Czytaj książkę: «О Разуме, его свойствах и переосмыслении структуры общества», strona 19

Глава 7. О способах внешнего преобразования обществ второго мира

Первое что должно сделать общество первого мира – это возвести барьер между собой и обществами второго мира. Такой барьер ни в коем случае не должен представлять собой глухую стену высотой до неба, наоборот, изоляция только ухудшит разрыв между обществами. Барьер должен напоминать клапан, действующий в пользу общества первого мира – он должен способствовать влиянию страны первого мира и препятствовать влиянию страны второго мира. Поскольку образ клапана достаточно абстрактный, следует сказать, что под клапаном понимаются конкретные меры, принимаемые правительством общества первого мира. Такими мерами могут быть: жёсткая миграционная политика, выявление и изоляция экстремистов и террористов, пресечение распространения радикальных идей, в том числе действия телевизионных каналов страны второго мира на территории страны первого мира.

Когда обществу первого мира удастся обеспечить свою безопасность, следует перейти ко второму шагу – устранению причины опасности, а именно преобразованию общества второго мира. Следует сразу сказать, что такое преобразование – это не дело двух-трёх лет, оно может затянуться на десятилетия, а то и столетия. Такой долгий срок объясняется простой причиной – преобразование общества возможно, только если в нём доля низших классов будет незначительной, а это возможно только в результате социальной мобильности индивидов и смены поколений.

Преобразование общества должно осуществляться одновременно в двух направлениях – ослаблением авторитарного режима и просвещением народа (социальной мобильности индивидов).

Прежде чем начать действия по ослаблению авторитарного режима необходимо понять его суть. Несмотря на многообразие диктатур, всех их можно разделить на три вида – террористическую, идеологическую и паразитарную. Эти диктатуры также могут быть сильными и слабыми – зависит от наличия боеспособных вооружённых сил и спецслужб.

Террористические диктатуры – достаточно редкое явление. Правительство таких обществ состоит из лиц, которые фанатично следуют какой-либо крайней идеологии и стремятся навязать её другим странам посредством терактов. Террористическая диктатура представляет наибольшую опасность для общества первого мира, она посылает десятки фанатиков в развитые страны, чтобы те напугали местное население и тем самым дали рычаги давления на его правительство. Поскольку террористическая диктатура носит открытый характер и стремится навредить обществу первого мира, единственным средством борьбы против неё является военная интервенция. Гнездо террористов будет плодить всё новых и новых фанатиков до тех пор, пока не будет уничтожено физически. Если таким гнездом становится целая страна, то опасность возрастает многократно. Поэтому, если в стране установилось террористическое правительство, то оно должно быть уничтожено физически.

После того, как военное вмешательство удалось, следует закрепить успех и создать препятствия для возрождения терроризма. В этом случае нельзя сразу навязывать местному населению демократические институты – они могут действовать только в странах первого мира. Следует создать авторитарное правительство с диктатором во главе. На первый взгляд может показаться странным, что общество первого мира должно своими же руками создавать диктатуру, но это необходимость, вызванная составом общества. С помощью демократических институтов и уж тем более институтов либеральной демократии вы не сможете держать в подчинении преобладающие низшие слои населения. Они понимают лишь принцип иерархии и силу, как способ её обеспечения. Любого демократа такое общество вскоре выкинет, и террористы непременно воспользуются этим. Поэтому, для фиксации результатов антитеррористического вмешательства следует создать авторитарное правительство, но не забыть оставить лазейки для дальнейшего влияния на это общество.

Идеологические диктатуры близки по своему характеру к террористическим. Но в отличие от них, они не стремятся распространить свою идеологию на другие общества (например, диктатура в Северной Корее), а если и пытаются, то не делают это посредством устрашения населения других стран. Для борьбы с этой формой диктатуры следует внести раскол в её идеологии.

