Czytaj książkę: «О Разуме, его свойствах и переосмыслении структуры общества», strona 14

Глава 10. Книги и чтение

Говорят: «Хочешь поумнеть – читай книги». Это суждение верно, но, как и всё простое, требует пояснения. Я уже отмечал, что письменность как этап развития языка, позволила индивидам взаимодействовать друг с другом во времени и пространстве. Умерший тысячелетия назад философ может передавать знания ныне живущим с минимальным искажением смысла. Иностранному учёному не нужно ехать в далёкую страну, чтобы прочитать лекцию – поедут экземпляры его книг. Можно возразить, что письмо и книга – не одно и то же, и возражение это будет верным. Как и тот факт, что книга – это особая форма письма, более совершенная, чем краткие заметки о чём-либо, названия магазинов и иные служебные письменные источники информации.

Чтобы написать книгу требуется прекрасное знание предмета и умение его понятно изложить. Без первого условия, книга превратится в пустое бумагомарательство, без второго – её никто не сможет понять. Сочетание этих условий породило три вида книг – художественные, научные и научно-популярные.

Художественные книги, на первый взгляд, ничем не могут способствовать умственному развитию индивида и его социальной мобильности, однако, это не так. Американская преподавательница писательского мастерства и литагент Лиза Крон в своей книге «С первой фразы. Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию» замечает, что люди читают художественную литературу не только, чтобы что-то почувствовать или развлечься, она нужна им для того, чтобы иметь готовый план действий на случай, если описанная в книге история станет реальностью⁶⁰. Закрученные сюжеты, перипетии жизни героя, трудные жизненные ситуации, всё это так пугает нас, ведь мы сами можем с ними столкнуться. Но как же нам быть? На этот вопрос и отвечают художественные книги. Они дарят нам определённость.

Помимо конкретного ответа на конкретный жизненный вопрос, в художественных книгах автор часто делает попытку воспитать читателя, объяснить ему, что хорошо, а что плохо. Свою позицию автор подкрепляет не только всевозможными писательскими приёмами, но и показывает последствия наших поступков.

Художественная книга может также вызвать эффект подражания. Яркие герои всегда заставляют переживать за них и размышлять об их поступках. Многие люди даже вживаются в образ персонажей и успешно используют его в повседневной жизни.

Красочные миры, изобилующие технологиями, монументальными строениями и межзвёздными путешествиями – могут увлечь читателя настолько, что он сам захочет покорять космос, конструировать роботов и наблюдать за звёздами в телескоп. Есть много физиков, которые начитались научной фантастики и сами стали её участниками. Есть и те, кто читал романы про ловких финансистов вроде Фрэнка Каупервуда и Джесси Ливермора, маститых юристов вроде Микки Холлера и проницательных детективов Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Эффектом увлечения обладают также и фильмы, но написание книги более свободно, нежели создание фильма с обязательной структурой из трёх актов и другими требованиями, а значит, в книге можно осветить больше интересных моментов. Чтобы определить обладает ли художественная книга эффектом увлечения нужно понять, говорится ли в ней о том, кем можно стать. Если да, то это книга может обладать рассматриваемым эффектом, если нет, то она больше носит развлекательный характер.

Научные книги – это книги, в которых описаны сухим языком факты, связи, закономерности процессов, предметов, явлений и событий. Именно на научных книгах строится наука. Такие книги – это не просто протокол рассуждений учёного, они – это представление результатов научного исследования, глубокого, всестороннего, нередко критичного. Научные книги написаны специфическим языком. Он сух, лаконичен, не содержит эмоций, только факты и суждения. Для большинства индивидов он может показаться скучным, а профессиональные термины непонятными. Действительно, медицинские: эпистаксис и кинетоз (носовое кровотечение и укачивание соответственно), юридические: ходатайство и реституция (просьба и возврат к состоянию до нарушения права), экономические: дюрация и стагфляция (срок «окупаемости» и одновременные рост цен и спад производства), могут несведущего индивида поставить в тупик. Однако использование профессионализмов – это вовсе не попытка блеснуть знаниями или показать, что автор разбирается в теме лучше всех остальных (хотя это тоже бывает), это необходимость. Бытовые термины весьма не точны и применяются лишь для описания узкого круга ситуаций. Ими невозможно описывать сложные процессы и явления. Научные книги обладают эффектом обучения, что и так понятно, но образование это распространяется только на узкий круг лиц – учёных и узких специалистов, что делает влияние научных книг весьма ограниченным.

