Czytaj książkę: «Метаморфозы сознания»
Заря. Фрейя
Корабль остановился, зависнув над дневной стороной планеты. Его экипаж давно бодрствовал, тогда как пассажиры только просыпались от многолетнего сна.
Сначала на поверхность спустились автоматические зонды, передавая наверх бесценные данные – состав атмосферы, давление, радиация, световое излучение. Ничто из этого не оказалось сюрпризом для астрономов: сюда не летели наугад. Но до того у них были лишь очень приблизительные представления о планете, теперь же люди выбирали место, где поселиться.
Затем с геостационарной орбиты на низкую спустился челнок-беспилотник, с каждым витком снова и снова фотографируя единственный материк. Снимки он тут же отправлял в центр управления, где их тщательно изучали аналитики. Равнины. Горы. Леса. Джунгли. Озёра. Архипелаги. Никаких признаков городов или коммуникаций. Никаких признаков разумной деятельности.
Фрейя была готова принять в себя новую жизнь.
Корабль раскрыл шлюзы, выпуская посадочные капсулы, похожие на рой светлячков. Одна за другой они отправлялись сквозь атмосферу вниз, озаряя небеса огнём сотен падающих звёзд.
Колонизация началась.
Центр контроля биологических угроз, 34 мая 1 года. Хелена Моргенсен
Первое время Хелена с удовольствием любовалась рассветами, подходила по утрам к окну, смотрела, как из-за горизонта выплывает чужое светило – такое похожее на Солнце и всё же другое. Яркое, агрессивное. А Солнце – вон оно, светлая звёздочка у созвездия Кассиопеи, уже тускнеющая на фоне горячей зари. Если не знать, так и не поймёшь, что прилетели сюда люди именно оттуда.
Только пути обратно нет. Некуда возвращаться. Новая Земля – это Фрейя. И нужно хорошо поработать, чтобы превратить это место в дом.
Она и работала.
Хелена лежала на белоснежной кушетке, закрыв глаза и отключившись от внешнего мира. Со стороны могло показаться, что девушка спит – если не обращать внимания на воткнутые в шею кабели. Живой компьютер, система расчётных цепей – вот что она такое. Ординатор. И не талантом, а прихотью судьбы, мутацией, которую приручили генетики.
Каждый день она приходила сюда, вонзала штекеры в разъёмы импланта на шейных позвонках и тонула в работе. Первый раз это было больно – разум ещё не понимал, что происходит. Он терялся, как человек, которому вдруг посветили в глаза мощным фонарём. Но первый раз бывает больно не только от проводов. Зато потом от возможностей захватывает дух.
Её сознание кипело. Хелена сливалась с компьютером, ощущая каждый бит информации, как собственную память. Мозг выполнял творческую работу, порождал образы, которые тут же подхватывала квантовая электроника и лепила их один на другой, точно сложнейший конструктор. Хелена улыбалась. Это было сильней любого наркотика, который только могли придумать люди.
Она изучала жизнь.
Она сплетала логические цепи, сравнивала биохимию организмов и разглядывала всё это со вниманием ребёнка, дорвавшегося до любимой игрушки. Каждый день разведчики добывали новые образцы, и все это отправлялось сюда. Специалисты изучали материал, раскладывали по полочкам, анализировала же его Хелена – единственный ординатор в Центре контроля биологических угроз. Она выделяла токсины, бактерии и вирусы, грибки и прочие организмы, потенциально опасные для человека. Работы было по горло, но это не угнетало девушку. Ей нравилось ложиться на свою кушетку и забывать обо всём, кроме паутины данных, в которой нужно разобраться.
– Посетитель, – вспыхнуло в мозгу, и Хелена открыла глаза. Рядом с её ложем стоял Иван Драгомиров – биолог из оперативной группы. Большим пальцем он с силой давил на красную кнопку на подлокотнике.
– Что-то важное? – спросила девушка. Ивана она не любила за грубость и бесцеремонность – к ней так относились многие, но Драгомиров выделялся даже среди них. Если Хелена была теоретиком, то Иван – практиком, всё время пропадавшим в экспедициях. Да и выглядел он так, будто сошёл с экрана какого-то боевика: бородатый атлет в сложных узорчатых татуировках, усеивающих мускулистые руки. Хрупкая медноволосая Хелена казалась рядом с ним совсем беззащитной.
