Утро Юрия Ивановича Шарова уже третий год начиналось не с добрых слов о нём, не с утренней гимнастики, а с тревожной мысли о предстоящем дне. Одним словом – обычно.

Он просыпался, усаживался на краю кровати, свесив ноги на пол, обувал тапочки, шарил рукой в чашке, стоявшей на табурете рядом, находил маломальский окурок и прикуривал от спички. Вытянув из него все, что было возможно, вставал и шёл на кухню. Там отламывал от чёрствой залежавшейся буханки кусочек хлеба, клал в рот и запивал из чайника, прямо из носика, остывшей кипячёной водой. Это был завтрак.

Двухкомнатная квартира, в которой проживал Шаров, требовала ремонта. Из мебели в ней оставались: односпальная кровать, табуретка, кухонный столик, да стул, который вот-вот готов был рассыпаться. Остальную мебель хозяин давно продал, чтобы расплатиться за тепло, газ, свет и воду, но всё равно оставался должен коммунальщикам приличную сумму. Электричество в квартире давно обрезали и грозились вообще отобрать жильё за долги. Соседи отвернулись от постоянного задолжника, обходили за версту, осуждая за аскетический, образ жизни.

Ему было сорок пять, но не бритый, не стриженный, выглядел намного старше лет, отмеченных в паспорте. Как же всё-таки ломает жизнь людей после семейного разлада. Этой участи не избежал и Шаров.

Раньше Юрий Иванович преподавал в школе математику. Тогда его уважали. Весёлый, отзывчивый, живя в уюте достатке без малого пятнадцать лет, воспитывал дочь, которую обожал больше жизни. Ответственно занимался с нею, прививал любовь к точным наукам, до тех пор, пока не лопнула по швам счастливая семейная жизнь.

Был неплохим педагогом и человеком хорошим, да и оставался таковым всегда, только сменил образ жизни интеллигента на безобидного бродягу – специалиста по поиску бутылок в мусорных ящиках. И кроме брошенной стеклотары не находил другой радости, и не слышал ни от кого человеческого сочувствия, и не ждал ни от кого помощи.

Первое время одиночества запил, но когда одумался, было поздно. Потерял любимую работу и не нашёл замены своему таланту, а может не захотел менять педагогические навыки на суррогатный ширпотреб и поддаться меркантильной, не свойственной характеру деятельности. В то время как почти все граждане разваливавшейся страна, брали в руки челночные сумки и кидались в чуждую прежде стихию торгового бизнеса…

Довольно скоро смирился с судьбой и уже не пытался ничего делать, чтобы вернуться к прежнему интеллигентному труду.

Дочка, которой было уже восемнадцать, училась в вузе, жила в общежитии потому, что не захотела квартировать ни с кем из родителей. Давно не посещала отца, отчего тому было горестно, больно и обидно.

Доев сухой хлеб с водой, он оделся, взял сумку и отправился на промысел.

Стояла жаркая летняя погода. Солнце палило нещадно. Кучевые облака, временами заслонявшие его, не могли принизить градусы накалённой атмосферы.

«Хоть бы дождь прошёл, – думал Шаров, проходя мимо пенсионерок, занявших с раннего утра лавку возле подъезда.

Кивнул пожилым женщинам, буркнул под нос банальное приветствие и пошёл через дворы, заглядывая по ходу в неприятно пахнувшие железные бачки. Так за нехитрым занятием добрался до окраины города. Вдали в километрах двух протекала речка. Шаров собственно и шёл в ту сторону, чтобы искупаться, освежиться, получить хоть какое-то удовольствие от нестерпимого пекла. Дойдя до излюбленного места, где часто бывал, разделся до трусов и уселся на травянистый берег, надев на голову соломенную шляпу, которая надёжно спасала от теплового удара.

«Эх, жизнь! – думал он. – Так и хочется утопиться! Кому я

нужен! Дочка забыла, зачем белый свет коптить?»

Вошёл в воду окунулся, проплыл несколько раз от берега и назад и, выйдя, улёгся в горячий песок.

