Czytaj książkę: «Архитекторы времени. Нейронавигатор»
Воин
Пока другие слепо следуют за истиной,
помни – ничто не истинно.
В то время как остальные ограничены моралью и законом, помни – все дозволено.
Мы действуем во тьме, но служим Свету.
Моей целью было добраться до наместника одной из провинций халифата.
Детально изучая его окружение, я все больше склонялся к выводу, что единственная возможность выйти на него – втереться в доверие к его сыну, который, по слухам, обожал своего отца. Напрямую к наместнику никак не подобраться.
Долго я искал любые выходы на наследника. Через какое-то время мне повезло: я встретил человека из его ближнего окружения. Говоря с ним, понял, что им нужны воины. Я рассказал о службе в личной охране халифа, о сражениях с сельджуками при защите Багдада, о ранениях. Вскользь бросил, что ищу, кому могут пригодиться мои умения; и кто в состоянии за них платить. Человек спросил, готов ли я выполнять любые поручения, на что получил утвердительный ответ.
Вскоре меня пригласили в дом сына наместника. Аудиенция проходила в небольшом круглом зале под открытым небом. Мои ноги ступали по песку, я был безоружен. В отдалении стояло семь человек, включая наследника.
«Скорее всего, здесь тренируются воины из его охраны», – только и успел подумать я, как мне предложили показать свои навыки и кинули деревянную палку. Она была увесистая и могла создать серьезные проблемы в умелых руках. Вперед вышли двое. Блеснула сталь мечей, отражая солнечный свет. Они медленно приближались. Я выжидал, давая им подойти на нужную мне дистанцию. Чтобы максимально снизить риски, решил начать с демонстрации своих артистических способностей и всем своим видом стал показывать нарастающую растерянность и страх. Когда дистанция сократилась достаточно для действий, я упал на колени рядом с палкой и завопил. Вокруг стали смеяться, кто-то предложил «гнать этого осла, всыпав ему плетью». Те, кто ко мне приблизились, тоже расслабились и стали усмехаться. На это я и рассчитывал. Одной рукой схватив горсть песка, другой – подхватив палку, я резко подскочил и крутанулся вокруг своей оси. Конец палки, прочертив дугу в воздухе, попал первому охраннику точно в висок. Следующим движением горсть песка уже летела в глаза другому. От неожиданности тот не успел защититься, и песок достиг цели. Инстинктивно второй охранник попятился и выбросил вперед руку с мечом, но его ноги остались открытыми. Я уже был рядом и хлестко нанес удар по бедру, чуть выше колена. Нога его подогнулась, и он грузно упал. Глянув на растянувшегося на песке первого охранника, я отбросил палку в сторону и поднял руки, показывая, что бой окончен.
Возникла молчаливая пауза, которую нарушил сын наместника.
– Мне нравится, что ты импровизируешь. Накорми его и расскажи о задании, – отдал он распоряжение седовласому мужчине, с которым я уже был знаком. Потом указал рукой на распростертое тело, возле головы которого возникло темно-красное пятно. – Помогите этому, – добавил он, после чего удалился.
К телу подошли двое. Один привстал на колено, но быстро поднялся, отрицательно мотнув головой в знак того, что помощь уже не нужна.
Меня усадили поесть. Стол был заставлен различными яствами: от горячих мясных блюд до сладостей и фруктов. Вдоволь наевшись, я приготовился слушать. Седовласый мужчина начал рассказ.
2
Судя по всему, сын наместника хотел доказать отцу свою значимость и втайне решил самостоятельно уничтожить его злейшего врага. Нужно было пробраться в охраняемый дворец одного из приближенных халифа и убить его. Вместе со мной должны были идти еще трое. После этого задания мне наверняка удастся встретиться и с самим наместником.
– Задача не из простых, поэтому желательно подготовиться, – сказал я.
– У нас есть все необходимое, чтобы взять в заложники семью телохранителя вашей цели, – ответил седовласый. – А теперь наслаждайся.
После этих слов он хлопнул в ладоши. Тут же внесли кальян, зазвучала музыка и выскочили танцовщицы.
