Czytaj książkę: «Вы пробудили не того. Том 2»
Глава 1
Тишина, нарушаемая лишь треском догорающих книг, была плотной, как вата. Время замерло.
Первым отреагировал Феликс. Его лицо, обычно такое спокойное и сосредоточенное, исказилось от ужаса. Он побледнел, как полотно, и сделал шаг вперёд, но тут же замер. Его взгляд метался от меня к безжизненному телу Милены, затем к Осинскому, словно он пытался понять, кто здесь настоящий враг, кого нужно защищать. В его глазах была не только скорбь, но и отчаянная, разрывающая его на части растерянность.
Сергей Молчанов оставался невозмутим. Его холодные, молодые глаза в лице старика не выражали ничего, кроме аналитического интереса. Он не смотрел на меня как на убийцу. Он смотрел на меня как на аномалию, как на результат эксперимента. Его взгляд скользил по разрушениям, оценивая тип использованной магии, по моему лицу, пытаясь прочитать мои эмоции, по ране на теле Милены, фиксируя каждую деталь. Он не выносил приговор. Он собирал данные для отчёта.
А вот Аркадий Осинский… он торжествовал. На его похожем на грифа лице расцвела хищная, злобная улыбка. Он увидел не трагедию. Он увидел свой шанс. Свою победу.
– Чудовище! – его голос, громкий и полный фальшивого праведного гнева, разорвал тишину. Он ткнул в меня пальцем, привлекая внимание остальных. – Вот оно, истинное лицо Дема Воронова! Мясник! Убийца! Он хладнокровно убил беззащитную служанку в собственном доме!
Я медленно, осторожно, словно боясь причинить ей ещё большую боль, извлёк руку из её груди. Аккуратно опустил её тело на пол. Слова Осинского были лишь фоновым шумом. В моей голове эхом отдавался её предсмертный шёпот: «…они обещали отпустить сестрёнку…».
– Вы видите?! – не унимался Осинский, его голос набирал силу. – Он даже не раскаивается! Смотрите на него! Это монстр, которого пригрела на своей груди директриса Ларионова! Его нужно изолировать! Судить! Уничтожить!
Он сделал шаг вперёд, но Феликс, преодолев свой шок, инстинктивно встал между нами, заслоняя меня собой.
Ловушка захлопнулась. И я стоял прямо в её центре.
* * *
Комната была маленькой, душной и пахла застарелым табачным дымом, хотя курить здесь, судя по табличке на стене, запрещалось уже лет двадцать. Голые серые стены. Царапанный металлический стол. Два стула. И одна-единственная магическая лампа под потолком, дававшая тусклый, мертвенно-жёлтый свет. Классика.
Напротив меня сидел капитан Игнат Соколов. Мужчина лет пятидесяти, с лицом, которое, казалось, было высечено из гранита и отполировано бесчисленными бессонными ночами и дешёвым виски. Глубокие морщины, тяжёлые мешки под глазами, в которых не осталось ни капли иллюзий. Его старый, потёртый плащ висел на спинке стула, а сам он, засучив рукава рубашки, медленно перебирал бумаги в тонкой папке с моим именем.
– Итак, Воронов, – его голос был хриплым, прокуренным. Он поднял на меня усталый взгляд. – Ещё раз. Помедленнее. Что произошло?
– На меня напали, – ответил я спокойно, глядя ему прямо в глаза. – В моём собственном доме.
Соколов хмыкнул, не отрывая от меня взгляда.
– Напали. Интересно. А что ты там делал, Воронов? Решил устроить вечеринку на костях родителей?
– Я хотел узнать, чем они занимались, – мой голос был ровным, без тени эмоций. – Я планирую вступить в права наследства. Но для этого необходимо понять, чем богат мой Дом. Не только в финансовом плане.
Капитан откинулся на спинку стула, который жалобно скрипнул. Он достал из кармана пачку дешёвых сигарет, вытряхнул одну, но, вспомнив о запрете, с досадой убрал обратно.
– Наследство, – он усмехнулся. – Всегда одно и то же. Деньги. Власть. А в итоге – труп. Или два. Ты говоришь, служанка напала на тебя? Просто так? Взяла и решила убить своего молодого господина?