Мимо проходил парень лет двадцати, может чуть старше. Загорелое тело молодого человека красовалось накаченными мышцами. Был коротко пострижен, и по причёске можно было предположить, что этот стиль приобретён в армии. В руках парень держал рубашку и джинсовую сумку.

– Здорово отец! – воскликнул он. – Как водичка?

– Тёплая вода, – ответил Юрий Иванович, – хорошая.

Парень скинул обувь, джинсы, оставил одежду возле Шарова и шустро вбежал в реку. Искупавшись, прилёг рядом: – Сегодня дождь обещали, – сказал он, – но что-то не похоже на то… Наверное, опять обманули синоптики.

– Думаю, на этот раз предсказали погоду точно, – возразил

Юрий Иванович, – будет дождь, и довольно скоро. Видишь, тучки появились. Сюда тянет. Будет гроза.

– Хорошо бы! Дождь нужен, а то, как в пустыне скоро всё

высохнет, – ответил незнакомец, подтянув сумку. Достал чебуреки, приобретённые по пути, на рынке в узбекском кафе: – Угощайся, отец. Правда пиво нагрелось пока добирался. Тёплое.

– Поставь бутылки в воду у тех кустов, в тенёчек, – посоветовал

Шаров.

С первых минут общения с незнакомцем у Юрия Ивановича сложилось неплохое впечатление о нём. Он ощутил к своей персоне уважение, чего давно не испытывал, и приятная нотка, далеко не фальшиво, звучавшая из уст незнакомца во время разговора, приносила неоспоримую радость его самолюбию. Прилично воспитанный, добродушный молодой человек разделил с ним обед. Выпив пива, они по-дружески разговорились.

Паренька звали Женькой. Он недавно демобилизовался из армии и поступил в институт. Родители были в разводе и парень жил сам по себе, подрабатывая, где придётся, чтобы учиться и платить за квартиру.

– Дорого сейчас учёба обходится? – спросил Юрий Иванович.

– Не дёшево, – живо ответил студент, – особенно – снимать

жильё. Да, и штуку зелёных долларов приходится за учёбу платить каждый год.

– Как же, один справляешься с этим?

– Подрабатываю. Иногда в карты играю или в рулетку. Вчера вот

повезло, выиграл. Заплатил за институт, а что осталось.… Вот гуляю сегодня. Да, ты, ешь, отец, у меня ещё чебуреки есть.

– Спасибо, – благодарил Юрий Иванович. – Хороший ты

парень, по всему видать, только не увлекайся денежными играми. Азарт – зараза. Потом трудно будет завязать.

– Да я и не втягиваюсь. По крупному не играю. Хотя правильно

говоришь, отец, – заманивает здорово. А тебя-то, как величать? А то сидим и не познакомились даже.

Шаров представился, сняв шляпу.

– А я Овсяников, – сказал бывший солдат, – мою фамилию

легко запомнить. Чем занимается Юрий Иванович? На пенсии?

– Нет, до неё ещё далеко. Бичую я, Женя. Как жена ушла, так и упустил себя. Апатия наступила в жизни. Не смотри, что так выгляжу, до старости мне ещё далеко. А по образованию – я педагог. Математик.

– Да, ну? – удивился и обрадовался одновременно парень, не

придав значения первым словам.

Женьку ничуть не смутил социальный статус небритого мужчины, называвшего себя самокритично – бродягой. Он хорошо разбирался в людях и по глазам и, манере общения, с первых услышанных слов, звучавших из затерянных в волосяном покрове губ, разглядел в незнакомце незаурядную личность.

– Здорово! – ликовал он. – Может, подмогнёшь мне? В армии всё позабыл, да и вообще с математикой не дружу. Уравнения задали. А я – ни в зуб ногой.

Он вытащил из сумки конспект и подал Шарову. Тот взял ручку и начал решать. Буквально через минут пять отдал парню тетрадь.

– Возьми. Так они решаются, – гордо сказал математик и

откинулся на песок, прикрыв глаза шляпой. – Если хочешь, могу позаниматься с тобой, – проговорил он, позёвывая.

– Классно, – обрадовался Женька, проверяя ответы, – конечно, хочу! Во, как надо! – протянул он, проведя ребром ладони по горлу.