Не секрет, что любая идеология – это лишь набор фантазий, которые лишь отчасти могут соответствовать действительности. И этот набор фантазий у всех разный. Это хорошо заметно на примере большевиков после смерти В. И. Ленина, когда мгновенно образовались различные кружки троцкистов и сталинистов. Фаза раскола создаёт большие возможности для внешнего влияния. Общество первого мира может помочь той или иной группировке повысить её шансы на победу в междоусобной борьбе. В этом случае следует оказать поддержку наиболее вороватой, жадной и предприимчивой группировке. Представители этой группы не верят в идеологию, они верят в деньги, значит, с ними легче вести дела. Более того, такие люди сами начнут ослаблять диктатуру, пожирая её изнутри. Если диктатура сильная (с боеспособной армией и спецслужбами), отрицательный отбор быстро превратит её в слабую.

Паразитарная диктатура самая благоприятная в плане внешнего влияния общества первого мира. Диктатор и его окружение занято лишь одним – воровством и эксплуатацией населения. Коррупция изъела все механизмы государственного управления, армия и спецслужбы – это лишь ширмы, за которыми ничего нет, чиновники за взятку готовы выдать любые сведения кому угодно. Население в таких диктатурах предоставлено самому себе, главное, чтобы оно не бунтовало против диктатора. Как видно, паразитарная диктатура наименее опасная и самая податливая для внешнего влияния. Состав населения такой диктатуры благодаря попустительству государства разнороден, преобладают середнячки и высшие классы. Иными словами, паразитарная диктатура – это последний этап перед переходом в страну первого мира.

Но стоит помнить, что в терминальной стадии паразитарная диктатура может пойти на экстренные меры. Диктатор понимает, что народ только и ждёт его свержения, подчинённые устраивают заговоры и постоянно враждуют друг с другом. В такой ситуации диктатор вынужден сделать обществу укол легитимности – на время сплотить его вокруг себя, по-быстрому избавиться от конкурентов и укрепить свою власть.

Укол легитимности – это очень опасное средство, оно может, как отсрочить крах диктатуры, так и ускорить его. Обычно такой укол проявляется в форме маленькой победоносной войны. Если диктатор её выигрывает, то ореол победителя позволит ему продержаться чуть дольше, если же война превратится не в маленькую и не победоносную, то крах режима обеспечен. Эффект укола легитимности напрямую зависит от силы диктатуры и силы государства-жертвы. Диктатору в этом случае следует очень внимательно выбирать цель и помнить, что его армия не боеспособна: её изъела коррупция, а солдаты деморализованы. Поэтому жертва должна представлять собой совсем крохотное беззащитное государство, по которому можно пройти лёгким маршем за сутки.

Когда диктатор задумал «маленькую победоносную» странам первого мира следует приложить все силы, чтобы укрепить государство-жертву. Если оно выстоит, то диктатура рухнет, и общество второго мира можно будет включить в состав первого мира. Но стоит помнить, что укрепляя государство-жертву тоже следует быть осторожным, особенно, если она представляет собой точную копию государства агрессора. Может случиться так, что ослабив одного диктатора, общество первого мира укрепит другого. Но, обычно, паразитарные диктатуры друг на друга не нападают, они создают некое подобие картелей против стран первого мира.

Ослабление диктатуры должно сопровождаться просвещением народа. Более того, только просвещение создаёт условия для перехода к демократии и присоединения общества к странам первого мира. Без просвещения один диктатор будет сменяться другим. Если диктатура террористическая или идеологическая, то вести просвещение народа будет крайне сложно. В рамках паразитарной диктатуры просвещение затруднительно, хотя вполне возможно. Как я уже говорил, паразитарная диктатура заботится лишь о своём обогащении, диктатору и его чиновникам всё равно, что читают граждане, чему они учатся, главное, чтобы они не лезли в политику. Такое попустительство создаёт благоприятные условия для внешнего влияния.

Общество первого мира может способствовать путешествиям граждан страны второго мира, обучению их в своих университетах, поставлять литературу демократической направленности и способствовать работе других средств социальной мобильности. Если вдруг диктатор догадается, что другое общество стремиться оказать влияние на его общество, то следует создать у диктатора иллюзию контроля, может даже где-то подыграть, сымитировать страх, а главное – пойти на «уступки» в денежном эквиваленте.

