Czytaj książkę: «Семь ключей от будущего. Песнь забытого Лорда»
Глава 1
Тихое, убаюкивающее гудение двигателей «Стрижа» было лучшей колыбельной во всей галактике. Мягкий, янтарный свет аварийных ламп заливал кают-компанию, превращая её в маленький уютный кокон. Я лежала на старом, видавшем виды диване, и моя голова покоилась на широкой груди Кайдена. Его рука нежно перебирала мои рыжие волосы, а губы время от времени касались моего лица, оставляя за собой дорожку из лёгких, невесомых поцелуев. В такие моменты мир сужался до размеров этой комнаты, до тепла его тела и мерного, уверенного стука его сердца под моим ухом.
И всё же, несмотря на это долгожданное умиротворение, внутри меня шевелился неприятный, колючий комок вины. Воспоминания о нашей недавней ссоре всё ещё обжигали. Я наговорила ему столько всего… столько резких, несправедливых слов, рождённых в пылу гнева и страха за наше будущее. Он молчал, слушал, и его непроницаемое спокойствие бесило меня ещё больше, пока я окончательно не выдохлась, оставив после себя лишь звенящую, тяжёлую тишину. А теперь мне было стыдно до кончиков волос.
Я чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Его небесно-голубые глаза смотрел на меня с такой нежностью, что стало совсем не по себе.
– Кай… Мне так неловко, – тихо проговорила я, и мой голос прозвучал хрипло и неуверенно. – Я вела себя… отвратительно. Наговорила тебе столько гадостей. Прости меня, пожалуйста.
Лёгкая, едва заметная усмешка тронула его губы. Он притянул меня ближе, не давая отдалиться ни на миллиметр.
– Нет… Ты была великолепна в своём гневе. Яростная, как сверхновая, – его голос был низким, бархатным рокотом, который всегда заставлял что-то внутри меня трепетать. – И, если быть честным до конца, я это заслужил. Заставил тебя волноваться.
– Но я не должна была… – начала было я, но он мягко коснулся моих губ пальцем, призывая к молчанию.
Его лицо стало серьёзным, усмешка исчезла. Он смотрел мне прямо в глаза, и в его взгляде была такая глубина, что я почувствовала себя совершенно беззащитной, словно он видел меня насквозь.
– Аска. Я готов простить тебе всё, что угодно. Каждое слово. И знаешь, почему? – он сделал короткую паузу, словно давая мне время подготовиться к чему-то важному. – Потому что я люблю тебя. Люблю твой острый ум, твою дерзость, твою упрямую гордость. Люблю твою ярость и даже твою уникальную способность чинить плазменные трансформаторы, исключительно когда ты злишься.
Мир замер. Гудение двигателей, свет ламп, далёкие звёзды за горизонтом – всё это исчезло, растворилось. Остались только его слова, повисшие в воздухе. «Я люблю тебя». Это было впервые. Он сказал это так прямо, так открыто, без всяких полунамёков и недомолвок, которые так свойственны, с виду, сильным и смелым мужчинам, что моё сердце забыло как биться, а потом заработало с удвоенной силой, разгоняя по венам волну обжигающего, чистого счастья.
Вместо ответа я подалась вперёд и поцеловала его. Это был долгий, нежный поцелуй, в который я вложила всё моё оглушительное облегчение, благодарность, моя запоздалая нежность и ответ на его признание, который я не смогла выразить словами. Я вложила в этот поцелуй всю себя, надеясь, что он поймёт без лишних фраз, что это взаимно.
Когда мы наконец оторвались друг от друга, в наступившей блаженной тишине раздался бесстрастный, монотонный голос.
– Анализирую физиологические показатели. Пульс субъекта «Аска Редфорд»: сто двадцать четыре удара в минуту, что превышает норму покоя на девяносто шесть процентов. Пульс субъекта «Кайден Викант»: девяносто восемь ударов в минуту. Зрачки обоих расширены. Уровень окситоцина в крови, предположительно, превышает норму на триста процентов. Вероятность дальнейших действий репродуктивного характера в ближайшие десять минут – восемьдесят семь целых и три десятых процента.
Мы одновременно повернули головы. В дверном проёме кают-компании бесшумно зависла белая металлическая капля с единственным синим оптическим сенсором. Майзер. Чтоб его…
– Майзер, – простонала я, пряча пылающее лицо на груди Кайдена. – Ты можешь хоть раз в жизни не портить момент?