Попытки сочетать в одной книге научное содержание и доступность для широкой аудитории привели к появлению научно-популярного стиля. Спрос на книги, написанные в этом стиле, достаточно большой, всё потому, что представители всех классов стремятся получить новые знания, а усилия для этого применять готов не каждый. Научное содержание и простое изложение позволили распространить эффект обучения на широкий круг читателей. Но написать такую книгу не просто – гораздо труднее, чем книги в других стилях. Это связано с тем, что автор должен владеть в совершенстве не только предметом, о котором хочет рассказать, но и уметь сложное объяснить простым языком, не утрачивая сути. Поэтому книг в научно-популярном стиле куда меньше, чем книг, написанных в других стилях.

Нетрудно теперь заметить, что художественную литературу, как самую простую и понятную, читают представители всех классов общества. Дикари и городские низы читают «из-под палки» в школе, крайне редко они сами берутся за книгу, и то лишь для того, чтобы развлечься или узнать, как поступить в той или иной ситуации. В целом, для этих дух классов книги – это не средство социальной мобильности. Они избегают их всеми силами и читают только принудительно. Поскольку книги – это добровольное средство социальной мобильности, заставлять читать индивидов бесполезно. Они будут делать вид, что читают, а на деле – просто бегают глазами по страницам.

Середнячки читают редко и тоже, обычно в школе. Однако, если середнячку захочется убедить себя и других, что он выше своего окружения, он обязательно выберет научно-популярную книгу, прочитает её поверхностно, а запомнившиеся цитаты будет постоянно приводить в качестве подтверждения своей просвещённости. Понятное дело, что такой подход мало чем способствует социальной мобильности середнячков, однако, пусть это и крупицы, но всё же знания.

Умные не только читают, но и пишут книги. В основном представители этого класса читают научную литературу – профессиональные знания им необходимы. Они прекрасно понимают сложные термины, умеют критически относиться к выводам автора. В сфере отличной от профессиональной, умные предпочитают научно-популярные книги, в которых излагаются основы других наук. Они читают их вдумчиво, но с автором, как правило, не спорят. Художественные книги умные читают в основном для развлечения и «развития языка».

Интеллигенты читают всё и в больших объёмах. Интеллигенты прекрасно ориентируются в своей профессиональной области, читают и пишут по ней научные книги. В других областях они предпочитают научно-популярные книги для начала и научные для углубления знаний. Они спорят со всеми авторами, критически относятся к предложенным выводам.

Художественные книги интеллигенты читают для получения новых знаний и для переосмысления сюжета – они представляют, что бы сделали на месте героев, как следовало бы по-другому построить между ними взаимоотношения. Нередко, интеллигенты обращают внимание на работу самого автора: способы изложения, описание героев, ошибки, стиль и т. п.

Интеллигенты прекрасно пишут научно-популярные книги. Именно за счёт своего широкого кругозора им удаётся объяснять сложнейшие научные концепции понятным бытовым языком. Например, они могут сравнить паевой инвестиционный фонд с супом, который пайщики варят в складчину, или на примере капли на душевой занавеске объяснить, что такое четвёртое измерение Вселенной⁶¹. Они могут проводить аналогии между сложными явлениями и бытовыми ситуациями.

Таким образом, книги обладают тремя эффектами. Эффект увлечения связан с побуждением читателя стать героем романа в реальной жизни. Благодаря этому эффекту индивид, особенно в школьном возрасте, может выбрать понравившуюся ему профессию и стать в ней таким же специалистом, как и герой романа. Эффект обучения присущ книгам всех стилей, правда в художественной литературе этот эффект ограничен сюжетом и, как правило, бытовыми ситуациями. Эффект воспитания свойственен больше художественному стилю, автор посредством описания жизненных ситуаций пытается повлиять на мораль индивидов, чтобы сделать её ближе к морали самого автора.

Глава 11. Церковь

Церковь – это коллектив людей, которые объединены по принципу схожести религиозных убеждений. Я уже писал о том, как религия влияет на умственное развитие индивида, в этой главе следует рассмотреть вопрос о влиянии религиозного коллектива на социальную мобильность индивидов.

Чтобы разобраться в действии такого религиозного коллектива, необходимо определить, как церкви возникают и какое имеют внутреннее устройство. Представление о том, что люди, имеющие схожие религиозные взгляды вдруг решили объединиться и вместе их исповедовать – несколько упрощённая и не точная конструкция. Мне трудно представить, чтобы у некоторых индивидов вдруг возникли одинаковые убеждения, учитывая индивидуальность религии, они нашли друг друга и зачем-то объединились. Этот взгляд на церковь, да и вообще на любую малую группу людей, можно назвать «самозарождением». Он является поверхностным и опровергается историей всех церквей и сект.

