Czytaj książkę: «GROND II: Вся Королевская Рать»
ПРОЛОГ
85000 метров.
Вводная: высота восемьдесят пять, ручное управление, спуск с орбиты под малым углом, сброс, уход с набором высоты. Цель не встречает зенитным огнём и перехватчиками, не маневрирует и не закрывается помехами. Тоже мне, боевой вылет.
77000 метров.
Ничего не выйдет. Сколько уже всего пробовали, а результат стабильно нулевой. Теперь грешат на недостаточную точность при бомбометании с орбиты – стало быть, попробую по старинке, с пикирования.
68000 метров.
Появилась отметка целеуказателя, работают сразу с трёх навигационных спутников, ну чтобы точно не промахнуться. А я-то думал, что по цели диаметром в полтысячи километров промахнуться достаточно сложно.
62000 метров.
Именно на этой отметке тридцать часов назад беспилотник Сверхновой встретился с потолком. Чёртова профессура, до сих пор не знают, почему потолок каждый день на разной высоте, грешат на солнечную активность. Всего-то область локально изменённого давления, но при такой скорости её вполне достаточно, чтобы раскинуть обломки в радиусе ста километров.
59000 метров.
Запущенные два часа назад автоматические аэростаты должны предупредить меня о приближении потолка, правда, профессор обмолвился, что у них погрешность триста – триста пятьдесят метров, следовательно, я запросто могу налететь на стену раньше, чем сработает сигнал тревоги.
53000 метров.
По краю идут молнии, сотнями множатся периферические вихри, мне кажется, что я слышу его рёв, но это просто невозможно.
50000 метров.
Сброс.
60000 метров.
Подрыв. Зарево было видно примерно сорок пять секунд. Именно так – зарево и всё, никакой ударной волны, словно я петарду кинул, а не изделие на сто мегатонн. Можете записать: подрыв наблюдал визуально. Спутники подтвердили стопроцентную точность попадания, я не промахнулся. Только зря всё было, Гронд моего удара даже не заметил. Идея разрушить его эпицентр, или ядро, или что там у него мощным взрывом не сработала. Если у вас осталось ещё что-нибудь, что можно применить, рекомендую не задерживаться: не думаю, что он даст нам много времени.
Капитан первого ранга Федотов. Отрывки из устного рапорта. Дата неизвестна.
ГЛАВА 1: БОЛЬШОЙ ЛЕБОВСКИ
Красный свет. Дистанция двадцать пять метров, захваты на подошвах сапог накрепко вцепляются в пол. Рукоятка с силой бьёт в ладонь, привод надо настраивать. Отдача почти не ощущается, вспышек выстрелов нет, интегрированный глушитель превращает грохот очередей в низкое шипение, словно вырывается кислород из пробитого баллона. Трое впереди медленно оседают, пробитые десятком пуль.
– Упражнение закончено!
Ольга разжимает ладонь, и стечкин прыгает обратно в нагрудную кобуру, увлекаемый гибким силовым тросом, голографические мишени исчезают.
– Изволите быть довольны?
– К работе механизма претензий нет. Уменьшите усилие привода на десять процентов, а то по рукам сильно бьёт.
– Готово, попробуйте.
Ольга представляет Электру Донован у дальней стены туннеля, и в ту же секунду АПС снова прыгает ей в руку, теперь она едва чувствует его появление – анатомическая рукоятка идеально ложится в ладонь. Девушка несколько раз отпускает и ловит пистолет, забавляясь, словно с игрушкой. В левую руку, в правую и обратно, за спину, над головой – тяжёлый ствол скачет, словно теннисный мячик.
– Хочу попробовать бронебойные и разрывные повышенной мощности, у вас найдутся подходящие мишени?
– Любой каприз за ваши деньги, товарищ.
В дальнем конце тоннеля поднимается фигура в бронежилете, нацеливая автомат на Ольгу. Приняв мысленный приказ хозяйки, пистолет мгновенно трансформируется под новое задание. Диаметр канала ствола увеличивается, меняется шаг нарезов, выбрасывая бронебойные пули калибра один и семь миллиметров. Короткая очередь дырявит бронежилет десятком крошечных пробоин, в довершение одиночный разрывной выстрел сносит манекену голову. При стрельбе патронами повышенной мощности отдача существенно возрастает, но старший матрос спокойно относится к этому.