Все так и произошло, как сказал седой. Мы выполнили поставленную задачу легко и быстро, практически не встретив сопротивления.
Трудности возникли после. Мой наниматель решил избавиться от всех, кто мог бы его раскрыть. С нами шел человек, который должен был оставить нас в пустыне навсегда. Мне удалось избежать этой участи. Для меня такой сценарий стал логичным завершением выполненного задания, и я был к нему готов.
После проделанной работы мы весь день убегали прочь от города и остановились на ночлег далеко в пустыне. Затрещал костер. Перекусив, все расслабились и беззаботно делились впечатлениями и планами на будущее. Чуя неладное, я прикинулся больным, тем самым усыпив бдительность врага. И когда он прирезал их, особо не рассчитывая на мое сопротивление, я, резко вскочив, точным ударом сверху всадил в него нож по самую рукоять. Длинное лезвие его стилета лишь слегка коснулось ключицы.
Присыпав трупы и забрав все ценное, я поспешил убраться оттуда. Проскакав полночи и совсем утомив коня, я случайно наткнулся на развалины древнего поселения. Они идеально подходили, чтобы укрыться от песчаного ветра.
Вздохнул свободнее. Наконец-то получится перевести дух после бешеного ритма последних дней.
3
И в диком крике
Вера рвется в клочья,
Теперь надолго ум пропитан ночью…
Я развел огонь. Рассыпавшиеся в черном небе звезды освещали безбрежное море песка холодным сиянием. Лишь отблески костра причудливыми бликами согревали ближайшие дюны и полуразрушенные строения. Будучи человеком пустыни, я любил то бесконечное чувство свободы, которое она дарила. И как бы ни было худо, пустыня всегда успокаивала меня. Но только не сегодня.
В этот раз острое чувство тоски и безысходности сдавливало сердце. И дело было не в задании.
Я засмотрелся на огонь, и меня накрыла волна воспоминаний. Вспомнил смерть родителей и сестер, убитых ночью при свете факела. Плен длиной в бесконечность. Побег. Вступление в Братство. Нескончаемые войны во имя Веры. Воспитанный в лучших традициях воина ислама, я видел смерть как продолжение жизни. На все воля Аллаха! Хорошо изучив лживую природу людей, я совсем не страдал угрызениями совести, считая себя орудием в руках Всевышнего.
Ведь Он знает, куда направляет, а я – лишь исполнитель Его замысла. Я свято верил в это. Раньше. Но сегодня моя Вера дрогнула.
Семью телохранителя мы не пощадили, как и его самого. Единственным уцелевшим был годовалый ребенок. Именно он снес основы той Веры, которая стержнем пронизывала мое существо. Войдя в одну из комнат, я встретился с ним взглядом. Он лежал в кроватке, но сразу уставился на меня. Пристально смотрел несколько мгновений, а затем улыбнулся… У меня сдавило сердце от мысли, что должен лишить его жизни. Я поспешил убраться. Весь день меня преследовал этот взгляд. Он проникал в душу, видел ее насквозь, но не осуждал.
И сейчас, сидя у костра, я погружался в пучины своего прошлого. Точнее, стал тонуть в них.
Причина была во взгляде младенца, который, словно наваждение, засел четким воспоминанием в голове. Он открыл врата ада, лишив меня Веры.
«Тех, чьи лица почернеют, спросят: „Вы стали безбожниками после того, как были верующими?! Вкусите же наказание за ваше неверие“», – зловещим набатом прозвучали во мне слова из Корана.
4
Вся жизнь проносилась в мыслях бурным водоворотом, увлекая мой разум в хаос давно минувших событий. Снова и снова переживал я всю мощь некогда забытых чувств. Бешено колотилось сердце, в ушах шумело, я весь взмок. Стало казаться, что вот-вот сойду с ума.
И в какой-то миг меня озарило.
Я мстил за сестер, за близких. Мстил всему миру, а не кому-то конкретному. Мстил безжалостно и расчетливо, с полной уверенностью, что делаю это во имя Аллаха.
