марта…
– Этот дом, по контракту, принадлежит нам обоим. И если ты отказываешься пустить их в свою половину дома, то я пущу их в свою. – Марта спускается вниз, выходит во двор. Что-то говорит, показывая на вход в дом. Несколько молодых людей идут в её сторону.
– Аnormale, – Кричит Ян, и отходит от окна. На первом этаже начинается, какая то возня, что-то падает, слышен голос Марты. Ян спускается вниз, двое мужчин, повалили Марту на диван, и срывают с неё одежду. – Нет! – Кричит Ян – Прекратите. Я вызову полицию! Вы слышите!? – Один из них оттолкнул Яна. Ян упал – Он лежал и смотрел, как один из мигрантов держал Марту за руки, а другой из них лежал на Марте, спиной к Яну. Его смуглый затылок, напоминал Яну, большую жареную, сосиску, с каплями проступающего, жира, на шее. Ян почувствовал твёрдую рукоятку бейсбольной биты под рукой. Он крепко сжал её в руках, и, поднявшись со всей силы, ударил её по смуглому затылку. Второй мигрант, бросился бежать. Затылок попытался подняться, но Ян ударил его битой по голове. А потом ещё, и ещё… Марта закричала, и капли крови осыпали её лицо. А Ян бил, и бил, по его по голове, пока не потерял силы. Тогда он выронил биту и устало опустился на пол. Марта выбралась из-под мигранта, и отползла к стене. Губы её тряслись, она сидела, обняв колени, и повторяла – ты животное, животное… – Ян потянулся к Марте – Нет! – Закричала она. – Не подходи! Ты животное, Ян. Животное.
Ян провёл несколько лет в тюрьме, а Марта в психиатрической лечебнице.
Клеменс Майер.
Клеменс Майер, уроженец Баварии выпускник философского факультета, спортсмен, неоднократный победитель, по стрельбе из винтовки, солдат удачи, воевал в Сирии, Ираке, Украине.
Она вышла из подвала. И замаячила, в прицеле снайперской винтовки, прижимая к груди небольшой свёрток. Указательный палец, коснулся холодного металла. – Тише, Клеменс, не спеши, посмотри, что она держит на руках? – Она обернулась, обходя лежащего мужчину, с ровным, аккуратным отверстием в затылке. – Что это? – Снова услышал Клеменс свой голос. – Ну, конечно, как я сразу не догадался, так заворачивают, только младенцев. – Женщина отвернулась от Клеменса, и её спина, закачалась в прицеле. – Спокойно, Клеменс, прямо между лопаток, чуть ниже, вот так… как говорят русские, одним выстрелом двух зайцев. Клеменс вдохнул, и замер, курок плавно утонул под пальцем, винтовка щёлкнула, и толкнула Клеменса в плечо. Женщина вздрогнула, качнулась, и медленно осела, прижимая к груди алеющий свёрток. – Отлично, Клеменс, а теперь домой.
Школа. Двое ВСУшников, играют в карты.
– Бей.
– Отвали…
– Тогда забирай…
– Пошёл ты.
Клеменс, тихо вошёл в класс, положил винтовку на стол.
– Чёрт, Клеменс, как ты так тихо двигаешься?
– Профессиональная привычка. – Он сел за учительский стол.
– Ты хоть стучи в следующий раз, а то, ведь я и пальнуть могу не глядя.
– Не успеешь. – Сказал Клеменс, и достал из-под стола, свой рюкзак.
– Как охота?
– Нормально.
– Сколько сегодня?
– Шесть с половиной.
– Что за половина?
– Шестая, женщина с младенцем.
– Семерых одним ударом. Прям как портняжка из сказки.
– Да. – Сказал Клеменс, занося в блокнот, цифру шесть с половиной.
– В следующий раз, возьми меня с собой, я тоже хочу поохотиться.
– Обязательно.
– Да! Заходили Британцы, приглашали тебя к себе, у них там сегодня попойка.
– Я не пью с Британскими свиньями.
– Отчего так? Не любишь Британцев?
– Нет.
– Брось, они такие же, как и ты, солдаты удачи. Разве вы не в одной лодке?
– Нет.
– Почему?