Неделю назад она изрядно озадачила владельца местной оружейной лавки своим заказом: редко кто готов заплатить изрядную сумму за то, чтобы кардинально переделать древний пистолет, обновив его до современных стандартов. Но хозяин – барин, и теперь даже опытный оружейник не сразу опознает Автоматический Пистолет Стечкина тысяча девятьсот шестидесятого года выпуска в этом сделанном по спецзаказу стволе. От прародителя осталась только часть затворной рамы, всё остальное подверглось тотальной переделке. Нейроинтерфейс, ствол-трансформер, рассчитанный на стрельбу разными типами патронов, многокамерный магазин повышенной ёмкости и другие полезные опции.
– Итак, в стандартной комплектации магазина – сто обычных патронов с увеличенной останавливающей способностью. Сверх того: тридцать бронебойных, двадцать разрывных повышенной мощности, ещё десять светошумовых, итого сто шестьдесят выстрелов. Плюс неконтактный электрошокер, гарантированная дальность поражения двенадцать метров, семьдесят парализующих импульсов на одной зарядке на тот случай, если стрельба пулями невозможна. Глушитель, пламегаситель, прицелы, нейроинтерфейс с персональным блокиратором на спусковом крючке, кобура, привод, средства ухода, десять сменных магазинов и станок для производства патронов – итого с вас сто шестьдесят рублей. Только наличные.
Девушка задумчиво почёсывает стволом за правым ухом:
– Я не страдаю склерозом и помню, что договаривались мы на сто тридцать.
Тощий старикан-оружейник театрально разводит руками:
– Сударыня, так то было трое суток тому назад. Вы утренний курс в обменнике видели? Цены скачут как черти на сковороде, что я могу сделать? Приходится повышать расценки, неприятно, согласен. Но вы-то получите на руки отличный товар, а я – несколько монет и купюр, которые, возможно, через неделю вообще ничего стоить не будут, так что это ещё вопрос, кто из нас двоих больше потеряет. Исходя из личного опыта, могу сказать, что в условиях хаоса товар всегда предпочтительнее необеспеченных денег. Особенно оружие. Ну, если вы хотите сто тридцать, я согласен, только вот запасных магазинов дам семь, а не десять, идёт?
Ольга не в настроении спорить, к тому же она помнит, что в полдень объявят новый курс, и спешит оформить сделку до того, как взбесившаяся инфляция окончательно превратит оставшиеся деньги в бумагу. Старик принимает наличность и проворно запаковывает покупку.
– Если не секрет, зачем вы его так переделали?
– Вообще-то секрет, – отвечает Ольга, забирает упаковку и, коротко попрощавшись, отталкивается от пола и вылетает в верхний люк. Оказавшись в узком туннельном коридоре, она хочет сразу распаковать подарок и надеть кобуру, но потом раздумывает: ношение оружия здесь разрешено, но всё же капитан настоятельно советовал большевикам особо не звенеть шпорами. Она вняла его совету, ограничив свой арсенал до наборного браслета на левой руке – два десятка сцепленных меж собой бронебойных ос и разрывных шмелей надёжно берегут её покой. А пистолет пускай подождет.
Большой Лебовски. Торговая станция и перевалочная база в полутора миллионах километров от Земли. Этот бойкий перекрёсток, бартерная база и ремонтная станция в одном лице обслуживает примерно пятьдесят высокоорбитальных колоний, плюс здесь совершают промежуточную посадку торговые корабли, так что на станции всегда людно, и жизненное пространство тоже ходовой товар.
Сам Лебовски собран из корпусов списанных кораблей и десятка мелких астероидов, представляя собой хаотичное нагромождение открытых доков, топливных цистерн, ремонтных мастерских, жилых и складских помещений. Станция неторопливо вращается по продольной оси, сменяя день и ночь каждые двадцать минут, но гравитация всё равно неважная – одна тридцать пятая от земной, и если отыскать ангар с достаточно высоким потолком, то можно запрыгнуть на высоту десятиэтажного дома. Поначалу эти непривычные условия казались девушке чем-то особенным, но она быстро освоилась и теперь проворно поднимается к ядру станции, лёгкими толчками преодолевая десятки метров узких коридоров.
