Czytaj książkę: «По мотивам преступления»

Czcionka:

Глава первая

Гостей много не бывает

Вздохнув, Люська заявила:

– Знаешь, Глеб, я сделал открытие: если долго смотреть на белый потолок, можно увидеть много интересного.

– Например? – спросил я, не отрываясь от планшета.

Люська удобнее улеглась на диване, закинула ногу на ногу и, помолчав, выдала:

– Например, увидеть человека в плаще и цилиндре, который крадучись подходит к углу дома, за которым только что скрылась женщина в пышном платье и широкополой шляпе.

Взглянув на потолок, и не заметив там ничего, кроме белизны, я хмыкнул:

– Ну-ну.

– Что «ну-ну»? Я действительно это видела.

– Или фантазия разыгралась или с ума сходишь.

– А вдруг у меня открывается третий глаз, Глеб? – Люська погладила кончиками пальцев лоб и, закусив губу, вздохнула: – Было бы неплохо. Стань я ясновидящей…

– Делов бы ты натворила немало, – перебил я сестру, положив планшет на журнальный столик. – Перекусить не хочешь?

– Не хочешь. На кухню не пойду, можешь даже не намекать и не подлизываться. Почти полночь, на ночь нажираться вредно для здоровья.

– Кто бы говорил.

– Если пойдёшь на кухню, захвати мне сочку.

– Лень идти.

Люська зевнула и положила на лицо круглую подушку.

– Ну и тоска здесь, Глеб. Скорее бы уже Алиска с Димкой приехали. Как же медленно тянутся дни, я готова завыть от скуки.

– Везёт, а меня Иннокентий работой загрузил.

– Ты сам виноват, пошёл на поводу у старика, он тебя и эксплуатирует.

– Во-первых, я у него работаю, во-вторых, за свою работу получаю деньги. В-третьих…

– В-третьих, тогда не жалуйся. Сгоняй на кухню, я пить хочу.

– Сама сгоняй. И захвати мясной рулет.

– Разбежалась. Я занята – маюсь от безделья, на кухню мне тащиться неохота.

В загородный дом родителей мы с Люськой приехали на прошлой неделе. Нас попросили пожить здесь месячишко, так сказать, приглядеть за коттеджем. Отец позавчера улетел в командировку, мама завтра улетает на Кубу. Мы остаемся за хозяев. Вместе с нами в доме будет хозяйничать Райка, которую нам навязали самым нахальным образом.

Райка – дочь двоюродной сестры нашей мамы, нам с Люськой она приходится троюродной сестрой, но почему-то упорно, скорее, из вредности, называет нас тётей и дядей. Характер у Райки такой же взбалмошный как у Люськи, возможно, даже хуже. Хотя, казалось бы, хуже просто некуда.

Брать с собой Райку на Кубу мама с тёткой отказались, она, видите ли, испортит им весь отдых. А нам с Люськой, значит, можно портить летние каникулы. И зачем я ответил согласием на просьбу родителей? Надо было выкрутиться, сослаться на занятость и прочие обстоятельства. Теперь уже поздно.

Хорошо Алиса с Димоном согласились составить нам компанию. Вчетвером, думаю, сумеем справиться с этой малолетней занозой, в голове которой постоянно возникают безумные идеи, требующие незамедлительного их исполнения.

– О чём задумался, Глеб? – Люська толкнула меня в бок и протянула тарелку с мясным рулетом. – Сжалилась я над тобой, сбегала на кухню.

– Спасибо.

– Теперь ты мой должник.

– Долг прям сейчас возвращать? – засмеялся я.

– Не-а, завтра, – протянула Люська, потягивая виноградный сок. – Когда мама с Ингой уедут, ты присматриваешь за Райкой. А мне надо в город смотаться.

– Нет, мы так не договаривались. Я не буду нянькой.

– Но мы пообещали.

– Пообещали вместе смотреть за ней. Я не смогу ходить за Райкой по пятам – у меня работа. Иннокентий Иванович сегодня трижды звонил – подгоняет.

– Работничек нашёлся. Можно подумать, Райке два года и её нужно с ложечки кормить.

– Если бы ей было два года, я бы согласился с ней хоть неделю провести.

– Хорошо, что ты предлагаешь? – взвилась Люська. – Неотлучно сидеть в доме и следить за этой маленькой аферисткой? А если у меня дела в городе?

– Какие?

– Неотложные.

– Возьми с собой Райку.