– Я не знаю, почему она это сделала, – я не врал. – Но она была сильна. Очень. Использовала магию, которой у неё не должно было быть.
– Да уж, – Соколов потёр подбородок. – Наши эксперты тоже в недоумении. Но меня интересует другое, парень. Как ты там оказался? Ты – студент Академии. Под личным присмотром директора Ларионовой. И вдруг, посреди ночи, ты оказываешься в своём поместье, в другом конце города. Просто так решил прогуляться?
Его размышления прервал резкий, отчётливый стук в дверь.
Соколов не успел ответить. Дверь открылась, и в комнату вошли две женщины, чьё присутствие мгновенно изменило атмосферу. Воздух, до этого спёртый и тяжёлый, наполнился запахом власти, дорогих духов и озона.
Ирина Ларионова. И Ксения Волкова.
Директриса была в своём строгом, но элегантном костюме, её янтарные глаза метали молнии. Ксения, в безупречной серой форме Совета, следовала за ней, её лицо было холодной, непроницаемой маской.
– Капитан Соколов, – голос Ирины был подобен шёлку, натянутому на стальной клинок. – Какого чёрта мой студент делает в вашей гостеприимной конуре?
Соколов медленно поднялся.
– Директриса Ларионова. Ваш студент – ключевой свидетель по делу об убийстве. И, возможно, главный подозреваемый.
– Не смешите меня, капитан, – Ирина подошла к столу. – Дем Воронов находился в своём поместье по моему личному поручению. Согласно завещанию, его обучение в Академии напрямую связано с последующим вступлением в права наследства. Он должен был провести инвентаризацию семейных архивов. Это часть его… учебного плана. Подготовка к тому, чтобы стать не только лучшим охотником, но и главой Дома Вороновых.
Ксения Волкова шагнула вперёд и положила на стол тонкую папку.
– Здесь все необходимые документы, капитан, – её голос был холоден и бесстрастен. – Мандат от Академии, заверенный Советом, копия завещания и разрешение на посещение опечатанной собственности в образовательных целях. Всё в рамках протокола.
Соколов скривился, бросив беглый взгляд на бумаги.
– Я и так знаю о завещании, – проворчал он. – Но это не объясняет труп.
В этот момент дверь снова распахнулась, и в допросную, словно фурия, ворвался разъярённый Аркадий Осинский.
– Соколов! Я требую немедленно арестовать этого убийцу! – он ткнул пальцем в меня. – И её! – его палец переместился на Ирину. – За пособничество и укрывательство!
Детектив тяжело вздохнул и повернулся к Осинскому. Его лицо выражало вселенскую усталость.
– Лорд Осинский, на каком основании?
– На основании убийства! Он убил девушку!
– А на каком основании вы считаете, что это было убийство, а не самооборона? – Соколов нахмурился, его терпение явно было на исходе. – Потому что вам так хочется? У меня есть главная улика. И она доказывает, что господин Воронов говорит правду.
Он достал из кармана небольшой кристалл-носитель.
– Ваш предшественник, лорд Воронов, был параноиком. И это хорошо. Потому что в его кабинете была установлена скрытая камера наблюдения. И она записала всё. От начала и до конца.
Лицо Осинского вытянулось, а затем побледнело. Он понял. Он проиграл.
Соколов не стал дожидаться ответа. Он, небрежно бросив кристалл в проектор на стене, нажал кнопку.
– Что ж, господа, – его голос был полон мрачного удовлетворения. – Кино для вас. Бесплатно.
Воздух в комнате замерцал, и на серой стене появилось изображение. Кабинет Глеба Воронова. И я, стоящий посреди него. А затем в кадр вошла Милена.
Я смотрел на это со стороны, и холод пробежал по спине. Я видел её глаза, полные вины и отчаяния. Слышал её шёпот: «Прости…». А затем – удар. Я видел, как моё тело на записи впечатало в пол, как оно вспыхнуло белым, неестественным пламенем.
В допросной повисла тишина. Осинский, до этого полный праведного гнева, замер, его рот приоткрылся. Соколов смотрел на экран с профессиональным интересом. Ксения – с холодным, аналитическим любопытством, её пальцы замерли над планшетом. А Ирина… я чувствовал, как её аура сжимается, становится плотной, как чёрный лёд. Она видела не просто нападение. Она видела магию, которую не могла идентифицировать.