– Они убивают ради забавы.
– А ты?
– Ради идеи.
– Может тогда, выпьешь с нами? Мы тоже тут ради идеи.
– Вы тут, потому, что вас пригнали сюда, как скот, на убой.
– Слухай сюда… – Он потянулся за автоматом.
– Не нужно. – Сказал Клеменс, направив винтовку на ВСУшника. – Хочешь попасть в мой блокнот?
– Ладно. Всё. Не хочешь пить, не надо. – К напарнику. – Давай сдавай. – Берёт карты. – Козырей, сука, как х…м бей. – Клеменс кладёт винтовку. Убирает блокнот. – Странный, ты, какой, то. Клеменс – протянул ВСУшник – всё время один, молчишь, и имя у тебя непонятное.
– Обычное. – Сказал Клеменс.
– Оно, хоть, как то переводиться?
– Оно переводиться как милосердный.
– Классное имя для снайпера. Может ты, ещё скажешь, к кому ты тут проявляешь милосердие?
– Я проявляю милосердие к людям. – ВСУшники смеются.
– Насмешил. Ты тут, как и твои Британцы, ради денег. Мы же здесь, что бы спасти свою страну.
– Вы поэтому, грабите, и убиваете, свой народ?
– Ты бы следил за словами.
– Я, слежу за вашими мыслями. И могу сказать, что вы просто кучка грязных уголовников. Я же проявляю к людям милосердие. Я очищаю их от скверны, и отправляю к богу. Знаешь, что означает эта надпись – показывает на бляху ремня – «Gott mit uns» Она означает: « С нами бог» Такую же надпись, носил мой дед. Его звали Эрих, что означает правитель. Эрих Майер, в сорок третьем, он воевал в этих местах. Он, как и я нёс божественный свет, очищая эти земли от скверны. Но ему не повезло, он погиб. Он похоронен, где то здесь, и я найду его могилу, чего бы мне это не стоило.
– Почему ты решил, что он похоронен здесь?
– Чувствую. Я чувствую это стопами своих ног. Чувствую, что иду по его следам. Я ощущаю, что он, где-то рядом.
– Значит, ты приехал сюда ради могилы своего деда?
– Нет, я приехал, сюда, что бы закончить начатое, моим дедом дело. И когда я закончу его, когда я очищу от скверны, эту землю, и близлежащие земли, я построю тут дом, и привезу сюда своего сына.
– У тебя есть сын?
– Да, Ганс, он родился три месяца назад. И я должен позаботиться о том, что бы он занял, достойное место на этой земле.
– Что ж, это благородная идея, давай выпьем за неё, надеюсь, наши дома будут стоять рядом.
– Нет. Завтра у меня сложная работа.
– Что за работа?
– С их стороны появился снайпер, он объявил охоту на меня, я должен его опередить.
– Тогда я выпью за твою удачу. Русский снайпер, хорош, только когда сквозь дырку в его голове, можно увидеть, свою мечту.
Клеменс лёг на кровать, пружины скрипнули под ним, веки сошлись, пропуская тусклый свет, мерцавшей в табачном дыму лампы. – Этот русский снайпер, не так то, прост – думал Клеменс, прокручивая в голове прошедший день. – Где он может ждать меня завтра? На старом кладбище? У разрушенной церкви, или… или… чёрт знает, где ещё. Я должен выманить его. Мне понадобиться этот идиот, из ВСУ. Дам ему завтра винтовку, и положу его на самом видном месте, и тогда второй выстрел будет за мной. Веки потяжелели, и лампа погасла. Густая тьма окутала его. Она проникала всюду, пока, вдруг, откуда то изнутри, Клеменса, не стал литься странный свет, он выходил из груди, образуя, небольшое облако, облако, дрожало зеленоватым цветом, пока в нём не появилось лицо Ганса. Марта, жена Клеменса, прижимала Ганса к своей груди. Ганс надувая щёки, причмокивал, прижимаясь к груди Марты. Молоко брызгало, и лилось по счастливому лицу Ганса. Вдруг лицо Ганса и грудь Марты пропали, а на их месте, Клеменс увидел разрушенную церковь, черты её стали угрожающи, меняться, пока, наконец, церковь не превратилась в русского снайпера. Клеменс почувствовал под пальцем упругость спускового крючка. – Спокойно – услышал Клеменс свой голос – первый выстрел всегда за покойником. Второй за победителем. Нет! К чёрту! – Крикнул Клеменс. – Там Марта, с Гансом. – Церковь застыла, в прицеле Клеменса, Клеменс набрал в лёгкие воздуха, и замер, курок, утонул, под пальцем, винтовка вздрогнула, и из груди Марты, потекла кровь. Она залила Ганса, и он стал тонуть в ней.