– Лучше сразу застрелиться.

– Люсь, ну серьёзно, завтра я не могу. Мне позарез главу надо набрать на ноуте. Могут твои дела подождать до послезавтра?

– Обещаешь послезавтра отпустить меня на целый день в город?

– Часов на пять, – усмехнулся я.

– На семь.

– На шесть.

– Глеб, хватит торговаться.

– Ладно, обещаю. Но учти, тогда весь следующий день я буду заниматься своими делами, за Райкой будешь следить ты.

– Согласна, – провальсировав по гостиной, Люська в очередной раз зевнула и развела руки в стороны. – Не пойму, хочу я спать или нет.

– Это на тебя похоже.

– Не умничай, – Люська начала подниматься на второй этаж. – Посмотрю киношку, а потом спать. Спокойной ночи, Глеб.

– Ага, – кивнул я, потянувшись за планшетом. – И тебе того же.

…Ночью меня разбудил телефонный звонок. Номер незнакомый, от этого сразу стало легче.

– Да, – пробурчал я, поднеся телефон к уху.

Тишина.

– Говорите.

На том конце что-то треснуло, звякнуло, потом скрипнуло и наконец, раздался тихий, едва живой голос:

– Глеб, это ты?

– Я.

– Надеюсь, я тебя не разбудил?

– Вы кто?

– Ты меня не узнал? Значит, я буду богатым. Хотя когда это произойдёт, и произойдёт ли вообще – неизвестно.

– Слушайте, – я начал выходить из себя. – Третий час ночи, я не собираюсь играть в угадайку.

– Глеб, это же я. Гена.

– Генка? А-а, Генка! Привет. Что случилось?

– Как тебе сказать, много чего. В декабре я перенёс отит, а перед этим на протяжении…

– Ген, ты только всё сразу не рассказывай, а то мне до утра слушать придётся. А я спать хочу.

– Понимаю, я совсем не вовремя позвонил.

– У тебя всё в порядке? – забеспокоился я, зная, что у Генки Дронова никогда не бывает всё в порядке.

– В общем и целом да. Просто решил позвонить, пообщаться. Я только вернулся из астрала и сразу вспомнил о вас с Люсей.

– Откуда ты вернулся? – я чуть телефон из рук не выронил.

– Из астрала, – горделиво повторил Генка. – Я теперь умею туда перемещаться. Набираюсь там сил и возвращаюсь обратно.

У Дронова капитально снесло крышу, подумалось мне.

– Всё началось с занятий медитацией. Глеб, если ты не умеешь медитировать, считай, ты не живёшь, а существуешь. Медитация – это наша жизнь. Сейчас я расскажу тебе, как сам пришёл к такому умозаключению. Четыре месяца назад, я упал в лужу и сломал себе мизинец…

– Ген, Ген, слушай, как у тебя сейчас со временем? Мы с Люськой в коттедже у родителей, скоро к нам Алиса с Димоном приедут. Если ты ничем важным не занят, приезжай тоже. Места всем хватит, заодно и расскажешь, как сломал ухо, упав в канаву.

– Не ухо, а мизинец, – поправил меня Генка. – И упал я в лужу, а не в канаву.

– Ну что, договорились? – зевнул я. – Приедешь?

– Мне нужна комната, окна которой смотрят на юг.

– Есть такая, – я подавил смешок.

– Тогда я согласен. Приеду. А можно уже завтра?

– Да хоть сейчас, – ляпнул я, но, вспомнив, что Генка всё понимает буквально, быстро добавил: – Конечно, приезжай завтра.

– Диктуй адрес, – голос Дронова заметно повеселел. – Завтра днём мы приедем.

– Мы? – насторожился я.

– Я и мой питомец. У меня же появился замечательный друг, Глеб. Он в несколько раз преданней собаки. Его зовут Липатий, он…

– Ждём вас в гости, – перебил я Дронова, борясь с зевотой. – Ген, я отсоединяюсь. Спокойной ночи.

Утром, узнав о приезде Генки, Люська скривилась.

– Не к добру это, Глеб.

– Кто такой Дронов? – с вызовом спросила Райка.

Вместо ответа Люська погрозила ей кулаком. Райка показала Люське язык. Полчаса назад я познакомил Райку с соседским мальчишкой, её ровесником. Думал, сделал благое дело. Размечтался. За каких-то пятнадцать минут Райка умудрилась подраться с новым знакомым, сломать ему велосипед и наговорить столько гадостей, что мама Петьки запретила сыну приближаться к Райке на пушечный выстрел. Впрочем, ей тоже было запрещено подходить к Петьке.