Сегодня стало ясно, как долго я себя обманывал, скрывая эту черную жажду под маской Веры.
Желание мстить переполняло меня, делало жестоким и бесстрашным. Так называемая Вера, контролируя мою всепоглощающую ярость, управляла разумом. Таким образом я превращался в смертельное оружие для всех, на кого устремлялось мое внимание.
И вот огонь мести погас, спалив дотла все содержимое, наполнявшее сердце долгие годы. Страх смерти проник в меня. Но ведь как раз ее я не боялся – наоборот, хотел, точно зная, что ожидает по ту сторону. Однако не боялся я «вчерашний». Сегодня мои знания оказались лишь просто золой от пожара.
Назад пути нет. В этом я не сомневался. От этого трясло. Все, во что твердо верил; все, что было моей основой, – рушилось. Я напоминал развалины, в которых проводил остаток этой ночи.
Сон, как назло, не шел. Мысли назойливо продолжали лезть в голову и добивать того человека, кем я был еще утром. Сколько так просидел, не помню, но за это время я несколько раз прожил всю свою жизнь.
«Как взгляд младенца смог такое сотворить со мной? Как?» – я поднял глаза, вопрошая у неба.
Вдруг одна из звезд стала расти и становиться ярче. Увеличившись в несколько раз, она замерла на мгновение, как будто спрашивая разрешения, чтобы упасть, а после молнией пала за горизонт.
Я опустился на колени и начал молиться. Это знак свыше. Всевышний не оставил меня.
5
Под утро пришел сон, и, выспавшись в тени уцелевшей части стены одного из строений, я уже не так терзался охватившими меня ночными сомнениями. Но это лишь временно. Облегчение скоро вновь сменится пыткой.
Я знал, что изменился… Бесповоротно. Вчерашние мысли выжгли нутро, лишив меня уверенности и силы, поэтому сейчас мне нужно безопасное место, чтобы получить возможность хоть как-то восстановиться.
Когда на небе россыпью заблестели звезды, я тронулся в путь и часто задирал голову, вглядываясь в небесную высь, ища знаки. Надеялся, что Повелитель Миров укажет мне новый путь.
До ближайшего поселения было два дня. Запасов воды и пищи хватало.
Длинная ночь, дальняя дорога, пустыня – все это вновь погрузило меня в несвойственные размышления.
В голове сами по себе возникали картины, шрамами лежащие на моей памяти. Ко многим из них я привык, но была одна, до сих пор вызывающая тупую боль. Как на старшем, забота о сестрах целиком лежала на мне. Я их очень любил. Даже не смерть родителей, а их смерть ножом в сердце сидела во мне все эти годы. Сейчас, думая об этом, понимал, что готов отдать все на свете, чтобы Аллах вернул мне их.
«Я был бы готов даже предать Братство», – пронеслось в голове.
От неожиданности я резко выпрямился в седле. Конь недовольно захрапел подо мной. Как такая мысль могла возникнуть? Постарался ее отбросить, но ничего не получилось – это было сильней меня. От злости я со всей силы ударил коня, тот резко бросился вперед и понесся не разбирая дороги. Холодный встречный ветер выл в ушах, царапал лицо, проникал под одежду.
От такой скачки голова стала проясняться. Я продолжал нестись в темноте, пока ветер и стук копыт не вытеснили все мысли.
Резко остановив коня, огляделся. Песчаная пустыня стала каменной. Я слегка отклонился.
Взглянув на звезды и определив направление, двинулся дальше. И как только мне показалось, что могу спокойно продолжать путь, так перед взором снова возникли глаза младенца, будто видел я их прямо сейчас.
Опять?
Что Всевышний хочет сказать мне этим? Почему туманит взор мой подобными видениями?
Через какое-то время, достигнув пика, бунт в моей душе все-таки улегся. Аллах явно хочет, чтобы я что-то понял… Да и кто я такой, чтобы сопротивляться Его Воле? Тот мальчик в доме телохранителя был Его посланником. Это – бесспорно.