Запись продолжалась. Вот ярость на лице Милены, её безумные атаки, разрушенный кабинет. Вот она прижимает меня к стене, и я снова горю. А затем – мой смех. И мой удар. Тёмный, быстрый, смертельный.
Когда на записи её тело обмякло в моих руках, Соколов выключил проектор.
– Как видите, лорд Осинский, – его голос был сух, как пустынный ветер, – девушка… была оружием. Накачанным силой, как боевой стимулятор. Вопрос не в том, виновен ли Воронов. Вопрос в том, кто за этим стоит.
Осинский молчал. Он побледнел, его лицо вытянулось. Он понял, что его идеальный план только что превратился в эшафот для его собственного Дома.
– Капитан, – голос Ирины был тих, но в нём звенела сталь. Она медленно повернулась к Осинскому. – Попытка давления на следствие. Дача ложных показаний. Клевета, порочащая честь студента Академии и её директора. Этого достаточно для начала полного расследования деятельности Дома Осинских.
– И Имперский Совет поддержит это расследование, – добавила Ксения, её голос был холоден и безжалостен. – Мы также инициируем проверку на предмет использования вашим сыном запрещённых артефактов и его возможной связи с организацией покушения на наследника Дома Вороновых.
Осинский попятился, его лицо исказилось от ужаса. Он был раздавлен. Политически. Финансово. Морально.
– Вы… вы не можете…
– Мы уже это делаем, – отрезала Ирина. – А теперь, капитан, я забираю своего студента. Дело закрыто. Новое – только начинается.
* * *
Мы ехали в молчании. Чёрный лимузин бесшумно скользил по ночным улицам. Я сидел напротив них – двух самых опасных женщин, которых я знал. Ирина смотрела в окно, но я чувствовал, что всё её внимание сосредоточено на мне. Ксения изучала меня своим льдисто-голубым, аналитическим взглядом.
– Это была не магия пустоты, Дем, – наконец произнесла Ирина, не поворачивая головы. – Твой щит. Он не блокировал. Он поглощал.
– И твоя контратака, – добавила Ксения, – её энергетический след не соответствует ни одной известной боевой технике. Это была чистая, неструктурированная энтропия.
Они ждали. Ждали ответа. Я понимал, что простой отговоркой про «импровизацию» я уже не отделаюсь. Они видели запись. Они видели то, чего не должен был видеть никто.
Я решил пойти на риск. Использовать ту информацию, что они сами мне дали.
– Я не знаю, что это было, – сказал я. И это была почти правда. – Когда она атаковала, когда я горел… что-то внутри проснулось. Что-то, что было во мне всегда, но спало.
Я посмотрел на Ирину.
– В той папке, что вы мне дали… там было упоминание о генетических экспериментах моих родителей. О «резонансном кристалле».
Ксения едва заметно напряглась. Ирина медленно повернулась ко мне.
– Я думаю, – продолжил я, – что я и есть результат этого эксперимента. Я не просто маг. Я… что-то другое. Что-то, что может поглощать чужую силу. И использовать её.
Я замолчал, давая им переварить информацию. Это было опасно. Я раскрывал часть своей тайны. Но я делал это на своих условиях, направляя их подозрения в нужное мне русло. Я не говорил об Ином, о демоне, о своей истинной природе. Я говорил о генетике. Об экспериментах. О том, что они сами хотели найти.
Ирина смотрела на меня долго, её янтарные глаза, казалось, пытались заглянуть мне в душу.
– Резонансная ассимиляция, – тихо произнесла Ксения, её голос был полон благоговейного ужаса и восторга. – Она существует.
Ирина кивнула.
– Похоже, что так, – она вновь посмотрела на меня, и в её взгляде я увидел не только интерес, но и новую, ещё более глубокую настороженность. – Это меняет всё, Дем. Абсолютно всё. Твои тренировки… они больше не могут быть просто тренировками. Они становятся… исследованием. И объектом этого исследования будешь ты.
Она улыбнулась. Той самой, своей хищной, опасной улыбкой.