Получив дома нагоняй, Райка затаила на нас с Люськой обиду. И сейчас, вооружившись очищенной морковкой, грызла её и смотрела на нас исподлобья, как на заклятых врагов.

– Генка вроде медитацией увлекся, в астрал выходит, – сказал я Люське.

– Всё намного хуже, чем я предполагала.

– Да ладно, расслабься. Чем больше народу, тем веселее.

– А кто спорит. В этом я как раз не сомневаюсь, веселуха у нас будет колоссальная.

– Что такое астрал? Чепухня какая-нибудь?!

– Следи за языком, – прикрикнула Люська.

– Не сердись, тёть Люсь. У меня сорвалось. Бывает же, с языка срывается непроизвольно чепухня всякая. Вот опять! Офигеть какие сегодня срывы у меня.

– Глеб, отвесь ей два подзатыльника, ты ближе стоишь, – попросила Люська.

– Почему два? – ухмыльнулась Райка.

– Один за словесные срывы, второй за то, что опять назвала меня тёть Люсей. Знаешь же, что я твоя сестра, а не тётка.

– Старшая сестра. А это почти как тётка. Правда, дядь Глеб?

– Если тебе нравится называть нас тётей и дядей – зови, – отмахнулся я.

– Нет уж, – взвилась Люська. – Меня называй по имени, без всяких там тёть.

– Я подумаю, – Райка положила на подлокотник кресла недоеденную морковку и плюхнулась с ногами на диван. – Так кто такой этот ваш Генка Дронов?

– Друг.

– Прикольный?

– Очень, – засмеялась Люська. – Тебе понравится.

– Здорово. А то тут играть не с кем. Соседи у вас придурки, дети у них придурки. Петька назвал меня толстой. Очкарик кривоногий. Я не толстая. Я худенькая с эффектом упитанности. А этот дуботряс… Ай! Тёть Люсь, ты чего? Больно же! Взрослая тётка, а руки распускаешь, как бомжарик малолетний.

– Ещё одно слово и ты пожалеешь, что приехала к нам в гости.

– Знала бы, что тут такая фигнистая фигня будет, попросила бы сдать меня на месяц в детский дом, – смахнув, она сделала это специально, морковку на пол, Райка вскочила с дивана и помчалась на второй этаж.

– Вернись и подними свой морковный огрызок! – голосила Люська.

– Сама подними. За гостями должны хозяева убирать.

– Райка!

– Людок-бульдог, – громким шёпотом произнесла Райка, прежде чем скрыться в коридоре.

– Ты слышал, Глеб?! Чего улыбаешься? Весело тебе, да, посмеяться захотелось? А нам с ней жить целый месяц.

Генка примчался, едва мы успели позавтракать. Пока катил по дорожке чемодан с вещами, умудрился упасть и перепачкать новый костюм. В гостиной у чемодана отлетело колёсико, закатившись под журнальный столик. Дронов нагнулся и ударился лбом об угол стола.

– Прописка свершилась, – засмеялась Люська. – Как лоб?

– Жить буду, – угрюмо отозвался Дронов.

– А ты изменился, – присвистнул я, оглядев Генку с головы до ног.

– И я тоже заметила, – сказала Люська. – В костюме, при галстуке, новые туфли. Причёска шикарная. Ген, колись, ты жениться, что ли, собрался?

Зардевшись, Дронов махнул рукой.

– Скажешь тоже! Жениться… Просто решил начать новую жизнь. Ежедневная медитация мне в этом помогает. Я ведь в лужу упал несколько месяцев назад. Март был тёплым, дожди часто шли, луж много. В одну из них я угодил. Мизинец сломал. Навстречу мне шла моя спасительница. Елена Игоревна – невероятная женщина. Мы разговорились, и она посоветовала мне посетить её занятия. Я сперва не планировал никуда идти, но как-то ночью мне приснился кошмар, и я упал с кровати. И тогда решил – пойду.

– Что за занятия-то?

– Мы занимались медитацией.

– Хочешь сказать, за несколько месяцев ты научился медитировать и даже выходишь в астрал?

– Именно!

– Ген, люди на это годы тратят, и то не у всех получается.

– А у меня получилось. Елена Игоревна говорит, я в этом плане уникум. Если желаете, я и вас научу медитировать.