Они разговорились об учебе, о проблемах студенчества. Всё это Юрию Ивановичу было хорошо знакомо и близко.

– И правда Вы сказали, что будет дождь, – заговорил парень на

«Вы», показывая, тем самым уважение к собеседнику. – Вот уж тучки где.… Надо срочно уходить. Промочит до нитки.

– Не успеем до города добраться, – со знанием дела заявил Шаров. – Придётся где-нибудь прятаться.

– Как знаете. А, я, пожалуй, побегу, – засобирался Женька. – Мне нужно ещё успеть по неотложным делам. Где Вас можно отыскать? Сами предложили позаниматься со мной.

– Здесь и наёдёшь. Каждый день на этом месте бываю. Иногда до

позднего вечера.

Парень по-солдатски скоро оделся и быстро побежал в сторону города. Оглянувшись, крикнул:

– Увидимся!

«Хороший парень!» – думал Шаров, вспоминая дочку, по которой крепко скучал, и оттого слеза невольно прокатилась по щеке.

Он встал, оделся и, не спеша, побрёл в сторону деревьев, которые небольшим островком росли неподалёку на холме, решив там переждать надвигавшуюся грозу.

Как только Шаров оказался под кроной раскидистого ясеня, подул сильный ветер, поднимая пыль. Тучи набежали быстро и закрыли солнце. Грянул гром, сверкнула молния. С небес на землю обрушился ливень. Шаров стоял под деревом, раскинув над собой вместо зонта пиджак. Но вскоре, вымокнув, математик вышел из укрытия и с наслаждением принял массажную процедуру от тёплого летнего дождя. Подняв руки кверху, он громко, отчаянно закричал, глядя ввысь, откуда на него низвергались насыщенные озоном водяные струи:

– О боже! Какая благодать! Возьми к себе!

Вдруг мощной импульсной вспышкой сверкнула молния, и в шаге от него влетела в землю. У Юрия Ивановича перехватило дыхание. Он почувствовал вибрацию разряда, прошедшего по всему телу. Ему показалось, что сердце остановилось. Ноги обмякли, и он повалился на землю.

«Слава Господу!» – мелькнуло в его мыслях и будто в глубоком бреду почудилось, что душа подчинённая сознанию, поднялась высоко-высоко и наблюдает сверху за телом, лежавшим под проливными осадками.

Дождь прошёл полосой дальше вдоль реки и вскоре висел уже над городом. Из-за туч появилось солнце, осветило речной берег, и холмистый лесной островок, где находился Юрий Иванович.

Раскалённая земля испаряла влагу, будто должна была обязательно вернуть её назад и старалась строго соблюсти закон круговорота воды в природе. Шаров лежал, не шелохнувшись, рядом с полувековым деревом, отмытым напористым дождём.

– Эй, батя, тебе плохо? Вставай! – услышал Юрий

Иванович сквозь сон, торившиеся эхом слова.

Над ним склонился Женька и ладонями шлёпал его по щекам.

– Что с тобой? Проснись! – тревожился парень.

Шаров приоткрыл глаза и сквозь радужные цвета, заволакивающей глаза вуали, увидел недавнего знакомого.

Женька вернулся к реке на велосипеде после того, как закончился дождь, надеясь застать учителя на месте знакомства. Парень привёз с собой новые задачи и горел желанием разобраться в них, нуждаясь в компетентной консультации. Увидев математика без чувств, лежавшим на земле, Женька испугался, но не растерялся и принялся реанимировать его.

– Ну, наконец-то! – обрадовался парень, видя, что Шаров заморгал глазами.

– Что случилось?

– Кажется, на том свете побывал, – несвязно пробормотал

Юрий Иванович, и, приподнявшись на локтях, уселся тут же, где лежал.

– Вам плохо? Вызову врача. Сейчас быстро сгоняю.

– Нет, Женя, не надо. Мне лучше, – отходя, от коматозного состояния, уже намного живее отвечал Шаров. – Кажется, молния приласкала. Знаешь, а было хорошо. Даже Господа благодарил за это. Не хотел возвращаться, понимаешь? Я летал, Женя!