– Важное, – кивнул Драгомиров. Он был в серо-зелёном рабочем комбезе и берцах, явно только что с полевой миссии. – Отключайся от своих железок и слушай.
Бесцеремонность и прямота – вот они, самые нужные в работе качества. Пришлось подчиниться, тем более что настырный Иван всё равно добьётся своего. С другой стороны, по мелочам он никогда не беспокоил, и Хелена не стала злиться. Ей вообще редко доводилось испытывать подобные эмоции.
Она молча выдернула штекеры из шейного имплантата. Можно было этого и не делать, Хелена давно уже научилась управлять своим сознанием, но незнакомые с такими тонкостями люди чувствовали себя более уверенно, когда она отключалась аппаратно.
– У меня в экспедиции на одном из островов погиб человек, – с ходу взял быка за рога Иван.
– Вот как? – Хелена приподняла рыжие брови.
– Тебе мало? Пропал. Бесследно. У врача запищали датчики, пошёл сигнал о критическом состоянии, мы оглянулись – а парня нет, как корова языком слизнула.
– И что?
Их взгляды встретились.
– Слушай, ноутбук ходячий, – медленно проговорил Драгомиров. – Я понимаю, что тебе плевать на человека, которого ты даже не знала, но пораскинь своими ледяными мозгами. Мы не идиоты-туристы, технику безопасности не ради галочки изучаем. С нами был отряд солдат, они большие пушки тоже не для виду носят. И вот один из нас исчезает. Так, что никто этого не заметил. Ты себе можешь представить такое? Да никакой Джеймс Бонд такое бы не провернул!
Хелена молчала, глядя ему в глаза. Иван был прав. Она достаточно хорошо знала состав и методы исследовательских команд на Фрейе, и организовывались они с максимальной безопасностью для участников. Крупного хищника охранники не подпустили бы даже близко.
– Мне нужны данные, – сказала она, перебирая кабели и вонзая их обратно. Иван кивнул.
– Плавучий коралловый остров, примерно два на два километра. В центре – озеро, структура пористая. Фотографии и отчёт, – он бросил на столик рядом с кушеткой флэш-карту, и Хелена воткнула её в разъём на системном блоке. – Писал на борту дикоптера, за оформлением не следил, но всё, что нужно, там есть. Общая информация по островам – в базе. Сколько тебе нужно времени?
– Минуту.
Хелена вставила последний штекер и снова легла на кушетку, забыв об Иване. Её мозг разогревался, начиная работать на полную мощность. В несколько секунд она прочитала отчёт Драгомирова, проглядела фотографии. Каскад данных пролетел в сознании, точно рой мух.
Известняковая глыба с положительной плавучестью – значит, внутри есть пустоты, заполненные воздухом. Растительность почти отсутствует, поверхность покрыта органической губкой.
Поиск сведений о губке. Безвредна.
Хелена мысленно усмехнулась. Подобным эпитетом на Фрейе могли похвастаться очень немногие существа.
Поиск сведений об островах. Улов скудный: только данные о поверхности и гипотезы. Наличие узких входов на глубину, которые могут служить норами для животных. Данных по биосфере очень мало.
Глубокий поиск.
Пусто.
Крупных животных на островах не водилось вовсе. Были мелкие ядовитые твари с сильным ядом, но они не могли оказаться убийцами – ведь делся же куда-то труп. Поразмыслив, Хелена принялась за моделирование. Масса существа – не меньше человеческой. Скорость – высокая. Варианты отступления с трупом: озеро или норы. Вероятность наличия быстродействующего яда – высокая.
Информация веером символов и образов касалась разума Хелены. Разные виды земных животных, изученные виды фрейских, гипотетические существа. Мурены, сухопутные осьминоги, змеи, ящерицы-амфибии. Варианты изучались один за другим, затем критерии дополнялись, и всё начиналось сначала.
– Есть, – сказала она, отправляя документ на печать. – Можешь показать это Плутонову.
– Так и сделаю, – бесстрастно ответил Иван. Через несколько секунд хлопнула дверь.
Поблагодарить Хелену он и не подумал.
Мёртвый пояс, 34 мая. Джеймс Гленн
Этим летом солнце жарило немилосердно. Хотя какое тут лето – нет на этой проклятой планете ни лета, ни зимы. Вокруг – сплошная пустыня, камни вместо деревьев, под колёсами ровера – красноватый песок, и ничего больше. Ни травинки, ни кустика, ни даже красивых жёлтых барханов с верблюдами. Одна только выжженная свирепым чужим светилом пустошь.