– Добро пожаловать в новую игру, Дем. Теперь ты не просто ученик. Ты – самый ценный и самый опасный актив, который когда-либо был у этой Академии. И я сделаю всё, чтобы этот актив остался под моим контролем.
Глава 2
Мы снова были в её кабинете. Напряжение, висевшее в воздухе, можно было резать ножом. Но это было уже не напряжение допроса. Это было напряжение перед началом чего-то нового. Большого. И опасного.
– Итак, – начала Ирина, обходя свой стол и останавливаясь прямо передо мной. – «Резонансная ассимиляция». Способность поглощать и интегрировать чужую магию. Это объясняет твой аномальный рост. И твою выживаемость.
– Это также делает его крайне уязвимым, – вставила Ксения, её голос был как всегда ровен, но я уловил в нём нотки научного азарта. – Любая поглощённая энергия может повлиять на его ментальное и физическое состояние. Мы видели это в доках. И сегодня. Нам нужен протокол. Нужна система.
– Именно, Ксения, – Ирина хищно улыбнулась. – Нам нужна новая программа тренировок. Специально для нашего… актива.
Она посмотрела на меня, и её янтарные глаза горели.
– Мы будем проводить контролируемые спарринги. Ты будешь сражаться с магами разных стихий. С твоей новой «стаей», для начала. Смирнова, Морозова. Ты будешь учиться поглощать их энергию – воздух, землю – не разрушая их. Ассимилировать, не уничтожая. Это научит тебя контролю.
– Параллельно мы будем работать с артефактами, – подхватила Ксения, словно они репетировали этот разговор. – С нестабильными, опасными. Теми, что хранятся в хранилищах Совета под грифом «не использовать». Мы будем изучать, как твоя сила реагирует на разные типы запечатанной энергии. Как ты её вскрываешь. И как она меняет тебя.
– Это будет больно, Дем, – вновь заговорила Ирина, её голос стал ниже, интимнее. – Это будет ломать тебя. Заставлять перестраиваться. Но в итоге ты станешь сильнее, чем любой Эталон. Ты станешь… чем-то новым.
Они стояли передо мной, две стороны одной медали. Одна – воплощение дикой, интуитивной силы и страсти. Другая – холодный, безжалостный расчёт и протокол. И обе они хотели одного. Использовать меня. Изучить. Превратить в своё идеальное оружие.
– А теперь иди, – сказала Ирина, её голос вновь стал строгим, директорским. – Отдыхай. Завтра начинаются занятия по расписанию. И никаких глупостей, Дем. Теперь ты под двойным наблюдением. И цена любой ошибки стала неизмеримо выше.
Я кивнул и, не говоря ни слова, вышел из кабинета, чувствуя на своей спине их взгляды. Я был свободен. Но поводок, на котором меня держали, стал гораздо короче. И гораздо прочнее.
* * *
Я шёл по тихой ночной аллее, ведущей к нашему корпусу. Холодный воздух приятно остужал голову, в которой всё ещё гудело от произошедшего. Я был активом. Оружием. Объектом исследования. Игрушкой в руках двух самых могущественных женщин, которых я знал.
Из-за поворота, под одиноким светом фонаря, показались четыре фигуры. Я узнал их мгновенно. Ратмир Осинский. И четверо его верных бульдогов.
– Воронов! – рык Осинского был полон неприкрытой, животной ненависти. Его лицо, едва зажившее после нашей дуэли, исказилось от ярости. – Ты… Ты заплатишь за всё! За моего отца! За моё унижение!
Они двинулись на меня, расходясь, чтобы взять в кольцо. Мой Иной внутри зашевелился, предвкушая. Простой, понятный бой. Никаких интриг, никакой политики. Просто насилие. Я уже приготовился, чувствуя, как по венам разливается тёмная, голодная сила.
Но я не успел.
Из теней, отбрасываемых деревьями, вырвались две молнии. Одна, сотканная из воздуха и ярости, обрушилась на двух приспешников Осинского справа. Это была Вероника. Её миниатюрные смерчи не просто отбросили их, а подняли в воздух, закрутили и с силой швырнули о стену ближайшего здания.