Шаров почесал голову и обнаружил на темени небольшую плешь в виде ровного кружка, будто это место побрили наголо, строго по циркулю. Взяв в руки шляпу, увидел на ней прожжённую дыру, таких же параметров, что и отметина на голове.

«Да. Действительно молния!» – уверенно осознал он.

После того, как окончательно очнулся и пришел в себя, Шаров почувствовал загадочный дискомфорт. Неизвестное состояние угнетало и раздражало психику. Вскоре обнаружил в себе любопытнейшие проявления. В сознании раскрывались совсем иные, странные способы мышления, усиленные интуитивным качеством. Глядя на Женьку, казалось, что способен заглядывать в его мысли, а зрение, при особом желании, могло проникать сквозь одежду.

«Неужели галлюцинации? – думал Шаров. – Или, наверное, всё ещё кажется, что я на этом свете?»

Шаров покрестился.

«Если это действительно со мною происходит, – продолжал думать он, – то виновником в этих странностях, зародившихся во мне после грозы, непременно должен являться заряд, пробежавший от головы до пят?»

Рассуждая об этом, никак не мог поверить, что приобрёл уникальные способности, и ему захотелось непременно, сию минуту, хоть как-то это проверить.

– Женя! – обратился он к парню. – Дай мне твой блокнот с ручкой,

что лежат у тебя в грудном кармане.

Тот вытащил все, что у него просил учитель и подал.

«Значит это не больное воображение! – взволновался Шаров. – Я действительно вижу через одежду? Только зачем мне всё это?»

Юрий Иванович улыбнулся, чтобы как-то успокоиться и, посмеиваясь над собой, покачивая головой, вернул канцелярские принадлежности парню. Женька уложил их в тот же карман и с подозрением спросил у пострадавшего, по поведению которого в этот момент можно было сделать весьма удручающий с его точки зрения вывод:

– Ты ж написать что-то хотел? Или уже забыл? – Евгений подумал – не отшибло ли память у его знакомого, не случилось ли осложнение с головой, или, не дай бог, расстройство нервной системы, коль про какие-то полёты говорил.

– Нет. Я передумал, – ответил Шаров и, утерев пот со лба, решил ещё раз убедиться в том, что бесспорно владеет необыкновенным талантом после электрического разряда в голову. – У тебя там пачка «Винстона» в кармане, давай покурим, – сказал он Овсянникову, – так хочется курить.

– Верно! – вдруг спохватился Женька, и удивление его усилилось.

До него вдруг дошло, что Юрий Иванович безошибочно перечисляет содержимое его карманов. – Откуда знаете, что лежит в моей одежде? Я ведь Вам ничего не показывал?

Шаров не стал скромничать, интриговать парня, а прямо и честно ответил ему:

– Не поверишь, но я это вижу.

– Шутите! – воскликнул парень. – А ну скажите, что у меня здесь?

Женька показал на джинсы, прикрыв карман рукой.

– Там зажигалка и ключи. Верно?

– Да, Вы, просто маг, Юрий Иванович! – не смог сдержать

восторга парень. – Каким драгоценным даром Вы обладаете! А когда обнаружили в себе это?

– Да, вот, только, что. После того, как молния в голову ударила, —

и Шаров показал Евгению шляпу и лысину на темени.

– Это же Вас боженька поцеловал, – шёпотом произнёс Женька,

оглядевшись вокруг, словно боясь чего-то. – Наградил Вас за что-то. Видно понравились ему. Просто сверхчеловек, иначе не назовешь!

Шаров почесал затылок. Ему самому стало невероятно интересно обнаруживать в себе редкую феноменальную способность.

«Действительно. Я же пытался говорить с владыкой, – вспомнил Юрий Иванович. – Но просил-то у него другого. Почему не взял к себе? Оставил, наделив мифической силой волшебного мастерства? Для чего такой подарок? Выходит, не такой уж я пропащий человек?»

Шаров проделал ещё эксперимент для убедительности. Мысленно приказал парню спеть песню, и тут же услышал от него, хотя фальшиво, но громко отрывок из оперы «Кармэн». После этого Юрий Николаевич узнал ещё об одной особенности своего сверхъестественного дара.

– Ты почему запел? – хитровато спросил он.

