Czytaj książkę: «Своя игра – 3. Дезертир с большой дороги»
Глава 1
Если твое главное богатство составляют долги, то не стоит терять даром ни часа. Давно известно, что время – деньги, и любые задержки, оттягивания, заминки приведут в будущем только к новым счетам, требующим оплаты. Поэтому добравшись до Гинкмара, мы с Люцифером сразу направились в Арнаур. Несмотря на приближение ночи. Несмотря на то, что из оружия у меня был только меч. А из брони ничего не было вовсе: хоть с коня железо снимай и вешай на себя.
Я не расспрашивал Люцифера, какие у него нашлись причины для обращения к фуриям. Почему-то мне казалось, что ему будет неприятно рассказывать об этом, – и вряд ли я ошибался. Ясно ведь, что мстительницы согласились по-крупному нагадить герцогу отнюдь не за жестокое обращение с конем в обозе. Конечно, зуб на Генриха имел не сам Люцифер, а Этьен де Гурфье. То-то он, будучи рыцарем ордена Недремлющих, большую часть жизни провел не в Каритеке, не в столице, и даже не в собственном замке, а в странствиях по безлюдью, стараясь не появляться в поле зрения сеньора и короля. Сеньором Этьена числился как раз Генрих. И он же занимал должность одного из приоров ордена. Люц первого хозяина и любил, и уважал безмерно. Нетактичное ковыряние в их общем прошлом способно надолго испортить ему настроение. А что я в результате узнаю? Какую-нибудь грязную историю нагибания герцогом своего вассала.
На ночевку пришлось встать где-то на полпути к заброшенному городу, под случайным деревом. Как-то не попалось нам прибежища лучше, и не было признаков, что вскоре попадется. Осмотрел я наш будущий лагерь и поежился. Отнюдь не от вечерней прохлады. Привык уже носить доспехи почти не снимая, и теперь сам себе казался без них крабом во время линьки. Подходи, нападай, жри меня кто хочешь. Не воин, а приглашение к обеду.
Люциферу выбранное место и наша общая обороноспособность нравились не больше чем мне. Он наклонился, пожевал какой-то лопух и с отвращением его выплюнул. Довольной выглядела одна Весточка. Она устроилась на ближайшей ветке, чистила перышки и доброжелательно поглядывала на нас. Ну в самом-то деле – чего бояться, когда рядом два таких приятеля-заступника с бешеным превосходством в уровнях? И попробуй ей докажи, что с любой другой точки зрения мы смотримся бледненько.
– А не пройти ли нам еще немного? – спросил Люцифер. – До берлоги медведя-людоеда. Там волколатники. После договора с Айком они тебя примут как брата.
– Нихрена себе – «немного»! – возразил я, сверившись с картой. – Хорошо если доберемся к средине ночи.
– Зато ты выспишься нормально. Не обязательно идти в Арнаур завтра с утра. Можем выступить к обеду, и все равно доберемся засветло.
А ведь верно, подумалось мне. Сегодня навестим броневолков, в Арнауре переночуем в Доме приговоров. Фурии нас специально охранять не станут, но городская нечисть в обиталище клана не сунется. Передадим старухособакомышам доспехи из тайника под Седалищем судий, за исключением тех, что временно понадобятся мне самому, а на следующий день отправимся к лабиринту духов. Изъяв у бесплотных доспехи Свэна и его группы, я уже прилично экипируюсь. Только на месте ли волколатники? К их логову приходили те, кто забирал из Гинкмара тело Креппера и его голову. Они вполне могли перебить броневолков до единого. Остался ли хоть кто-то из стаи Торна в живых?
– Пока не сходим туда, не узнаем, – сказал Люцифер, прочитав мои мысли. – А ведь волколатники могут оказаться полезны не только для того, чтобы случайно завернуть к ним в гости, когда окажемся поблизости, как вот сейчас.
– Ты прав как всегда, мудрец четвероногий, – вздохнул я. – И почему ты родился конем? Ты должен был появиться на свет в семье книжника. Сидел бы сейчас в уютном кабинете, и принимая избранных посетителей за большие деньги, потчевал их советами. А не бродил по Гинкмару в компании трижды беглого дезертира и подлого тимойского наймита, с риском сломать ногу в потемках.