Наконец нужный отсек – гибрид продуктового склада и кулинарии, маленький круглый зал с многоярусными столами – заполнен до отказа. Судя по нашивкам и эмблемам на куртках, все здесь сошли с того или иного корабля, личный состав не менее чем тридцати восьми экипажей и почти нет гражданских. Никто не обращает на неё внимания, все заняты обедом либо увлечённо болтают о чём-то на множестве языков. Пролетев мимо затянутого светофильтром иллюминатора, Ольга приземляется у прилавка и громко окликает орудующую у кухонного комбайна кореянку:
– Привет! Я хочу забрать заказ, номер 238, уже должно быть готово!
Кореянка оборачивается, перед её глазами всплывает меню, и, пока она ищет заказ, Ольга читает надпись у неё на фартуке: «Лучший и единственный кондитер в радиусе тридцати тысяч миль!»
– Это было очень непросто, скажу я вам. С молоком сейчас туго, натурального сахара не подвозят уже третью неделю, крем пришлось из личных запасов ставить. Свечки брать будете?
– Естественно. Если есть натуральное молоко, сахар и крем, то как же можно без свечек?
Воронова протягивает десятку, но получает на сдачу только один рубль, а не два, как рассчитывала.
– Инфляция, – спокойно отвечает на её поднятую бровь лучший и единственный кондитер в радиусе тридцати тысяч миль, а затем ставит на прилавок завёрнутый в серебристый теплоизолятор пирог.
– Продукт натуральный, рекомендую съесть в течение суток, не больше. Если ещё что с экипажем планируете – обращайтесь, правда, наличие крема не гарантирую. Также у меня есть… а, господа бога душу мать!
Воронова резко оборачивается к источнику всеобщего возмущения – парящему посреди обеденного зала экрану с большой красной отметкой «экстренный выпуск». Все голоса смолкли, и в наступившей тишине блондинка-ведущая лунной станции новостей представляет последнюю финансовую сводку.
– Да они в натуре издеваются!
Цены на большинство жизненно необходимых товаров, от воздуха до провианта, взлетели более чем на двадцать процентов с начала суток, большинство валют стремительно теряют остатки покупательской способности. Прибавили только сталинские рубли – монеты из ценных металлов, месяц назад пущенные в обращение в ответ на набирающий обороты товарный кризис и пока добравшиеся до Лебовски в единичных экземплярах.
Мгновенно оценив преимущество своей позиции, матрос первой обращается к кореянке за прилавком, протягивая всю оставшуюся наличность:
– Аварийных рационов, на все!
Девушка выбирается из толчеи у кассы, держа высоко над головой пакет с пирогом и всего три упаковки рациона. Позади разгорается скандал, кореянка угрожает вызвать охрану, так что Ольга решает здесь не задерживаться и возвращаться на корабль. Выбравшись на торговую палубу, она видит, что большая часть продуктовых пакгаузов уже закрыта, у тех, что ещё работают, выстроились очереди. У горловины туннеля ей приходится уступить дорогу двум металлическим осьминогам – роботы-охранники спешат на свои посты, провожая её быстрым движением короткоствольных пулемётов.
– Только без нервов, начальники, ухожу, ухожу.
Уже в туннеле её догоняет короткий предупредительный сигнал, после которого светофильтры на окнах ползут вниз, Большой Лебовски в очередной раз лениво переворачивается с боку на бок, следующие двадцать минут здесь будет темно. Улучив момент, Ольга останавливается у большого иллюминатора, хотя уже много раз давала себе зарок перестать пялиться вниз.
Земля как Земля, привычный с детства глобус. Только в детстве не было маленького тёмно-серого пятна в южной части Тихого Океана. С такой дистанции Гронд не выглядит угрожающе, будто вовсе и не он гонит вверх цены на продовольствие и всё остальное, нещадно подгоняя кнутом задыхающуюся экономику.
– Как погодка?
– Дождь и ветер, – отвечает Ольга высокому чернокожему парню в знакомом бело-синем комбинезоне. Кажется, он с LED ZEPPELIN, этот тягач из Странствующего Оркестра пришёл к Лебовски день назад.
– Как у вас с работой?
– Извини, сестрёнка, это не тема для разговора. Кстати, поздравляю с повышением.
– Я пока ещё без погон.
– К вечеру будешь. Счастливо.