– Нет уж, спасибо, – запротестовала Люська. – В ближайшем будущем я в астрал не собираюсь, мне и здесь неплохо.

– А где твой питомец? – поинтересовался я.

– Хорошо, что ты спросил, Глеб, я совсем про него забыл, – спохватился Генка. – Липатий в своём домике, сейчас я его принесу.

– Осторожнее там, – крикнула вслед Дронову Люська. – Не упади на ровном месте.

– Есть мысли, кто такой Липатий? – спросил я.

– Надеюсь, не удав, – пошутила Люська.

Липатием оказался обыкновенный сверчок, с которым Генка постоянно сюсюкался, называя лучшим другом.

– Вы не представляете, какой он умный. Буквально гений!

– Ну почему же, очень даже представляем. Твой Липатий наверняка по утрам готовит тебе завтрак, а вечерами читает вслух книгу.

– Не язви, Люся. Липатий не умеет готовить, и читать тоже, но зато как он поёт. Вы бы слышали. Не пение, а услада для ушей!

– Нашёл, чем гордиться, другом-таракашкой.

– Не таракашкой, а сверчком, – насупился Дронов. – Обращайся к нему с почтением, он у меня ранимый.

– Да-а, – протянула Люська, когда я пошёл показывать Генке его комнату. – Только ранимого сверчка Липатия нам в доме и не хватало.

Глава вторая

Дядя Геша & Раиса Борисовна

Поместив домик с Липатием на невысокий столик, Генка прошелся по комнате, придирчиво осматриваясь по сторонам. Ему жуть как хотелось к чему-нибудь придраться, но, как назло, придраться в комнате было не к чему. Остановившись у окна, Генка принялся разглядывать росший у забора дуб. Когда в дверь тихо постучали и дважды дёрнулась ручка, Дронов резко повернулся и едва не рухнул на пол.

– Открыто, – крикнул он, пригладив на голове волосы.

Дверь медленно приоткрылась и в комнату просунулось розовощёкое лицо Райки.

– Здрасти вам, – сказала Райка и, не дожидаясь приглашения, прошла внутрь.

– Приветик, – улыбнулся Генка. – А ты чей, ребёнок?

– Я не ребёнок, – поморщилась Райка, высунув из кармана перебинтованную ладонь.

– Прости, я не хотел тебя обидеть. Ты родственница Глеба и Люси, я угадал?

– Нет. Я приживалка-иждивенка.

– То есть как приживалка? – Генка немного опешил и поспешил сесть на край кровати.

Вздохнув, Райка тоже села.

– Меня подобрали на улице. Я бездомная. Голодранка нищая, одним словом. Папу убили конкуренты, маму посадили за мошенничество. Бабушка в дурке по путёвке от окулиста отдыхает, а дед подрабатывает композитором в крематории, нервы слабые – спился.

– Боже! – лицо Генки покрылось красными пятнами.

– Полгода я прожила в канализационном люке с бомжами, потом меня встретил дядя Глеб. Сейчас его родители занимаются моим удочерением. Как удочерят, буду Глебу с Люсей сестрой. А пока просто… приживалка несчастная.

– Не говори так! – взмолился Генка. – Прошу тебя, не говори. Ты не приживалка! Ты несчастный ребёнок…

– Опять ребёнок?! – прикрикнула Райка.

– Прости-прости, – Генка вскочил с кровати и заметался по комнате. – Я и подумать не мог, что рядом со мной происходят такие чудовищные вещи. А ещё сетовал на судьбу, причислял себя к неудачникам.

– Вы настоящих неудачников не видели, – со знанием дела вещала Райка. – Вот помню, однажды откусила дворняга мне большой палец на ноге…

– Как откусила?! – Генка взвизгнул настолько пронзительно, что Райка вздрогнула.

– Как-как, молча. Меня бомжи на речку за водой отправили, а там свора бродячих собак. Ну я отбивалась как могла, а одна дворняга, такая жирная, размеров с кабана, за палец меня хватанула. Кровищи было – море. Врачиха, когда приехала, в обморок упала.

– Бедная, – мотал головой Генка. – А что у тебя с ладонью, почему она забинтована?

– А, – отмахнулась Райка. – Я сама виновата.

– Упала?

– Нет.

– Неужели порезалась?

– Да нет же.

– Тогда что случилось? – настаивал Дронов.

– Ерунда. Тёть Люся меня розгами побила.

Генке потребовалась минута, чтобы переварить услышанное и восстановить дыхание.