– Просто захотелось петь, – ответил тот.

– Это ведь я попросил тебя об этом, мысленно. И представь, могу

сказать, о чём сейчас думаешь.

Парень заморгал веками, воспринимая весёлую реплику Юрия Ивановича за шутку, и попросил озвучить то, что ясновидец прочёл в его думающей голове. Точная расшифровка Шаровым его безмолвного высказывания шокировала Женьку, и он безоговорочно признал Юрия Ивановича гениальным чародеем.

– Теперь Вас нужно остерегаться. Мои сокровенные думы не

принадлежат уже мне одному, – заявил Женька и мысленно дал понять телепату, что глубоко возмущён вероломным вторжением в чужую голову.

Шаров виновато пожал плечами, прекрасно понимая реакцию парня, его стремление защищать суверенитет личности, свои законные права. Он извинился и, смущаясь, объяснил, что делает это без всякого интереса и вовсе не нарочно и даже пожаловался на то, что хотел бы с удовольствием избавиться от ненамеренных причуд, свалившихся на его голову. Евгений же бросился отговаривать Шарова от легкомысленных затей, почему-то, думая, что тот действительно может взять и сбросить с себя чудодейственную обузу, пришедшую ему не по душе, укоряя себя в том, что необдуманно предъявил учителю претензии беспардонного вмешательства в свои мысли.

– Вы же можете стать великим человеком! – распинался он перед новоявленным сверхталантливым другом, желая взбодрить его и поддержать на новой стезе. – Вы уже им стали! Больше скажу. Можете быть богачом!

Шаров отмахнулся, услышав этот призыв. Он знал, о чём мечтает в этот момент парень, намекая о богатстве и, впрочем, не стал осуждать его. В этом возрасте, считал Юрий Иванович, у многих молодых людей рождаются фантастические, безрассудные идеи к обогащению, иногда, к сожалению, навеянные аферистскими мотивами.

Шаров же по сути своей был человеком закона, высокой порядочности и никогда не позволял себе переступать ту грань, за которой просто не мог существовать: по нравственным убеждениям, по этике воспитания вложенных в него с детства родителями. Он привык зарабатывать честно и то, что хотел предложить ему Женька, категорически отвергал. Прямо заявил об этом раскрасневшемуся от стыда парню, который к удивлению и радости Шарова быстро понял ошибку своего суждения.

– Извините Юрий Иванович. Это я так, просто пошутил, – признался он.

– Ладно, не обижаюсь. И вообще перестань «Выкать». Мы же не в школе. Неловко мне от этого. Какой-то барьер сразу между нами становится.

Женька глазами выразил согласие и протянул руку.

– Что делать будем? Пора домой возвращаться, – вздохнул полной грудью Юрий Иванович. – А знаешь что? – вдруг предложил он студенту. – Живи у меня. Тебе тогда и квартиру не придётся снимать, платить за неё. Я ведь денег с тебя не возьму. А мне веселее будет. Надоело одному мытариться. Будет хоть с кем поговорить на досуге.

– Спасибо. Я не против такого предложения, – обрадовался студент, – к тому же ты обещал помочь по математике.

– Лады! – согласился Шаров. – Будешь у меня отличным математиком. Обещаю!

Они весело зашагали в город, покинув то место, на котором только, что обрёл новую жизнь бывший бродяга по помойкам.

Женька уговорил Шарова привести в порядок его внешний вид, хотя бы побриться, подстричься и вообще, одеться приличнее. У него имелись деньги, и он решил потратить их на доброго человека, предоставившего бесплатное жильё. Шаров поначалу отказывался прихорашиваться за чужой счёт, считая это не порядочным поведением, но парень все же смог уломать его.

В мужской парикмахерской их встретила ворчливая женщина.

– Куда тащишься, бичуган грязный? – преградила Шарову путь и чуть ли не силой выставила за дверь.

– Пошли отсюда, – сказал морально униженный горемыка,

ожидавшему на крыльце Женьке. – Меня здесь не примут. Дома побреюсь.

Возмущенный парень вошёл в частное заведение, решив надавить на совесть грубой работнице.