Дело преобразования общества второго мира долгое и сложное, но оно того стоит. Во-первых, общество первого мира в конечном итоге избавится от проблем, создаваемых диктатурами, во-вторых, оно может ещё больше вырасти и развиться за счёт увеличения разделения труда и повышения специализации. Таким образом, общества первого мира должны способствовать развитию и преобразованию обществ второго мира.

Глава 8. Об участии различных обществ в мировом умственном прогрессе

Я уже затрагивал вопрос о роли каждого класса в общественном прогрессе, теперь можно применить полученные выводы и к общемировому прогрессу. В обществах первого мира преобладают высшие классы и середнячки. Это означает, что в таких обществах высока роль интеллектуального труда. Именно в странах первого мира разрабатывается большинство технологий, появляются новые институты и делаются фундаментальные открытия. Материализация знаний стоит в таких обществах на втором плане, она дорогая, поскольку работники в этих странах более квалифицированы и реже соглашаются на низкооплачиваемый труд. Обычно материализация в странах первого мира направлена н внутреннее потребление (офисный труд, уборка помещений, розничная торговля, коммунальные службы и т. п.).

В составе населения стран второго мира преобладают середнячки и городские низы. Такие общества гораздо меньше делают новых открытий, разрабатывают или дорабатывают технологий. Интеллектуальный труд если и присутствует, то в незначительном объёме. Страны второго мира занимаются материализацией знаний. Обычно она происходит в двух формах – сборки товаров на заводах и добычи ресурсов. Форма материализации зависит от стоимости труда. Так, в азиатских странах вроде Бангладеш, Индии, Пакистана, до недавнего времени – Китая, стоимость труда была крайне низкая, и размещение в таких странах сборочных линий окупало себя даже несмотря на неразвитость предпринимательских институтов и защиты права собственности. В таких странах, как Россия численность населения гораздо ниже и стоимость труда выше. Однако, такие страны обладают большими запасами полезных ископаемых, что приводит к их низким экспортным ценам.

Таким образом, в общемировом прогрессе страны первого мира играют ведущую роль, именно на них приходится большее количество новых научных открытий. Страны второго мира преимущественно материализуют знания, а их вклад в получение новых достаточно мал⁸⁵.

Общемировая специализация способствует общественному прогрессу, но в то же время приводит и к негативным последствиям. Самым очевидным из них становится консервация обществ второго мира. Повышенный спрос на физический труд, с одной стороны, и высочайшая конкуренция в области интеллектуального труда, с другой, препятствуют социальной мобильности индивидов общества второго мира. Это, в свою очередь, приводит к укреплению авторитарных режимов, что создаёт другие проблемы, описанные в предыдущих главах.

Поэтому общества первого мира стоят перед выбором – притормозить своё развитие, чтобы другие страны развились и присоединились к ним, либо мириться с возможной опасностью со стороны авторитарных правительств и увеличивать расходы на оборону и спецслужбы. Расходы же на оборону и спецслужбы отвлекают большие ресурсы у производителей и исследовательских компаний, что опять же тормозит прогресс. Проблема усложняется ещё тем, что нельзя так просто «притормозить» развитие, особенно в странах первого мира, где государство подчинено обществу. В итоге, страны первого мира стоят перед выбором – наращивать неравенство между ними и обществами второго мира, что неоднозначно скажется на прогрессе (баланс развития и обороны), или же способствовать развитию стран второго мира и включить их в свой состав.

В конце концов, я думаю, человеческая цивилизация придёт к единственному естественному своему состоянию, а именно – глобальному обществу, без деления на страны, обществу, где разделение труда и сложность социальных институтов будут настолько сильны, что качественно изменят саму человеческую природу.

Глава 9. Выводы

Как индивидуальное умственное развитие человека сказывается на умственном развитии всего общества, так и развитие одного общества сказывается на развитии всего человечества. Люди всегда взаимодействовали друг с другом – торговали, заключали браки, делились знаниями и объединялись ради осуществления больших проектов. Людям свойственны конструктивные взаимодействия, они ведут к благосостоянию взаимодействующих индивидов, укреплению всего общества и всего человечества как биологического вида.