Почти год тому назад, когда она подписывала контракт, возможность зачисления на действительную военную службу казалась Ольге маловероятной. В конце концов, за более чем тридцать прошедших с войны лет мобилизацию, ни полную, ни частичную, ни разу не объявляли. Правда, подписывая бумаги, она также не догадывалась о том, что и без мобилизации угодит на войну.
Слухи о возможной мобилизации вспомогательных кораблей и зачислении их в основной состав военного флота пошли почти сразу после появления Гронда. Но во что-то более-менее реальное эти слухи превратились около трёх недель назад. Именно тогда капитан Климов получил некое распоряжение из штаба вспомогательного флота, после чего крейсер снялся с якоря и оставил крошечное убежище в Поясе Астероидов, где большевики приводили в порядок свой корабль после марсианских мероприятий. Ольга была рада неожиданному приказу: им всем порядком осточертел микроскопический астероид, места на котором хватало только на то, чтобы широко улыбнуться. Наконец безымянная дыра остаётся позади, затем череда коротких перелётов, и вот они на Лебовски, где младшие офицеры получили короткий отпуск, пока капитан с несколькими морпехами мотался на челноке между ближайшими колониями. О чём именно и с кем он там договаривался, неизвестно, но все эти дни с дальних рубежей подтягивались другие корабли вспомогательного флота Союза. Судя по сообщениям разведки, то же самое происходит и в секторах Сверхновой.
С учётом произошедшего за последний год перспектива военной службы её совсем не пугает. Воронова хорошо помнит сказанное в своё время Ариной Родионовной: в тяжёлые времена лучше быть на службе, так проще выжить. Но в чём заключается новая служба? Войны-то нет. Или просто пока нет?
– Ольга Воронова.
Предъявив пропуск морпеху у шлюза, старший матрос проходит на борт крейсера, закинув в каюту свёрток с пирогом и пистолет, после чего спускается на камбуз, чтобы сбросить в хозяйство Вольфа купленные рационы и наскоро перекусить.
– Владимир Ильич, от капитана что-нибудь было, звёздочки пришивать уже можно?
– Не беги впереди ракеты, фройляйн, успеешь ещё с погонами. Ешь давай, пока ценник не подскочил.
За обедом Ольга подключается к сети, запустив два десятка новостных и развлекательных каналов и стараясь отыскать среди вязкого информационного болота хоть какой-нибудь интересный материал, который не был бы связан с происходящим в южной части Тихого Океана.
– Несмотря на стабилизацию Гронда, представляется очевидным тот факт, что произошедший сегодня взлёт цен на продукты питания, повлёкший за собой скачкообразный рост расценок практически на все остальные товары, – этот взлёт цен далеко не последний. Неназванные источники в правительстве сообщают, что, возможно, уже к концу недели будут введены ограничения на продажу большого количества…
– Масштабный голодный бунт, угрожавший северо-западному пищевому распределителю, удалось подавить только после серии точечных авиаударов по колоннам бунтовщиков. В городе введён комендантский час, военно-полевые суды получили право оперативного вынесения и исполнения смертных приговоров за мародёрство…
– И надоело Господу Нашему смотреть на весь этот бардак, и сказал он себе, что пора бы устроить генеральную уборку, и послал нам не сына своего, а свой пылесос, который теперь сдует нас всех к чёртовой матери за наши грехи…
– Несомненно, мы сейчас наблюдаем отдалённые последствия применения климатического оружия, использовавшегося сразу несколькими сторонами во время Горячего Двадцатилетия. Почему эти последствия так сильно сказались именно сейчас – уже другой вопрос, но я уверен, что ответ искать стоит именно…
– Говорю же, это сработал вечный двигатель Теслы, который русские хранят под Мавзолеем на Красной Площади…
– Они из системы Сириуса, мне про них дед рассказывал, он охранником был на секретном объекте ещё при первом чёрном президенте. Типа они на контакт вышли и технологии для обмена предложили, ну наши дурачки сразу и согласились, так мы и научились делать термоядерные реакторы. А в их технологиях были вредоносные закладки для запланированной диверсии, ну вот они сейчас и сработали…
– Мы приветствуем наших зрителей на очередном заезде Всадников Апокалипсиса! Первые три минуты трансляция бесплатно, затем вы можете просмотреть один заезд за три рубля девяносто девять копеек или полную серию из пяти заездов за двенадцать рублей! Торопитесь, у вас осталось меньше минуты, чтобы сделать ставки на победителя заезда, который сумеет ближе всех остальных пилотов подойти к кромке Гронда и остаться при этом в живых. Также ставки принимаются на первую катастрофу и…
– Твою комету!