Церковь не может появиться сама по себе, в деле её основания решающую роль играет личность «пророка». Я не буду касаться вопроса, стали ли религиозные убеждения «пророка» результатом действия свыше, помешательства, хитрости или чего-то другого. Как и у любого другого человека, у «пророка» есть свои религиозные убеждения. Только в отличие от других людей, он решил их навязать всем остальным, сделать их популярными. Эффективность распространения религиозных убеждения (напомню, они передаются через воспитание) зависит от ораторских способностей «пророка» и убедительности его слов. Относительно ораторских способностей, я думаю, говорить не приходится, читатель прекрасно понимает, что это. А вот про убедительность стоит сделать пару ремарок.

В древние времена и примерно до эпохи Просвещения, когда невежество стала сменять наука, убедительность слов «пророка» подтверждалась чудесами. Нередко такие чудеса представляли собой либо разгулявшееся воображение черни, либо растиражированные слухи. К концу XIX века к чудесам уже стали относиться с недоверием, потому «пророки» прибегали либо к псевдонауке, либо к объяснению того, что наукой не может быть пока опровергнуто (метафизике). Так или иначе, убеждения «пророка» становятся популярными, его религиозные взгляды перенимают другие люди. Иногда взгляды пророка распространяет не только он сам, но и его главные ученики – апостолы. Таким образом, сущность церкви – это растиражированные религиозные убеждения «пророка».

После того, как «пророк» умирает, его место занимает местоблюститель или земной глава церкви. Таким главой может быть папа римский, патриарх, далай-лама и др. Если церковь успела стать крупной, то в ней формируется разветвлённая иерархическая структура, а система управления церковью становится епископальной. В небольших церквях, вроде различный сект или маленьких протестантских общин, тоже существует свой глава, обычно это ученик «пророка» или ученик ученика, но может быть и просто самый сведущий в религиозном учении индивид. У маленькой церкви нет нужды в формировании епископальной системы, поэтому им больше всего соответствуют пресвитерианская и конгрегационалистская системы управления⁶². Помимо системы управления, размер церкви влияет и на взаимодействия между её членами. В маленьких общинах они сильнее, в них коллектив не разваливается на соперничающие группы. В больших церквях взаимодействия слабее – в рамках одной организации существует несколько соперничающих друг с другом групп и индивидов, но внешне они выглядят, как единое целое. Также крупные церкви делятся на клир (священнослужителей) и паству (мирян). Только священнослужители могут проводить религиозные обряды.

Говоря о церкви, как средстве социальной мобильности индивидов, я буду уделять внимание именно мирянам, влияние церкви на священнослужителей схоже с влиянием работы.

Мирянин в рамках церкви может вступать лишь в два вида взаимодействий между её членами: взаимодействия «священник – мирянин» и взаимодействия «мирянин – мирянин».

Взаимодействия «священник – мирянин» строятся на авторитете первого. Представляется, что священник о религиозном учении знает куда больше обычного человека. Формами данного взаимодействия являются проповедь и беседа.

Проповедь священника напоминает лекцию в университете, только посвящена она не науке, а отдельным аспектам религиозного учения. Священник не просто пересказывает священные тексты или слова «пророка», он делает акцент на некоторых местах, особенно на притчах, высказываниях и замечаниях «пророка». Такой акцент приводит в действие воспитательный эффект. Мирянин, уловив слова уважаемого им человека («пророка») будет считать его позицию верной и сам попытается привести свою мораль и религиозные убеждения в соответствие с позицией «пророка». Беседа священника похожа на проповедь, только ведётся наедине с мирянином. Предмет беседы задаёт сам мирянин. Обычно это трудная жизненная ситуация, в которой он не знает как себя вести. Беседа также обладает воспитательным эффектом, только действует более точно, нежели проповедь.

Другой вид взаимодействия – «мирянин – мирянин» основан на равенстве участников. Такой вид взаимодействия достаточно слаб, если учесть, что миряне больше внимания уделяют священнику, нежели друг другу: первого они считаю авторитетом, а других равными себе. Данное взаимодействие также проявляется в двух формах – форме религиозных собраний и форме вне собрания. Первая форма соответствует посещению мирянами служб, монастырей, совершения паломничеств, везде, где они находятся вместе. Такое собрание может вызвать эффект коллектива, хотя и не очень сильный. Миряне замечают поступки других мирян и оценивают их. Например, если женщина пришла в храм с непокрытой головой, то её осудят. Но осуждению подлежит также не только внешность прихожан, но ещё и их поступки. Например, Екатерина II (1762 – 1796) на литургиях раскладывала пасьянс и всеми силами демонстрировала, что бубнёшь священника ей не интересен⁶³. Естественно, что её осуждали прихожане, но просвещённые дворяне, скорее наоборот, одобряли. Вторую форму взаимодействия – «мирянин – мирянин» можно назвать домашней. При ней один член семьи, чаще всего бабушка, поучает религии домочадцев. Данная форма ближе всего к проповеди священника, хотя и строится не на церковном авторитете, а на семейном или бытовом. В целом при данной форме также возникает эффект воспитания.