Но немало распространены и деструктивные взаимодействия. В любом обществе и в любое время найдутся индивиды, которые воруют, убивают, которые по своей глупости приносят столько бед и страданий другим. Но вред от отдельных индивидов не сравнится по своей разрушительности с вредом, которое может нанести государство. Будь то диктатор, который ради пары лет на троне ввергает народы в кровопролитные войны, или популисты, которые ради пары лет в парламенте готовы превратить глупость в эпидемию, все они пытаются использовать вверенные государству ресурсы, чтобы разрушать и тормозить прогресс, чтобы за счёт остальных удовлетворять свои прихоти, а бредовые идеи делать реальностью. Но все потуги таких людей как бы разрушительны они ни были, они ничто посравнению с природой и её естественными законами. Как слабый росток, пробиваясь сквозь толщу асфальта, тянется к солнцу, так и естественный порядок вещей всегда разрушает могильные плиты человеческой глупости, как бы тяжелы и ужасны они ни были.

Книга 6. О европейском обществе

Глава 1. О Европе как месте зарождения мировой цивилизации

Называть Европу центром зарождения мировой цивилизации на первый взгляд покажется слишком возвышенным. Как же великие цивилизации древности: Египет, Междуречье, Индия и Китай? Ведь они самые древние и тоже оказали большое влияние на мировую культуру и ход истории. Это так, но ни Египет, ни Междуречье не дошли до наших дней⁸⁶. Китай и Индия долгое время оставались в изоляции, их часто завоёвывали, и они долгое время страдали от влияния оккупантов. Только одной Европе удалось не только пройти через тысячелетия истории, но и покорить мир своими идеями, технологиями, культурой и образом жизни. Половина мира сегодня говорит на европейских языках, демократические институты, к которым стремятся индивиды, были открыты и получили своё развитие в Европе. Европейские державы смогли покорить чуть ли не весь мир и способствовали его глобализации. Именно европейское общество породило индивидов, которые благодаря своим талантам и умственным способностям сотворили современный мир. Оглянитесь вокруг – всё, что нас окружает, было придумано европейцами!

Чтобы узнать, как европейскому обществу удалось возглавить мировую цивилизацию, следует изучить его историю.

В нижеследующих книгах рассматривается история каждого из обществ, внёсших наибольший вклад в развитие мировой цивилизации. Однако в случае с Европой долгое время единого общества на её территории не существовало, те популяции людей, что соседствовали друг с другом, часто враждовали и всеми способами старались подчеркнуть свою уникальность. Несмотря на это, европейское общество, особенно в западной его части, развивалось постепенно и в одном направлении. Были, конечно, периоды в истории отдельных стран, когда вследствие политических, религиозных или иных причин, то или иное европейское сообщество стремилось отгородиться от остальных, но периоды эти были относительно короткими и не привели к разделению Европы на самостоятельные общества.

Поскольку европейские сообщества, несмотря на свою близость, развивались всё же не одновременно, а с небольшими задержками, в нижеследующих главах я буду рассматривать преимущественно лидеров развития, те страны, в которых начинались исторические эпохи.

Глава 2. Основы западной цивилизации (VIII в. до н.

э. – 475 г. н. э.)

Европейские народы оказались в очень выгодном положении с точки зрения среды обитания. Во-первых, климат Европы был умеренным – отсутствовало изобилие продуктов и тепла, но в то же время европейцам не зачем было посвящать большую часть своего времени поиску пищи, как это делают народы, проживающие в суровом климате. Во-вторых, географическое положение Европы более чем способствовало образованию разнообразных в прямом значении этого слова обществ. В Южной Европе, в более мягких климатических условиях, развивались искусство и гуманитарные науки. В Северной Европе, где зима дольше и суровее – основное внимание уделялось материальной стороне жизни человека – добыванию средств существования, совершенствованию методов производства и добычи полезных ископаемых, кораблестроению.