– Мне не понравилось бы сидеть.
– Это тебе сейчас так кажется.
Бросив неиспользованную стоянку, на которой даже не успели вытоптать траву, мы двинулись дальше, изменив маршрут. Вечер сменила ночь, идти стало тяжелее. Многочисленные сучковатые коряги словно специально сползались со всего леса нам под ноги. Я вспомнил, с какой скоростью недавно летел примерно по таким же местам на кобыле Дона к востоку отсюда. На Люцифере так не покатаешься. Ни теперь, ни даже в будущем, когда он полностью в форму войдет. Боевая лошадь – не скаковая. Пользоваться преимуществами той и другой разновидности маунтов сразу было бы куда как здорово, только в программе это не предусмотрено. Конечно, боевой конь способен мчаться очень и очень быстро, в том числе по пересеченной и лесистой местности. Однако недолго. И раненого тебя из сражения вынесет, и от врагов на нем уйти реально, если враги тоже на боевых. Но восстанавливаться он после будет почти столько же, сколько ты – от ран лечиться.
Мы старались создавать как можно меньше шума, и одновременно прислушивались: не шумит ли кто вокруг. В какой-то момент мне показалось, что параллельно нам кто-то идет.
– Ты слышишь? – спросил я Люцифера по мыслесвязи.
– Да, – ответил он.
– А чего молчишь?
– Подумал, что мне мерещится. Я слышу шаги то справа, то слева. Никто не сумел бы так быстро менять положение относительно нас.
– А ведь и я слышал засранца с разных сторон!.. Но нам обоим мерещиться не может. Что это за хрен с горы?
– Не знаю… Погоди! Кажется, догадываюсь. Ты видишь карту?
– В смысле? Я в нее постоянно не смотрю. Сейчас гляну… Нет, не могу вызвать. Даже кнопка в меню неактивна.
– А у меня она вовсе пропала. Скорее всего это значит, что нас пасет леший. Хочет закружить, разделить, а потом удавить поодиночке. Сейчас пугать начнет. Смотри, не поддавайся.
– У-угу! У-угу! – донеслось сзади. Да так жутко, что я едва не обгадился. Весточка запаниковала и попыталась спрятаться у меня под эгидой. Я поймал пичужку и свернул в свиток. Побудь пока пергаментом, солнышко, – так ты целее будешь.
– О-ого! О-ого! – раздалось спереди. Меня сковало животным страхом. Я и не хотел бы так реагировать, памятуя о предупреждении Люцифера, но воздействие шло не на разум, а на глубинные животные инстинкты.
Преодолев сопротивление тела, я все же заставил себя двигаться. Можно продолжать идти в избранном направлении и без карты. Достаточно не терять чувства времени и помаленьку забирать вправо, поскольку у левой ноги шаг короче.
– Ш-ш-ш-ш! – зашипело в ближайших кустах. Только что я чуть не впал в столбняк, а теперь с трудом удалось удержать себя на месте. Подсознание вопило: «Бежать! Бежать!!!»
– А-а-а-а! – застонало над головой; то ли в кронах дубов и сосен, то ли меж ними.
– Где он на самом деле? – спросил я.
– Только не сверху, – отозвался Люцифер. – Лешие не лазят по деревьям.
– Что предпримем? Он же нам так все нервы истреплет в хлам.
– А что тут предпримешь? Даже будь у тебя лук, ты не попал бы в него. Просто старайся держать себя в руках, как я и сказал. В конце концов он не выдержит и бросится. Больше всего этих тварей выводит из себя равнодушие к их фокусам.
Бросится? Неужто? Это замечательно. Это нам близко и понятно… Я половчее перехватил рукоять меча. Давай, бросайся. Какие там части тела у тебя лишние – руки, ноги, голова? Я так считаю, лишнее всё. Как и ты сам, чучело гинкмарское.
– Лешие понимают языки разумных? – поинтересовался я.