Клеменс вскочил с кровати, тяжело дыша. В классе все спали. Пьяный ВСУшник, плакал, и звал во сне свою мать. Клеменс, снова лёг и закрыл глаза. Ветер прошелестел, листвой старого дуба. Жёлудь сорвался с ветки и полетел на землю. Он упал, на землю и пустил росток, скоро росток стал деревом, вдруг дерево стало сохнуть и превратилось в старика с распростёртыми объятиями. Старик стоял и смотрел на Клеменса, глазами маленького Ганса. Он был похож на тот железный крест, что хранился в бабушкиной шкатулке, как единственная память, оставшаяся от дедушки. – Дедушка – Сказал Клеменс – я нашёл тебя. – Дедушка, раскрыл свои руки для объятий, Клеменс обнял его, но подул ветер, и дедушка обратился в прах, разлетающийся, по земле.
Клеменс. Проснулся. На часах было четыре утра. Он встал и толкнул ВСУшника.
– Вставай.
– Куды?
– Возьму тебя с собой на охоту. Сделаю из тебя классного снайпера. Мне давно нужен был надёжный напарник.
ВСУшник встал, они собрались и вышли в предрассветную муть.
Клеменс шёл тихо, и ровно. ВСУшник дрожал от холода и похмелья. Он уже не был похож на вчерашнего, вояку, хмель сошёл с него, и теперь он больше смахивал, на бездомную, продрогшую скотину, которая медленно плетётся, не осознавая ещё, что её ведут на убой. Клеменсу, стало противно, он шёл молча, поодаль, стараясь не запачкаться об это подобие человека.
На место пришли ещё до рассвета. Клеменс определил лёжку ВСУшнику. – Здесь твоё место. Будешь контролировать дорогу к церкви. Бей каждого, кто появиться в зоне твоего выстрела. Я буду у церкви, удачной охоты – Клеменс, не пошёл к церкви, он занял позицию, с которой просматривалось всё пространство в районе церкви, кладбища и ВСУшника. – Клеменс, лёг и прикусил зубами, тонкий зелёный стебелёк, сок брызнул Клеменсу, на язык. – Чудная трава, – подумал Клеменс – эта земля стоит, того, что бы положить в неё тысячи, таких как этот ВСУшник, она от этого будет только плодородней. – Солнце медленно поднималось из-за горизонта, освещая обгорелые стены разрушенной церкви. Оно прошлось лучами, по серебряному кресту, накренившемуся от взрыва. Осветило спину ВСУшника, перебралось через овраг, И высветило на окраине старого кладбища, чёрный железный крест. – Где же ты – думал Клеменс, всматриваясь в обгорелые стены, церкви. Может быть, ты не пришёл? Нет, ты здесь, я чувствую тебя. Я знаю, что ты тут. Просто ты ждёшь, ждёшь, когда устану ждать я. Но у меня много терпения, я долго ждал этого часа. Я ждал его с сорок третьего года, и я знаю, что последний выстрел будет за мной.
Солнце поднялось над церковью и застыло, словно затаило дыхание пред выстрелом. Листья на деревьях потемнели, ВСУшника разморило, он лежал в густой траве, лениво отгоняя от себя жужжащую у носа муху. Вдруг, в тишине полуденного дня, звякнул колокольчик. ВСУшник отмахнулся от мухи и посмотрел на дорогу. Колокольчик снова звякнул, и на дорогу, из лесу, медленно вышла корова. Она остановилась, и оглянулась, потом качнулась, и снова, прозвенев колокольчиком, пошла по дороге. ВСУшник поймал её в прицел, и нажал на курок. Корова промычала и завалилась на бок. ВСУшник поднял большой палец над травой, но пуля, вылетевшая из-за обугленной стены церкви, уложила ВСУшниика в траву. – Вот он – вспыхнуло в сознании Клеменса. Он нажал на курок, винтовка вздрогнула, облако пыли поднялось над стеной церкви. – Есть! – Выдохнул Клеменс. Вдруг, с другой стороны, пуля ударила Клеменся в бок. Она ударила с такой силой, что его откинуло, и он скатился в овраг. – Двое! – Застонал Клеменс – oh mein gott. Их двое! Двое!