– Женщина! Как вы себя ведёте? – С претензиями обрушился на неё прямо с порога. – Что себе позволяете?

– Ты кто такой? – вспылила парикмахерша. – Зачем привёл сюда

оборванца? – и таким же надёжным способом выпроводила защитника на улицу, не дав ему больше ничего сказать.

– Вот гадюка! – не выдержали нервы у парня. – Ты видел, Юрий

Иванович? Она и меня обругала!

В душе Шарова вспыхнула обида. За себя он бы никогда не вступился, но не восстановить оскорблённую репутацию своего нового друга просто не мог себе позволить.

– Так! Пошли со мной, Женя! – тяжело вздохнув, сказал он. – Я заставлю её извиниться. Таких людей надо воспитывать, – и, взяв парня за руку, повёл в салон.

Увидев надоедливых посетителей, женщина схватила, стоявший возле стены веник, и пошла на Шарова, размахивая им. Подойдя к нему на полметра, вдруг остановилась, отбросила в сторону уборочный инвентарь и приветливо заулыбалась, поправляя причёску.

– Что вам угодно господа? – вежливо произнесла она. – Проходите, пожалуйста. Садитесь.

Женька хохотнул и отвернулся. На глазах у всех женщина в одночасье превратилась в добросовестную, вежливую работницу, как тому предписывал устав в этой сфере услуг. Она усадила Шарова в кресло и старательно, а главное с большим вниманием принялась хлопотать вокруг него.

– Что будем делать? Стричься, бриться? – спрашивала

чрезмерно ласковым голосом.

– И то и другое, – гордо произнёс довольный её поведением Юрий Иванович.

Она помыла ему голову шампунем, постригла, зачесала назад передние волосы, скрыв лысое пятно на темени, закрепила причёску благоухающим гелем и побрила.

– Вот как мы помолодели! – улюлюкала она клиенту, словно

малолетнему ребёнку. Просто красавчик. Совсем другое дело, прямо не узнать.

Шаров сам себя не узнавал, глядя в зеркало.

«Надо же, как изменился, – поражался, давно не видя себя

безбородым. – Теперь и соседи-то не узнают».

– Спасибо! – сказал стилистке.

– Ну, что, вы! Приходите ещё, – всё так же вежливо

разговаривала с ним мастерица своего дела.

Евгений услышал из приёмной, что вся процедура закончилась и, войдя в технический зал, совершенно не признал Юрия Ивановича.

– Просто великолепно! – заикаясь, произнёс он.

Они вышли на улицу. Женька не переставал нахваливать причёску своего спутника.

– Что ты ей сказал? – спросил Шарова. – Почему она резко поменялась?

– Ничего не говорил, – улыбнувшись, ответил тот, – лишь посмотрел на неё и подумал: – «обслужи меня добрая женщина по высшему разряду».

– И всё?

– И всё, – улыбнулся Юрий Иванович.

– Сейчас видишь, на что способен? – доказывал Женька Шарову

его гениальные возможности. – Стоит тебе только подумать и… – весь мир у твоих ног. Золотой ты мой карась, – иронизировал он, обняв, не на шутку, расстроившегося Юрия Ивановича. А причиной расстройства, как признался Шаров, явилось то, что обманул человека. Женька цокнул языком и постарался успокоить наивного педагога, пытаясь доказать свою теорию современной жизни. Говорил, что весь мир стоит на обмане и кто умеет лучше им пользоваться тот и герой сегодняшнего дня. Но как бы студент не излагал личную позицию, Юрий Иванович всё равно остался при своём – честно-пионерском мнении.

– Идем, выберем тебе костюм, – настойчиво требовал парень. – Будешь вообще суперменом.

Вошли в «Бутик», расположенный на другой стороне улицы, неподалёку от парикмахерской и выбрали «честному обманщику»: костюм, рубашку, галстук. Перейдя в другой отдел, подобрали обувь. Женькиных денег едва хватило на всё, но он не жалел выигранных купюр, наоборот, с удовольствием тратил, искренне желал преобразить бывшего бродягу и угодить стеснительному математику. Этими деньгами Евгений планировал рассчитаться за квартиру в следующем месяце, но необходимость в этом естественно отпала, после того, как Шаров предложил бесплатное жильё.

