Czytaj książkę: «К югу от полуночи»
Начало истории
Душа к душе. Душа к душе. Ряд за рядом. Ряд за рядом.
Кто-то сказал, что мне не достроить. Кто-то требовал меня остановить. Но ничего у них не вышло. А я – смог.
Душа к душе. Ряд за рядом. Лестница из-под земли прямо до небес.
Вы думали, я не смогу? Я?! Ха. Вот, последний камень души лег на вершину последней из пирамид, сеть которых раскидана по всему шару. И открылись врата. Мир теперь мой.
А вы… вы бойтесь Преисподней. Но помните – мы уже здесь.
Я уже здесь.
Пролог. Дверь меж мирами
– Трактир "Меж двух миров", – задумчиво прочитал гость, рассматривая странное заведение, каким-то непонятным образом притулившееся в космопорту. Бревенчатое здание, вросшее в металлические плиты, смотрелось настолько аутентично, что даже не выглядела странной. Или это действовала странная аура уюта этого места? Пока сложно было сказать.
Гость зашел внутрь, касаясь полных тепла деревянного дверного полотна и тяжелой бронзовой ручки, и его глазу предстала еще более странная картина. Мягкий свет сотен свечей, рассеянный по залу, где в дальнему углу стояла простая бревенчатая стойка бара с огромным зеркалом, удваивавшим количество разнообразных напитков. И добрый трактирщик с седыми бородой и волосами и темными глазами, в которых далеко не сразу заметишь вертикальный росчерк зрачка, стоял за ней, протирая бокалы.
Казалось бы, отличное место. Вот только посетители… Кстати, а кто они?
Вот четырехрукие гости с Альфы Центавры, задумчиво потягивающие кроваво-красную смеси водки с томатным соком, щелкали на трехмерных изображения коммуникаторов многосуставчатыми пальцами. Или огромный златошкурый ящер, оперевшись шипастыми локтями на стол из поленьев, ожидал заказанную пиццу с трепангами, разглядывая зал золотистыми глазами о четырех зрачках. А рядом лежали бластер и силовой меч… И десятки других самых разных колоритных личностей от полупрозрачных эфемерных жителей ядер газовых гигантов типа Юпитера до помеси ластоногих с желатином обитателей венерианских кислотных океанов.
Всем здесь были рады.
Вот только…
– Будь как дома, путник! – спокойно говорит трактирщик своим чуть хриплых баритоном, указывая на свободный стол.
Гость задумался лишь на мгновение. А там, рядом с предложенным местом, обдавал первобытным жаром очаг, на вертеле крутилась какая-то неведомая дичь, и все это место… было слишком неправильным, что становилось даже хорошо.
– Когда все становиться слишком странным, на это уже перестаешь обращать внимание, – негромко сказал спутник вошедшего. – Это место, казалось, было тут всегда. Или его никогда не было. Не разберешь уже.
– А почему такое странное название?
– Говорят, – усмехнулся в ответ собеседник, поправляя широкую шляпу, – говорят, что здесь, в этом здании сходятся два мира. Мир настоящего и мир… вымысла. И эта дверь, – он указал на входную, через которую они только что вошли, – далеко не всегда открывается туда, откуда пришел. Часто она открывается туда, куда тебе действительно надо. Но…
– Что "но"?
– Я думаю, враки это все. Как проверить? – он пожал плечами, поправляя темные очки с алым отливом стекол на тонком аристократическом носу. – Думаю, никак. Впрочем, неважно. Эх… Где же полицейская эта?!
– Кто?
– Ну Церес.
– А-а-а-а-а… – задумчиво протянул гость, смотря на свои руки.
Он вдруг задумался, а что если действительно так? Что если открыв эту дверцу вновь, он выйдет туда, куда должен?..
– Будете заказывать? – раздался бархатный голос официантки. – У нас есть пища на любой вкус!
– Ты знаешь мои предпочтения, – кивнул в ответ женщине мужчина в шляпе, блеснув своей фирменной клыкастой улыбкой.