Девушка выходит из матрицы, отключает свет и остаётся невидящими глазами глазеть в иллюминатор.
Гронд. ГРОНД. Сейчас уже не все помнят, но Ольга знает, что так изначально назывался всего-навсего дрейфующий рыбзавод, один из множества других таких же заводов в ЮжноТихоокеанском Пищевом Кластере. Особого смысла в этом названии не имелось, скорее всего, владелец завода просто был поклонником скандинавской мифологии.
Как бы там ни было, именно автоматическая метеостанция завода «Гронд» первой передала в эфир сообщение об аномальном усилении ветра в полпервого ночи 29 октября 2093 года. Некоторое время спустя аналогичные сигналы выдали метеостанции и других заводов поблизости. В четыре ноль две с завода пришёл сигнал SOS, после чего связь была потеряна навсегда. Посланные в район бедствия беспилотные спасательные самолёты не вернулись, двенадцать человек вахтовых на заводе были объявлены пропавшими без вести, тем временем соседние предприятия также начали подавать сигнал бедствия и тут же умолкать. Метеоспутники свидетельствовали об урагане необычайной силы, эпицентр которого находился над тем местом, где раньше дрейфовал Гронд. Информация об обрушении значительной части пищевого кластера просочилась в сеть, спровоцировав панику на товарной бирже, остатки спасательной службы поднимали в воздух свои последние самолёты, когда из зоны бедствия пришёл катер.
Показания нескольких выживших рабочих отнюдь не добавили ясности в общей неразберихе: сначала обычная сырая ночь, затем их метеостанции просигналили о возможном усилении ветра, хотя спутниковые системы не подтверждали прогноз. Затем налетевший ниоткуда шквал, что само по себе не являлось чрезвычайным происшествием для открытого океана: эти заводы рассчитаны на то, чтобы оставаться на плаву и в десятибалльный шторм. А потом анемометры словно взбесились, показывая совсем уж запредельные цифры, и дрейфующий рыбзавод Гронд водоизмещением сто тридцать пять тысяч тонн был разорван ветром в клочья менее чем за десять секунд. Расправившись с заводом, ураган аномальной силы начал стремительно увеличивать свою площадь, разрушая всё новые и новые объекты. Рабочие заводов и ферм пытались спастись на катерах и самолётах, но вырваться удалось только одной машине, пустившейся в бегство раньше других.
– Сверхзвуковой рубеж, он перешёл на сверхзвук! – Ольге запомнились слова одного из спасшихся, Владимир Ильич поделился секретными записями. Им поверили далеко не сразу – как так, скорость ветра в атмосфере Земли, превысившая скорость звука? Как может существовать ураган такой силы? Рабочие не знали, просто твердили своё, а затем метеоспутники подтвердили их слова. Там, где раньше был Гронд, теперь царил ураган, сгусток ветра идеальной окружности диаметром десять километров, вращающийся по часовой стрелке. Скорость воздушного потока возрастала от периферии к ядру, достигая сверхзвукового рубежа в эпицентре.
Формально в ту ночь погибло двести пятьдесят рабочих, но по факту голодная смерть подписала приговор нескольким десяткам миллионов человек, которых кормили разрушенные ураганом фермы и заводы. И это было только начало.
В полдень двадцать девятого числа, когда Гронд уже получил своё имя в честь своей первой добычи, ураган перешёл в крупномасштабное наступление. Он начал расти, с каждой секундой увеличивая диаметр, захватывая в объятья всё новые объекты кластера и выбрасывая затем их в небо разорванными на мелкие кусочки.
Тот ещё выдался денёк, Ольга очень хорошо его запомнила: Большевик уходил с Марса, и делать ей особо было нечего, только просматривать новостные сайты с восьмиминутной задержкой. Какая-то там колониальная война где-то на красной планете отошла даже не на второй план, а куда-то на периферию информационного потока, абсолютную часть которого занимал теперь Гронд, отныне и навсегда.