Вторая молния была из камня и холодной ярости. Земля под ногами двух других парней превратилась в вязкую, засасывающую грязь, а из неё вырвались каменные руки, которые схватили их за лодыжки, с хрустом ломая кости. Евгения.
Бой… он закончился, не успев начаться. Приспешники Осинского были нейтрализованы. Быстро. Эффективно. Жестоко.
Ратмир замер, ошеломлённо глядя на своих поверженных друзей, а затем на девушек, которые вышли из тени.
– Не трогай его, – голос Вероники был холоден, как зимний ветер.
В этот момент из-за моей спины вышел Трофим. Он встал между мной и Осинским. Его лицо было серьёзным, а в глазах, которые я привык видеть испуганными или восторженными, горел новый, твёрдый огонь.
– Твоя проблема – я, Осинский, – сказал он.
Ратмир расхохотался.
– Ты? Ты, шестёрка? Я тебя сейчас…
Он бросился вперёд, замахиваясь для удара. Но Трофим не отступил. Он не пытался блокировать. Он сделал то, чему я его учил. Он ушёл с линии атаки, лёгким, почти танцующим движением. Он использовал инерцию Ратмира против него самого, и когда тот, промахнувшись, потерял равновесие, Трофим нанёс короткий, точный удар. Не кулаком. А концентрированным сгустком магии, который ударил Осинского точно в солнечное сплетение.
Ратмир согнулся пополам, хватая ртом воздух. Он не мог поверить. Его, одного из сильнейших бойцов курса, одолел этот… рыжий заучка.
Я смотрел на это, и впервые за долгое время я был по-настоящему удивлён. Трофим не просто выучил урок. Он его понял.
В этот момент из-за угла выбежал патруль охотников. Они замерли, увидев картину: четверо поверженных студентов, Осинский, корчащийся на земле, и мы – стоящие над ними.
Охотники посмотрели на меня, на мою команду. В их взглядах не было одобрения. Только настороженность. Они смотрели не на героев. Они смотрели на проблему. На новую, опасную силу, которая только что заявила о себе в стенах Академии.
Я усмехнулся. Стая родилась. И у неё прорезались зубы.
* * *
Мы собрались на том же тренировочном полигоне, где всё началось. Адреналин медленно отступал, оставляя после себя гулкое удовлетворение.
– Вы сработали быстро. Эффективно, – начал я, обводя взглядом свою команду. – Я доволен.
Вероника самодовольно усмехнулась. Трофим, всё ещё не веря в свою победу, смущённо улыбался. Лишь Евгения оставалась спокойной.
– Но, – я поднял палец, и их улыбки померкли. – Было грязно. Твои вихри, Смирнова, были слишком… широкими. Ты потратила слишком много энергии на шоу и чуть не зацепила гражданский корпус. А ты, Морозова, сломала им кости. Это оставляет следы. И лишние вопросы. Мы не банда. Мы – хирурги. Наши действия должны быть точными, быстрыми и не оставлять улик.
Я повернулся к Трофиму.
– Как?
Он посмотрел на меня, затем на Евгению, и его щёки снова залились румянцем. Он полез в карман и достал небольшой, гладкий камень с вырезанной на нём руной.
– Это… Морозова дала, – пробормотал он. – Сказала, это слабый артефакт, но он… он усиливает внутреннюю магию. Помогает её сконцентрировать.
Евгения едва заметно улыбнулась. Они уже начали действовать как команда. Без моих приказов. Это было хорошо.
– Отлично, – кивнул я. – Это и есть командная работа. Усиливать слабые стороны друг друга. Запомните это.
* * *
На следующий день меня, как и ожидалось, вызвали. Но не в полицию. А к Ирине. Когда я вошёл, в её кабинете уже была Ксения Волкова.
– Инцидент на главной аллее, – начала Ксения без предисловий, её голос был холоден, как лёд. – Драка. Пятеро пострадавших. Это эскалация, Воронов. Вы создаёте вокруг себя вооружённую группировку.
– Он не создаёт группировку, госпожа Волкова, – вмешалась Ирина, её голос был мягок, но в нём чувствовалась сталь. Она откинулась в кресле, глядя на Ксению. – Он создаёт команду. Он взял под опеку тех, кого система не смогла защитить. Студента, которого безнаказанно избивали. И двух наследниц угасающих Домов, которые были бы лёгкой добычей для таких, как Осинский.