Бывший мастер-сержант армии Соединённых Штатов Америки, а теперь – капитан силовых отрядов Совета Фрейи, Джеймс Гленн не любил эти места. Слишком они неприятно выглядели. Он давно уже перестал смотреть на показания термометров – температура снаружи зашла за пятьдесят ещё пару часов назад. Сколько это в привычных для него градусах Фаренгейта? Сверхразум его знает, но уж точно здесь очень, очень жарко. Мёртвая это земля, безжизненная полоса по экватору, и хрен пойми, что тут учёные увидеть хотят. Ни животных, ни растений, а раз так, что им изучать?
Но он сам попросил перевода. Надоело по местным джунглям мотаться, вспоминая африканскую войну, вот и захотелось сменить обстановку. Забыть былое, так сказать. Кто ж знал, что пустыня окажется ещё скучнее. Сиди себе, жди, потом опять жди, пока учёные закончат, и снова в путь. Жаловаться было не на что: в конце концов, Джеймс понимал, что без охраны тут никуда, даже если до сих пор ничего серьёзного не происходило. Нельзя шутить с чужой природой.
Вот он и не жаловался.
Они находились в пути уже шестой день, посетив десяток точек по всей пустыне. Скрашивало скуку разве только то, что Джеймс оказался единственным мужчиной из четверых участников экспедиции – уж повезло так повезло. И в компании с ним ехали три сексапильные девицы, хоть сейчас раздевай их и в рекламу какой-нибудь косметики или нижнего белья отправляй сниматься. Но нет, у всех троих – учёные степени, как у профессоров. А с виду так-то и не скажешь.
– Дорогие леди, до расчётной точки два километра, – проговорил Джеймс, взглянув на карту. Никакого GPS на Фрейе, конечно, не было, и ему приходилось пользоваться очень грубой картинкой, кое-как скроенной из фотографий с орбиты. Каменный век. Но Джеймс уже давно уразумел, что иногда стоит вернуться к истокам.
– Последняя, потом домой и наконец-то душ, – вполголоса сказала сидящая на соседнем кресле девушка. Фиона Кристофоретти, импульсивная черноволосая итальянка, чудесное сопрано которой вызывало вопросы в духе «почему бы ей не пойти на сцену? Зачем ей эта дурацкая биология?». Даже не биология, нет: она была биоинженером. Как понимал это Джеймс, девушка создавала искусственные органы, импланты, протезы и тому подобные вещи. А попутно – вот, занималась всякой ерундой в экспедициях. Может, это и достойное дело. Только всё равно на сцене или шесте для стриптиза она смотрелась бы куда лучше.
Но при знакомстве Джеймс благоразумно оставил все эти мысли при себе. На работе – только работа. Он профессионал. Правда, солдат, а не охранник и не водитель, но в его ремесле каждый должен уметь всё понемногу. Хотя тут уметь особо и нечего: пустыня Мёртвого пояса – не джунгли здешних умеренных широт, где с каждого дерева на голову может какая-нибудь ядовитая гадость свалиться. Жизни тут нет. Во всяком случае, за три поездки по этим краям Джеймсу ни разу не приходилось нажимать на спуск табельного автомата.
Ровер то и дело наезжал на камни, но хитрая система электромагнитной подвески гасила удары, и Джеймс ехал почти как по шоссе, лишь изредка ощущая толчки корпуса. Карта подсказывала, что до невидимой точки L – примерно двести метров. Почему господа учёные выбрали именно это место, Джеймс не знал. На его взгляд, вся равнина была совершенно одинакова.
Он вдавил педаль тормоза.
– Приехали, если пилоты не обманули нас с картой, – сказал Джеймс, берясь за ручку двери. – Двадцать градусов семнадцать минут и шесть секунд северной широты. Ждём, всё как обычно.
Рутина. Он спокойно обошёл ровер кругом, тщательно вглядываясь в окружающий ландшафт. Ничего подозрительного, но если права карта, то вон там метрах в ста начинается русло реки. Правда, земля здесь поднималась в гору, и русло скрывалось за холмом, но стоило проверить.
– Выходим, девочки, – сказал он, активировав переговорник шлема и одновременно изучая экран датчика движения. Но и тот молчал. – Всё чисто.