– Я не порчу момент, – бесстрастно возразил дрон, подлетая чуть ближе и сканируя нас своим сенсором. – Я его документирую и анализирую для последующего составления отчёта о твоём психоэмоциональном состоянии. Подобные всплески эндорфинов полезны для нервной системы после стрессовой ситуации. Статистически, пары, которые активно выражают физическую привязанность после конфликта, имеют на семнадцать процентов больше шансов на долгосрочные отношения.
Кай тихо рассмеялся, его грудь завибрировала у меня под щекой. Он выглядел совершенно невозмутимым.
– Семнадцать процентов? Не так уж и много, тебе не кажется? Майзер, ты за кого нас принимаешь? – заметил он, с искренним любопытством глядя на дрона.
– Данный показатель значительно выше среднего для пар, состоящих из бывшего имперского инженера с повышенной склонностью к авантюризму и космического пирата с сомнительным прошлым и титулом лорда в изгнании, – невозмутимо парировал Майзер. – Для вашей демографической категории любой положительный процент уже является статистическим успехом. Рекомендую продолжать.
Я не выдержала и фыркнула от смеха, уткнувшись в его плечо. Этот несносный кусок металла умел разрядить обстановку, как никто другой.
– Спасибо за ценное мнение, Майзер, – саркастически поблагодарила я. – А теперь, будь добр, активируй режим энергосбережения где-нибудь в грузовом отсеке. Желательно, в самом дальнем углу.
– Запрос отклонён. Моя основная директива – оказывать тебе всестороннюю помощь и следить за здоровьем экипажа. В данный момент ты находишься в состоянии повышенной эмоциональной уязвимости. Согласно протоколу, я должен быть рядом.
Я закатила глаза, но уже не злилась. Кайден снова привлёк меня к себе, и его тихий смех всё ещё отдавался в груди. Наше хрупкое затишье продолжалось, и пусть оно было нарушено ворчанием старого робота, оно всё равно было нашим. Идеальным в своём забавном несовершенстве.
* * *
Это хрупкое, почти невесомое затишье было слишком хорошим, чтобы оказаться правдой. Мы ещё несколько минут лежали молча, впитывая тепло друг друга в тусклом янтарном свете старой лампы. Я вцепилась в этот момент, как в спасательный круг, и почти поверила, что мы можем вот так, в этом маленьком коконе из потёртого дивана и тишины, просуществовать целую вечность. Но реальность, как назойливый коллектор, всегда приходит требовать свой долг.
Первым шевельнулся Кайден. Он глубоко вздохнул, и этот вздох, казалось, нёс в себе всю тяжесть мира, который терпеливо ждал нас за пределами корабля.
– Пора, – тихо произнёс он, и в его голосе смешались сожаление и стальная решимость. Он осторожно высвободил руку из-под моей головы и сел, устало растирая лицо ладонями.
Я тут же почувствовала, как холодный воздух занял то место, где только что было его тепло. Неприятные мурашки пробежали по коже. Я села следом, обнимая колени и чувствуя острую, почти детскую обиду на весь мир. На то, что он вообще существует. На то, что нам нужно в него возвращаться.
Мы начали молча одеваться, и этот процесс был похож на ритуал облачения в броню. Натягивая привычные тактические штаны и зашнуровывая тяжёлые ботинки, я ощущала, как возвращаюсь в свою привычную оболочку – броню из сарказма, расчёта и вечной готовности к неприятностям. Та уютная, уязвимая девушка, что несколько минут назад лежала в объятиях Кайдена, снова пряталась куда-то вглубь, уступая место бойцу. Я взялась за молнию на своём диэлектрическом комбинезоне, но пальцы почему-то совсем не хотели слушаться.
– Не хочу, – вырвалось у меня тихим, упрямым шёпотом. Голос прозвучал жалко, но мне было всё равно. – Не хочу никуда идти. Хочу остаться здесь, с тобой, и чтобы весь остальной мир просто исчез. Хотя бы на денёк.
Кайден как раз затягивал ремень на брюках. Он замер, его движения прервались на полуслове. А потом он подошёл ко мне сзади и крепко обнял, утыкаясь подбородком в мою макушку. Его руки сомкнулись поверх моих, не давая закончить с непослушной молнией.
– Я тоже, – его голос прозвучал прямо у моего уха, тёплый и глубокий, посылая по телу волну дрожи. – Поверь, больше всего на свете. Но мы не можем. Этот мир не оставит нас в покое, ты же знаешь. Так что лучше мы сами нанесём ему визит. Первыми.
Он был прав. Как всегда, до ужаса прав. Я откинула голову ему на плечо и закрыла глаза, вдыхая его запах – смесь из выстрела бластера, металла и чего-то неуловимо родного. Ещё один миг. Всего один крошечный миг.