– Да, господин А, – она кивнула и улыбнулась полными темными губами. Гость же поднял на нее глаза и чуть-чуть вздрогнул. Она красива… была красива. Но серая кожа, белые, как снег волосы и совершенно неживые глаза, абсолютно лишенные даже намека на зрачки, – все это больше напоминало о чем-то мертвом, чем о живой и пышущей здоровьем женщине. Хотя пленительные изгибы тела под скромным платьем читались слишком хорошо. Официантка в ответ посмотрела на гостя. – А вы что предпочитаете?
– М-м-м-м-м… – пытаясь справиться с комом в горле, начал он в ответ. – А есть пироги с картошкой и мясом?
– Конечно. Вам на слоеном или сдобном тесте?
– Сдобном…
– Хорошо. Пить что будете?
– Вино.
Она записала все в блокнот, кивнула и ушла, покачивая бедрами, как шхуна на волнах кормой.
– Не засматривайся. С этой дамой даже я не рискнул бы флиртовать, – усмехнулся А, кивая в сторону ушедшей официантки. – Впрочем, как и никто из присутствующих. Да и тебе ли думать об этом? Ты же помнишь, что ищешь?
– Да…
– Вот и забудь обо всем другом. Передохнём и пойдём дальше.
– Ты хотел сказать, полетим?
– Да, точно, – снова усмехнулся он, доставая тонкую сигариллу из пачки. Аромат вишни и табака отправился в путешествие по залу, пока человек (хотя, человек ли?) раскуривал свой трофей. – Полетим, но сначала поедим.
Но сам гость все смотрел и смотрел на дверь, думая о том, что сказал его спутник. Все никак не получалось сложить общую картину. Не получалось собрать воедино мысли. И он встал, опершись на стол руками, чувствуя под пальцами фактуру натурального дерева и мягкие обводы хорошо и добротно сделанной руками вещи. Он почувствовал, что вот именно это дерево – настоящее. А все вокруг – лишь отражение в зеркале.
И надо сделать всего шаг. Всего один шаг, чтобы выбраться из зазеркалья.
Открыть дверь. Просто открыть дверь.
Гость огляделся. Зацепился взглядом за трактирщика и… увидел в его глазах одобрение. Мол, пора уже сделать то, что должен. И гость решился. Он твердой походкой пошел к двери, дернул ее на себя, открывая. И остановился на пороге. Ведь там, за дверью, уже не было металлического блеска космопорта. Холодный блеск плексигласа сменился задумчивой серостью стен, окружавших осажденный город.
Гость сделал шаг за порог. И прикрыл за собой дверь. Впереди – жизнь. Впереди, возможно, его еще ждали. Надо только добраться до родного острова. Двадцать лет – большой срок.
Гость обернулся, чтобы снова взглянуть на странную вывеску. Но ее уже не было. Была лишь побитая жизнью и гнилью дверца в какой-то загон для скота. Гость криво улыбнулся, поправил тунику, кивнул своим мыслям, стараясь больше не думать о том странном месте, в котором был только что.
А трактир… трактир так и остался там где, и должен быть.
Меж двух миров. Между правдой и вымыслом. Ведь не зря он назывался…
Трактир "Меж двух миров".
Она. Задание 1. Генерация
Начало игры
Загрузка сознания.
Загрузка модификаций.
Загрузка механизма генерации персонажа.
– Что?..
Выберете расу и пол.
– Да плевать мне, какая раса!
Раса: случайно. Пол: случайно.
Выберете класс.
– Что за класс?!
Автоматический выбор класса в обучающем задании.
Выберете мир.
– Да что происходит, а?! Сейчас бы покурить…
Мир: Чикаго 30х.
– Что за херня?!!
Приступаем к переносу сознания.
– Твою же дивизию…
Загрузка успешно произведена. Раса: суккуб.
