Убить грешника. Остросюжетная ироническая история

© Юрий Курик, 2016

ISBN 978-5-4483-1079-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Наши дни…

Под телами охранников дышалось тяжело. Воняло терпким мужским потом. Воздуха не хватало. Казалось, он, как и люди, от страха сжался, уменьшился в размерах до отрицательной величины.

Пуля пролетела мимо. Тимофей Антонов понимал – вечно прятаться под телами охранников не получится. Выбираться из под груды бодигардов придётся, рано или поздно. У киллера появится шанс всадить роковую пулю в драгоценное тело Тимофея. Страшно. До жути страшно.

Антонов трус, но не дурак. Он знал, что совершено покушение на его жизнь, и что, по большому счёту, прятаться бесполезно. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра его несомненно убьют. Не спасут ни армия телохранителей, ни бронированный членовоз, ни счета в офшорах.

Сегодня пуля просвистела у виска. Через две секунды телохранители напрыгнули на Тимофея Алексеевича Антонова и погребли его под собой. Выстрел свершился в то мгновение, когда правая нога Тимофея, облачённая в полуботинок индивидуального шитья итальянского мастера, запнулась о порог парадных дверей родной фирмы. Антонов едва не упал. Изрядно пошатнулся и разрывная пуля не попала Тимофею Алексеевичу в середину высокого лба, а просвистела мимо и, по воле дурного, слепого случая, разворотила прелестную, не целованную грудь юной девушки на ресепшене. «Кажется её зовут Катя». – успел подумать Тимофей, падая под тяжестью телохранителей. Он не сомневался – девушка мертва. Разрывные пули в область сердца шансов на продолжение рода не оставляет.

От вони, страха, нехватки воздуха. Тимофей начал задыхаться.

– Идиоты! – зашипел он на телохранителей. – На хрена вы меня сейчас плющите после выстрела? Раньше надо толком охранять!

Бодигарды дружно рассосались и, прикрывая хозяина собственными телами, быстро засунули его в нутро бронированного лимузина.

Шеф службы безопасности Зотыч юркнул на переднее сидение и гаркнул на водителя:

– Быстро! Задом на выезд!

– Почему задом? – удивился

– Потому, что дуракам закон не писан! Впереди у киллера может быть запасной вариант: заминирована дорога, урна со снарядом, стоящий на обочине автомобиль с тротилом. Не рассуждай! Выполняй приказ! Задний ход и живо на проспект!

Водитель лимузина Матвей Кузьмич, отчаянный матершинник и шофёр от Бога. Про таких говорят: «Родился с баранкой в руках». Любую машину в дождь, в грязь, в снег водил виртуозно: передом, задом, боком, на двух колёсах. Пару лет успел поработать шофёром-инструктором для кремлёвских водителей. Учил автопилотов персональных членовозов тайнам шофёрского ремесла: как эффективно и быстро уйти из под обстрела крупнокалиберного пулемёта, гранатомёта. В курс обучения входила скоростная езда задом по зеркалам. Почему задом? Бывает ситуация, когда счёт идёт на секунды, и нет времени на разворот. И, главное, поразить пассажира, сидящего на заднем сидении, через бронированный моторный отсек, через кабину водителя и два бронестекла, практически невозможно. При выстреле в борт лимузина шансы киллера возрастают – от удачи его отделяет лишь ОДНО бронестекло.

Кузьмич матюгнулся: «ЁПРСТ! ЕБ… ческая сила!» и ударил по газам. Лимузин обиженно взвизгнул всеми четырьмя колёсами и, послушный опытным рукам Матвея Кузьмича, полетел задом, как стрела, пущенная из арбалета, в сторону перекрёстка. Кузьмич исполнил идеальный полицейский разворот и мгновенно влился в автомобильный поток.

Тимофей, не глядя, вытащил из бара первую попавшуюся бутылку и жадно припал к её горлышку. Его трясло. Липкая паутина страха не отпускала из своих пут. Вспомнилась развороченная грудь Кати.

Видение оказалось ярким, со всеми подробностями зияющей раны и, даже с тошнотворным сладковатым запахом свежей крови. Нарисованная услужливой памятью картина убитой девушки, впечатлила Тимофея до приступа тошноты. Он лихорадочно нашарил в баре серебряное ведёрко со льдом. Опрокинул блестящие кубики на пол салона. Начались приступы рвоты. Пустой желудок отзывался болезненными спазмами.

Зотыч отдавал распоряжения по радиотелефону своему заму по оперативной работе и внимательно следил в зеркало заднего вида за состоянием хозяина.