– Как будто раньше бывало иначе, – раздался в наушниках мрачный голос. Это Ольга Крутогорова, сейсмолог, чью фамилию Джеймс даже и не пытался выговорить. Флегматичная рассудительная девица, работать с ней – одно удовольствие, в отличие от итальянки с её дурацкими шуточками. Впрочем, выбирать не приходилось. Да и Фиона выглядела ангелочком по сравнению с некоторыми спутниками из прошлых экспедиций.
Солнце медленно клонилось к горизонту, а в небе неподвижно висел Альфригг – один из четырёх спутников Фрейи. Он не заходил и не восходил, так и торчал в одной и той же точке неба, как приклеенный. Как объяснила Джеймсу одна девчонка из астрономов, это называлось «геостационарная орбита». Как у многих земных искусственных спутников. Или теперь правильно говорить «фрейестационарная»? Джеймс в такие лингвистические и астрономические тонкости не вникал. Висит себе и висит. Что он, Луны не видел? Вон, лучше на Двалина смотреть, этот раза в четыре больше земной будет, и исправно катится по небу. Жуткая штука. А вдобавок ко всему ночью на небо выползает Бета, как вопреки мнению астрономов народ прозвал вторую звезду системы, и приходится шторы на окнах опускать, чтобы спать в темноте. Нет, времени ещё много пройдёт, пока он привыкнет к новой жизни по-настоящему.
Он шагнул к роверу и вытащил чемодан с беспилотником. Поблизости ничего не видно, так что стоит взглянуть на реку.
– Капитан? – тут же ожили наушники. Голос принадлежал Софи Дюбуа – их инженеру.
– Осмотрюсь, – коротко ответил Джеймс, глядя по сторонам. Нет, ничего. Небо чистое, ни облачка, да здесь и не бывает никогда облаков. И раскалённая Альфа так и норовит вонзиться в голову своим светом, точно хочет сбросить с планеты гостей, изжарить их дочерна. Поначалу Джеймс откровенно ненавидел чужое светило, а теперь искренне желал ему поскорее погаснуть.
– Есть причины беспокоиться? – встряла в разговор Фиона.
– Нет.
Фиона громко фыркнула. Беспечная девочка, подумал Джеймс. В Африке она бы долго не протянула, а уж в джунглях Фрейи тем более. Но, как и раньше, капитан промолчал.
Беспилотник уютно устроился на камне. Зачем он это делает? Тут же пусто, как на Марсе. Даже ландшафт чем-то похож – такая же каменистая красноватая пустыня и пыль везде. И сухо, очень сухо. А без шлема и комбеза – вообще беда. Влажность почти нулевая, горло моментально пересыхает, а кожа трескается. Хуже земной Атакамы, где дождь раз в сто лет идёт. Тут его, наверное, не бывает вообще никогда. Но река – это вода, а где вода, там и жизнь. А здешнюю жизнь Джеймс уже успел крепко невзлюбить, не хуже висящей в небе Альфы.
Он взял в руки джойстик, нажал кнопку, и «муха» послушно зажужжала винтами. Джеймс шевельнул рычажком. На экране возникла безжизненная равнина, которой он уже насмотрелся за эти дни, белое пятно ровера – приземистая округлая машина на шести широких ребристых колёсах, и он сам в двух шагах от неё. Рядом копошились затянутые в серебристые комбинезоны девушки. Все скрытые под тканью детали – системы климат-контроля, плоские аккумуляторы и один сверхразум ещё знает что – аккуратно распределялись по всей поверхности полимерной ткани, так что комбинезоны плотно облегали тела. Удобно в работе и красиво, особенно на женском теле. Недаром рабочие комбезы почти сразу после выхода на рынок стали новым стереотипом в порно.
Несколько секунд Джеймс любовался этой картиной, после чего уверенными движениями направил беспилотник туда, где должна была находиться река. И вздрогнул, когда камера показала ему глубокое ущелье, на дне которого блестела вода. Вот она, река-то. А на карте никаких оврагов.
– Русло реки, – произнёс капитан. – Очень глубокое.
– Злобных орков в засаде нет? – спросила Фиона. Джеймс не обиделся. Пусть лучше его сто раз назовут параноиком, чем один раз напишут некролог. Шуточки учёных, а тем более баб, он сносил совершенно спокойно.
– Всё в порядке, – сказал он, заставляя «муху» повернуть обратно. – До воды далеко, кто бы там ни прятался.