– Оптимальное время для отхода истекло семь минут назад, – раздался рядом бесстрастный голос Майзера. Он завис в полуметре от нас, и его синий оптический сенсор укоризненно мигал. – Дальнейшее промедление снижает эффективность последующего планирования на четыре целых и две десятых процента. Также рекомендую принять пищевые концентраты. Уровень глюкозы в твоей крови на нижней границе нормы, что может негативно сказаться на когнитивных функциях и привести к ошибочным саркастическим замечаниям.
– Спасибо, кэп, – буркнула я, с неохотой высвобождаясь из объятий Кайдена и наконец справляясь с молнией. – Без твоих ценных указаний мы бы точно пропали.
– Вероятность этого прискорбного события составляет шестьдесят три процента, – невозмутимо подтвердил дрон и первым вылетел из кают-компании, видимо, чтобы лично проконтролировать наш спуск по трапу.
Мы спустились с «Стрижа», и Кайден тут же нашёл мою руку и крепко сжал её в своей. Ночная прохлада окутала нас, принося с собой запах влажной земли и леса. Наш маленький корабль, наш временный дом, остался позади, тускло поблёскивая в свете фонарей на участке. Мы медленно пошли по гравийной дорожке к небольшому домику на краю поля, где нас ждал мой отец. Каждый шаг отдавался в душе тоскливым эхом, словно я уходила от чего-то жизненно важного.
На пороге дома горел свет, а в дверном проёме виднелся знакомый силуэт. Элиас Вейн стоял, небрежно прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Он просто смотрел, как мы приближаемся. Когда мы подошли ближе, я разглядела на его лице хитрую, всезнающую улыбку. Такую отцы приберегают для тех моментов, когда их дети думают, что смогли что-то от них утаить.
– Ну что, разобрались, кто в доме хозяин? – спросил он беззлобно, когда мы остановились перед ним. Его взгляд скользнул по нашим сцепленным рукам и вернулся к моему лицу. – А то я уже ставки начал принимать. Сам на себя, правда, но всё же. Аска у тебя комбинезон шииворот-навыыворот…
Я почувствовала, как щёки заливает предательский румянец. Кайден лишь усмехнулся, ничуть не смутившись, и чуть крепче сжал мою ладонь, словно говоря: «Мы справимся и с этим».
– Проходите, спорщики, – отец отступил в сторону, пропуская нас внутрь. – Пока вы там выясняли отношения на повышенных тонах, я вам нормальной еды приготовил. Не эти ваши протеиновые батончики, от которых у меня изжога, а настоящее жаркое. Считайте это примирительным ужином. За мой счёт.
Глава 2
Запах жареного мяса и печёных корнеплодов ударил в нос так внезапно и мощно, что у меня на секунду закружилась голова. Мой мозг, привыкший к стерильному запаху протеиновых концентратов и корабельной вентиляции, кажется, впал в ступор, отчаянно пытаясь классифицировать незнакомые, но до дрожи приятные ароматы. На грубо сколоченном деревянном столе, который отец использовал и как верстак, и как обеденную зону, стояло огромное глиняное блюдо. В его центре возвышалась гора сочного, дымящегося мяса, окружённая румяными овощами, а рядом – запотевший кувшин с чем-то тёмно-красным и густым. Это был настоящий пир на краю галактики, в домике отшельника, который тридцать лет не видел гостей.
Мы с Кайденом, не сговариваясь, набросились на еду с жадностью оголодавших волков. Несколько минут за столом стояла благословенная тишина, нарушаемая лишь стуком вилок о тарелки и довольным урчанием. Я ела и не могла остановиться, чувствуя, как простое, настоящее тепло нормальной еды разливается по телу, прогоняя остатки напряжения и холода последних недель. Я мельком взглянула на Кайдена. Обычно такой сдержанный и суровый, сейчас он уплетал еду с таким искренним удовольствием, что на его щеке остался жирный след соуса. Удивительно, но это его ничуть не портило. Он поймал мой взгляд и едва заметно улыбнулся, не прекращая жевать. Это было так просто и так невероятно.
– Элиас, я не помню, когда в последний раз так ужинал, – первым нарушил молчание Кайден, отодвигая пустую тарелку. Он выглядел умиротворённым и до смешного домашним в этом простом интерьере. – Наверное, в очень далёком детстве, когда отец ещё был жив. Он любил устраивать такие пиры после удачной охоты. Спасибо.
Отец, который до этого момента с какой-то задумчивой нежностью наблюдал за нами, медленно кивнул. Он почти не притронулся к еде, лишь вертел в руках стакан с тёмным напитком.