– Отчасти, – ответил Люцифер. – Не то что понимают – скорее чувствуют, о чем говорят. Как бы объяснить…
– Да не трудись, я сообразил. Если лешака обозвать членососом, до него дойдет, что его считают членососом. Так давай побеседуем с нашим крикливым сопровождающим… Эй, быдло чащобное! Стой там иди сюда! Щас вырублю дрын потолще и расширю твой задний проход. По стандартам московского метро, млять! Тебе понравится, мандавошка пассивная!
Следующие несколько минут я обсирал лешего в лучших традициях чотких пацанов с райончика, вздумавших скуки ради задрочить травоядного ботана. Лешак все сильней сбивался в своих уханьях и аханьях, а сами они постепенно перестали на меня действовать. Я снова смог вызвать карту в интерфейсе и удостоверился, что с пути мы не сбились. Люцифер оскорбительно ржал в адрес незадачливого пугача, и он не вынес глумлений: выскочил из зарослей и кинулся на нас, причем не сбоку и не с тыла, а тупо в лоб, словно героический красноармеец на амбразуру вражеского дзота.
Он походил на безобразную обезьяну больше двух метров ростом: широченный в плечах, мускулистый, с оскаленной пастью и вытаращенными от ярости глазами. Мы с Люцифером вежливо расступились – леший раскинул когтистые лапы, пытаясь поймать нас обоих, но не поймал, и остановиться не смог, а пролетел в своем неукротимом порыве между нами и врезался в березу позади. С дерева посыпались листья, сережки, и что там еще на березах растет, однако оно устояло. Леший отшатнулся от ствола, сделал несколько неверных шагов назад и раскорячился в полуприседе, силясь удержать равновесие. Я шагнул к нему и срубил башку. Ну вот и все, финита, о мой лохматый друг; и никакой ты не героический красноармеец, куда тебе до такого статуса.
Вытащив из-за пазухи свиток, я превратил Весточку в птичку. Она недоверчиво осмотрелась – вокруг точно безопасно? – и перепорхнула с моей ладони на шанфрон Люцифера.
– Быстро ты его, – сказал конь. – Разделывать будешь?
Я посмотрел на труп. Вообще-то, разделать стоило. Хотя бы ради мяса. Негоже идти к волколатникам от такой туши с пустыми руками. И шкура, если удастся ее правильно выделать, будет иметь замечательные свойства. Удручала лишь потеря времени. И еще больше то, что опять я возьму вершки, а остальное брошу, как в случае с кобылой и собаками вампира. Даже хуже. Лешие считались у колдунов и знахарей существами ценными, с них шло в дело все. Внутренние органы, кости, зубы – ничего не выбрасывалось. Но как сохранить ингредиенты, если мой безразмерный магический футляр лежит в «Сухой гавани»? И попробуй еще возьми ингредиенты эти без сноровки. Половину испортишь сразу, другая придет в негодность до использования или продажи.
– Соверши подношение охотника, – подсказал Люцифер.
– Охотника за монстрами? – уточнил я.
– Нет, обычного. Мясо со шкурой достанутся тебе. Прочее уйдет духам, но зачем его жалеть, если все равно пропадет.
Я открыл базу знаний и отыскал нужный обряд. Похоже, его создали специально для нубов в магии, которым повезло. Он помогал получить хоть что-то в тех случаях, когда привалившая удача оказывалась слишком верткой и скользкой, причем получить быстро. Не долго думая, я подкатил ногой голову лешего к его телу, проверил запас маны и приступил к чтению последовательности молитв. Минуту спустя и тело, и голова начали слегка светиться, а чуть позже их окутал черный туман. Когда он рассеялся, на земле лежала аккуратнейшим образом снятая шкура с грудой мяса на ней. Вот это сервис, я понимаю! Не обладай шкура волшебными свойствами, я получил бы, кроме того, еще что-либо, пригодное для колдовства. А так – дудки.
Однако духи решили быть щедрыми. В воздухе передо мной появился маленький призрачный фиал, наполненный чем-то темным. Попробовал взять предмет – пальцы прошли сквозь него: и сосуд, и его содержимое находились в Срединном Пространстве лишь частично. Перед глазами всплыла подсказка:
«Кровь лешего с его внутренней сущностью. Если вы не способны использовать ингредиент сами, можете подарить его знакомому магу».