Протяжённая береговая линия и полноводные реки, пересекающие континент с севера на юг, способствовали взаимоотношениям между европейскими сообществами. Географическая специализация и плотное взаимодействие межу европейскими сообществами способствовали развитию всего европейского общества в разных направлениях – в техническом и гуманитарном.

Описав географические условия жизни европейских народов, следует перейти к изучению их истории. И начать его следует с двух центров европейской цивилизации – Древней Греции и Древнего Рима⁸⁷.

Грекам и римлянам удалось перейти из дикости к варварству раньше соседних народов, потому они получили преимущество над остальными европейскими сообществами и задали стандарты развития для всех остальных.

Такой переход от дикости к варварству, по-видимому, как и везде был вызван переходом от присваивающего хозяйства к производящему. Пока северные народы обитали в дремучих лесах и охотились на зверей, южные народы осваивали «голые» земли средиземноморского побережья. Трудно сказать, сами ли они догадались выращивать сельскохозяйственные культуры или, что более вероятно, заимствовали эту технологию с Ближнего Востока. Тем не менее, освоение сельского хозяйства позволило им многократно увеличить производство средств потребления и, как следствие, свою численность.

Увеличение популяции усложнило человеческие взаимодействия. Индивиды уже не могли помнить всех своих далёких родственников, тем более, не знали можно ли им доверять или нет. Поэтому личное доверие сменилось обычаями, а последние правом. Античное право, особенно римское частное, до сих пор остаётся образцом регулирования общественных взаимодействий. Такие памятники права как Законы Солона и Законы XII таблиц изучаются на юридических факультетах по всему миру.

Поскольку античные общества обладали правовой системой, следовательно, они обладали государством и политическими институтами. Из трудов историков известно, что и в Афинах и в Риме ведущую роль играли народные собрания. В Афинах они представляли собой сбор всего мужского населения, на котором принимались законы, решались вопросы войны и мира, а также назначались лица, ответственные за применение постановлений народных собраний⁸⁸. В Риме почти сразу установилась аристократическая республика, имущественные цензы препятствовали голосованию бедняков⁸⁹. В Риме не было одного народного собрания, вся община делилась на курии, центурии и трибы – в зависимости от имущественного класса или знатности.

Усложнение общественных взаимодействий в античных обществах привело к появлению протонауки или, что то же самое, попытке систематизировать разнообразные природные и общественные явления в одно целое. Так появилась античная философия. Если мы обратимся к трудам античных философов, то обнаружим, что основное внимание в них уделяется закономерностям общественной жизни и основам мироздания. Это не удивительно, ведущую роль играли греческие философы, а в Афинах политика стояла на первом месте. В Риме же философия почти не развивалась, так как римляне были заняты решением более прагматичных вопросов – войной и дипломатией. К тому же в Риме почти сразу установилась аристократия, в то время как в Греции политикой занимались практически все.

Так как потребность в знаниях была велика, а методов их получения не было (за исключением вторичных – логических), то пробелы заполнялись выдумками и предположениями или, как более благородно это называли античные философы – метафизикой. Именно эти выдумки породили политеистическую греческую религию, а она – искусство.

Развитие торговли и науки (особенно в области мореплавания) привели к увеличению взаимодействий античных обществ с другими, прежде всего имеющими выход к Средиземному морю – Финикией, Карфагеном (преемник Финикии) и народами Малой Азии.

Древние греки вырвались вперёд в своём развитии, Рим немного отставал, но впоследствии стал играть куда большую роль. Поэтому вначале следует обратить внимание на развитие именно греческого общества.

Древние греки расселились по средиземноморскому побережью, они основали колонии на Сицилии, в Италии, Малой Азии и Крыму. Наибольшую проблему для древних греков представляли персы, общество, которое было развито сильнее греческого. Пока Древняя Греция оставалась варварским обществом (да простят меня за такое описание греки), персы уже перешли на этап деспотической империи. Во многом это было вызвано более ранним переходом к производящему хозяйству и близостью к центру первоначального расселения человека (Эфиопии).