Думая так, я почувствовал некоторое облегчение и решил перестать бороться с собой, смирившись с происходящим.
Будь что будет.
6
Меня вновь унесло в прошлое.
Вспомнил первое задание. Потом было еще несколько. Тогда я думал, что мне не везло – я был «долгожителем». Большинство Аллах забирал сразу. Со временем появилось даже прозвище – Бессмертный. Мой Господин говорил, что Всевышний готовит меня для чего-то более важного и весь мой извилистый жизненный путь – это подготовка. Но для чего?
Мой Господин был ставленником Аллаха на земле, глашатаем Его священной воли.
Я стал одним из избранных, когда вступил в Братство, и давно жил по иным законам, подчиняясь только Моему Господину.
7
Внезапно обнаружил, что только сейчас я вспомнил о нем. Все, что творилось в моей голове вчера, происходило без его участия. Обычно я часто мысленно обращался к нему, ища поддержки в трудные моменты, а сейчас его образ поблек и потерял значимость. Почему-то от этого стало легче.
«В райские сады можно попасть, минуя чистилище, приняв смерть по моему непосредственному приказу», – проповедовал он.
Долгие годы это было всем, ради чего я жил и хотел умереть.
Он гарантировал вечное блаженство в райских садах взамен отданной жизни. Его дом был храмом первой ступени на пути в рай. Я бывал там. Опиум, гурии, вино – все это достанется мне по праву и навсегда.
Сейчас обещанное полностью теряло смысл. Я понял, что не хочу умирать!
Но ради чего жить?
8
Мы ищем друг друга,
Блуждаем в пространстве.
Мы звездные дети
В убогом убранстве…
Свет костра впереди прервал мои размышления. С большой осторожностью я приблизился и увидел разбросанные в беспорядке тела мужчин. Их было пять. Огонь еще не затух, значит, их убили недавно.
Я огляделся по сторонам, опасаясь, что те, кто это сделал, могут быть рядом. Выждав какое-то время и не увидев ничего подозрительного, я обошел стоянку.
Еще одно тело. Женщины. Она стояла на коленях, лицом уткнувшись в песок, руки распростерла перед собой. Судя по коже рук – старуха. Наверное, она умоляла о пощаде, когда ее убивали.
Изучил следы вокруг. Вывод напрашивался сам: их ограбили, женщин увели в рабство, мужчин и старуху прирезали.
Уже собравшись уходить, услышал тихий стон в стороне.
Я обнажил меч, ожидая подвоха. Другая рука непроизвольно легла на рукоять кинжала. Приблизившись к тому месту, где послышался стон, увидел груду тряпья. Зацепив мечом похожий на хиджаб кусок ткани, я резким движением отбросил его.
Передо мной лежала молодая женщина. Она была беременна. Еще раз оглядевшись вокруг и убедившись, что мы одни, я отложил меч и встал на колени. В тусклом свете отдаленного догорающего костра разглядел порванную на плече одежду и глубокую рану. Она очнулась, когда я стал перевязывать ее. В страхе отпрянув, женщина стала молить, чтобы я не убивал. Поспешив ее успокоить, я одновременно прикидывал, что мне делать с раненой беременной женщиной посреди пустыни. Вдобавок ко всему у нее начались схватки.
9
Я не знал, как поступить. Мне захотелось просто вскочить в седло и ускакать. Так бы я и сделал еще день назад, но не сейчас. Перед моим взором вдруг возникли лица сестер, во всех деталях, как будто они были рядом.
Долго не раздумывая, я спросил у женщины, что ей нужно. Не получив вразумительного ответа, собрал все, что, в моем понимании, могло помочь, включая почти весь свой запас воды. Потом подошел к костру и затушил его, чтобы не привлечь внимания еще каких-нибудь «гостей». Сидя в темноте, я прождал почти до рассвета, пока не услышал крик младенца.
Женщина потеряла много крови и израсходовала последние силы. Когда наконец появилась девочка, ее мать лишилась чувств. Замотав младенца в разбросанное повсюду тряпье, я не очень представлял, как действовать дальше. Но быстро развивающиеся события не оставляли времени для сомнений.