Клеменс лежал на дне оврага, в густой, сочной траве, а прямо над ним, в солнечных лучах сверкал чёрный железный крест. Клеменс смотрел на него, пока крест не превратился в дедушку. – Дедушка. – Прохрипел Клеменс, и пополз к нему. Он цеплялся за зелёные ростки, за коричневые корни, проступавшие из земли, Клеменс тянулся к стоящему на самом краю оврага, кресту, пока не добрался до него.
Чёрный, железный крест, с небольшой стальной табличкой
Лейтенант третьего стрелкового взвода
Эрих Майер 1922-1943г.
Сознание Клеменса, вспыхнуло, и погрузилось во тьму.
Агония.
Повелитель.
Верный слуга.
Супруга повелителя.
Военачальник.
Эскулап.
Начальник тайной канцелярии. – Человек без лица.
Правитель стоит у окна, своего дворца. Он стар. Внизу, в долине раскинулся огромный город, за окном ночь, но улицы города освещены, и заполнены народом. Правитель, не отрываясь от окна говорит.
Повелитель. Что там внизу? Почему они не спят. – Верный слуга, склоняя голову, отвечает.
Верный слуга. Они чувствуют слабость, мой повелитель.
Повелитель. Слабость?
Верный слуга. Да мой повелитель. Они думают, что сила не способна больше управлять миром.
Повелитель. Они так думают?
Верный слуга. Да мой повелитель.
Повелитель. И ты говоришь мне это в лицо, значит, ты тоже так думаешь?
Верный слуга. Нет, мой повелитель. Я всего лишь, продолжение ваших глаз и ушей. А разве глаза и уши могут лгать своему господину?
Повелитель. Могут. Если старость накрывает их своей пеленой.
Верный слуга. Тогда прикажите своим воинам, бросить глаза и уши стервятникам, пусть они послужат пищей, голодным птицам.
Повелитель. Я верю тебе, ты единственный кому я могу тут доверять. Говори, говори всё, что думает мой народ.
Верный слуга. О, великий правитель, люди больше не верят в твоё могущество. Они думают, что ты обманываешь их. Они не считают тебя больше бога избранным.
Повелитель. Много таких?
Верный слуга. Да, мой повелитель. Базары переполнены скверными слухами о тебе. Люди шепчутся всюду, где встречаются. А некоторые даже говорят это вслух, не боясь наказания.
Повелитель. А что говорят мои верные сторожевые псы?
Верный слуга. Среди них, тоже разброд и шатание. Они считают, что ты, не так силён как раньше. Они больше не чувствуют силу твоей десницы. Они начинают грызться между собой, пытаясь отхватить лакомый кусок.
Повелитель. Это результат продажности моих вассалов. Они забыли, кто их хозяин. Но я напомню, им это. Я смогу… – он замолчал, глядя на разноцветные огни внизу.
Верный слуга. Да мой повелитель.
Повелитель. Кто здесь? – Он стал осматриваться, словно не видит никого вокруг.
Верный слуга. Я мой повелитель, ваш верный слуга.
Повелитель. Хорошо. Скажи, остались ли ещё те, кто верит в моё могущество.
Верный слуга. Да, но их единицы.
Повелитель. Собери всех. – Даёт ему порошок. – Ночью, пусть добавят это в колодцы на площадях. А на базарах пустят слух, что боги разгневались на народ, и послали им своё наказание. Они будут умирать, до тех пор, пока снова не поклоняться своему правителю.
Верный слуга. Я сделаю, всё как вы сказали. – Принимает порошок.
Повелитель. Позови ко мне, начальника тайной канцелярии.