– Тётя Люся? Та самая Люся, сестра Глеба?

– Других здесь нет, – ухмыльнулась Райка. – Тёть Люся требует, чтобы я каждое утро приносила ей завтрак в спальню. Мне не трудно, конечно. Встаю я рано, без четверти пять. Пока уборкой займусь, стиралку бельем загружу, потом иду в гараж, мою машину дяди Андрея. То да се, уже время завтрака. Вчера тёть Люся осерчала на меня, я забыла срезать в саду ирис и поставить его в вазочку ей на стол перед завтраком. Вот и получила двенадцать ударов розгами по руке.

Генка начал задыхаться.

– Что они о себе думают?! С ума, что ли, посходили?! Да как… это же… Я сейчас закричу…

– Не надо, – взмолилась Райка. – Если господа узнают, что я вам нажаловалась, меня выпорют.

– Я заявлю в полицию! В органы опеки! Тебя надо спасать от этих извергов!

– Не выдавайте меня, пожалуйста! Если меня не удочерят, то я окажусь в детском доме.

– Там намного лучше.

– Это вам так кажется, – заныла Райка. – Дайте мне слово, что ничего не скажете тёть Люсе и дядь Глебу.

Генка молчал.

– Даёте слово? – всхлипнула Райка.

– Я не могу… я должен подумать, осмыслить…

– Ну и ладно, – Райка спрыгнула с кровати, зевнула и уже другим, более уверенным голосом, сказала: – Идти мне надо. Сегодня приказано беседку покрасить и компостную яму выкопать.

– Стой. Как тебя зовут? – запоздало поинтересовался Генка.

– Раиса Борисовна, – высокомерно выдала Райка.

– Раечка значит.

– Не Раечка, а Раиса Борисовна, – последовал ответ.

– Хорошо-хорошо, как скажешь. А я Геннадий.

– Можно я буду называть вас дядя Геша, в память о своем бездомном друге, который отравился, выпив средство для чистки окон.

– Называй, – кивнул Генка, плюхнувшись в кресло.

Стоило Райке выйти из комнаты, Дронов поднёс к открытому рту ладони и замотал головой.

С Райкой я столкнулся на площадке второго этажа.

– Ты где была? Тебя Люська ищет.

– Познакомилась с дядей Гешей.

– Геной, – поправил я Райку.

– Гешей. Он сам попросил его так называть.

– Что у тебя с рукой?

– Ничего.

– Рай, не ври.

– Сам смотри, – она разбинтовала ладонь и вытянула руку. – Убедился?

– Зачем тогда забинтовала?

– Захотелось, – Райка сунула в карман бинт и сбежала вниз по ступенькам.

Я практически дошёл до своей комнаты, когда услышал шум распахнувшейся двери. Генка выскочил в коридор, увидел меня и заорал:

– Не могу я молчать! Не имею права! Глеб, иди сюда.

Стоило мне поравняться с Дроновым, как он схватил меня за руку и силой втащил в свою комнату.

– Ген, полегче, – я попытался сбросить с плеча Генкину руку, но он вцепился в меня мёртвой хваткой.

– Больше всего я не люблю разочаровываться в людях, – пробасил Дронов. – Мы с тобой столько времени знакомы, я считал себя достойным парнем, верным другом, хорошим человеком.

– Теперь уже не считаешь? – я улыбнулся, чем вызывал очередную вспышку гнева у Генки.

– Прекрати притворяться! Мне всё известно!

– Ты о чем, Ген?

– Я разговаривал с Раисой Борисовной, – Дронов внимательно следил за моей реакций.

– С кем ты разговаривал?

– С Раисой Борисовной.

– А она кто?

– Продолжаешь притворяться? Ещё скажи, что вы незнакомы, и эта бедная девочка оказалась в доме случайно.

– А-а, ты Райку, что ли, имеешь в виду?! А почему называешь её по имени-отчеству, Ген?

– Какая разница, как я её называю?! Как ты мог, как вы с Люсей могли превратить несчастного ребёнка в девочку на побегушках? Ты знаешь, что за жестокое обращение с детьми…

– Так, стоп! – прикрикнул я, оттолкнув от себя Дронова. – Что ты несёшь, Ген? Толком можешь объяснить, какая муха тебя укусила?

– Раиса Борисовна мне всё рассказала.

– Что именно?