Очнувшись и поняв, что умирает, женщина из последних сил схватила меня за руку.
– Не дай ей умереть, – прошептала она, после чего ее цепкие пальцы разжались, рука безжизненно скользнула вниз.
Я бросил взгляд на тело матери. Мне вдруг показалось будто оно объято едва заметным сиянием, которое стало подниматься. На мгновение зависнув над нами, оно улетело к звездам.
Слишком много необычного со мной произошло за последние пару дней, поэтому, не очень доверяя своим глазам, я тихо прочитал погребальную молитву.
И тут меня озарило! Так вот он, ответ на мой вопрос!
Всевышний хочет, чтобы я спас жизнь, которую держал в руках. Та, как будто услышав мои мысли, пронзительно взвизгнула. Теплая волна радости вперемешку с облегчением хлынула в мое опустошенное сердце, заполняя новым смыслом его бездонные края. От неожиданности из глаз покатились слезы.
Нужно торопиться. Шансов практически не было, но я пообещал себе, что сделаю все от меня зависящее, чтобы она жила, а там…. На все воля Аллаха.
Младенец
Груз тела бренного
Опять носить на век.
Я возвратился.
Вновь я человек…
«Вот я и на месте, – подумала она. – Как мне и обещали: рождение прошло намного легче, чем в предыдущий раз. Даже не сравнить».
Проверив свои голосовые связки и заодно удостоверившись, что слух тоже отличный, она постаралась настроить зрение. Попробовав несколько раз, прекратила попытки. Вокруг было еще слишком темно, поэтому она перешла на внутреннее видение, которое не нуждалось в настройке.
«Все работает и включается намного лучше и быстрее ожидаемого», – не переставала она удивляться.
Вскоре она увидела, как отделился отблеск от тела ее матери. Слегка зависнув над ними, как бы проверяя, что они справятся, он устремился вверх, вызвав легкую грусть у новорожденной.
«До скорой встречи. Ты свою задачу выполнил», – понеслось вслед отдаляющемуся звездному отблеску.
Барьер забвения, который, как правило, полностью лишает памяти при очередном рождении, частично подействовал и на нее. Сознание еще пребывало в легком тумане. Память восстановится, торопиться некуда. Да и главная цель, с которой она здесь, сохранилась достаточно ясно.
С этим мужчиной, который держит ее на руках, сидя перед телом матери, предстоит проделать длинный путь…
Она настроилась на волну его мыслей. Сначала уловила легкую растерянность, но вскоре та сменилась на сильную привязанность и твердую решимость спасти ее во что бы то ни стало. Ее это почему-то развеселило, она попыталась рассмеяться. Вместо смеха получился пронзительный крик, который, как ей показалось, напугал мужчину, чем развеселил ее еще больше.
Тот быстро собрал разное тряпье, разбросанное тут и там, и соорудил из чьего-то хиджаба мешок. Привязав его к седлу, путник закрутил вокруг себя длинную широкую тряпку, в которую и положил младенца. Он вскочил на лошадь, и они отправились в путь.
11
«Ильгиза – странствующая…» – услышала вдруг голос своего спасителя одновременно с его мыслями.
«Ну что ж, соответствует», – подумала она.
До расплавленной скалы к утру они доберутся, если ехать быстро. Именно так и было – мужчина явно торопился.
Он, конечно, не знал ни про расплавленную скалу, ни про подковообразный вход, ведущий к капсулам. Об этом вообще никто не знал, кроме нескольких прибывших сюда немного раньше нее звездных отблесков. Расплавленная скала была надежно скрыта от посторонних глаз узким ущельем и неприступными горами. Караванные пути тоже лежали в отдалении.
Там знали о ее рождении и о том, кого ей нужно привести с собой.
Она проверила связь со своей звездой. Убедившись, что все хорошо, решила восстановить память, которая слегка повредилась при прохождении барьера.