– … Ты видишь нас? Направление 1—2. Вариант «Ветер», «Снегирь», и «Джульбарс». По полной боевой. Смени волну по кодовой таблице…!

Липкая паутина страха от промелькнувшего лика смерти, то ли от водки, то ли от приступов рвоты, начала отпускать Тимофея. Он сделал ещё добрый глоток русского обезболивающего. По древней традиции предков закусил запахом рукава. Водка, как ластик, стёрла в душе не убитого олигарха последние штрихи ужаса от пролетевшей у виска свинцовой посланницы смерти.

Тимофей поднял трубку внутреннего телефона:

– Зотыч! Куда едем?

Начальник службы безопасности выразительно скосил глаза на Кузьмича, мол, неудобно обсуждать при водителе секретные темы.

Антонов быстро решил сомнения Зотыча:

– Быстро пересаживайся! – и уже через три секунды повторил свой вопрос, тяжело и пьяно дыша в лицо Зотыча:

– Куда едем?

– На перекрёстке Мира и Пролетарской нас встретят «Снегирь» и «Джульбарс» со своими командами. «Снегирь» отсечёт возможную «наружку», возьмёт «языка» и поспрашивает у него, почём нынче пончики в Одессе. «Джульбарс» со своими волкодавами на охране наружного периметра…

– Мне по хрену, чем будут заниматься твои нукеры. Я спрашиваю: «Куда ты меня везёшь?»

– В тюрьму, Тимофей Алексеевич, в тюрьму.

– Не рано ли? Ты ничего не попутал?

– Как бы поздно не было! Если шмоляют в вас среди белого дня, значит кому-то вы неудачно перебежали дорогу. Киллеры не альтруисты – бесплатно в первого встречного палить не будут.

– Стрелка не поймали?

– Господь с вами, Тимофей Алексеевич! Мы успели только на глазок определить с какого места он мог стрелять.

– Ну?

– Вероятно выстрел произведён из окна второго этажа одной из квартир трёх домов напротив нашего офиса.

– Почему трёх?

– Вспомните – они стоят уступом вплотную друг к другу. Трассологическая экспертиза точно укажет точку выстрела, но, я уверен, это мало нам поможет. Квартира окажется съёмной через десятые руки, либо на сутки, либо хозяева в отпуске. Улик не будет.

– Откуда знаешь?

– Трофим Алексеевич, профаны и любители разрывными пулями не балуются, а профи после себя даже запаха не оставляют.

– Зотыч, твои предложения?

– Шеф, киллер, прежде чем нажать на курок, тщательно изучает жизнь жертвы: привычки, места отдыха, маршруты передвижения, систему охраны, уклад домашней жизни, режим работы, круг общения. Изучает с целью выбрать точку для верного выстрела. Мы не знаем ни причин покушения, ни заказчика. С этой стороны повлиять на действия убийцы мы не можем. У вас, может быть, есть соображения по этому поводу?

Тимофей Алексеевич бросил быстрый острый взгляд на трассу. Впереди появился серебристый «Мини вэн» «Джульбарса» с затемнёнными стёклами. Олигарх обернулся и через заднее бронестекло лимузина увидел метрах в пятидесяти скромный «Опель» «Снегиря» с четырьмя нукерами Зотыча на борту.

– Соображения, говоришь? – Тимофей ухватил бутылку водки за горлышко, словно хотел её задушить, и сделал глоток. Крякнул. По мужицки матюгнулся. – Соображений нет! Хотя вру. Одно прекрасное соображение есть – мне срочно нужно в хлам нажраться!

– Расслабиться после пережитого не грех. – Зотыч сделал паузу, внимательно посмотрел в глаза шефа и продолжил. – Тимофей Алексеевич, я отвечаю головой за вашу жизнь и прошу следовать моим советам. Самым, на первый взгляд, нелепым. Например, как ваше временное размещение в тюрьме. Более безопасного варианта трудно придумать. Если киллер сообразит, где вы находитесь, то ему понадобится немалое время разработать пути проникновения в строго охраняемую зону. Через неделю я вывезу вас тайно в тюремном «воронке» на подготовленную квартиру. Пока киллер разрабатывает ложный след, мы постараемся разобраться в ситуации и выйти на заказчика.

Антонов пьяно хохотнул:

– У кого и что ты хочешь узнать? Я прожил 45 лет и эти годы не был белым и пушистым. Нажил сотни врагов, начиная с Яшки Жиртреста. Ему я в детском садике горшок с говном на голову одел, и кончая вчерашней полуледи. Ей я засунул в жопу триста баксов и выгнал в ночь и холод. Желающих прикончить меня – вагон и маленькая тележка!