– Пля…
Я открываю глаза. Смотрю по сторонам. Голова раскалывается. Мир смотрит на меня хмурым небом и тяжелым отблеском электрических ламп уличного освещения. И вздох разрывает тишину. Чей вздох?
Видимо… Мой.
– О-фи-геть, – тихо говорит кто-то недалеко от меня. – Ты жива?
– Э… Вроде да… – и тут в моей голове что-то нервно щелкает. “Жива”?! – Постой! А ты вообще кто? И где мы?
– Ты совсем сильно ударилась, да? – насмешливо отвечает мне собеседница, но я пока не могу ответить на этот вопрос. – Хотя чего я удивляюсь. Ты же из окна выпала… Даже странно, что жива осталась.
– Твою же дивизию…
– Именно. Пить будешь? У меня винишко есть!
Вот тут я, мягко говоря, офигеваю чуть больше, чем нужно. Покряхтывая, я медленно встаю, стараясь не рассыпаться, как плохо собранный Лего. Маты крутятся в голове, назойливо требуя к себе больше внимания, чем я собираюсь им дать.
Как хочется курить… Руки тянутся к карманам, чтобы голова могла отлично осознать, что карманов-то нет! Тьфу ты тля подзаборная раком десять раз. Я пошатываюсь и хватаюсь рукой за стену. Смотрю на девушку передо мной с бутылкой вина.
Каре из вьющихся темных волос. Огромные почти черные глаза. Аккуратное платье полувоенного кроя, которые были модными… давно. Хотя, кто подтвердит мои мысли насчет модности? Я в этом разбираюсь примерно как двухлетний ребенок. Хе-хе… Идиотия.
Вот только оглядев себя, я вдруг понимаю, что все… очень и очень плохо.
– Э-э-э-э-э, дорогуша… Тебя сильно приложило, все-таки. Что ты так смотришь на свое богатство? Прикройся хотя бы. А то уже все на тебя во все глаза смотрят, – девушка говорит и говорит, а я понимаю, что у меня все. Голова медленно отключается вслед за тем, как все сильнее в нее проникает мысль с истошным криком подсознания.
Что. За. Хер. Ня?!
Ня, кавай, пля…
Она. Задание 2. А ты странная
– А ты странная, – говорит моя благодетельница, ставя передо мной кружку ароматного чая. – Давно я таких ошалелых не видела.
– В смысле, ошалелых?
– Ну кто со зданий бросается… И выживает. Без особых повреждений. Как тебе это удалось?
– Честно? Я и сама не знаю… По ощущениям – будто поезд по мне проехался, но, в целом… Слишком как-то легко, – смущенно улыбаюсь, пытаясь собраться с мыслями. Все-таки достаточно сложно объяснить себе и другим, что не так во всем происходящем, если не так в нем ВСЕ! Абсолютно все…
Взять, например, вот это тело. Тонкие, изысканные пальцы, увенчанные идеальными острыми ноготками, при определенном ракурсе больше похожими на когти. Да, штамп, классика и все такое, но, похоже, вся та биологическая конструкция, в которой я сейчас нахожусь – один огромный штамп о женской красоте. Огненные волосы, сверкающие на солнце, как пожар – в наличии. Огромные, выразительные, яркие и живые зеленые глазища – присутствуют. Тонкие черты лица, брови вразлет, пухлые губки, которые так и хочется накрыть поцелуем? Да куда ж без этого!
А тело? Мать моя женщина, роди меня обратно! Явно его лепил какой-то озабоченный скульптор-эстет. Нет, конечно, оно прекрасно: тонкая талия, высокая упругая грудь, идеальные окружности ягодиц и длинные красивые ноги… В общем, его описать – это использовать все возможные штампы из женских и мужских романов, описывающих вот таких женщин…
Но что мне с этим великолепием делать?
Мало того, что одежду на него фиг нормально подберешь, не говоря о белье (о чем мне подробно рассказала Стейша, сетовавшая на эти самые проблемы). Ведь то, что подходит в талии – узко в груди. А то, что в груди нормально… дальше висит, как балахон.