«Сейчас мне нужны знания по астрономии, чтобы разобраться, куда мы движемся, и поправить маршрут», – определила она и настроилась на предыдущее воплощение, в котором была астрофизиком. Очень скоро информация мощным потоком хлынула в ее мозг, мгновенно формируя новые нейросети.
«Пока нет объяснения активности ядер галактик. Неясной остается природа квазаров. Требует уточнения вопрос о природе ядра нашей Галактики, как двойной, сверхмассивной… Сто-о-п!» – прокричала она в открывшийся звездный канал, соединивший ее мозг со всем знанием, накопленным ей в предыдущем воплощении. Информационный поток тут же прервался. «Нужно быть осторожней с запросами, а то взорвусь от перегрузки, ведь тело меньше часа живет в этом мире», – подумала она, пытаясь замедлить бешено колотящееся маленькое сердечко.
Успокоившись, повторила попытку, на этот раз точно сформулировав свой запрос: «Карта звездного неба над Аравийским полуостровом».
Перед ее внутренним взором возникло объемное изображение с названиями звезд.
«Так-то лучше, – облегченно выдохнув, она посмотрела на небо глазами своего спасителя. – Он ориентируется по звезде Янубом (Канопус) и движется на юг. Чтобы выйти на ущелье, нужно двигаться западней». Она слегка сместила на запад свет этой звезды в его сознании. «С ним пока все. Теперь я могу заняться своим новым физическим телом».
Почувствовав возбуждение от этой мысли, она принялась распрямляться и сгибаться, вовсю шевеля при этом руками и ногами. Видно слегка переусердствовав, получила легкий шлепок от своего спасителя.
«Что ж, подождем более подходящего случая», – решила она с легким разочарованием и тут же уснула.
Брана
Бреду дорогой длинной
Сквозь забвенье.
Опять на ощупь,
В полном неведеньи…
Авиалайнер шел на снижение. За иллюминатором ровный ковер белоснежных облаков, освещенный ярким рассветным солнцем, вскоре сменился на унылую, серую вату.
В этот утренний час, сидя в практически пустом салоне бизнес-класса, Брана размышляла о своей так резко меняющейся судьбе.
«Еще месяц назад я и предположить не могла, что, оставив успешную карьеру, отправлюсь путешествовать по миру. Причем маршрут этого путешествия будет выстраиваться по мере продвижения. Что со мной должно произойти в пути?» – размышляла она. Об этом в голове возникали лишь смутные представления.
«Ну что ж, так даже интересней. В непредсказуемости есть прелесть новизны».
Только она успела об этом подумать, как лайнер сильно тряхнуло несколько раз, после чего он резко пошел вниз. Внутри все сжалось. Мысль о смерти молнией вспыхнула в мозгу…
«Ничего себе воздушная яма», – подумала Брана через несколько секунд, когда полет вновь перешел в горизонтальную плоскость. Такого долгого падения она еще ни разу не переживала. Пытаясь восстановить пульс и дыхание, она почему-то вспомнила фразу отца, которую тот произнес в одном из последних их разговоров:
– Жизнь – это не короткий отрезок между рождением физического тела и его смертью, а нечто большее. Она преисполнена Великим Смыслом! Тебе он раскроется, когда ты осознаешь, что рождалась не единожды!
«Фраза как раз в тему, – с легкой досадой подумала Брана. – Как бы мне этот Смысл не открылся прямо сейчас, а заодно пассажирам и бортовому персоналу».
– Не думаю, что составлю серьезную конкуренцию всем тем философам, которые уже искали Великий Смысл до меня, – отшучивалась Брана в том разговоре с отцом.
Он спокойно ей возразил тогда:
– Многие философы хотели раскрыть цель человеческого существования, основываясь на одном коротеньком отрезке времени под названием человеческая жизнь. Словно человек заходит в комнату на десять минут и решает, что жизнь возможна только внутри этого пространства. Оглядываясь вокруг, он пытается найти цель своего пребывания в комнате, не учитывая при этом свой предыдущий опыт посещения бесконечного количества подобных комнат. Он периодически поглядывает на дверь, трепеща от страха перед тем, что таится за ней.