– Тимофей Алексеевич! Давайте двигаться от простого и жизненно важного к сложному. Промах киллера дал нам шанс спутать ему карты. Он потратил массу времени, изучая ваш образ жизни, ваши привычки, ваши привязанности. Он выстроил шаблон, лекало, по которому будет действовать в надежде перехватить вас в прицел в известных ему местах: на работе, дома, у любовницы, в любимых ресторанах, на совещании, на охоте у Митрича, или на рыбалке на Волге в Нижних Выселках, где вы любите браконьерничать. Если вам дорога жизнь, то вам нужно кардинально измениться. Поменять стиль одежды, обрести новые привычки. Вы, как артист, должны создать другой, отличный от прежнего Антонова, образ. Мы сделаем вас выше, придадим осанке лёгкую сутулость, а в спецобуви вы будете прихрамывать и опираться на изящную трость. Цвет глаз, волос, кожи, изменим на средиземноморский. Создадим образ итальянского скучающего вдовца. Руководить работой вы сможете через интернет в удалённом варианте из любой точки земного шара. Главная цель – сохранить вам жизнь, будет достигнута. Вы, с новыми документами в безопасности, и можете менять место своего пребывания только по своему желанию. НИКОГО, повторяю – НИКОГО не ставя в известность. Мы, без спешки и нервотрёпки разложим ситуацию на атомы и, клянусь здоровьем Бахуса, выцепим тех, кому ваша жизнь встала поперёк горла. Побеседуем чинно-мирно. Узнаем почём нынче пончики в Одессе, и сразу же по-интеллигентному, без грубых слов и выражений, отпустим их погреться в печи крематория.

Тимофей икнул.

– Сорри! Избавь меня от кошмарных подробностей. Про тюрьму, надеюсь, пошутил?

– Нет, Тимофей Алексеевич.

– Ну, знаешь! В моём положении прятаться по тюрьмам… Как там у них говорится: «Западло».

– Зря вы так. В наших тюрьмах сидят очень даже приличные люди. Не все, конечно, но попадаются и частенько. Уважаемые, авторитетные и с большими капиталами.

– Про капиталы ты мне сказки не сказывай! Они в России у всех ворованные. Значит, хочешь меня к жуликам затолкать?

– Ни как нет! Ни каких общих камер. Вас поселят в одиночку-люкс.

– Зотыч, у меня гастрит! Тюремная баланда меня убьёт раньше киллера.

– Питание диетическое ресторанной готовки, ежедневный фитнес, бассейн, интернет, массаж классический, тайский…

– Вино, девочки… – прервал Зотыча Тимофей. – Ты случаем в тюрьме рекламным агентом не подрабатываешь?

– Я пытаюсь объяснить, что и в тюрьме для ВИП-клиентов созданы нормальные условия. Вино будет. Девочек можно, но не советую. Бабские языки длиннее метлы, а нам режим секретности блюсти надобно.

– Зотыч! Других вариантов нет? Тюрьма, как-то слишком неожиданно, а вдруг не выпустят?

– Без следствия и суда? Шутить изволите? А вот по поводу неожиданности – угадали. Никому в голову не придёт искать вас в тюрьме. На фактор неожиданности я очень рассчитываю. Нам нужно выиграть время. Принимайте решение. Если согласны, то через двести метров будет кафе «Медвежья Падь». Делаем вынужденную остановку по малой нужде. Я вызываю спецмашину и через тридцать минут нас подберёт тюремный «Воронок» на соседней улице. Охрану и Кузьмича я отпущу по сотику. Ну, решайтесь!

*******

Одиночная камера на пять звёзд не тянула. Укомплектована холодильником «Бош», микроволновкой «Самсунг», электрочайником и кофеваркой «Скарлетт», соковыжималкой «Филипс», метровой плазмой, ноутбуком, деревянной кроватью полуторкой, душевой кабиной и чистым туалетом. Одна стена оклеена фотообоями: влажный тропический лес с тропой, теряющейся вдали, в зарослях подлеска. Они зрительно расширяли камеру и создавали атмосферу простора, вольного лесного воздуха, свободы.

Минибар оставил приятное впечатление все напитки из ассортимента любимых. Видеотека удивила набором арт-новинок.

«Похоже, что экспромт с тюрягой Зотыч готовил до покушения». – подумал Тимофей. – «Надо, при случае, подробнее поспрашивать этого хитрована о причине странной эвакуации хозяина. Расклад с покушением, точно не его партия. Тогда, что заставило Зотыча заранее готовить для меня путь отхода через тюрягу?»