Верный слуга. Слушаюсь, мой повелитель. – Уходит.
Правитель, всматривается в огни города. В углу сидит старуха, и плетёт сеть.
Правитель. Я потратил на них всю свою жизнь. И что получаю, взамен, упрёки, ненависть, обвинения во всех смертных грехах. Они забыли, с чьей руки кормились, все эти годы. Кто наполнял их кошельки золотом, а их гаремы наложницами. Кто приводил, для них рабов, с чужеземных стран. Кто являлся основой миропорядка, благодаря которому росло их благосостояние. Кто? – Он смотрит на старуху. – Старуха качает головой. – Никто не смеет так обращаться со своим повелителем. Я накажу их. Я посею вражду между ними. Они будут рвать друг друга на куски, я…
Входит начальник тайной канцелярии.
Начальник тайной канцелярии. Разрешите, мой повелитель?
Правитель. Кто, здесь?
Начальник тайной канцелярии. – Повелитель всматривается в начальника тайной канцелярии.
Правитель. Где твоё лицо?
Начальник тайной канцелярии. Мне не положено иметь своё лицо.
Правитель. Говори, я слушаю тебя.
Начальник тайной канцелярии. Ваши вассалы, мой повелитель, считают, что вы не можете больше управлять страной. Некоторые поговаривают, о мятеже.
Повелитель. Тебе известны имена?
Начальник тайной канцелярии. Да, мой повелитель.
Повелитель. Список. – Ему подают список. Он смотрит. Потом отдаёт его назад. – Мне нужно, что бы они рвали друг друга на куски.
Начальник тайной канцелярии. Сегодня ночью, вырежут их женщин и детей, а улики будут говорить о вине и тех и других.
Повелитель. Прекрасно. Сделай всё как сказал, и моя милость не обойдёт тебя стороной.
Начальник тайной канцелярии уходит. Повелитель поворачивается к старухе. Сеть, которую она плетёт становиться больше.
Повелитель. Я должен наказать их, они забыли кто их повелитель. – Старуха молчит. – Или ты считаешь иначе? Если так, убирайся, а не то я прикажу выпустить твои кишки, и украсить ими, городскую площадь. – Старуха смотрит на повелителя, и плетёт сеть.
Входит супруга повелителя.
Супруга. Что ты кричишь? Что случилось? Ты не здоров?
Повелитель. И ты туда же, я прекрасно себя чувствую. Я полон сил, и энергии. Я готов весь мир, бросить к своим ногам.
Супруга. Ты вечно на коне, тебя никому ещё не удавалось выбить из седла. Однако, уже, время пить наше лекарство.
Повелитель. К чёрту лекарство, оно мне больше не нужно. Отдай его старой перечнице. – Указывает на старуху.
Супруга. Кому?
Повелитель. Старухе, вон она в углу. – Она смотрит в пустой угол.
Супруга. Хорошо, мой повелитель. Я сделаю, как вы сказали. – Идёт в угол и оставляет там лекарство. – Позвольте пригласить вашего доктора, он давно уже ждёт аудиенции.
Повелитель. Он надоел, со своими микстурами. Всё, что он может, это набивать свои карманы моим золотом. Вот возьму, и прикажу залить в его глотку, всё то золото, что он заработал, на мне, за последние десять лет.
Супруга. Дорогой, если ты так щедро будешь платить эскулапам, то в нашем государстве очень скоро не останется ни одного лекаря.
Повелитель. Мне не нужны больше эти шарлатаны. Я великий правитель, а великие правители, не подвержены никаким заболеваниям.
Супруга. Да, мой король, и всё-таки, позволь, ему войти, его беседа позабавит тебя, отвлечёт от тяжёлых мыслей.
Повелитель. Хорошо. Пусть войдёт, но если мне с ним станет скучно, я щедро заплачу ему за этот визит.
Супруга уходит. Входит эскулап.
Эскулап. Да здравствует мой повелитель. – Кланяется.
Повелитель. Твой повелитель всегда здравствует. И не нуждается в твоих услугах.
Эскулап. Я счастлив, что мой повелитель не нуждается в моих услугах.