– Ну, чего головою поник? – пытался, расшевелись

конфликтующего с совестью учителя студент. – Радуйся! Теперь у тебя жизнь пойдёт по-другому. Как захочешь сам, так и будет! Не унывай, кудесник! – толкнув в плечо, подучивал Шарова Женька.

Юрий Иванович задрал голову вверх и что-то прошептал, видимо, пытался, извиниться перед господом за поступок, по его мнению, сомнительной честности. Потом глубоко вздохнул, подошёл к урне, и засунул туда пакет со старой одеждой, накрыв сверху шляпой.

– Всё! – уверенно произнёс, «целованный Зевсом» везунчик. —

Начинаю новую жизнь!

– Правильно, молодец! – поддержал Женька. – Я с тобой

полностью согласен!

Они шли по городу, улыбаясь. Не просто было Шарову привыкнуть к новому костюму и поменявшемуся внешнему виду головы, так и внутреннему её содержанию. Озираясь кругом, пытался оценивать реакцию прохожих, думая, что те непременно исподтишка глядят на него, узнают в нём недавнего тунеядца. Но никто из проходивших мимо него людей не устремлял в его сторону любопытного взгляда. Только пройдя по улице пару кварталов, он сумел адаптироваться в новом образе, перестал реагировать на горожан, пошёл спокойно, как раньше, излюбленной походкой, заглядываясь на молоденьких, красивых девушек и женщин.

Его мысли были заняты уже иными заботами. Чем будет кормить Женьку? Вот что волновало его больше всего в этот момент. Ведь у него в доме не было по сути ничего съестного, а приглашённому на постой молодому студенту необходимо хорошо питаться, иначе, а это он знал точно по себе, никакая учёба не пойдёт на ум. Ещё и другая проблема тревожила его, но к ней отнёсся более спокойно и быстро разобрался с нею. Кровать, на которой спал, решил отдать в распоряжение парня, сам же придумал разместиться на кухне, пока на полу, а в дальнейшем на этот счёт имелись более разумные планы. Не давал покоя и денежный долг перед парнем, но его Шаров решил погасить, только после того, как устроится на работу. Передумал, кажется всё и поделился мыслями с Евгением, подходя к почтамту, у которого следовало свернуть во двор.

– Брось думать о мелочах. Считай – заплатил тебе за квартиру. Сам же к себе жить пригласил, – ответил находчивый квартиросъемщик.

– Бесплатно же позвал, – оправдывался Шаров, всё ещё

стыдясь иждивенческого положения.

– Ну и что. Всё равно ничего не должен. Забудь. Вот, ещё триста рублей есть. Купим сейчас, что-нибудь поесть, а завтра видно будет.

Пришлось идти к продуктовому магазину. Напротив супермаркета в здании бывшей столовой, выкупленном местным бизнесменом, работало казино. Первый этаж его был оборудован игровыми автоматами, прозванными в народе однорукими бандитами. На втором этаже крутилась рулетка, работал бар и располагались столы для картёжников. У Евгения заблестели глаза, как, наверное, у любого заядлого игрока, инфицированного синдромом хронического азарта. Замедлив ход, остановился перед крыльцом магазина. Шаров обратил внимание на реакцию парня и прочитал его мысли: – Хочешь сыграть?

Женька усмехнулся и покачал головой: – Даааа, делааа, – протянул с обречённым видом заложника своих тайн. – Теперь ничего от тебя не утаишь. Замялся, смущаясь, но через пару секунд оживился и с задором сказал: – А, что, давай, попробуем на последние? Вдруг повезёт?

Юрий Иванович призадумался: «Может и правда попытать счастье, ведь законом не запрещено…» – Что ж, пошли, – решился он. – Только играть будешь ты.

– Согласен! – обрадовался Женька.

Они вошли в казино с парадного крыльца здания на первый этаж. Большущий зал был заполонён множеством игровых «обманщиков». Шаров прошёлся прогулочным шагом по всему павильону и вернулся к Евгению. Тот уселся за один из свободных автоматов, предварительно обменяв деньги на жетоны, и хотел начать игру.