И фиал сразу перенесется к нему? Здорово придумано. Только почему обязательно надо дарить? А загнать, значит, не могу? Хоть по дешевке?
Ответа не последовало. Никто не собирался принимать во внимание мое тяжелое материальное положение.
Я почесал в затылке. «Использовать ингредиент» – это означало временно воскресить лешего в качестве зомби. И натравить на врагов. Однако такого фокуса не провернуть без навыков некроманта, а мне их полноценное развитие окажется доступным не скоро. Решено – дарю фиал магу. Только какому? Все мои знакомые волшебники и волшебницы более-менее секут в некромантии. Мэлори и так хорошо живет – обойдется без подарков. Жюстина – лучший вариант, она небогата, а у меня будет достойный повод напомнить о себе. Но еще лучше закинуть кровь лешего Ноэлю. В последний раз, когда мы виделись, парнишка выглядел совсем расстроенным, словно он стоял на эшафоте, а не я. И ему подарок точно придется кстати: в некромантии и сопредельных искусствах он соображает лучше сестры и остальных магов из дома тетушки Молли. У Ноэля уже есть череп-секретарь – будет еще леший-телохранитель. Пусть одноразовый – это лучше никакого.
«Вы также вправе получить за ингредиент компенсацию, – с непростительной задержкой сообщила система. – Средняя рыночная стоимость фиала с кровью лешего в Оргойском королевстве – 37 золотых или 370 000 единиц маны».
Вот те нате – хер в томате! А сразу про компенсацию сказать было нельзя? И чего теперь делать? Ману, положим, я забрать при любых условиях не смог бы – для таких объемов накопитель нужен. Но золотые-то взял бы с удовольствием! Так ведь успел твердо настроиться совершенно на иное. Надо быть честным с самим собой – это гораздо важнее, чем быть честным с другими. И хапнуть сейчас бабло хуже, чем если бы я действительно подарил фиал Ноэлю, а потом отобрал.
Нет, не стану я давать задний ход. Где наше не пропадало! Не хочу становиться похожим на своего хомяка. Кстати, ныне покойного. Эй, хомяк! Эй!.. Ну вот, не отзывается. Действительно упокоился, земля ему стекловатой.
Подарить фиал! Золото за него все равно достанется не мне, а уйдет фуриям. Тридцать семь желтяков для погашения долга в тридцать шесть тысяч – все равно что упавшая посреди пустыни капля воды. Озера из нее не получится. И даже лужицы.
Сосуд стал совсем прозрачным и исчез.
«Ваше пожелание исполнено!» – отрапортовала система.
Да пошла ты в сраку, падла тормозная! Считай это еще одним пожеланием. Ни за что ни про что настроение испортила.
– Ингредиент сверх положенного – редкий знак расположения, – сказал Люцифер, внимательно наблюдавший за происходящим. – Обычно духи к такому не склонны.
– Наверно, считают меня перспективным в плане убийств монстров, и притом дурнем, – отмахнулся я. – Вот и пытаются разжечь во мне азарт. Давай, мол, мочи упырей еще, да побольше. Добычу поделим по совести: одна часть тебе, девять нам.
– Когда духи считают тебя хоть кем-то, уже хорошо. Большинство смертных они вовсе ни во что ни ставят.
– Спесивые ублюдки. Как бы они жили без смертных.
Я наклонился и поднял снятую чулком кожу с головы лешего. Она напоминала омоновскую балаклаву, только волосатую. Лишь сейчас заметил – халтурщики из Мира Истинного Мрака не позаботились объединить этот кусок с остальным. И что теперь с ним делать? Напяливать на себя и устраивать маски-шоу, пугая мелкую лесную живность? Впрочем, сей косяк бесплотные отчасти компенсировали фиалом, хоть он и достался не мне. Так что пусть живут, бить не буду. Существует множество заклинаний для восстановления целостности почти всего: от самых простых до сложнейших. Выбирай, заучивай, копи ману и пользуйся.