Размышления Тимофея прервал лёгкий, едва слышный скрип двери. С самого дна души взметнулась волна ужаса и затопила олигарха от макушки до пят. Дверь в тюрьме должна, по определению, быть надёжно заперта, но она медленно на глазах открывалась…

В воспалённом мозгу Тимофея билась единственная мысль: «Одно из двух: или Зотыч убийцу за лоха держал, либо киллер он сам!»

Не прошло и часа с момента заселения Антонова в тюремную люкс-одиночку, и его убийца уже готов зайти в камеру со смертельным визитом вежливости. Тяжёлая металлическая дверь тихо, плавно, медленно приоткрылась ещё на пару сантиметров. Тяжёлая вязкая тишина повисла в камере. Тимофею захотелось заорать во всю глотку и спрятаться куда-нибудь: в холодильник, под кровать. Но ужас перед лицом смерти сковал все его члены и лишил воли.

«Сейчас», – мелькнула мысль у Тимофея. – «В щели возникнет чёрный, длинный глушитель, и тихо хлопнет выстрел.»

Время для олигарха не тянулось мучительно. Оно остановилось в ожидании смертельной развязки.

И, вдруг раздался резкий, короткий металлический звук. Тимофей принял его за выстрел и, не вынеся мучений, вопль издал такой, какого не слышал никто живой, и упал, словно сражённый пулей.

Дверь распахнулась и в камеру вкатился на инвалидной коляске благообразный сухонький бородач постпенсионного возраста…

Мозг Тимофея заледенел от ужаса. Извилины съёжились, покрылись сеткой трещин и инеем. Трещины множились, сливались и ширились. Отдельные куски мозга покрывались кровавым потом, и с визгом побитой собаки, отлетали прочь в космос и небытие. Тимофей понимал – нужно бежать и спрятаться от всепроникающего страха, но ноги исчезли вместе с туловищем. Желание избавиться от ужаса грядущей беды оказалось неисполнимым. Тело предательски бросило Тимофея на произвол судьбы. Мозг – последнее убежище его «Я» – взорвался, распадаясь в сотый раз на субатомные частицы. На месте распада мозга вылезло обнажённое «Я» и принялось знакомо дрожать и корчиться в пароксизмах ужаса.

Нечто смертельно страшное неотвратимо надвигалось со всех сторон: снизу, сбоку, сверху, изнутри. Изливалось из чёрных космических дыр. Тысячекратно множилось внутри «Я», и снова лавинами жуткого страха наполняло всё вокруг на парсеки космического пространства.

Мучительные страдания в ожидании катастрофы выворачивали «Я» Тимофея наизнанку, рвали в клочья, не знали конца и были страшнее самой катастрофы. В чём она заключалась и как выглядит, он не знал, но уверенность в её неизбежности росла у Тимофея от приступа к приступу.

Страх родился три года назад 9 апреля в полночь.

Всё началось с шальных зелёных глаз водителя случайного такси.

Нет, не так. Всё началось раньше, когда старый еврей Давид Меерович обменял свои акции «Газпрома» весом в 150 миллионов на штамп в паспорте Тимофея. За штампом таилась дочь старого еврея – толстожопая, усатая, неряшливая, с отвисшим выменем, похотливая, но страшно умная старая дева Рахиль Давыдовна. В девичестве Михельсон, а после заковывания Тимофея в цепи Гименея – Антонова. В сочетании ФИО чувствовалась либо любовь без границ, либо конфликт интересов.

Давид Меерович «похудел» на 150 миллионов, но обрёл покой и счастье не видеть свою дочь.

Тимофей «потолстел» на 150 миллионов и обрёл головную боль в виде законной жены Рахиль. Она могла и желала трахаться всегда, везде, со всеми и, как угодно. На старте семейной жизни, когда 150 миллионов кардинально скрашивали недостатки и подчёркивали достоинства Рахиль, Тимофей предпринял героическую попытку удовлетворить супругу.

После трёхсуточной пляски гормонов Тимофей едва не отдал душу Богу. Катком любви стали последние три часа в позе младшей дочери императора Цзин луноликой принцессы Цин: «Жёлтый банан в золотой чаше». В вольном переводе с китайского на русский это выглядит так: молодая жена смачивает в гранатовом вине узкую чёрную шёлковую ленту и перевязывает мужу «банан» у самого корешка. После того, как он, под её ласками, нальётся спелостью и вырастет до зенита любви, она затягивает шёлковую удавку и погружает «банан» в свою «золотую чашу».