Czytaj książkę: «Легендарный ФД. Фёдор Гнездилов – московский ополченец, смоленский партизан, советский гвардеец», strona 3
Но вот своим военным Сталин И.В. слишком передоверил, надеясь, что они чётко выполняли решения партии и правительства по стратегическому развёртыванию войск. Однако на поверку оказалось, что в Западном (Белорусском) военном округе артиллерия находилась в парках и не имела боезапаса, а прицелы с неё оказались сняты. Средства для транспортирования тяжёлых орудий отсутствовали. Авиация на аэродромах не была рассредоточена и была не защищена средствами противовоздушной обороны, что в первые же дни войны привело к гибели на земле более полутора тысяч самолётов. Войсковые части узнавали о начале боевых действий по тем обстрелам и бомбёжкам, которым они подвергались.
Сейчас имеется возможность оценить степень готовности наших войск к войне. Совершенно и сознательно не был подготовлен к ведению боевых действий Западный особый военный округ. Частично оказались приведёнными в боевую готовность Прибалтийский и Киевский особые военные округа. В полной боевой готовности находились пограничные войска, Одесский военный округ и Военно-Морской флот.
Совершенно неожиданным для нашего высшего военного командования, как в будущем признался «маршал победы» Жуков Г.К., явилось то, что на направлениях главных ударов германская армия создала многократное превосходство в военных силах. Пехотные дивизии и танковые корпуса атаковали нашу слабо подготовленную оборону на очень узких участках прорыва, стремительно продвигаясь вглубь территории.
Оставшиеся без связи и управления воинские части, не представлявшие себе складывавшейся боевой обстановки на фронте, не могли оказать организованного противодействия врагу. Отдельные мужественные очаги сопротивления не позволяли принципиально изменить обстановку, чтобы воспрепятствовать стремительному продвижению противника. Бойцы, часто брошенные своими офицерами, стали массово сдаваться в плен. Западный фронт, имевший вполне достаточно сил и вооружения для борьбы с наступавшим врагом, рухнул буквально за четыре первых дня войны! За собой он потянул, из-за угрозы полного окружения и разгрома, Прибалтийский и Юго-Западный фронты.
Вячеслав Михайлович Молотов вспоминал, что, когда Сталин узнал о той катастрофической обстановке, которая молниеносно сложилась на советско-германском фронте, он буквально «охренел». Существуют мифы, что в это трудное время вождь советского народа пребывал в растерянности и чуть ли не в прострации. Но не таков был Иосиф Виссарионович Сталин, на которого его оппоненты стараются теперь высыпать кучи мусора. Самую точную характеристику советскому вождю дал в своё время ярый его оппонент и антисоветчик Уинстон Черчилль. Бывший премьер-министр Великобритании утверждал, что большим счастьем для России явилось то, что «в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин». Он был «самой выдающейся личностью, человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли», «непоколебимым мастером находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения».
Поскольку дела на фронте продолжали непрерывно ухудшаться, а эффективность нашего военного противодействия не была ясна, 29 июня Сталин вместе с Молотовым, Берией и Микояном направился в Наркомат обороны и Генеральный штаб, чтобы на месте оценить состояние дел. Оказалось, что руководство и Наркомата, и Генштаба обстановкой на советско-германском фронте (особенно на Западном его участке) совершенно не владело, а потому не способно было управлять действиями войск. Начальник Генерального штаба Жуков Г.К., находясь в отчаянном положении ответственного руководителя, потерявшего всякую ориентировку в происходивших событиях, даже откровенно разрыдался из-за собственного бессилия сделать что-либо для отступавшей Красной армии.
Наглядно убедившись в абсолютной неспособности военных решать текущие вопросы, Сталин понял, что сейчас необходимо срочно и полностью менять систему государственной и военной власти в стране, при этом поднимать на борьбу весь советский народ, иначе поражение и крах Советского Союза под натиском фашистских полчищ окажутся неминуемыми. Уже на следующий день, 30 июня, в печати было опубликовано постановление об образовании Государственного Комитета Обороны (ГКО), к которому на период военного времени переходила вся полнота власти в стране. В состав ГКО вошли Сталин И.В. (председатель), Молотов В.М. (зампредседателя), Берия Л.П., Ворошилов К.Е. и Маленков Г.М. Созданная с началом войны для управления войсками Ставка Главного командования под руководством наркома обороны Тимошенко С.К. была преобразована в Ставку Верховного Командования, и с 10 июля её возглавил Сталин И.В., а 19 июля он стал ещё и наркомом обороны, сосредоточив таким образом в одних руках все нити управления войсками и страной.