И вообще – у меня уже есть эгида. Нафиг нужно таскать поверх нее еще и накидку из лешего, пусть у нее и будут впечатляющие полезные свойства? Шкуру пугача можно использовать и другим образом. А сейчас она пригодится под вьюки. Разрежу ее пополам. Один узел с мясом Люциферу на спину все равно не повесишь.
Управился я быстро, и мы пошли дальше. Чем ближе подходили к охотничьим угодьям броневолков, тем осторожнее двигались. Неизвестно, до сих пор ли это их угодья.
Глава 2
Тревоги оказались напрасными: волколатники были на месте. И они приняли бы меня как брата даже без договора с Айком, поскольку только что вернулись с неудачной охоты голодными и злыми. А тут я с центнером отборного филе, и еще конем!.. Нет, Люцифера никто из них не тронул бы и при его одиночном визите к берлоге: бывшие рыцари же, для них боевой конь и теперь святое. После схватки убитого сожрать – это да, можно. А на живого покуситься – значит, признать себя целиком и полностью скотами.
Лучше посмотреть и понастальгировать. Когда я начал освобождать Люца от барда, стая прервала пиршество и окружила нас. Волколатники напряженно следили, как я снимаю броню, один предмет за другим, чищу копыта, шкуру, и вернулись к еде лишь после того, как я завершил все операции и отпустил коня пастись. А когда насытились, Торн еще раз приблизился к Люциферу и его осмотрел.
– Старый заслуженный жеребец на омоложении! – определил он и обратился ко мне: – С твоей стороны очень благородно заниматься восстановлением такого животного. Редко, крайне редко кто-то берет на себя подобные заботы. А зря: это хорошо для души, и труды впоследствии бывают вознаграждены сторицей. Разумные постоянно забывают, что у них впереди вечность. Все торопятся куда-то, хотя обычно лучше не спешить, и не желают изживать карму, ни свою, ни чужую. А ведь старость – только дурная карма, и ничего более. Внимательное отношение к себе приводит мудрых к бессмертию гораздо раньше, чем заканчивается отпущенный им век; а безалаберные не добьются успехов и после сотни перерождений. Какая польза прожить множество жизней, если во время последней не помнишь предыдущие? А ведь большинство так себя и ведет. Умерли, очутились в Мире Теней, отказались от ответственности за былое, возродились, пожили еще…
Я с интересом посмотрел на Торна. С одной стороны, не подозревал в нем склонности к философствованию. С другой – давно удивлялся тому, что окружающие, насколько мог судить, в массе своей действительно живут словно впервые. А разобраться, почему, времени не хватало. А оно, оказывается вон как. Чтобы сохранить память о прошлой жизни, надо искупать совершенные в ней поступки. Неудивительно, что многие предпочитают жертвовать приобретенным опытом, лишь бы этого не делать.
Хотел я расспросить Торна подробнее, однако желание тут же пропало. Позади тяжелый день, под завязку набитый событиями и сюрпризами, как приятными, так и наоборот; и уже прошла часть ночи. У меня есть Люцифер, который по совместительству вторая база знаний, только не такая дубовая, как доступная мне по умолчанию игровая. Поболтаю потом с ним, когда вспомню. Или – тьфу-тьфу! – овладею инфой после собственной первой смерти. Какой-то гайд попаданцам в Мир Теней ведь полагается? Не может быть, чтоб не полагался.
Исходя из этих соображений, я не стал разводить болтовню, а спросил Торна, кто приходил к берлоге за насаженной на сук человеческой головой.
– Здесь побывали Бдящие, – ответил волколатник с презрением. – Трусливые королевские шлюшки на содержании, позор рыцарства. Мы отступили без боя: их было слишком много для нас шестерых. Сопровождавшие их маги не носили орденских плащей и выглядели недовольными. А что служило причиной, я не знаю.
– Ты видел помощников Герхарда, – усмехнулся я. – Их сюда загнали насильно.
– Вот как? Тогда понятно… Видимо, убитый тобою воин был важной персоной?
– Удивись, но всего лишь наставником рекрутов.