Несмотря на то, что к определённой церкви себя относят достаточно большое количество индивидов, в действительности же, посещают храмы или размышляют о религиозном учении далеко не многие, да и то, в основном при печальных обстоятельствах. Но есть люди, которые без сомнений верят в церковные догматы и регулярно посещают службы, но их меньшинство. Нетрудно догадаться, что такими индивидами обычно являются представители дикарей и городских низов, они не могут заполнить неопределённость научным знанием, потому обращаются к более лёгкому – религиозному.

Середнячки понимают, что не всё, что говорит священник правда, чаще всего обличают последнего в любви к деньгам, но всё равно, обращаются к нему в трудных жизненных ситуациях. Умные и интеллигенты в храмы почти не ходят и со священниками не общаются. Они понимают, что такое религия и знают ценность религиозного «знания». Умные могут посетить храм только в самом печальном случае, чтобы «наверняка». Интеллигент же, если он и оказался в храме, то будет больше изучать его архитектуру, а не заниматься делами духовными. Более того, ползание по полу особо воцерковлённых старушек (что я лично наблюдал) вызовет у него отвращение, и он постарается побыстрее покинуть храм.

Таким образом, можно отметить, что наибольшее влияние церковь оказывает на дикарей, городских низов и середнячков. Середнячки же подвержены влиянию церкви гораздо сильнее, хотя и посещают храмы реже.

Церковь, а точнее проповеди и беседы священника, могут помочь индивидам перейти в вышестоящий класс. Это достигается за счёт постепенного и планомерного изменения морали и побуждения индивида полагаться больше на разум, нежели чувства. Например, представителям городских низов следует внушать отказ от принципа иерархии и замену его принципом оппозиционности середнячков, одновременно с этим следует ослаблять эффект комплекса неполноценности. Середнячков следует напутствовать на трудолюбие и углубление профессиональных знаний. Наибольшего успеха на этом поприще добился протестантизм, проповедники которого особое внимание уделяли мирской аскезе и призванию в определённой профессии⁶⁴.

Несмотря на то, что многие религиозные учения, хотя и обращаются к высшим силам и всё в мире объясняют ими, достаточно часто прибегают и к разуму человека. Это не трудно понять, поскольку религиозное учение – это развитая система религиозных взглядов «пророка», а религия «пророка», как и все внутренние регуляторы, – это результат взаимодействия чувств и разума. Поскольку религиозное учение должно быть непротиворечивым, разум в нём играет даже большую роль. Однако, как бы «пророки» не призывали к разуму, церковь, особенно после их смерти, стремится властвовать над необразованной паствой и делает это посредством обращения к чувствам, иногда самым разрушительным.

Чтобы придать разумный вид свои манипуляциям, священники лепят проповеди из отрывков священных текстов и разбавляют их своими вставками, в итоге получается отличная проповедь, которой можно натравить прихожан на своих врагов. Так уж получилось, что самой заезженной фразой, «благословляющей» на борьбу с врагами церкви оказалась «Не мир пришёл Я принести, но меч» (Мф. 10:34). Звучит грозно, особенно для того, кто никогда не читал Библию, более того, кто не затруднил себя даже прочитать соседние предложения. Вот полный вариант:

«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня».

Отличия значительны. Иисус Христос вовсе не призывает никого воевать, там даже слова такого нет. Меч же – это символ разделения, а не войны. К тому же какая может быть война между членами одной семьи? Здесь речь идёт о выборе приоритета для человека – Бог или его домочадцы. Ответ очевиден, последствия описаны.

Иногда священники и вовсе прибегают к подлогу. Например, самой известной фальсификацией Библии была «Иоаннова вставка» – фраза дописанная переводчиком, и которая подтверждала догмат о троице. В современных изданиях Библии её нет, фальсификация была признана церковью.

Другой пример негативного влияния церкви проявляется в малых церквях, обычно где-нибудь в американской глубинке. Коллектив малой церкви более сплочён, и прихожане «надзирают» друг за другом не только на богослужениях, но и в быту. Если городок маленький, то проникновение церкви будет всеобъемлющим. Так, умные могут отказаться от некоторых вполне обоснованных суждений и делать вид, что блюдут наставления пастыря. Хуже всего в таком городке приходится интеллигентам с их оппозиционным и критичным складом ума. Чаще всего именно они и страдают от религиозного гнёта в малых церковных общинах.

Как видно, церковь и сегодня оказывает существенное влияние на поведение индивидов, потому священники должны побуждать индивидов к социальной мобильности, всеми силами пытаться устранить негативные качества присущие каждому из классов и, по возможности, способствовать проявлению их положительных качеств.