– Не нужно тут пробовать, – отговорил его Юрий Иванович, – на этой машинке не выиграть в ближайшее время.

– О’кей! – обрадовался парень, доверяя проницательному дару

всевидящего друга. – Куда прикажешь присесть? А ну посмотри внимательнее, – от боевого настроения, возникшего в связи с тем, что Шаров взялся руководить игровым процессом, зачесались ладони. «К деньгам», – подумал он.

– Видишь, полненький мужчина собирается уходить? – шепнул Юрий Иванович. – Сядь за его игрушку.

Понимая Шарова с полуслова, Овсянников быстро оказался на освободившемся месте. Запустил жетон и дёрнул на себя ручку. Раздался звон о металлический поддон. Из открывшегося раздаточного окна посыпался выигрыш.

– Класс! – протянул Женька с чувством удовлетворения.

Мужчина обернулся и с завистью посмотрел, как тот собирает выпавший куш.

– Мы с тобою оправдали все наши покупки, – шёпотом заявил парень.

Шаров снисходительно улыбнулся: – Теперь иди туда, – указал на того же невезучего дядю, вновь собиравшегося сменить место игры.

Толстяк, успевший набросать в азартную игрушку немало жетонов, но взамен не получивший ничего, проследовал к другому аппарату. Евгений сходу занял освободившееся место и снова сыграл. Повторилось то же самое. Женька забирал приз, а толстяк, видевший, как с автоматов, за которыми только что сидел сам, сорвали два раза подряд банк, ревностно наблюдал за игроками, ходившими за ним попятам.

Юрий Иванович уловил заострённое внимание неудачника и, прочитав его мысли, подмигнул ему, желая позлить мужчину, оттого, что в корне не любил завистливых людей. Шаров считал зависть одной из главных причин, порождавших в человеке зло.

Оскорблённый мимической насмешкой, мужчина собрался было уйти, но мысленно окрестив Шарова и Женьку жуликами, передумал, решил их разоблачить. Его нервы были накалены до предела, горькая обида аккомпанировала с чувством несправедливости. Вернувшись с полпути, купил ещё жетонов. Но и они не принесли радости погладить прелести Фортуны. Промотав деньги, он продолжил вести слежку за действиями удачливых, подозрительных фигур.

– За ним! – командовал Шаров, – пока не заняли.

Евгений чётко выполнял указания учителя. Словно нарочно оказывался снова за аппаратом того же мужчины, без пользы покидавшего игровое место. И опять Овсянников выиграл с первого же захода. Раскрасневшийся от волнения толстяк не выдержал душевного напряжения. Ему показалось, будто над ним глумятся эти люди, и он подошёл к ним, чтобы выразить недовольство, обвинить их в причинах своего проигрыша: – Как вам не стыдно! – заговорил громко, чтобы звучным тоном обратить на себя внимание работников игрового зала. – Вы шельмуете! Следом ходите и снимаете выигрыш. Мошенники!

Шаров мягко коснулся рукой плеча ворчливого незнакомца и, посмотрев в его оскорблённые очи, тихонечко предложил ему:

– Иди мил человек с богом. Мы играем по-честному, вас

не задеваем. Не мешайте и нам. Зачем же Вы не заслуженно подозреваете и оскорбляете людей?

Злое выражение лица разгневанного мужчины озарилось сиянием добродушия. Он повернулся и побрёл к выходу.

– Всё, хватит! – серьёзно заволновался Шаров. – На нас уже смотрят. Пойдём отсюда, а то и, правда, подумают, что мошенники.

Женька обменял жетоны на деньги и, подмигнув Шарову, похвастался выигрышем.

– Тридцать восемь тысяч! Всего за три броска! Так можно миллионерами стать!

– Не нравится мне это всё, Евгений… – и, не успев договорить, Юрий Иванович заметил служебный персонал заведения.

Они неожиданно оказались рядом, все как один – крепкие, здоровые ребята, в одинаковых тёмных костюмах.

Работники казино окружили, находившихся в состоянии эйфории игроков. Тут же появился старший сотрудник команды с рацией в руке. Монотонным голосом предложил пройти за ним в служебную комнату.