– Занимаемая должность не всегда соответствует реальному положению.
– Конечно. Однако в чем заключалась важность Креппера, я не знаю. И не очень интересуюсь, поскольку он временно выбыл из игры.
– Его не воскресили? Тогда зачем потребовалась голова? Разве не к телу, которое у Бдящих уже было?..
– Воскресили, воскресили. Но я убил его опять.
– Удачно для тебя вышло. Мало кому доводилось свести счеты с врагом дважды за столь короткий срок.
– Возможно, придется сводить и в третий раз. Надеюсь только, что не скоро.
Далее Торн поведал мне, что Бдящие убрались от берлоги быстро. В саму берлогу не заглядывали; спрятанный в ней костомех на месте. Я осмотрел сооруженный мною у поваленного дерева шалаш и нашел его в удовлетворительном состоянии. В нем никто после меня не ночевал: суровые броневолки спали под открытым небом, а случайные странники, если таковые к шалашу выходили, оказывались съедены. Жилище нуждалось в ремонте, то бишь в покрытии свежими лопухами, но так как дождя не предвиделось, я только отгреб от входа какашки и обглоданные кости да обновил подстилку из лапника внутри.
Поужинав презентованными Айком деликатесами, – а он отгрузил мне именно деликатесов, – я развел костер, положил в него сучьев потолще, чтобы они приняли в себя огонь и тлели всю ночь, растянул на прутьях куски шкуры лешего для просушки и вполз в шалаш. На следующий день проснулся, как и ожидалось, позже всех. Люцифер пощипывал траву, Весточка изучала лес вокруг, перелетая с дерева на дерево. Волколатники выглядели как обычно, за исключением Торна. Вождь броневолков угрюмо бродил туда-сюда, и как только заметил, что я достаточно взбодрился и собираюсь завтракать, подошел и улегся рядом. Я рассказал ему, куда направляюсь и зачем. Узнав размер моего долга фуриям, Торн возмутился.
– Много! – буркнул он. – Жадные твари!
– Точно, не мало, – ответил я. – Твари, согласен.
– Жаль, что их не истребили всех. Доведись мне прикончить последнюю фурию на Аусанге, я бы чувствовал себя отрадно долгие годы после того.
Пару минут волколатник высказывался в том же ключе. Я не перебивал. Мстительницы вызывали у Торна эмоции не лучше, чем Бдящие. Может, он в прошлой жизни пострадал от тех и других. Или задолжал фуриям, как я.
Успокоившись, Торн поинтересовался, не против ли я сходить в Арнаур вместе. Задолбала полуживотная жизнь. Задолбали однообразные охоты ради пропитания. Все задолбало. А после того, как увидел боевого коня, вообще невмоготу. В поход хочется.
– В Арнауре можно хорошо прокачаться, – закончил волколатник. – Мы бы давно туда сходили, да охотничьи земли не бросить. Вернемся, – а они заняты! И наперед не угадаешь, кем. А так хоть я один схожу: все стае польза. Сильнее вожак – сильнее все.
– Пошли! – обрадовался я. – Только учти, что я специально на монстров нарываться не стану, пока доспехов нет. До Дома приговоров доберемся крадучись. И уж потом…
– Ну, это ясно.
Пока я облачал в бард Люцифера и готовился в дорогу сам, Торн переговорил с остальными членами стаи и назначил старшего. Тропы в сторону заброшенного города волколатник знал отлично, и повел наш крошечный отряд по одной из них.
В компании Торна я сразу почувствовал себя увереннее. Тут же пришла мысль, а не начать ли мне сколачивать собственный клан. Пьяному ежику понятно, что в клане прокачиваться легче, чем в одиночку. Проблема была лишь в том, что я по натуре одиночка, – и не нарушит ли мне какая-то иная стратегия весь бусидо? Психологический комфорт – он тоже для прокачки важен. И для всего остального.