В то же время 28 июня снятый с должности и арестованный командующий Западным фронтом Павлов Д.Г. вместе с ещё четырьмя генералами предстал перед судом и «за проявленную трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допущение развала управления войсками, сдачу оружия противнику без боя, самовольное оставление боевых позиций частями Красной Армии и создание противнику возможности для прорыва фронта Красной Армии» ровно через месяц после начала войны был расстрелян.
3 июля 1941 года Сталин И.В. выступил по радио и в связи с тем, что в результате неудач на советско-германском фронте Красная армия в определённой мере была деморализована, призвал весь советский народ подняться на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. После прошедших на предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях митингов начало формироваться народное ополчение, которое по своему патриотизму и стойкости в борьбе с ненавистным врагом во многом даже превосходило регулярные армейские части. Добровольно встав по призыву вождя на защиту Родины, большинство ополченцев погибло в боях, но они собой заслонили страну, задержав гитлеровские полчища и тем самым дав возможность подтянуть резервы из восточных районов и с Дальнего Востока для разгрома врага.
2. Московское народное ополчение
Итак, в результате предательства Западный фронт за несколько дней оказался полностью разгромленным, поскольку войска Белорусского особого военного округа преднамеренно не были приведены в полную боевую готовность, а до личного состава командованием и партийными органами сознательно не доводились сведения о том, что в ближайшее время предстоит война с Германией.
Не лучше обстояли дела и на других фронтах. В роковую ночь 22 июня штаб Киевского особого военного округа получил команду на передислокацию в район Тарнополя и отправился туда двумя колоннами: одна – по железной дороге, другая – на автотранспорте. В итоге связь с войсками была полностью утеряна, потому управлять боевыми действиями оказалось невозможно.
После начала боевых действий командующего Прибалтийским особым военным округом разыскивали почти сутки, когда дорога была каждая минута. Приведенные в боевую готовность части сражались без центрального управления, по собственной инициативе и складывавшейся обстановке.
В результате отсутствия твёрдого руководства, а также за счёт дезорганизации диверсионными группами противника наших проводных линий связи оперативное управление советскими войсками было полностью нарушено. Невероятно, но в сложившейся фронтовой неразберихе и вызванной этим отчаянности в моральном состоянии многих наших воинских частей, подвергшихся неожиданной бомбардировке, артиллерийскому обстрелу и атакам танковых клиньев значительно превосходящих сил противника, многие бойцы и командиры стали массово сдаваться в плен. При этом полтора миллиона человек, порой в составе целых подразделений, перешли на сторону немцев с оружием в руках. Два миллиона военнослужащих добровольно сдались в плен, побросав личное оружие и боевую технику. Полмиллиона красноармейцев оказались пленены при различных обстоятельствах. Ещё миллион воинов дезертировал, разбежавшись по домам, где их потом разыскивали компетентные органы. 800 тысяч человек были убиты и ранены. Сохранивший относительную боеспособность миллион бойцов и командиров с боями откатывался на восток. В результате предательства столь невероятными и плачевными оказались для Страны Советов итоги первых трёх месяцев войны.
Не встречая организованного сопротивления, немецкие войска занимали город за городом, окружая и громя по пути своего следования наши воинские части. Отчаянные встречные бои и попытки прорыва из окружения не приносили советским войскам нужного эффекта. В ряде мест население встречало немцев хлебом и солью.
Фашисты уже с упоением праздновали свою лёгкую победу над советским большевистским «колоссом на глиняных ногах». Гитлер был уверен, что после первых недель боёв «русские пойдут на капитуляцию вследствие развала строя». С ним были согласны и многие его генералы, которые считали, что «запланированные фюрером меры так эффективны, что советская система не выдержит». А вот немецкие антифашисты, находившиеся тогда в основном в концлагерях, говорили иное: «Теперь Гитлер сломает себе шею».