– Вот и я подумал, что хватит питаться концентратами, – его голос звучал ровно, но я уловила в нём новые, незнакомые нотки. – Знаешь, пока тебя не было, я тут покопался в старых записях… и в своей голове. И нашёл кое-что интересное.
Он сделал паузу, и я напряглась, ожидая очередного предостережения или лекции о том, в какую безнадёжную авантюру мы ввязались. Но взгляд отца был другим – не осуждающим, а… усталым и одновременно решительным.
– Я всё ещё считаю вашу затею безумием, – серьёзно произнёс он, обводя нас тяжёлым взглядом. – Шансы на успех ничтожны, а риски колоссальны. Но, глядя на вас… на то, как вы, двое ненормальных, готовы бросить вызов всей Империи и её теням… я понял, что устал прятаться.
Он залпом осушил свой стакан и с глухим стуком поставил его на стол, словно подводя черту под своим прошлым.
– Вы вдохновили меня, чтоб вас. Старого, трусливого отшельника. Я решил, что хочу не просто доживать свой век в этой глуши, а жить. По-настоящему. И если уж возвращаться в большую науку, если уж снова пачкать руки в машинном масле и квантовых вычислениях, то делать это не ради безликой Империи, которая меня сломала. А в лаборатории возрождённого Дома Викант.
В комнате повисла оглушительная тишина. Я смотрела на отца, и у меня в горле встал ком. Тридцать лет он провёл здесь, в добровольной ссылке, похоронив свой гений под толстым слоем страха и вины. И теперь он готов был вернуться ради нас.
Кайден медленно поднялся из-за стола. В его глазах было столько уважения и благодарности, что я никогда прежде не видела его таким. Он подошёл к отцу и почтительно протянул ему руку.
– Для Дома Викант это будет величайшая честь, доктор Элиас Вейн.
И в этот торжественный, почти пафосный момент, в дверном проёме снова материализовался Майзер.
– Анализирую заявление субъекта «Элиас Вейн», – бесстрастно сообщил дрон, и его синий сенсор мигнул. – С учётом его интеллектуального потенциала и опыта в работе с технологиями Предтеч, вероятность успеха вашей миссии возрастает на тридцать восемь целых и семь десятых процента. Это выводит предприятие из категории «гарантированный суицид» в категорию «крайне рискованная авантюра с призрачным шансом на выживание». Мои поздравления. Рекомендую закрепить устное соглашение письменным договором во избежание дальнейших эмоциональных колебаний со стороны субъекта.
Я не выдержала и фыркнула, а потом рассмеялась сквозь подступившие слёзы. Отец посмотрел на жужжащий шар, потом на меня, и на его суровом лице впервые за долгие годы появилась настоящая, тёплая улыбка.
– Кажется, мне придётся привыкать к твоему помощнику, дочка.
– Привыкай, пап, – я встала и обняла его так крепко, как только могла. – Теперь мы команда. Крайне рискованная команда с призрачным шансом. Звучит как раз в нашем стиле.
* * *
Смех, наполненный облегчением, прокатился по маленькой комнате, и на одно короткое мгновение мне показалось, что всё действительно будет хорошо. Что мы готовы свернуть горы, а если повезёт, то и парочку имперских крейсеров в придачу. Мой отец, Кайден и я – три разных мира, три осколка разбитых судеб, которые столкнулись по воле случая и теперь были связаны одной, до смешного безумной целью. Даже Майзер, кажется, замер в воздухе, и его оптический сенсор излучал чуть меньше скептицизма, чем обычно.
Когда первая волна эйфории схлынула, отец снова посерьёзнел. Он опёрся на стол обеими руками, и я увидела, как изменился его взгляд. Пропали страх и застарелое чувство вины, а на их место пришла холодная, лазерная сосредоточенность гениального учёного, который наконец-то вернулся к работе всей своей жизни.
– Итак, раз уж мы покончили с сантиментами, пора поговорить о деле, – начал он. – Восстановить Дом Викант – это не просто крикнуть об этом на всю галактику. Вам нужны союзники. Могущественные союзники, чей голос заставит прислушаться даже самых упрямых имперских лордов. И я знаю, с кого следует начать.
Он посмотрел прямо на Кайдена, и в его глазах промелькнула тень давних воспоминаний.