Только не прогадать бы. Стоит внимательно осмотреться вокруг, как сразу начинаешь понимать: девяносто девять процентов окружающих состоят в каких-либо кланах, хоть зачастую они так не называются. Рыцарские ордены – типичные кланы, какими они в наших многопользовательских играх были; но ведь и банды с Разбойничьего тракта – тоже. Даже крестьянские общины есть не что иное, как своеобразные кланы со своим внутренним самоуправлением. А что представляют собой королевства, как не разросшиеся сверхкланы, включающие в себя множество других, помельче?..
Волколатник вывел нас к Арнауру там, где и договорились: у надвратной башни напротив часовни путешествующих и Оленьего камня. На подходе мы наткнулись на цепочку следов недельной давности. Ближе к башне обнаружили еще две, посвежей. Торн с Люцифером изучили обе, сходили к первой, вернулись. Я, как самый неопытный, предпочел оставаться на месте, чтоб невзначай не затоптать едва заметные знаки на земле и слое палой листвы.
– Старые следы оставили двое охотников на монстров, – сказал волколатник.
– Как определил? – полюбопытствовал я.
– Монстрятников легко узнать по манере передвижения, с сугубой подстраховкой друг друга, когда они ходят парами или группой. И одиночку вычислить достаточно просто. С годами у всех, кто постоянно имеет дело нечистью, вырабатывается особая походка – крадущаяся, с полуповоротами, точно их преследуют, и они оглядываются через каждые несколько шагов.
– Хорошо, продолжай.
– Охотники вошли в город – и все. Наверно, убили там кого и вышли с другой стороны. Или же сами были убиты. А остальные следы оставили одни и те же всадники. Их было четверо. Эти въехали в Арнаур и вскоре выехали обратно.
Я вопросительно посмотрел на Люцифера.
– Соглашусь, – кивнул он. – Так и было. Прибавил бы лишь, что всадники не похожи на воинов. Их лошади не привыкли ходить по лесу. Я бы сказал, что в городе побывал кто-то из знати не дворянского звания или богатый купец со свитой.
– Экскурсия в Арнаур ради осмотра достопримечательностей? – недоверчиво пробормотал я. – Глупости! А не к фуриям ли ездил тот купец или знатный тип?
– Весьма вероятно. Слухи о том, что в Гинкмаре обосновался клан мстительниц, должны были разнестись по герцогству сразу после нападения на Грюнберга. И потянулся к ним народ…
– Мне показалось, что фурий при налете на Каритек стало заметно больше, чем в нашу первую с ними встречу. Это может быть связано с ростом их популярности?
– Конечно. В Мире Теней хватает ожидающих воплощения душ, одержимых идеями воздаяния. Кроме того, при постоянном притоке денег и ценностей фурии могут быстро размножаться естественным путем.
– А как, если все они сестры? Почкованием?
– Извини, так далеко мои знания не простираются.
Мы подошли к башне и остановились: Торн и Люц – потому, что остановился я, а я – потому что собирался с духом. Войдя в короткий, но все равно полутемный тоннель проездной арки, остановился вновь и задрал голову. Из поперечной щели в центральной части свода торчали зубья подъемной решетки. То ли удерживающие ее цепи еще не сгнили, то ли она за века так приржавела к направляющим, что держалась и без цепей.
В стенах справа и слева виднелись проемы, а в них – нижние ступени лестниц, ведущих на второй ярус. Как только мы поравнялись с этими проемами, наверху послышался шум, и на нас хлынули потоки мелких крылатых монстров. Торн бросился обратно в лес; Люцифер, наоборот, выскочил из-под арки в город и развернулся, готовый подать мне помощь, но что он мог предпринять против существ размером с летучую мышь, носившихся туда-сюда невероятно быстро? Я закрутился как вентилятор, размахивая вокруг себя мечом и завывая от десятков полученных укусов. Через минуту твари бросили меня ободранного и окровавленного, и с визгом вылетели наружу. Люцифера не тронули, а пронеслись черной стремительной тучкой меж деревьев и полуразвалившихся зданий и втянулись в руины храма метрах в ста пятидесяти от стены.
Пол вокруг меня был усыпан разрубленными телами. Живучесть просела сразу на десять процентов. Добро пожаловать в Арнаур!.. Я перевязался лохмотьями рубахи, получив две десятых процента к одному из лекарских навыков. Единственная прибыль. Будь оно все проклято!