Повелитель. Не лги мне, ты не любишь здоровых людей. Они лишают тебя денег. И если в мире не будет болезней, ты умрёшь от голода.
Эскулап. Мир не останется без недугов, мой повелитель, поскольку сам мир является недугом. Но в случае с моим повелителем, я готов умереть от голода, только бы вы всегда здравствовали.
Повелитель. Какая тонкая лесть. Хорошо. Попробуй исцелить её? – Показывает на старуху. Лекарь смотрит в пустой угол.
Эскулап. Простите, я плохо вижу в темноте, кого мне нужно там исцелить?
Повелитель. Старуху, она сидит в углу. Подойди поближе. – Подходит.
Эскулап. Да, действительно, старуха… и, по всей видимости, очень стара.
Повелитель. Думаю, она намного старше этого мира.
Эскулап. Простите. – Обращается к старухе. – Разрешите вас осмотреть. – Осматривает старуху, потом возвращается к повелителю. – Увы, мой повелитель, её болезнь не поддаётся лечению.
Повелитель. Что это за болезнь.
Эскулап. Старость, мой повелитель.
Повелитель. Старость. Ненавижу, старость. Убирайся, я не хочу тебя больше видеть.
Эскулап уходит. Повелитель смотрит на город, в городе начинаются пожары, дома вспыхивают один за другим. Толпы людей спасаются бегством, но их настигают всадники в чёрном, и поражают саблями.
Входит военачальник.
Военачальник. Мой повелитель. В городе резня. Ваши вассалы сцепились друг с другом, если не остановить их сейчас, они все погибнут.
Повелитель. Окружите город, и не дайте никому вмешаться в эту резню.
Военачальник. Это всё, что мой повелитель велит мне исполнить?
Повелитель. Да. – Военачальник уходит. – Постой, зажгите, побольше зданий, пусть осветят город как днём, я хочу видеть всё своими глазами.
Военачальник. Да будет так, мой повелитель. – Уходит.
Повелитель. Вот так. – К старухе. – Теперь нам будет хорошо видно как мятежники, рвут друг другу глотки. – Старуха молчит. – Я знаю. Что ты думаешь, обо всём этом, но это мой долг. Долг правителя. Эти люди, там внизу, слишком алчны, что бы понять, насколько хрупок порядок, установленный, нашими предками. Их интересует только нажива, и за неё они готовы всё разрушить.
Если не привести их в чувства, не показать, в чьей руке, находятся их жизни, они растопчут всё, на чём держится наш мир.
Да в таком деле не обойтись без крови. Но кровопускание, как говорит мой эскулап, вынужденная мера. Благодаря ей организм очиститься от всего наносного, и задышит полной, и здоровой грудью. – Старуха смотрит на повелителя, и продолжает плести сеть. Город пылает сильнее. – К утру, всё будет кончено.
Повелитель смотрит на город. Входит его супруга, эскулап, верный слуга, военачальник, и начальник тайной канцелярии. Шепчутся.
Эскулап. В городе бушует неизвестная болезнь. Люди мрут как насекомые. Она не щадит ни чернь, ни господ, перед ней все едины.
Супруга. Неужели мы все обречены?
Эскулап. Боюсь, что так.
Супруга. И даже я?
Эскулап. Все.
Военачальник. Вассалы убивают друг друга на улицах города. А он – показывает на повелителя – приказал не вмешиваться в бойню.
Супруга. Всё рушится, складывается как карточный дом, а он, стоит и смотрит в окно. Почему, почему он ничего не предпринимает?! Быть может вы – обращается к начальнику тайной канцелярии – прольёте свет?
Начальник тайной канцелярии. Таков приказ.
Супруга. Таков приказ?! И это всё?
Начальник тайной канцелярии. Я большего сказать вам не могу.
Супруга. – К верному слуге. – А вы, вы знаете его так близко, как даже я не смею подходить. Он другом называл вас…
Военачальник. Если только дружба, ему известна…
Верный слуга. Он напуган.
Все. Напуган?!
Верный слуга. Как дерево отжившее свой срок, теряет силу, истощая ветви, так он один стоит в пустыни, и чувствует корнями, как жизнь водой, уходит вглубь земли. Не оставляя влаги для него. И все вокруг теряют страх свой перед ним. От лесоруба, с острым топором, до мелкого ничтожного термита, что норовит, сточить его упрямый ствол. Он защищается, неся погибель миру, он жизнь свою пытается продлить.