Ксения нахмурилась.
– Это нарушение устава…
– Это не провал моего студента, – перебила её Ирина. – Это провал системы, которая позволяет детям вроде Осинского безнаказанно терроризировать других. Дем Воронов не нарушил правила. Он их создал. Он продемонстрировал лидерские качества и способность объединять людей для защиты. Разве не таких охотников мы должны воспитывать?
Ксения молчала. Она была умна. Она понимала, что Ирина только что перевернула всю ситуацию с ног на голову. Теперь я был не проблемой. Я был… решением. Примером.
– Ваши аргументы будут занесены в отчёт, директриса, – наконец произнесла Ксения. – Но наблюдение за вами и вашей… командой, – она произнесла это слово с лёгкой усмешкой, – будет усилено.
Ирина лишь улыбнулась.
– Я и не сомневалась.
Когда Ксения ушла, Ирина посмотрела на меня.
– Ты превосходишь мои ожидания, Дем. Не только в силе, но и в стратегии. Но будь осторожен. Ты выиграл битву. Но война только начинается.
* * *
В зале Имперского Совета царил полумрак. Высокие, уходящие в тень своды поглощали звук, а свет давали лишь тонкие, пульсирующие линии рун, встроенные в массивный круглый стол из чёрного мрамора. Воздух был холодным, неподвижным, пахнущим властью и вековыми тайнами.
– От Воронова слишком много проблем, – голос грузного, бритоголового мужчины в генеральском мундире был подобен скрежету камней. – Он создаёт вооружённую группировку прямо в стенах Академии. Драки, несанкционированные тренировки… Это подрыв дисциплины.
– Но он же и ценный актив, адмирал, – возразил ему худой, элегантно одетый аристократ с тонкими, как у пианиста, пальцами. – Наследник огромного состояния. И, как показывают отчёты, невероятно сильный маг. Такие люди не должны быть без присмотра. Их нужно… направлять. В интересах тех Домов, что поддерживают стабильность в Империи.
– Его нужно жёстко контролировать! – отрезал адмирал. – Взять в ежовые рукавицы!
– За ним и так присматривают, – раздался тихий, шипящий смех из тени. – Наша безупречная Ксения Волкова не спускает с него глаз.
По столу прокатилась волна тихого, презрительного смеха.
– Волкова? – хмыкнул адмирал. – Эта девочка уже давно под каблуком у Ларионовой. И у её… мальчика. Она видит то, что ей позволяют видеть. И докладывает то, что ей позволяют докладывать.
– Он прав, – согласился аристократ. – Ларионова слишком умна. Она использует этого Воронова в своих целях, водит Совет за нос, а мы лишь наблюдаем.
В этот момент в разговор вступил Сергей Молчанов. Он сидел неподвижно, его сухое лицо было скрыто в тени, и лишь его молодые, пронзительные глаза блестели в тусклом свете рун.
– А вы уверены, что это она водит нас за нос? – его голос был тих, но он мгновенно заставил всех замолчать.
Он медленно обвёл взглядом присутствующих.
– Ирина Ларионова – блестящий стратег. Она уверена, что ведёт свою игру. Она думает, что растит своё личное оружие, свой козырь против Совета. Она позволяет Волковской девочке думать, что та заключила с Вороновым тайный союз. Она позволяет Воронову думать, что он собирает свою стаю. Она позволяет им всем думать, что они – игроки.
Молчанов усмехнулся. Улыбка была страшнее любого оскала.
– И именно это нам и требуется. Пусть она думает, что контролирует ситуацию. Пусть она развивает его. Учит. Усиливает. Чем сильнее он станет под её руководством, тем ценнее будет актив, когда мы его заберём. А мы его заберём. Когда придёт время. Пусть она сделает за нас всю грязную работу. Совет всегда на шаг впереди.
В зале повисла тяжёлая, зловещая тишина. Теперь все понимали. Дем Воронов был не просто пешкой. Он был наживкой в ловушке, расставленной для гораздо более крупного зверя. И эта ловушка вот-вот должна была захлопнуться.