С самого пробуждения я периодически заглядывал в Книгу чудовищ, а теперь открыл ее на боевом экране интерфейса, в узком окошке внизу. Прежде всего в заброшенных городах встречались домовые – практически в каждом здании, не захваченном упырями страшнее. А также уличный аналог домовых – городовые, чаще всего имевшие вид мумифицированных стражников. Некоторые не слишком агрессивные виды домовых позволяли задобрить себя простой беседой и остановиться в занятом ими жилище. А городовых можно было подкупить подношением, словно продажных ментов. Вообще же в покинутых поселениях разумных попадались какие угодно существа, способные найти там себе пристанище, в том числе временное. С кем столкнешься – заранее не просчитать.
Мы взяли курс на храм, намереваясь его обогнуть, когда подойдем ближе. Весточка, не слишком доверяя нашей осторожности после недавней переделки, следовала за нами на расстоянии. Шагов через сорок я притормозил: из-за тени дома справа медленно выдвигалась еще одна тень. Монстр не мог быть слишком опасен, ибо кто так готовится к нападению, когда солнце в спину? Однако это могло оказаться и отвлекающим маневром стаи умных и хитрых хищников.
– Приготовились! – мысленно сказал я Люциферу.
– Приготовились! – продублировал он меня для Торна.
По теням не всегда определишь, кто их отбрасывает, но мне показалось, что за углом притаилось что-то вроде грызуна величиной с борова. И точно.
«Адская крыса тридцать второго уровня, – всплыла перед глазами подсказка. – Агрессивна в любой ситуации».
Тридцать второй – это не страшно. Пятидесятый был бы хуже. Адские крысы увеличиваются в размерах по мере прокачки на неудачниках, и на финальных стадиях развития пещерного льва напугают до поноса. Неохотно покидают подземелья, где водятся, но попадаются и в наземных сооружениях. Или, как вот сейчас, под открытым небом.
Я прошел еще чуть вперед, тут же отступил назад, и этого оказалось достаточно для обмана бесхитростной твари. Она выскочила из-за угла и кинулась на меня. Я рубанул по оскаленной морде и отскочил в сторону. Люцифер ударил крысу копытом, отбросив к волколатнику, а тот прыгнул ей на спину, вцепился в загривок и свалил на бок. Я подбежал и вонзил меч в сердце. Мало! Тогда в печень? В почки? В легкие? Живучая гадина! А я больше важных потрохов не знаю! Давай по второму кругу? В сердце, в печень… Хватило.
Торн помотал головой, освобождая застрявшие в шейных позвонках крысы клыки. Я переключился с Книги чудовищ на Книгу заклинаний и нашел молитву охотников на монстров. Хотел выбрать вариант, который читается тогда, когда охотники себе ничего не оставляют, меняя добытое на живучесть, ману, содействие в дальнейшем промысле, однако Торн сказал – не надо. Мало совсем получим, невыгодно. Снимай шкуру, а я помогу: буду ее зубами оттягивать, тушу лапами придерживать, чтобы легче разделка шла. Крыса съедобная, а многие другие монстры – нет. Если до самого вечера будут попадаться только несъедобные, останусь голодным. И еще нам на вечернее подношение надо что-то скопить, если до Дома приговоров не дойдем.
Крысиная шкура стоила сущие гроши, была вся в дырах от ударов меча, поэтому содрал я ее как попало. Осмотрел тушу, вскрыл грудную клетку и выяснил, что с первого раза в сердце не попал. Обозвав себя косорукой сволочью, нарезал с костей мяса, глянул на остальное. В другое время в другом месте оно сгодилось бы на приманку. Но сейчас мы тут сами приманка. Так что пусть лежит где лежит. Глядишь, отвлечет какого монстра, который в противном случае напал бы на нас со спины.
Сложив мясо в шкуру, я взвесил в руке получившийся узел. Тяжел! Хотел всучить Торну – пусть тащит в зубах, – но решил, что это будет недружественный жест. Понесу пока сам. А устану – всучу.