Персидские правители постоянно стремились расширить пределы своей империи. Это вполне укладывалось в рамки деспотической империи, в которой богатство правителя напрямую зависит от размера покорённой территории. Персы владели обширной территорией от Малой Азии на севере, Египта на юго-западе, Средней Азии и Индии – на Востоке. Греческий полуостров представлял собой лакомый кусочек для персидских правителей. Владение им позволяло контролировать всю торговлю в восточном средиземноморье и выход в Чёрное море. Помимо этого, греческие полисы были богатыми и развитыми в культурном плане сообществами, покорение их сулило материальную выгоду.

Персия и Греция на протяжении полувека (500 – 449 г. до н.э.) боролись друг с другом. Греческие города стремились отстоять свою независимость, Персия же – расширить свои территории. Так как греческие города-государства не представляли собой единого государства, для отражения угрозы со стороны персов, они должны были заключать военные союзы. Помимо военных союзов греки, преимущественно Афины, научились дипломатии и уже сами начали проводить имперскую политику. Они ухитрились образовать Делосский союз и обязать другие греческие полисы платить им дань – форос⁹⁰.

Постепенно роль Афин стала ослабевать, и уже через сто лет македонскому царю Филиппу II (382 – 336 до н. э.) удалось завоевать весь Балканский полуостров. В это время персы вновь попытались покроить греческие государства, но получили отпор от сына Филиппа II Александра Македонского (356 – 323 до н. э.). Последний решил не останавливаться на обороне и перешёл в наступление. За десять лет он умудрился покорить всю Персидскую империю и стать новым «Царём Азии». Греки создали новую деспотическую империю на руинах старой⁹¹. Но она перестала существовать сразу после преждевременной кончины Александра Македонского. Конец всех деспотических империй одинаков – они разваливаются на независимые государства. Так произошло и с империей Александра Македонского, она была разделена на независимые государства военачальниками царя. Наиболее известными из них были: Селевк (358 – 281 до н. э.), который правил на Ближнем Востоке, Птолемей (323 – 283/282 до н. э.), которому достался Египет, Лисимах (361 – 281 до н. э.) – в Малой Азии и восточных Балканах, и Кассандр (355 – 298 до н.э.) – на большей части Балканского полуострова⁹².

Пока на руинах империи Александра Македонского военачальники царя сражались друг с другом, в западной части Средиземного моря всё влиятельнее становился Рим. Изначально он был небольшой общиной, состоящей из трёхсот родов. Постепенно римлянам удалось покорить соседние латинские племена и образовать Латинский союз. Рим стал главой этого союза, а римские граждане пользовались большим объёмом прав, чем латиняне.

Если территориальная экспансия греков происходила в основном по морю (сказался недостаток земли), то римляне наращивали своё влияние на суше. До войн с Карфагеном у Рима не было даже флота, он был обществом скотоводов и землепашцев⁹³.

Покорив латинские племена, римляне принялись покорять весь Апеннинский полуостров. К третьему веку до нашей эры Риму покорилась вся центральная Италия. В 280 г. до н.э. Рим начал войну с греческими колониями в Южной Италии и, прежде всего, с самой сильной из них – Тарентом. К 265 году до н.э. Рим захватил уже всю Италию и вступил в соперничество с Карфагеном.

Римское государство расширялось семимильными шагами. Причём сам Рим войны практически не начинал, но всегда по их итогу получал огромные средиземноморские территории. Римские провинции сильно отличались друг от друга, каждая из них представляла собой отдельное общество, права самоуправления которым были сильно ограниченны. Это вело к постоянным конфликтам внутри римской республики. Сама Италия также неоднократно страдала из-за политических конфликтов: различные группировки боролись за власть, полководцы поднимали восстания, а сенаторы устраивали заговоры. Нестабильная политическая ситуация была вызвана, в первую очередь, сильными популистскими настроениями в Риме. Любой политик мог посулить народу золотые горы, и народное собрание избирало его либо трибуном, либо консулом, либо диктатором. Сенат пытался ограничить популизм, но ведущая роль народных собраний не подвергалась сомнению. На авторитете Сената также негативно сказались антиолигархические настроения в обществе.