Генка заговорил. Заметавшись по комнате, он эмоционально жестикулировал руками, не забывая бросать на меня полные неодобрения взгляды. С каждым его словом я буквально каменел: ноги отяжелели, к лицу прилила кровь, вена на лбу запульсировала настолько быстро, что пришлось надавить на неё пальцем. Не дослушав Генку до конца, я развернулся и выскочил в коридор.

– Глеб, постой. Я ещё не договорил.

– Иди со мной, – приказал я.

Райка лежала на кровати в своей комнате, прилипнув к телефону. Наше появление ничуть ее не удивило. Выслушав мою пламенную речь, Райка лишь повела плечом.

– Садануться об асфальт! Дядь Геш, вы мне поверили? Я шутила.

– Такими вещами? – пролепетал Генка, пятясь к двери.

– Какими такими? Между прочим, детям полезно развивать фантазию.

– Глеб, извини меня… я ведь поверил… думал, вы… – обкусывая губы, Генка отправился к себе в комнату.

– Видишь, что ты с человеком сделала? – набросился я на Райку.

– Он такой уже был, – парировала Райка.

– До обеда я запрещаю тебе выходить из комнаты.

– Не имеешь права. Мама ещё не уехала, поэтому не командуй.

После всего случившегося у меня напрочь отпало желание садиться за ноутбук. И хотя я был не писателем, а всего лишь помощником писателя, и нагуливать вдохновение мне было ни к чему, я всё же решил прогуляться по посёлку. Едва подошёл к калитке, услышал голос Люськи:

– И куда ты направляешься?

– Проветриться.

– А я отчаливаю в город.

– Удачи.

– Эй, что с тобой?

– Да так, не обращай внимания. Поскорее возвращайся.

– Как получится. Я торт куплю, отметим Генкин приезд, – махнув рукой, Люська начала переходить дорогу.

Гулял я минут двадцать, а вернувшись домой, планировал сразу приступить к работе. Не тут-то было. Мама и Инга пили кофе в гостиной. Наш шофёр Павел относил в машину многочисленные чемоданы.

– Глеб, где ты ходишь? – как всегда перед поездкой мама была немного взвинчена и недовольна.

Тётка блаженно улыбалась. Конечно, мелькнула мысль, она счастлива, что на протяжении месяца не увидит и не услышит Райку. Вот уж действительно отдохнёт по полной программе.

Стоило подумать о Райке, как её хитрющая физиономия показалась из-за спинки кресла.

– У меня ощущение, я что-то забыла, – сказала мама, кивнув на большой чемодан, который пытался сдвинуть с места Павел.

– Меня! Вы забыли меня, – крикнула Райка. – Я тоже хочу полететь в Кубу.

– Правильно говорить «на Кубу», – всё с той же блаженной улыбкой отозвалась Инга. Наверняка, мысленно она уже лежала на пляже и грелась в лучах жаркого кубинского солнца.

– Плевать, как правильно. Хочу и на Кубу и в Кубу!

– Зайка, мы, кажется, обо всём с тобой договорились, – Инга обошла кресло, села на подлокотник и посмотрела на дочь. – Когда я вернусь, мы поедем в Воронеж, к бабе Зине.

– Баба Зина чокнутая, и в Воронеж я не хочу. У бабы Зины паучий дом. В комнате в углах полно паутины, и пауки прямо по стенам ползают. Баба Зина ни черта не видит, и говорит, что это не пауки, а мебельные жучки. Гадость какая! И сама баба Зина на мебельного жучка похожа. Короед в косынке!

– Зайка, ты опять выражаешься, – Инга посмотрела на часы, затем бросила нетерпеливый взгляд на маму.

– Определённо, я что-то забыла, – простонала мама и подошла к Павлу. – Сколько чемоданов ты отнёс в машину?

– Шесть. Это седьмой. Последний.

– Всё верно, – кивнула мама. – Что ж, Глеб… мы поехали.

– Окей, – улыбнулся я.

– Следите за Раей. Она полностью на вашем попечении.

– Вот ещё, – топнула ногой Райка. – Незачем за мной следить.

– Зайка, веди себя хорошо, – Инга поцеловала дочь и поспешила выйти на крыльцо.

Мама выбежала вслед за сестрой. Через пять минут мне пришло сообщение: «Глеб, забыла с тобой попрощаться. Целую, мама».

Убрав телефон, я подмигнул Райке.

– Ну что, Раиса Борисовна, теперь ты в полной нашей власти. Марш в комнату. До обеда не выходить. Ты наказана!

– Дядь Глеб…