Нельзя сказать, что никто ничего не делал по этому поводу, нельзя сказать, что Гронду не оказали сопротивления: решительные попытки отстоять остатки ЮжноТихоокеанского Пищевого Кластера и ликвидировать аномальную катастрофу предпринимались одна за другой. В бой против набирающего силу урагана были брошены технологии управления погодой и климатическое оружие во всём своём многообразии. Ещё во время службы на Высоком Доме Вороновой доводилось неоднократно наблюдать с орбиты, как человек своими орудиями усмирял мощные циклоны и затяжные ливни, так что она пребывала в полной уверенности, что справиться с ураганом удастся и на этот раз. Не удалось. После недели войны была дана команда на отступление, а Гронд тем временем продолжал набирать обороты, увеличив свой диаметр почти втрое и явно не собираясь на этом останавливаться.
Как убить ветер? Как причинить ему боль, заставить отступить или сдаться? В те дни сложно было бы отыскать учёного или шарлатана, не задававшего себе эти вопросы и не находившего на них ответа, мощнейшие машины ломали себе мозги в размышлениях над неразрешимой задачей. Владимир Ильич признал своё полное поражение спустя пять суток, по секрету признавшись девушке, что он исчерпал все возможности и запретил себе об этом думать.
– В принципе, штука несложная. С уверенностью в девяносто девять процентов можно сказать, что перед нами вечный двигатель второго рода: идеальная машина, получившая первоначальный заряд тепловой энергии от шторма в ночь на двадцать девятое число и теперь циклически и без потерь превращающая её в механическую энергию и обратно. И всё бы хорошо, только вот создать такую машину считается невозможным, по крайней мере, у меня никогда не получалось её спроектировать. А Гронд тем временем разгоняет ветер как реактивным двигателем, да ещё и не потребляя энергии извне для своей работы. Он невозможен, но вполне реален.
– Владимир Ильич, а это точно, что он не подзаряжается как-либо извне? Может, он забирает тепло из океана или воздуха?
– Точно, иначе бы мы смогли его остановить, лишив подзарядки. Он не потребляет энергии и не теряет её, существуя в своеобразном равновесии, и потому неуязвим для всего, что у нас есть. Честно сказать, понятия не имею, как мы его остановим.
Пока большевики отсиживались в убежище, Гронд рос как на дрожжах, закрывая своей непроглядной тенью всё новые и новые водные пространства. Как и миллиарды других зрителей, Ольга следила за его движением через объективы беспилотников и спутников, наблюдая за концом света или чем-то очень похожим в режиме реального времени. Если смотреть с орбиты, то картина получается очень даже смешная, словно в мультфильме Текса Айвери: вчера вон там был островок, а сегодня уже нет, матовый диск урагана стёр его с карты мира, словно большой мягкий ластик стирает помарку на чертёжном листе.
С поверхности воды или суши зрелище получалось не менее интересным. Расширяясь на десяток и более километров в сутки, Гронд протянулся от горизонта до горизонта, надвигаясь стеной мутной клубящейся тьмы, украшенной бесчисленными молниями. Высота этой стены каждый день непредсказуемо менялась, то опускаясь до двадцати пяти километров, то подскакивая до семидесяти, такие скачки уже разбили чёртову прорву летательных аппаратов, пытавшихся пройти над поверхностью урагана.
Гронд не набрасывался на очередную добычу и не крался к ней – просто и без затей неумолимо надвигался, ничего не замечая перед собой. Если стоять перед ним на небольшом островке, то можно отлично увидеть, как движется на тебя чёрная стена, но если закрыть глаза, то Гронд никак не выдаст своего шага, поскольку он абсолютно бесшумен. Кажется, что ураган забирает все остальные звуки из окружающего мира, рядом с ним отчётливо слышно собственное сердце.
Молнии, бесконечные молнии: они ползут сверху вниз по тёмному гребню стены, проливаясь, подобно водопадам света. Периферийные вихри, которые Гронд выбрасывает перед собой на десятки километров, словно цепкие пальцы, слепо шарят тут и там над водой и землёй, выхватывая всё, что попадётся по пути, и отправляя добычу обратно к прародителю. Следом за вихрями приходит горизонтальный барьер – невидимая стена сжатого воздуха, эластичным кольцом опоясывающая ураган. В отличие от потолка, вздымающегося и опускающегося подобно диафрагме, барьер всегда выдерживает трёхкилометровую дистанцию, не больше и не меньше. Прохождение барьера по-своему даже приятно: струя воздуха мягким объятием охватывает со всех сторон, на секунду приподнимает твоё тело, словно пушинку, а затем аккуратно ставит позади себя. Но обратно уже не выйти: внутренняя сторона барьера не уступит по плотности железобетону.