Отец улыбнулся своей едва заметной, загадочной улыбкой, словно знал нечто известное лишь ему.
– Но у них и на самом деле не было никаких доказательств существования за пределами той «комнаты», в которой они находились, – возразила Брана.
– А вот тебе скоро такие доказательства представятся. Ты обнаружишь множество «комнат», в которых проживала такую же полноценную жизнь, как и сейчас, – обнадежил он дочь.
– А что с ключами от дверей? – в шутливой манере продолжила она тот странный диалог.
Воздушное судно опять дернулось и резко ушло вниз, словно показывая, что для данной «комнаты» ключи не понадобятся – дверь от нее и так может распахнуться в любую минуту.
13
Динамик голосом пилота вдруг сообщил, что они вошли в зону турбулентности.
«Мог бы сказать об этом и раньше», – подумала Брана, немного успокаиваясь и машинально поправляя непослушный локон густых черных волос.
До гибели отца она и сама жила в подобной «комнате» из его примера, особо не беспокоясь о «двери», разве что в очень юном возрасте. Смерть матери впервые столкнула ее с пониманием скоротечности земной жизни. Но ненадолго. Отец вместе с дедушками и бабушками окружили ее такой заботой, что она со всей уверенностью могла сказать о своем детстве как по-настоящему счастливом.
Ее стал манить космос, его необъятные глубины с бриллиантами загадочных и далеких светил. Проявляться этот интерес начал после ухода матери. Ей хотелось верить, что мама не умерла, а, оставив тело, поднялась к звездам и там превратилась в одну из них. Отец, слушая подобные высказывания маленькой дочери, не опровергал их. Брана каким-то обостренным детским чутьем чувствовала, что делалось это не из жалости. Он на самом деле частично разделял ее взгляды, утверждая, что каждый человек намного старше, чем сам себе кажется, и звезды имеют к этому прямое отношение. Отец всячески поддерживал интерес дочери, что в результате вылилось в ее научную степень по астрофизике.
Усовершенствование существующей трехмерной модели Вселенной – это чем Брана занималась последние годы. И вот совсем недавно она впервые за свою жизнь ощутила какую-то необъяснимую наполненность этой Вселенной, которая всегда казалась такой необъятной для ее ненасытного интереса. Она стала задумываться, что ей нужен какой-то иной уровень и иные инструменты для постижения космоса. Но что это за уровень и что за инструменты, она не знала. Поэтому последний разговор с отцом, каким бы он ни казался в высшей степени странным, случился, может быть, кстати. Желание отца, чтобы она оставила карьеру и отправилась в странствия, не вызвало в ней острого неприятия.
«Все-таки как тонко он меня чувствовал», – подумала она, и слезы ненароком выступили на глазах.
Честно говоря, всю сознательную жизнь Брана интуитивно чувствовала, что ей как будто дали передышку перед чем-то очень важным. Столь важным, что никакая самая богатая на впечатления человеческая жизнь охватить не в силах. Вполне возможно, та последняя встреча с отцом была отметкой, после которой передышка закончилась.
В детстве ей часто снился один и тот же сон, в котором девушка видела пустыню, старинные города, людей с вытянутыми головами, слышала стук копыт и детский плач. Причем всегда где-то рядом маячил мужской силуэт, с которым она чувствовала некую космическую связь. Но его лицо Брана никак не могла рассмотреть.
В последние несколько лет ее сны дополнились какой-то иной реальностью. Это был фантастический, подводный мир. Она в небольшом аппарате плывет внутри гигантской пещеры, каменный свод которой ниспадает вниз светящимися по периметру шестиугольниками. Проникнув в один из них, девушка видит огромную модель Вселенной. Вокруг разносится потрясающей красоты органная музыка. И вновь тот же мужской силуэт, что и во снах про пустыню. Но и здесь ей тоже не удается разглядеть его лица.
