Czytaj książkę: «Справедливая экономика»

1. Предисловие

Справедливость – наипервейший вопрос для участников хозяйственных отношений. И вот что странно. Экономическая наука умалчивает эту важнейшую тему. Если уж рассматривать экономику, как неполитизированную область знаний, то параметр справедливости должен быть определён по всем правилам, принятым в метрологии. Нужна ли справедливость в хозяйственной деятельности. Вроде бы да. Примеров, когда растёт производительность труда только из-за того, что работники чувствуют себя комфортно, без ущемления в оплате труда, без унижений от руководства, предостаточно. Мы же сталкиваемся с совершенно обратным. Нам всё пытаются доказать, что в аморальности бизнеса нет ничего плохого.

Для человека с техническим образованием трудно понять, как можно игнорировать параметр, от которого зависит работа системы? Допустим, при конструировании самолёта перестанут учитывать прочностные параметры? Катастрофа! И в прямом и переносном смысле.

Умозаключения экономистов о несправедливости существовавших хозяйственных отношений дважды доводили нашу страну до государственных переворотов с разорительными издержками. Хотя о справедливости экономисты знают также мало, как любой, не изучавший хотя бы философию человек. Почему же именно их мнение в непрофильном вопросе стало решающим аргументом в разрушении векового мироустройства?

Сначала, исходя из несправедливости существующих хозяйственных отношений, устроили «справедливую» уравниловку, демотивируя бережливость и старание. Потом, наевшись разорительности и упадка от построенной «справедливости», наоборот, решили, что не важно, справедливо или нет достаётся богатство, главное, чтобы у него был хозяин. Тогда, кажется, экономика будет развиваться. Это только бизнес – как любят говорить западные кураторы, чей хозяйственный опыт приняли за эталон. То есть, подразумевается возможность обогащения недопустимыми с точки зрения нравственности методами, которые часто переходят даже правовые границы.

И в том и в другом случае хозяйственная модель оказалась ошибочной. Таким образом на опыте пришлось проверять, то, что можно было установить, проведя, как это принято в науке, необходимые исследования, проверив гипотезы.

Есть конечно резонное возражение – у каждого есть свои представления о справедливости. Причём это относится не только к индивидуумам, но, что уже выглядит опасно, и политическим движениям.

Можно ли работать с такой неопределённой величиной? Ответ будет тоже в виде вопроса – Можно ли двигаться в познании, если боишься предмета своего изучения?

Для начала надо несколько упростить себе задачу. Рассматривается ни какая-то «абсолютная» справедливость, а те представления хозяйствующих субъектов о ней, которые мотивируют поведение в хозяйственных отношениях. Недовольство своим «несправедливым» имущественным и социальным положением заставляет искать новые формы трудовых отношений. В такой постановке разброс мнений будет уже вполне укладываться в систематизацию.

Вопросы, которые актуальны для сегодняшних непростых экономических отношений, без ссылки на справедливость происходящего, анализировать становится трудно. Поэтому надо рассмотреть влияние чувства справедливости на эффективность хозяйственной деятельности.

2. Справедливость хозяйственного уклада

Там, где трудно с теоретическим обоснованием лучше всего начинать с опытных данных. Впрочем, теория всегда строится на опытных данных. Начнём с исторического опыта.

2.1. Первобытное общество. Иерархия и справедливость

О первобытном обществе у нас довольно смутные представления. Племенные отношения представляются очень простыми, часто на уровне стайных инстинктов.

Надо сказать, роль инстинктов в поведении человека сильно недооценена. Исследования в области такой науки, как этология, часто показывают, что те решения, которые мы считаем результатом логических рассуждений, зачастую принимаются на эмоциональном уровне. Мы больше доверяем интуиции. А что это, как не инстинкт.

Мы часто удивляемся, как рационально устроены сообщества животных – муравейник, рой, стая. Сложные формы поведения работают на уровне инстинктов, а выглядят, как разумные. Возможно и человечеству стоит проверять свои умозаключения, если они противоречат нашему эмоциональному восприятию.

В описании более сложных форм хозяйственного уклада всё равно придётся прослеживать причинно-следственную связь с первобытным обществом. Значит мы увидим и след инстинктивного поведения в построении совершенного, как кажется архитекторам справедливости, общества. Поэтому так важно лучше разобраться в первобытных человеческих отношениях.

Социалисты возводили простоту первобытного общества в идеал справедливости – всё общее и все этим пользуются. И этот стереотип господствует в наших представлениях о прошлом.