Очень скоро советским людям стало ясно, что захватчики несли с собой в нашу страну только рабство и террор, разорение и смерть, поскольку выполняли указание своего фюрера о том, что «мы ни от чего и ни от кого Россию не освобождаем. Мы её – з а в о е в ы в а е м. Русский народ нас интересует только как рабочая сила, которая в будущем будет трудиться на германскую нацию». Свирепый оккупационный режим, установленный немцами на захваченных территориях, массовые казни мирного населения в целях устрашения, открыто декларируемое намерение превратить всех без исключения русских в рабочий скот, карательная система коллективной ответственности, бесчеловечное обращение с военнопленными и многое другое всколыхнули непреодолимую волну русского патриотизма. Теперь война за освобождение Родины от фашистских поработителей стала для всего нашего народа Великой и Отечественной.
Если завоеватели считали, что боевым действиям скоро наступит конец и им останется только установить «новый порядок» на завоёванных территориях, то Советская страна, в сложившейся для неё тяжелейшей обстановке, продолжала накапливать силы, чтобы дать достойный отпор оккупантам. «Во глубине Сибирских руд», как образно писал великий поэт, в полной тайне, известной только членам Государственного Комитета Обороны (ГКО) и некоторым работникам Генерального штаба, формировались, вооружались и обучались воинские подразделения, которым предстояло нанести сокрушительный удар по врагу. А пока эта секретная работа, требовавшая значительного времени, проводилась, необходимо было любыми средствами задержать стремительное продвижение зарвавшегося противника.
С этой целью в помощь Красной армии, с большими потерями отступавшей в глубокий тыл, стали формироваться дополнительные силы из народных добровольцев. Так, в целях борьбы с парашютными десантами и диверсантами, забрасывавшимися противником, по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 24 июня 1941 года при городских, районных и уездных отделах НКВД на территории Ленинградской, Мурманской, Калининской и Ростовской областей, Карело-Финской республики, Украины, Белоруссии, Эстонской, Латвийской, Литовской и Молдавской ССР, Крымской автономной республики, Краснодарского края, западной части Грузинской ССР создавались истребительные батальоны численностью 100–200 человек «из числа проверенного партийного, комсомольского и советского актива, способного владеть оружием». За месяц было сформировано 1755 истребительных батальонов общей численностью 328 тысяч человек во главе с оперативными работниками НКВД и милиции.
Опираясь на огромный патриотический подъём советского народа, 26 июня 1941 года Центральный Комитет партии провёл совещание, на котором рассматривались общие вопросы организации борьбы против гитлеровских захватчиков. Основное внимание обращалось прежде всего на необходимость привлечения на помощь Красной армии широких народных масс. Во исполнение этого решения 2 июля 1941 года на очередном заседании партийному руководству было сообщено, что ГКО и ЦК ВКП(б) одобрили почин Ленинграда и Москвы о создании народного ополчения.
4 июля 1941 года председатель Государственного Комитета Обороны Сталин И.В. подписал постановление ГКО № 10 «О добровольной мобилизации трудящихся города Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения». В постановлении говорилось, что «в соответствии с волей, выраженной трудящимися, и предложениями партийных, профсоюзных и комсомольских организаций» следует «мобилизовать в дивизии народного ополчения по городу Москве 200 тысяч человек и по Московской области – 70 тысяч человек». В городе мобилизацию приказано было начать 3 июля и закончить 5 июля, в области эту работу предписывалось завершить 6 июля 1941 года. Руководство мобилизацией и формированием добровольческих подразделений возлагалось на командующего войсками Московского военного округа (МВО) генерал-лейтенанта Артемьева П.А. В помощь командующему МВО, под его председательством, создавалась «чрезвычайная семёрка», в которую вошли секретарь Московского городского комитета (МГК) Коммунистической партии Соколов, секретарь Московского (областного) комитета (МК) партии Яковлев, секретарь Московского городского и областного комитетов комсомола Пегов, начальник управления продовольственных товаров Горторготдела Филиппов, от военных – комбриг Онуприенко и подполковник Простов.