– Вам нужно лететь на Люминос. Правитель Лорд Каэлан был не просто союзником твоего отца, Кайден. Он был его лучшим другом. Они были как братья, вместе прошли кадетский корпус, вместе поднимали свои Дома из пепла старых войн. Когда Империя устроила переворот, Каэлан был единственным, кто не отвернулся от Дома Викант. Ходят слухи, что именно он помог спрятать большую часть активов вашей семьи. А ещё… – отец понизил голос до заговорщицкого шёпота, словно боялся, что нас могут подслушать даже здесь, на краю обитаемой галактики, – он может знать, где находится пятый артефакт. Тот самый, что имперские учёные потеряли, когда он начал выходить из-под контроля.
У меня внутри всё похолодело. Люминос. Планета гениев и непроходимых снобов, технологический рай, населённый самой высокомерной расой из всех, что я встречала. Люминианцы были монополистами в производстве нанитов, что делало их незаменимыми для Империи и обеспечивало баснословное богатство. Они искренне считали всех остальных существ в галактике едва ли не примитивными дикарями.
– Но люминианцы… – вырвалось у меня. – Они же невероятно заносчивы! Они даже разговаривать с нами не станут. Для них мы просто… фоновый шум. Низшая форма жизни, которая по какой-то нелепой причине отвлекает их от великих свершений. А еще, мы нанесли им оскорбление, в лице лейтенанта Веста. Они вряд ли такое забудут.
Отец усмехнулся, и в этой усмешке промелькнуло что-то от его прежней, до-отшельнической жизни – уверенность человека, который знал себе цену и привык, чтобы с ним считались.
– С вами – может, и не станут. А вот со мной – придётся, – он выпрямился, и в этот миг я увидела в нём не сломленного старика, а Элиаса Вейна, светило имперской науки. – Я напишу письмо. Имя Элиаса Вейна и упоминание Александра Виканта откроют для вас на Люминосе любые двери. Каэлан может быть кем угодно, но он никогда не забывает старых друзей и старых долгов.
Он отошёл от стола, приблизился к древнему металлическому сейфу в углу комнаты и, покрутив кодовый замок, извлёк оттуда тонкий, запечатанный сургучом конверт из дорогой фибробумаги. Он протянул его Кайдену.
– Я написал это много лет назад. На всякий случай. Честно говоря, думал, этот день никогда не настанет.
Надежда, хрупкая и почти невесомая, снова разгорелась в моей груди с новой, почти обжигающей силой. Это был не просто расплывчатый план. Это был реальный, осязаемый шанс.
Когда Кайден аккуратно убрал письмо во внутренний карман своей куртки, отец вдруг положил ему руку на плечо.
– Кайден, – его голос снова стал тихим и очень личным. – Спасибо. За то, что вернул её домой. И за то, что заботился о ней там, где я не мог.
Кайден на мгновение опустил взгляд, а когда снова посмотрел на отца, в его небесно-голубых глазах плескалась непривычная мягкость.
– Скорее, это она заботилась обо мне, Элиас. Аска… она показала мне свет и вытащила из той тьмы, в которую я проваливался всё глубже вместе с преступным миром. Так что это я должен вас благодарить.
В воздухе повисла неловкая пауза, которую Кайден решил прервать в своей обычной манере. Лёгкая, едва заметная усмешка тронула его губы.
– Кроме того, у меня есть и корыстный интерес в том, чтобы она была в целости и сохранности. Я, знаете ли, планирую оставить вашу дочь себе. Надолго.
Я закатила глаза, чувствуя, как щёки предательски вспыхнули. Ну вот, опять! Отец смерил его долгим, оценивающим взглядом, от которого мне стало не по себе, а потом неожиданно хмыкнул.
– Только попробуй её сделать несчастной, Лорд Викант. Я лично прилечу и выверну тебя и твой Дом наизнанку, а артефакт полетит прямиком на ближайшую звезду. Этот фейерверк не забудут никогда.
И в этот момент абсолютной, почти семейной идиллии, как это обычно и бывает, в разговор вмешался Майзер.
– Анализирую предложенный план, – бесстрастно сообщил дрон, подлетев ближе. – Вероятность положительного ответа от исторически изолированной расы, основанная исключительно на архаичном бумажном носителе информации, составляет всего двенадцать целых и четыре десятых процента. Однако, – дрон сделал паузу, словно нагнетая интригу, – при введении переменной «старая дружба», которая является не поддающимся исчислению, но статистически значимым фактором в иррациональном поведении гуманоидов, шансы могут непредсказуемо возрасти. Я воздержусь от окончательного прогноза до получения дополнительных данных. Рекомендую немедленно отправляться в путь. И взять с собой побольше протеиновых батончиков. Еда люминианцев, по многочисленным отзывам, слишком изысканна и не содержит достаточного количества калорий для поддержания оптимального функционирования человеческого метаболизма.