Хотя и тот, и другой вариант каким-то непостижимым образом умудряются выглядеть сногсшибательно и красиво.
– Магия, не иначе, – с улыбкой говорила тогда Стейша, делая очередной глоток из бокала. – Как тебе это удается, м?
Кстати, сама Стейша – это отдельный вид прекрасного. Та самая барышня, которая сразу же, после падения из окна, предложила выпить винишка. И это она меня называет странной, хотя кто страннее: тот, кто упал в лёгком и красивом из окна, или тот, кто предложил упавшему первым делом винишка?
Сомневаюсь, что на этот вопрос есть однозначный ответ.
Да и как он может быть? Сидят две почти незнакомых девушки, пьют вино и обсуждают гардероб. Идеально, не так ли? Идеально. Вот только одна из них – не совсем и девушка. И как-то еще не привыкла к лишним (хотя это сильно спорное утверждение, я вам скажу) килограммах в верхней части туловища, зато их, как правильно сказала одна героиня комиксов, можно отлично использовать, как противовес.
Особенно, с учетом их выдающейся формы, приятной структуры и сверхмягкого покрытия. Короче, их просто приятно трогать! И это очередная проблема – я получаю удовольствие от почти любых касаний к этому обжигающе страстному телу.
Но это дело прошлого. А сейчас мы сидим со Стейшей на кухне ее небольшой квартирки и разговариваем за чашкой чая о том, кто же в действительности странный из нас двоих.
– Знаешь, Стейша, а все-таки ты не лучше, чем я. Такая же странная.
– А я этого и не отрицаю! Особенно, если учесть, где и на кого я учусь, – хмыкает барышня напротив и, сложив сложную фигуру из пальцев, зажигает странный символ прямо в воздухе. Магия? Видимо, она самая.
– Ого… Как ты это сделала?
– Я – маг, Лен. Учусь на факультете прикладной магии.
– Ого!
Да, я сейчас, мягко говоря, не отличаюсь адекватностью и логичностью, не говоря уж про использование всего словарного запаса. Но куда уж без этого с учетом всего, что со мной наслучалось за последние пару дней начиная с момента падения из окна.
– А как у тебя это получается? – мне же интересно. До зубовного скрежета.
– О! Да ну тебя, объяснять это! Нам пытались дать понятное объяснение теории работы на Основах магии, но… Я ни черта не поняла, – она улыбается и стирает символ мановением пальцев. – А ты попробуй сама. Вдруг у тебя получится. Ты же явно не простая девочка, раз умудряешься выпасть из окна и из воспоминаний – только имя. Женщина-загадка! А я люблю загадки, знаешь ли!
Она смеется. А я… Я смотрю на свои руки, потом на нее и задаю логичный вопрос:
– Но… что мне делать?
– Подумай о том, что ты хочешь получить. Задумайся… Лучше закрыть глаза, нам так говорили.
И я подчиняюсь. Закрываю глаза, задумываюсь. Прислушиваюсь к своим ощущениям и желаниям, хотя и не особо верю, что что-то получится… Но тут я слышу крик Стейши.
– Э-эй! Прекрати! Спалишь же нахрен всю квартиру мне!
Я открываю глаза и… вижу между своими руками немаленьких размеров такой… классический фэнтезюшный фаербор!
– Очешуеть! – только и могу я сказать. Концентрация падает, и огненный шарик вспыхивает в последний раз и растворяется в воздухе.
– Ну ты даешь, Ленка! Это же было невероятно! Мы такие штуки только на втором курсе проходили. А ты вот так сразу… И огнем управляешь! Тебе точно надо к нам. Завтра же пойдем с тобой в Академию!
– Но…
– Никаких но! Я тебя проведу. Ты обязана учиться, а то со своей силой можешь весь город уничтожишь… – говорит ей эта деятельная особа, уже совершенно не задумываясь о том, что я хочу.
Хотя я и не знаю ответа на этот вопрос.