Сначала решено было создать 25 дивизий по районам, на которые тогда была разделена Москва. Формирование дивизий производилось за счёт мобилизации рабочих, служащих и учащихся в возрасте от 17 до 55 лет. От мобилизации освобождались военнообязанные призывных возрастов, а также рабочие и служащие предприятий, выполнявших «особо важные оборонные заказы». Рядовой и младший начальствующий состав, половина командиров взводов и часть командиров рот, весь медицинский и политический состав формируемых дивизий комплектовались из трудящихся каждого района. Остальной начальствующий состав обеспечивался за счёт кадров Рабоче-Крестьянской Красной армии (РККА). Боевая подготовка частей производилась по специальному плану Штаба МВО. Казарменное размещение частей народного ополчения осуществлялось на базе жилого фонда районов (школы, клубы или другие подходящие помещения). Снабжение дивизий народного ополчения автотранспортом, мото— и велоснаряжением, шанцевым инструментом (лопаты, топоры и другое), котелками, котлами для варки пищи и вещевым довольствием производилось из ресурсов города, области и соответствующего района. При необходимости всё это оборудование следовало оперативно изготовить. Вооружением и боеприпасами дивизии добровольцев обеспечивал Штаб МВО по линии военного снабжения.
В соответствии с постановлением ГКО на всё время нахождения добровольца в частях народного ополчения за ним сохранялось денежное содержание: для рабочих – в размере среднего заработка, для служащих – в размере получаемого ими оклада, для учащихся – в размере стипендии, для колхозников предусматривалось «пособие семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время». В случае инвалидности или смерти мобилизованного добровольцу и его семье предоставлялось право получения пенсии наравне с начальствующим составом Красной армии.
В первые дни июля на всех предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях Москвы и Подмосковья с большим патриотическим подъёмом прошли собрания по вопросу организации дивизий народного ополчения. Рабочие, служащие, интеллигенция, учащиеся в своих выступлениях выражали большую любовь и преданность Родине, готовность с оружием в руках защищать её от вторгшихся на нашу землю полчищ фашистов. К 5 июля заявления с просьбой зачислить в народное ополчение поступили от 300 тысяч жителей города и области. Среди них были люди разных возрастов, профессий и национальностей.
Сначала было создано, в соответствии с постановлением ГКО, 25 дивизий народного ополчения. Однако слишком большой отток инженеров и рабочих с промышленных предприятий негативно сказался на выпуске военной продукции. Поэтому количество формируемых дивизий было сокращено наполовину, а необходимые производству специалисты получили «бронь», запрещавшую их призыв в армию.
6 июля 1941 года командующий МВО генерал Артемьев П.А. доложил в Государственный Комитет Обороны о завершении формирования двенадцати московских дивизий народного ополчения, получивших наименования: 1-я – Ленинского района, 2-я – Сталинского, 4-я – Куйбышевского, 5-я – Фрунзенского, 6-я – Дзержинского, 7-я – Бауманского, 8-я – Краснопресненского, 9-я – Кировского, 13-я – Растокинского, 17-я – Москворецкого, 18-я – Ленинградского и 21-я – Киевского района.
Добровольцы Московского народного ополчения
В составе ополчения оказались отцы и дети, пожилые и совсем юные добровольцы, рабочие и служащие, учёные и писатели, преподаватели и студенты, учителя и выпускники школ. В числе добровольцев в состав 9-й Кировской дивизии народного ополчения был зачислен в качестве рядового и герой нашего дальнейшего повествования Фёдор Данилович Гнездилов, которого сослуживцы по-дружески часто кратко называли «ФД».
Фёдор Данилович родился 8 февраля 1898 года в селе Клеповка Павловского уезда Воронежской губернии в бедной русской крестьянской семье. С малых лет ему пришлось самостоятельно зарабатывать на жизнь, поскольку родители развелись и уехали из дома, оставив троих детей на попечение соседей. В 12 лет Фёдор стал учеником по гончарному делу, но через два года эту работу пришлось оставить из-за очень тяжёлых для мальчика условий труда. Тогда он перешёл учеником к местным мастерам сапожного дела. Эту специальность способный хлопец освоил хорошо и даже порой самостоятельно работал как кустарь-сапожник. Вместе с тем в постоянной борьбе за хлеб насущный Фёдору так и не удалось получить даже начальное образование: он посещал школу в течение всего одного месяца, в результате чего изучил только азбуку.