Софи устанавливала какой-то научный прибор с локаторами, антеннами и ещё какой-то хренотенью, принцип работы которой Джеймс и не пытался понять. Поначалу он интересовался такими вещами, но из объяснений девушек понял только то, что прибор анализирует атмосферу, грунт, регистрирует колебания почвы, магнитного поля и кучу всего ещё, отсылая данные на ближайшую станцию. В общем-то, больше капитану и не требовалось.
Он лишь мельком отметил, что до конца работ около десяти минут, и направил «муху» к месту стоянки. А в следующее мгновение безо всякого беспилотника увидел животных на склоне холма.
Три сотни ярдов отметил мозг, и «муха» плавно шлёпнулась на землю.
– Капитан? – вновь раздался голос Софи. Джеймс не обратил на неё никакого внимания и только поднёс к глазам бинокль.
Пять ящероподобных существ с рыбьими мордами. Сидят на склоне, топорщат спинные плавники и смотрят. Прямо на него.
– Капитан, может, вы всё-таки нам ответите? – не выдержала Фиона. – Что там такое?
– Животные, – коротко ответил Джеймс, продолжая изучать гостей в бинокль. – Какие-то рептилии, кажется.
– А смотрите, как будто армия Конго засаду устроила, – поддела его чёртова итальянка. Джеймс скривился, точно его заставили съесть свежий лимон. Пускай шутит. Ей в жизни не узнать, что такое засады в джунглях.
– Делайте свою работу, док, а я буду делать свою, – сказал он. Рыбомордые, несомненно, видели их, и – Джеймс был уверен – наблюдали. Он не был специалистом по животным, но изрядно насмотрелся на них во время африканских кампаний. Было что-то очень странное в этих рыбах-ящерицах, что-то от хищника, изучающего добычу и ждущего удобного момента для нападения. Но не такое, как на Земле. Что-то другое.
А знаешь ли ты, – мысленно обратился он к Фионе, – что может устроить самый обычный земной крокодил, если вовремя его не заметить в воде?
Ящерицы. Больше всего существа на холме напоминали земных ящериц, только размером с человека и прямоходящих. А морды всё-таки явно рыбьи, и эти плавники на спинах. Водяные они что ли? Хотя так и так – без воды им не прожить. Что они тогда забыли в пустыне, где никого и ничего нет? А воды – так особенно?
– Не хочу казаться параноиком, но эти твари меня пугают, – сказала Ольга. Джеймс мельком взглянул на неё – девушка уже установила сейсмограф и теперь разглядывала «ящериц» в собственный бинокль. – Они как будто следят за нами.
– Именно для этого у нас есть оружие и мужчина в команде, – хмыкнула Фиона. – Если они попробуют напасть, получат пулю.
Потрясающая для биолога любовь к природе, – подумал Джеймс.
– Заканчиваем и уезжаем, – коротко заявила Софи. Формально она считалась командиром экспедиции, и теперь воспользовалась этой властью. – Капитан, сфотографируйте этих существ. Нам они без надобности, но могут заинтересовать садистов из Биослужбы.
– Я, кстати, тоже оттуда, – обиделась Фиона, настраивая какой-то прибор.
– Сделаю, – меланхолично ответил Джеймс. Ольга, стоявшая у ровера, без лишних слов бросила ему фотоаппарат. Электроника шлема могла фиксировать изображения и самостоятельно, но не на таких расстояниях.
Но как только капитан взял группу в фокус, те словно по команде повернулись и исчезли за холмом. Джеймс успел сделать лишь один снимок.
– Какого! – громко воскликнул он.
– Ушли, – удивлённо сказала Ольга. – Как будто поняли, что их снимают.
– На Фрейе полно полуразумных существ, – Фиона оторвалась от прибора. – Есть и такие, что поумнее дельфинов будут. Скорее всего, они приняли ваше движение за агрессию.
– Ага, за триста ярдов-то, – не удержался Джеймс. Фиона вздохнула.
– Вы же не знаете, насколько далеко они видят, – буркнула она.
– Через этот раскалённый воздух и песок без очков черта с два они бы увидели хоть что-то. Умникам-астрономам стоило бы назвать планету не Фрейей, а Сетом.
– Сетом? – Фиона повернула голову. – Это кто?
– Древнеегипетский бог пустыни.
– А, мифология… – она тут же поскучнела.
– Довольно, – Софи направилась к роверу. – Мы закончили?
Фиона посмотрела на экран планшета.
– Всё работает как часы, сигналы идут.
– Тогда загружаемся и едем домой. Я хочу в душ.