– Ладно-ладно! Я сдаюсь. Делай, что хочешь! – со смехом отвечаю. – Пойду я учиться. Если примут, конечно.
– А куда денутся? – подмигивает девица напротив и отпивает чай.
Она. Задание 3. Перед закрытой дверью
Когда стоишь перед дверью большого начальства – это всегда немного (или много) нервирует. Сколько раз мрачные двери высоких кабинетов оказывались напротив и заставляли дрожать коленки мелко-мелко. То это были родители, то директор школы, то декан, а потом и руководитель той веселой организованной версии дурдома, которая называлась детская поликлиника города Задрищенска…
И каждый раз одно и то же. Страх. Ком в горле. Расширенные зрачки. И нервная улыбочка.
Вот только… не сейчас. Будто сменив одежду, время и тело, я решительно отправил на задворки и былые привычки. Или правильнее думать все же отправила? Да бог теперь меня разберет. Единственное, что точно известно – надо перед входом оправить юбку немного коротковатого по моему мнению платья с большим количество висящих шнурочков… Стейша говорила, как эта фигня называется, да я не запомнил… не запомнила.
Пля.
А еще и сверху жмет, зараза. В это время большая грудь не была сильно модной, это я точно помню. И фасоны были соответствующие. А с моим богатством наверху и внизу (попа-то соответствующая) все становилось дюже сложно, ведь стоит мне просто хоть немного нагнуться, и привет засвет!
Твою ж дивизию через кобылу раком… С другой стороны, как приятно созерцать все это великолепие в зеркалах, не говоря уж про то, что любое прикосновение – это отдельный вид эстетического, осязательного и чувственного удовольствий.
Короче, я, похоже, просто балдею от того, что меня трогают. И чем наглее… тем больше получаю кайфа.
Сраный генератор, впихнувший меня в это сраное (хотя и очень сексуальное, чего тут душой кривить) тело. Похоже, действительно суккуб.
Пля.
Но тут из-за тяжелых дверей доносятся до моего слуха голоса. Знакомый голос Стейши. И неизвестный мне голос. Видимо – сам декан. Тот самый, что сейчас решает мою судьбу в этом мире. А я даже не знаю, что ему говорить, когда он будет спрашивать. Ведь у меня нет ничего о том, кто я есть здесь. А тот, кем я был там – это уже совсем не важно в этой реальности.
И что же делать, когда эта дверь все же откроется? Видимо, косить под дурачка.
Тьфу! Дурочку.
Привыкать надо к этому уже. А то эти сиськи размера D слегка дисгармонируют с обращением к себе в мужском роде. Да и отсутствие требуемых первичных половых признаков – тоже. И теперь и не положить уже болт ни на что. Нету, дери меня в зад…
Кхм. И в том самом месте как-то подозрительно начинает свербеть. То есть вот так, да? Мое же собственное тело играет против меня?!
Пля.
Сколько междометий в мыслях. И все матерного свойства и простой структуры. Часто даже трех букв хватит для выражения моего отношения к происходящему внутри моей нынче рыжей головы. А там часики тикают, как в стране чудес. То есть без смысла, ритма и четкой последовательности.
Видимо, я просто схожу с ума от всего происходящего.
Хотя в этом очень сложно сомневаться. Ибо кто в адекватном состоянии согласится признать нормальность перемещения сознания в чужое тело, чужое время и чужое пространство – это уже стопроцентный диагноз.
Я слышу, как Стейша о чем-то громко говорит с владельцем кабинета. А я задумчиво рассматриваю длинные ногти странного оттенка на руке. Слишком темные и слишком острые для обычных человеческих…
Впрочем, в этом теле все было немного слишком. Казалось бы, отличается на какие-то доли и нюансы, но общий образ получается… нечеловеческий. Красота? В наличии. Но что-то в ней потустороннее. Может, во взгляде, может в мимике, может в пластике – бес разберет, но я не вижу в отражении человека.