После Февральской революции, в период всеобщего брожения, девятнадцатилетний юноша стал сборщиком подписей под списками голосования за большевиков и меньшевиков. Оформленные списки добровольный помощник передал коммунисту Ярославскому Ф.М., который помог разобраться неопытному в политической борьбе Фёдору, кто такие представители разных партий. Это дало возможность молодому парню осознанно занять свою активную позицию на стороне большевиков. В результате Фёдор Гнездилов стал бойцом Красногвардейского отряда, действовавшего в Клеповской волости Павловского уезда. Отряд занимался установлением советской власти по деревням, охраной государственного хлеба, почты, борьбой с бандитами, казаками генерала Краснова.
После некоторого затишья в вооружённой борьбе Фёдор Гнездилов с октября 1917 года мирно работал как кустарь-сапожник на родине в селе Клеповке. Однако с января 1918 года, когда над страной начали сгущаться грозовые тучи, он вновь стал бойцом в том же Красногвардейском отряде, продолжавшем свои действия в Воронежской области. Затем с апреля 1918 года ФД назначили красноармейцем-разведчиком в разведкоманду, входившую в состав знаменитого 1-го Орловского (железного) полка, который в составе 13-й дивизии воевал на Южном фронте. После ранения командира подразделения Фёдор Гнездилов самостоятельно руководил разведкой полка, приобретая ценный боевой опыт.
Ровно год провоевал ФД в «железном» полку, но в апреле 1919 года получил серьёзное ранение да ещё заболел сыпным тифом. На излечение его направили в госпиталь, а в начале лета отважный разведчик по состоянию здоровья был комиссован и получил отпуск на 7 недель. Он поехал набираться сил на родину, в село Клеповку. Но оттуда пришлось спешно удирать из-за свирепствовавших здесь «зелёных банд» («зеленчуков»), которые охотились за добровольцами-красноармейцами. С большим трудом Фёдор Гнездилов добрался до города Воронежа, где обратился за помощью в штаб 8-й армии. Как «слабосильного больного» молодого красноармейца направили в госпиталь города Задонска. Через несколько месяцев, после поправки здоровья, ФД был отправлен в город Липецк Тамбовской губернии в распоряжение уполномоченного комиссара по продовольствию, формировавшего (по указанию Ленина В.И.) продовольственные отряды.
С августа 1919 года уже закалённый в боях красноармеец Гнездилов Ф.Д. был назначен заместителем командира конного продотряда, в который входило 185 бойцов. Этот продотряд действовал по заданиям Липецкого уездного продовольственного комитета по реквизиции хлеба для фронта и Москвы. Дополнительно отряд вёл борьбу с дезертирами, которых в Тамбовской губернии набралось очень много. В составе Красных войск отряд воевал также с армией генерала Мамонтова, которого вынудили оставить занятые им ранее города Козлов, Тамбов и Воронеж.
В этом же насыщенном боевыми действиями 1919 году, в «партийную неделю», Гнездилов Ф.Д., состоявший ранее в комсомоле (Российском коммунистическом союзе молодёжи), вступил в члены РКП(б) – Российской Коммунистической партии (большевиков).
После расформирования продотряда, в апреле 1920 года, красноармейца Гнездилова Ф.Д. направили в город Тамбов в 20-й запасный сводный полк. Далее надёжного, опытного бойца перевели в город Орёл для охраны местной Губернской Чрезвычайной Комиссии. На основе этого батальона был сформирован кавалерийский эскадрон, который действовал против ряда местных банд. В январе 1921 года по заданию Орловского Губернского комитета партии большевиков Гнездилова Ф.Д. с оперативной работы перевели на мирное поприще, и он на полгода стал заведующим хозяйством партийных курсов в городе Ливны. Однако уже к концу этого года ФД вновь был в седле – назначен командиром взвода 1-го кавалерийского полка. После слияния этого полка с 18-м Ветлужским кавалерийским полком служба продолжилась в городе Борисоглебовске.