За барьером также стоит мёртвая тишина, так что далеко не сразу осознаёшь один простой факт – у тебя больше нет слуха, Гронд ревёт так сильно и ровно, что оглушает любого в первую же секунду. Лишившись слуха, можно наблюдать приближение основной стены, видеть, как линия побережья исчезает во тьме, как взлетают ввысь расколовшиеся на мелкие осколки утёсы, как длинным языком срывает в небо пирс, как поднимаются над водой корабли, отправляясь в бесконечный полёт. Гронд просто выкорчёвывает островок, срывая верхний слой породы, словно грейдером, погибающий участок суши корчится в предсмертных судорогах землетрясений. Уже взлетел на воздух небольшой городок, абсолютно бесшумно раскалывается гора под ногами, озарённая молниями клубящаяся тьма повсюду, мир прекращает своё существование, земля и небо исчезают за гранью прошлого. Ещё мгновение, и ты взмываешь вверх, двигаясь по широчайшей дуге к эпицентру, с каждой секундой набирая скорость, вливаясь в бесконечное число других частиц, чтобы кружиться над Землей вечность или более того…
– Оль, подъём, трибунал проспишь!
– Приснится же такое…
Гронд до неё ещё не добрался, она по-прежнему в полутёмной кают-компании, сонно протирает глаза.
– Фёдор прибыл две минуты тому назад, остальные скоро подойдут. Ставлю рубль на то, что ещё до следующего полудня мы снимемся с якоря. Если ты там что-то планируешь, то сейчас самое время.
– Значит, пора. Разрешите привести себя в порядок?
– Бегом!
Вернувшись к себе, девушка сбрасывает привычный повседневный комбинезон, а затем аккуратно извлекает из рундука герметичный пакет с парадной формой. Она получила этот комплект совсем недавно, уже после возвращения с Марса, и случая надеть его до сих пор не представлялось. Всё как полагается: чёрные как смоль туфли, узкий галстук, белая рубашка, китель, фуражка и даже настоящий кортик.
– Елена?
Полупрозрачная фигура врача возникает посреди крошечной каюты, рефлекторно пригнувшись в низком люке.
– Могу сказать, что ты тот редкий случай, когда девушке действительно идёт данный фасон, без шуток.
– Спасибо, а то мне сейчас плохо станет от всего этого официоза. Поможете со штукатуркой?
– Ладно, тряхну стариной. Доставай кисти и краски, посмотрим, что тут можно сделать…
Под чутким руководством корабельного медика сеанс наложения косметики напоминает хирургическую операцию средней сложности. Поработать пришлось изрядно, но результат превосходит все ожидания.
– Я, конечно, знаю, что на всём флоте не найдётся девчонки красивее меня, но сегодня я даже саму себя удивила, – Ольга с восхищением рассматривает своё отражение в объёмном зеркале. – Как бы Настенька от зависти на своих локонах не удавилась!
– Вот что мне в тебе всегда нравилось, так это твой неподдельный гуманизм, Оленька. Ладно, душевная ты наша, там уже все собрались, пора. Фуражку не забудь!
Поставив тарелку с тортом на голову, старший матрос спускается в кают-компанию, где её уже ждёт весь экипаж.
– С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!!!
– Спасибо, товарищи, спасибо!
Торт на столе, свечи наготове.
– Ильич, давай немного отойдём от протокола и отключим на время пожарную тревогу.
– Только ради тебя, именинница ты наша. Зажигай!
Свечи вспыхивают короткими синими огоньками, в их переливчатом сиянии Ольга всматривается в лица окружающих космонавтов. Её друзья, её экипаж, её дом. Четырнадцать лет.
– Подарок от всего сердца. Поздравляем с повышением!
Климов кладёт на стол погоны старшины. Её погоны.
– Спасибо, – произносит старшина, задув свечи.