Но даже в первобытном обществе, при дележе результатов общеплеменной охоты и собирательства, вожаки, а в последствии вожди сначала по максимуму наполняли свою потребительскую корзину. Несправедливо, но племя могли защитить только сильнейшие.

Надо сказать, через насилие, которое собственно и ассоциируется с несправедливостью, строится иерархия. А без иерархии невозможно построение сложных хозяйственных структур с разделением труда – важным элементом экономического прогресса.

Так что, если искать в справедливости ресурс прогресса, то начинать его надо с осознания необходимости подчиняться. Или, если точнее, на примитивном уровне работы свобода выбора. Можно становиться частью большого сильного, правда с ограничением возможности принятия решений или иметь свободу действий, но с ограниченными ресурсами мелкого и слабого хозяйства. Такие рамки свободы выбора можно считать справедливыми, в отличие от стереотипа, что свобода превыше всего.

Интересно, но даже на уровне стаи, быть лидером не значило оказаться в выигрышном положении. Вокруг вожака образовывалась свита, которая не дралась за своё господство, как вожак. Но после его победы над соперниками, всё, что вожак не мог съесть сразу или не мог контролировать, становилось лёгкой добычей свиты без всякой борьбы.

С какого-то момента вожаки начинали понимать, что его трудами пользуются, тогда лидеры расширяют свои функции руководства – распределение продуктов на всех в контролируемом сообществе, предотвращение силовых разборок внутри племени. Начинают следить за порядком и бороться с произволом в подконтрольном коллективе. Организованность помогала и в охоте и собирательстве. А уж земледелие и животноводство, даже в примитивных формах, не мыслимы без совместных действий. Организованное племя росло численно и уже могло потеснить племена, устроенные не столь сложно и гуманно. Возможно в те времена и появилось понятия справедливости и морали.

2.2. Справедливость, как качество управления

Уже на рассмотрении примитивной, первобытной модели общества мы видим интересный переход. Развитие идёт от общества, где были просто какие-то естественные, инстинктивные отношения, основанные на примитивном праве сильного, к более сложно обустроенному обществу. Где отношения внутри племени определяются не просто рефлексами, а задаются в соответствии с представлениями о лучшей выживаемости всего сообщества. Справедливость выступает в качестве переоценки состояния общества исходя из осмысления возможности улучшения условий жизни.

Здесь уместно провести аналогию с техническим прогрессом. Какое-либо устройство удовлетворяет пользователя. С какого-то момента появляется сознание, что нужно более совершенное устройство, у которого интересующий пользователя параметр имеет лучшие характеристики. То есть появляется критерий оценки изделия. Причём параметров может быть несколько, и оценивается комплекс параметров, который можно назвать одним словом – качество изделия.

Таким качеством для организации сообщество можно назвать справедливость. Если справедливость в обществе растёт – общество прогрессирует, развивается, выигрывает конкуренцию с сообществами, с устаревшими представлениями о справедливости.

Философам подобный подход к понятию справедливости может показаться примитивным и меркантильным. Но нас интересует как раз меркантильная сторона вопроса – экономика. А чтобы понять сложное хорошо начинать с рассмотрения простых его проявлений.

2.3. Рабовладение

Продолжим рассмотрение справедливости хозяйственных укладов.

Верхом несправедливости считается рабовладение, где субъекты хозяйственной деятельности не имеют не только имущества, но и личной свободы. Но это если не вспоминать о выборе порабощённых – либо смерть, либо неволя. Кстати формы неволи тоже сильно отличались по степени эксплуатации. Мотивировать интенсивность труда могли не только плёткой, но и поощрением, вплоть до освобождения. В конечном счёте рабовладение трансформировалось в личную свободу семейных хозяйственных звеньев феодализма. Причём без видимых потрясений в виде восстаний рабов, без разрушения сложившейся иерархии.

Кроме того, как бы не была несправедлива праздность рабовладельцев на фоне изнуряющего труда рабов, но свободное время правящего класса дало развитие наукам и искусству.

Рабовладение выиграло конкуренцию у племенного сообщества за счёт укрупнения первичных хозяйственных звеньев, хотя и сформированных несправедливым принуждением, но гуманным по отношению к побеждённым. Пленники становились, практически, членами сообщества. Хотя и на низших ступенях иерархии.

Так, что рабовладение не выпадает из нашей системы прогрессивной оценки справедливости.