Всё шло вроде бы хорошо, но тут случилось нетривиальное событие, значительно повлиявшее на судьбу нашего героя. В 1922 году Фёдор Данилович Гнездилов женился на Клавдии Яковлевне Кильдишевой, что вполне естественно. Однако невеста происходила из очень набожной семьи и потому настояла, чтобы молодожёны не только расписались в ЗАГСе исполкома, но и венчались в церкви. В то время партийная организация, активно боровшаяся с церковниками, не могла спокойно пройти мимо такого «непартийного поведения» коммуниста, не отреагировать на него. За заключение брака в церкви Гнездилов Ф.Д. был исключён из Коммунистической партии большевиков. Для того чтобы избежать всяких кривотолков и как-то загладить свою вину, ставший беспартийным ФД решил «бежать подальше» и в июне 1922 года попросил добровольно направить его в Среднюю Азию для подавления басмаческих банд. Насколько нам известно, больше он не пытался по прошествии времени вернуться в партию, хотя постоянно тесно работал с партийными организациями и партийными руководителями. Видимо, боевого командира по его действиям и манере поведения все считали не иначе, как коммунистом, что через много лет было отмечено даже в некрологе.
В Самарканде Гнездилов Ф.Д. с июня и до конца 1922 года являлся помощником командира взвода 3-го кавалерийского полка 3-й Туркестанской стрелковой дивизии. Кавполк занимался ликвидацией басмаческих банд, действовавших в Самаркандском, Андижанском, Ошском и других округах.
После разгрома банд Фёдор Данилович Гнездилов в возрасте 24 лет в январе 1923 года был уволен в запас Красной армии. Он поселился в среднеазиатском городе Джизак, где стал работать кустарём-сапожником. Однако через полгода его назначили агентом для поручений Джизакского окружного водоканала. Затем, уже через месяц, перевели на должность младшего надзирателя городского Арестантского дома. В сентябре 1924 года ФД ушёл с этой работы и вновь на полгода занялся привычным делом кустаря-сапожника. С началом подготовки к посевным работам, с февраля по май 1925 года, Фёдор Гнездилов трудился в качестве рабочего тракторного отряда Джизакского окружного земельного отдела. Затем на полгода его поставили в качестве караульного охранять приходно-расходную кассу города Джизак. После трёхмесячного перерыва на «сапожное дело» Гнездилова Ф.Д. в январе 1926 года вдруг назначили заведующим скотобойнями всего Джизакского уезда. В сентябре— месяце того же года Фёдор переехал в город Ходжент, где сначала работал на производстве мастером по сапожному делу, а затем вновь вернулся к спокойному занятию кустаря-сапожника.
В мае 1927 года Гнездилова Ф.Д. назначили комендантом и судебным распорядителем Хождентского окружного суда, а с января 1929 года он стал на два года заведующим хозяйством и комендантом Ходжентского Окружного Исполнительного комитета.
Удостоверение Гнездилова Ф.Д.
Ходжентским Горсоветом он назначен комендантом
Правительственного поезда по отправке делегатов
на Всетаджикский съезд Советов. 11 февраля 1931 года
На этом девятилетняя «командировка» Фёдора Даниловича в Среднюю Азию закончилась, и в марте 1931 года он перебрался в Москву, где два года работал агентом и кладовщиком на строительстве института «Висма». Затем вновь началась «боевая работа» на должности коменданта Бауманского опорного пункта милиции города Москвы.
Попав в столицу, Фёдор Данилович сразу почувствовал недостаточность своего общего образования. В связи с этим в 1931 году, в возрасте 33 лет, он поступил учиться и за три года окончил шесть классов средней школы. В июле 1934 года Гнездилова Ф.Д. назначили помощником инспектора по розыску и приводам Московского городского отдела инженерно-технических работников Народного Комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР Московской области. В августе 1937 года Фёдор Данилович перешёл на должность начальника отдела специального снабжения Машинно-транспортной базы Управления Трамвайно-троллейбусного треста (УТТТ) Московского Совета (Моссовета) депутатов трудящихся. Вот здесь-то в июне 1941 года его и застала война. Имея, как он писал в автобиографии, «большой, многолетний практический опыт борьбы с врагом, вредителями, заползшими на нашу священную землю, участвуя непосредственно в разведке, засадах и налётах», Фёдор Данилович Гнездилов в возрасте 43 лет без раздумий решил вступить добровольцем в Московское народное ополчение, чтобы вновь защитить свою Родину от нашествия новых подлых завоевателей.