Супруга. Продлить…
Верный слуга. Он дал мне порошок, что смерть несёт через болезни, его я высыпал в колодцы. Вода отравлена, и там и тут, земля сосудами своими, отраву разогнала по земле. Мы все обречены.
Супруга. Не верю я тебе. То боги наказали безрассудных, а праведные выживут, и будут царствовать, вовеки.
Эскулап. Нам, нужно, что-то делать, он безумен, он с ведьмой говорит, в своём воображении. – Смотрят на повелителя. Он разговаривает с пустым местом.
Военачальник. Пусть ласка женская послужит нам на благо. – К супруге. – Вы женщина, и верная жена, своею лаской, нежным словом вернуть его вы сможете, всегда. Он вас послушает, размякнет, и даст приказ нам, кровь остановить.
Супруга. Что ж я попробую, когда-то я сумела увлечь его в расставленные сети, и продержать в них, много долгих лет.
Идёт к повелителю. Остальные скрываются в темноте.
Она двигается как кошка. Говорит, растягивая слова.
Супруга повелителя. Мой повелитель, слышишь, бьётся сердце, наполненное нежностью, моей. Горит огонь внутри неутолённый, и ищет ласк твоих мой гибкий стан.
Повелитель. Что может течь в лозе, давно отцветшей, на ней нет листьев, ягоды иссохли, нет сока в них, нет боле ничего, что к сладости любви взывать способно. К чему сухие стебли льнут к скале, в ней влаги нет, в ней лишь холодный камень, незнающий ни ласки не любви.
Супруга. Но так ли это?
Повелитель. Так, не сомневайся, и ласки свои брось, продрогшей осени они не украшают, одежды пёстрые осыпались давно. Лишь серый дождь унылый за окном, удел твой, до зимы, крепись.
Супруга. А если сердцу хочется любви.
Повелитель. То похоть, не любовь тебя тревожит, и если не уймёшься, то клянусь, клеймом железным выжгу я её. – Супруга уходит.
Супруга. Всё слышали, прогнили мои сети, теперь и пескаря со дна не зачерпнуть. – Уходит. И бросается со стены замка, в ров.
Военачальник. Я сам пойду к нему, я всё скажу как есть. – Идёт к повелителю. – Мой повелитель, осмелюсь доложить, что страшная зараза, косит твоих солдат. Ещё немного, от армии твоей не будет и следа.
Повелитель. Солдат, на то солдат, что б честно умереть. И ты иди, и выполни приказ, не то тебя как дезертира вздёрну, на собственных кишках, под барабанный бой.
Военачальник. Да будет так, я выполню приказ. – Уходит.
Эскулап. Желчный старик. Что ж я пойду, общаться с сумасшедшим, умею я, и дело поверну, как только с ним поговорю. – Идёт к повелителю. – Мой повелитель…
Повелитель. Разве звал тебя я?
Эскулап. Я врач ваш, долг мой перед вашим здоровьем, быть вечно на чеку, вся жизнь моя настроена на это.
Повелитель. Похвально рвение такое, награды царской требует оно. Стража. – Зовёт стражу, входит стража. – Возьмите лекаря сего, расплавьте золота по боле, наполните его, до подбородка. – Стража уводит эскулапа, за дверью слышны крики.
Верный слуга. Пойду к нему, ведь он совсем один. – Идёт к повелителю. – Мой повелитель.
Повелитель. – Кто там?
Верный слуга. Ваш верный раб.
Повелитель. Ты сделал, всё как я просил тебя?
Верный слуга. Я сделал всё, как надо.
Повелитель. Что думаешь, об этом. – Показывает на пылающий город.
Верный слуга. Мне жаль вас, мой король. Вам страшно умирать, агонию свою, продлить пытаетесь смертями.
Повелитель. Ты никогда не лжёшь, и в том твоё несчастье. – Вынимает нож, и вонзает его в верного слугу. – Не страшен, тот, кто лжёт, а страшен, тот, кто говорит вам правду.