А вижу девушку из тех, что так любили рисовать озабоченные художники, в которых спермотоксикоз все-таки проиграл чувству прекрасного. С другой стороны… А что я теряю, оказавшись здесь?
Здесь у меня эта внешность. Магия. И интересная история, что это все связывает.
А там? Пыльная серость бытия в серой пыли многоэтажек со стойким ощущением собственной ненужности в окружении мрачных лиц.
Так может не зря я сижу здесь и сейчас?
Но додумать эту мысли мне не дают. Дверь открывается, и Стейша приглашает меня заглянуть в гости серый и невзрачный мир ректора, где царствует некий худой субъект с неприятным лицом и очень тяжелым и властным взглядом, который будто раздевает сначала до костей, а потом прям до оголенной души.
– Итак, – негромко говорит он, складывая тонкие пальцы перед собой в аккуратную крышку гробика. – Ты не помнишь имени, не знаешь, где родилась и откуда упала. Но при этом владеешь магией. Я правильно понимаю сложившуюся ситуацию?
И вот тут я даже не знаю, что ответить. Вроде, так и есть, ибо в этом мире у меня нет истории. Но вообще-то она у меня есть.
Правда, в нее все равно никто не поверит. Даже я в нее уже верю с трудом.
– Да, господин ректор, – только и могу, что пролепетать в ответ.
– Но при этом ты упала откуда-то сверху, умеешь интуитивно управлять магией огня, – уже не спрашивает. Утверждает.
И мне снова остается лишь кивать и соглашаться, стараясь не сжаться в точку под этим внимательным, холодным и пронизывающим, как ветер в песнях Круга, взглядом. А это было очень сложно, я вам скажу. Или не скажу.
– Ты же понимаешь, что это странно и подозрительно, – с отвратительно приторной улыбкой продолжает экзекутор, сладкий, как малиновый пирожок из несуществующего еще здесь Макдональдса. – Но принимая во внимание то, что говорила о тебе Стейша, я вынужден принять твое прошение об обучении в моем заведении. Но как тебя назвать в документах?
“Лэанкаре”, – вспыхивает надпись перед внутренним взором, затмевая все вокруг. Реальность, пусть и нереальная, исчезает, выжженная этим странным словом.
“Что?” – мысленный вопрос. Это все, на что хватает сил.
“Имя”, – такой же короткий, как и вопрос, появляется ответ. – “Твое”.
“Твою же мать-перемать через три забора раком”, – только и остается воскликнуть мысленно в ответ…
– С тобой все в порядке? – чей-то участливый голос прорывается сквозь лавину боли. – Ты так кричала…
Стейша. Точно. Она самая. Снова рядом, пытается помочь. А я… а что я, собственно? Офигеваю.
Обычное дело.
– Я просто ненадолго почувствовала, что начинаю вспоминать, – срывающимся голосом еле шепчу. – Но кроме имени ничего… Пустота.
– Но это лучше, чем ничего! – радостно говорит она, помогая мне встать с пола. – И как же тебя зовут?..
– Леан… – тут что-то резко бьет в затылок, доставая прямо до мозга и зло требуя не говорить правду. – Лена Карос, – тут же рождает измученное сознание новый вариант. – Елена…
– Вот и хорошо, – сначала слышится неприятный голос, а потом в поле зрения появляются лакированные туфли его обладателя. – Значит, так и запишем в документах: Елена Карос. Они будут готовы в течении недели. Добро пожаловать в Академию на факультет демонологии. Завтра у вас первая лекция. Прошу не опаздывать. Анастасия подробно объяснит последствия таких опрометчивых действий, не так ли?
Это он глядит на Стейшу, и та предпринимает все попытки сжаться и не отсвечивать под этим страшным, голодным и холодным взглядом. А я просто стараюсь не упасть и осознать, что же это только что случилось.
Выходит так себе.
Пока скорее обстоятельства меня имеют. И это проблема… причем, видимо, моя. Но почему мне это нравится? Остается только сидеть на попе ровно и надеяться, что все.