«Необходимо его отыскать», – эта нелепая, казалось бы, мысль не покидала Брану с тех пор, как она впервые увидела сон с тем образом. Уже будучи взрослой, она все равно продолжала чувствовать потребность, чтобы найти в реальной жизни носителя силуэта. В обход здравому смыслу у Браны недавно стали закрадываться подозрения, что именно отец поможет ей в поисках, что своими снами она не делилась ни с кем, даже с ним.
Что-то внутри нее подсказывало, что родитель знает нечто, в сравнении с чем все ее знания будут выглядеть дождевой каплей на фоне океана.
Она вспомнила, как в детстве случайно оказалась незамеченной свидетельницей очень странной беседы ее отца с каким-то гостем. Он запомнился своей полнотой и продолговатым шрамом, спускающимся на полщеки. Ей несвойственно было подслушивать, но что-то в тот раз удержало на месте. Это было больше, чем обычное любопытство ребенка.
Мужчина активно жестикулировал и казался очень уверенным. Брана прислушалась, и до нее стал доходить смысл сказанного. Очень странный смысл.
– А ты не думал, что это естественный процесс, а не аномалия? – говорил человек со шрамом. – Вселенской мозг эволюционирует, и именно мы являемся следующей ступенью этой эволюции. Вы – устаревшее звено, которое исчезнет или превратится в нас. Ты не в силах повернуть это вспять, как бы ни старалась вся ваша звездная цивилизация отблесков. Этот мир тебе и таким, как ты, не понять. Это мы его строим.
– Точнее, разрушаете построенный нами, – жестко ответил отец. – Все, что ты и твои космические собратья делаете, так это продолжаете создавать кошмар на обломках рая. Скоро и обломков не останется. Когда человеку снятся кошмары, это значит, его психика больна. То же самое происходит с мозгом Вселенной. Ты и подобные тебе являетесь вселенской болезнью, которую мы вылечим. Хотите вы этого или нет.
Гость стал издавать хрипящие звуки и подниматься в воздухе. Впечатление было такое, будто его подвешивают на невидимой веревке.
– Я могу отправить тебя на очередное перевоплощение, но это не исправит ровным счетом ничего. Убирайся вон.
После этих слов неведомая сила освободила мужчину, и он грузно опустился на ноги. Лицо из пунцово-красного возвращалось к нормальному цвету.
– Твой приступ ярости говорит о твоей беспомощности, – тихо прохрипел гость.
– Ты думаешь, что меня понимаешь? – голос папы прозвучал более чем угрожающе. Лицо мужчины выражало напряжение. Отец громко рассмеялся: – Продолжай пребывать в иллюзии.
Гость ушел, но Брана так и не решилась спросить, кто это был и как так произошло, что гость повис в воздухе. Таким, как тогда, она видела отца первый и последний раз.
Чем на самом деле он занимался?
Судя по всему, ей в этом еще предстояло разобраться.
Пассажир
«Разберусь, если самолет долетит, а не развалится из-за этой тряски», – нервно подумала Брана, когда в очередной раз тряхнуло так, что, казалось, отвалятся крылья.
– Вы тоже сомневаетесь, что мы долетим? – вдруг прозвучал голос слева, вторя ее собственным мыслям. Через проход от нее, на той же линии кресел, уселся лысоватый мужчина средних лет. – Вы не против, если я присяду? Салон пустой, совсем одному сидеть страшновато, а трясет так, что желудок может запросто выскочить изо рта, причем выбив зубы. – Мужчина нервно хихикнул. Он говорил на английском с легким испанским акцентом. Брана улыбнулась комичности сравнения, приведенного незнакомцем.
– Вы и так уже присели, – как можно спокойней ответила Брана, видя по испарине на лбу и напряженному взгляду, что человек на самом деле здорово напуган, хотя храбрится и пытается шутить.
– Как вам может быть не страшно? – поинтересовался он.
– Почему вы так решили? Я тоже боюсь.
– Неправда. У вас взгляд бесстрашного человека. Поэтому я и решил подсесть именно к вам, несмотря на то что вы очень красивая, а я боюсь красивых женщин. Видимо, когда один из страхов зашкаливает, другие исчезают.