Популизм римского общества вёл к тому, что государство то и дело переходило в руки одного человека – диктатора, полномочия которого были практически безграничными. Сначала такими диктаторами стали братья Грахи (134 – 133, 123 – 122 до н. э.), затем Сулла (82 – 78 до н. э.) и, наконец, был провозглашён триумвират Гая Юлия Цезаря (100 – 44 до н. э.), Гнея Помпея (106 – 48 до н. э.) и Марка Красса (115 – 53 до н. э.). Три властителя поделили между собой территорию римской республики. Цезарю досталась территория Галлии, Помпею – Испания, а Крассу – Сирия⁹⁴. Центральные области республики не возглавлялись ими напрямую, но, так или иначе, были подвержены их влиянию.

Триумвират распался после гибели Марка Красса в битве с парфянами в 53 году до н. э. Цезарь и Помпей не могли делить власть и вступили в борьбу друг с другом. После нескольких сражений, Цезарь одержал победу и установил в Риме единоличную диктатуру. Через пять лет, в 44 году до н. э. он был убит сенаторами, которые справедливо опасались появления нового «царя»⁹⁵.

Но заговор во имя свободы не смог остановить надвигающегося авторитаризма. Римская республика была больна всеми социальными болезнями, её сотрясали кризисы и бунты. Стабильности можно было достичь только единоличной диктатурой. В итоге, место Юлия Цезаря занял Октавиан Август (63 до н. э. – 14 н. э.), который провозгласил себя принцепсом (первым), а Рим объявил империей.

Принципат предполагал наряду с широкими полномочиями императора, существование республиканских органов, но их роль всё больше становилась символичной. В 284 году н. э. император Диоклетиан (245 – 311 н. э.) отменил и эти символичные функции, он стал единоличным и всевластным правителем и ко всему прочему приказал именовать себя «богом».

Римская империя превратилась в типичную деспотичную империю наподобие империи Александра Македонского или Персидской. Императору принадлежало всё, он был богом и делал, что захотел. В то же время Римская империя продолжала страдать от внешних и внутренних угроз. Её границы расширились, и это увеличило количество соседей, от которых нужно было обороняться. Помимо этого, как и в любой деспотической империи, государственный аппарат не мог справиться с управлением многомиллионным населением, рассеянным по всему средиземноморью. Провинции превратились в личные вотчины наместников, отсутствие чёткой системы престолонаследия приводило к войнам за власть. В итоге, Римская империя была разделена на Западную и Восточную. Но и это не помогло управлять огромной страной. Без сильного центрального правительства она фактически превратилась в набор полунезависимых провинций, которые управлялись самопровозглашёнными наместниками.

В итоге, Западная часть Римской империи перестала существовать в 476 году, когда её захватили и разграбили племена варваров. Восточная часть просуществовала ещё тысячу лет, сохраняя при этом свой деспотический характер.

Экономика античных обществ строилась на сельском хозяйстве. В тех местностях, где природные условия для выращивания пищи были плохими, как например, на многочисленных греческих островах, люди занимались преимущественно торговлей и ремеслом.

Усложнение общественной жизни привело к усложнению религии. Поклонение животным и легенды о выдающихся личностях древности сменились сложным пантеоном богов, которые на удивление были похожи на людей. Они также враждовали друг с другом, любили, играли, влезали в дела смертных и вдохновляли их на подвиги. Развитая греческая мифология стала основой для греческого искусства, монументальных храмов, статуй и изящных рисунков на посуде.

Римляне, как я уже отметил выше, отличались практичным характером, и религиозная система у них развивалась медленнее, чем в «гуманитарной» Греции. Развивающееся римское государство нуждалось в более совершенной религиозной системе, нежели скромный набор мифов про основание вечного города. Этот вопрос римляне решили также практично – просто заимствовали большинство богов из греческого пантеона. Затем, словно трофеи, они прибавляли к своему пантеону богов других покорённых народов.