Параллели. Четвертое сияние

Посвящается моему брату Дмитрию!

© Юлия Соломонова, 2021

ISBN 978-5-4493-2636-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первое сияние

На темном небе засияла луна. Глухая тишина накрыла частные дома на Морской улице. Морозный свежий ветер слегка тревожил застывшие деревья, высаженные вдоль уснувшей аллеи. Фонари освещали сугробы.

В полночь время на мгновение остановилось. Все застыло. Будто затишье перед бурей. В долгом молчании еле сдерживался всплеск агрессии и опасности. И вот пришло время онемевшему крику вырваться на свободу, ведь терпеть уже становилось невыносимо.

В подвале одного из частных домов на Морской улице за деревянным столом сидела молодая женщина. Рядом искрилась белая свеча. Ее огонек тускло, покачиваясь из стороны в сторону, освещал мрачное помещение. Подвал был завален тяжелым старым хламом, который уже долгое время ожидал того несуществующего часа, когда сможет, наконец-то, стать полезным.

У стен подвала вертикальной пирамидой нависали деревянные разбитые полки, служившие ранее подставками для уже забытых книг с порванными переплетами и беспощадно сжираемых пятнистой плесенью. Рядом с лестницей, ведущей наверх, располагался тяжелый дубовый комод, служивший сейфом для молотков, гвоздей, ключей, гаек и прочей строительной мелочи. В хаотичном порядке были разбросаны картонные коробки, переполненные колотой посудой, порванным грязным текстилем и вышедшими из строя автомобильными запчастями. В воздухе уже давно повис запах затхлой сырости.

Женщина спешно и небрежно записывала что-то в толстый блокнот, обтянутый коричневой кожаной обложкой.

Слезы текли по ее испачканному сажей лицу, оставляя чистые линии на щеках, и капали на исписанные листы. Женщина непрерывно водила ручкой по бумаге, будто боялась не успеть запечатлеть на ней что-то особенно важное. Ее русые длинные локоны были растрепаны, их спутанные концы лежали на бумаге и назойливо мешались. Бледная кожа в свете тлеющей свечи, худые руки и потухшие глаза делали эту женщину похожей на призрака.

В тишине темного подвала звучал ее непрерывный шепот:

– Простите… простите… простите…

Слова сопровождались всхлипами.

Через щели закрытой двери внутрь уже стал проникать едкий дым. Но женщина продолжала писать, не допуская даже мысли уйти из этого гиблого места. Становилось тяжело дышать, кружилась голова, женщина теряла сознание.

Дверь распахнулась, резко осветив мрачный подвал. В подземелье ворвался запыхавшийся молодой мужчина, закрывая руками нос и рот. Он был среднего роста, худой, темноволосый, лет двадцати трех на вид. Его лицо и одежда были черными из-за налета сажи и дыма.

– Кристина, я тебя везде ищу! Что ты здесь делаешь? – его хриплый голос терялся в отравленном дымом воздухе, но он кричал что есть мочи. – Я думал, что ты уже на улице! Скорее, уходим!

– Нет! – чуть слышно ответила Кристина. Ее силы уже были на исходе. – Нужно оставить хоть какую-то зацепку. Хотя бы маленькую надежду!

Она выронила ручку и, потянувшись за ней, упала на пол.

– Нельзя этого делать! – мужчина подбежал к жене и, бережно взяв ее на руки, поспешил к выходу. – Твои записи сгорят вместе с этим домом!

Огонь в комнатах пылал, поглощая все на своем пути, и со второго этажа уже спустился по лестнице вниз. Потолок рушился. Падали деревянные балки, охваченные пламенем.

– Нет!

– Эти объяснения могли стоить тебе жизни! О чем ты думала?

– Так нельзя! – исчезающим голосом повторила она. – Верни записи!

Еще мгновение, и они не выберутся! Дверь наружу была открыта, но вокруг все полыхало. Проход вот-вот завалит! Пожар с хрустом заглатывал добычу и уже предвкушал основное блюдо.

– Послушай меня! Один человек знает, и этого достаточно! Однажды все прояснится… А пока больше никто, слышишь меня, никто не должен ничего знать! Обещай мне сейчас, на этом самом месте, пока еще не поздно. Все, что мы знаем, сгорит здесь! По ту сторону двери никто ни о чем не догадается, потому что мы оставим это здесь! Иначе нам нет пути наружу. Обещай!

– Я обещаю!

Мужчина удовлетворенно кивнул, а затем выскочил на улицу, держа на руках жену. В лицо резко ударил морозный воздух, и они оба закашлялись. Столпившиеся вокруг люди наблюдали за случившейся трагедией. Кто-то из соседей уже успел вызвать спасателей. Несколько пожарных машин остановились на дороге, яркими мигалками насквозь пронзая ночь. Вооруженные пожарные что есть мочи бежали к дому. Увидев молодую семью, один мужчина прокричал во весь голос:

– Кто-то еще в доме есть?

Кристина покачала головой:

– Никого!

– Слава Богу, вы целы! Скорая прибудет с минуты на минуту!

Пламя вырвалось наружу и поглотило весь дом. Спасти его уже было невозможно. Со стороны казалось, что огонь распахнул бездонную пасть и с аппетитом пожирал лакомый кусок. Но от этого его голод становился только сильнее. Спасатели настойчиво пытались потушить огонь, чтобы тот не перекинулся на соседские строения.

– Вот и все! – измученный мужчина откашлялся. Его слова звучали как приговор. Он крепко обнимал жену, которая уткнулась в его плечо, пытаясь скрыться от этого жестокого мира.

Было мучительно смотреть, как уничтожается дом, а вместе с ним и их прежняя жизнь, счастливые воспоминания и все то, что они могли бы здесь обрести в будущем. Мужчина нахмурился, и в его взгляде появилась уверенность, что ничего еще не кончено, что их жизнь не остановилась. Они еще будут счастливы! И первый шаг сделан.

– Обратной дороги нет!

– Что будет дальше, Артем? – Кристина дрожала, не в силах взять себя в руки. Она боялась выбраться из объятий мужа. Ей нужна крепкая опора, она должна чувствовать, что он рядом! Ее терзал страх, что как только он ее отпустит, то сразу исчезнет. Она останется совсем одна! Нет, этого Кристина просто не переживет!

– Я не знаю… – ответил муж. – Но обещаю, что мы справимся. Мы вместе, и мы сделали все правильно!

Толпа сонных людей наблюдала за погибающим домом. Иногда они позволяли себе взглянуть на его хозяев, только что вырвавшихся из лап смертельного огня. От их теплого дыхания белый пар разлетался вслед за направлением тихого ветра и растворялся в воздухе. Близкие соседи стояли рядом с молодой семьей, изредка говорили слова сожаления и касались плеча Артема, сострадательно качая головой. До соседних строений огонь не добрался: его задержал широкий снежный газон вокруг фундамента, на котором когда-то был дом. И пожарные уже почти расквитались с разбушевавшейся стихией. Огонь сопротивлялся. Но как бы он ни был силен, ему пришлось сдаться.

По проезжей дороге бежал взволнованный мужчина в белой пижаме, поверх которой висела незастегнутая куртка. Он был босой. На впалых щеках проступали скулы, и отчетливо выделялись при свете фонарей морщины на лбу. На свой молодой возраст, двадцать пять, он совсем не тянул. Хромал и задыхался, чуть ли не падал, словно жизнь в его исхудавшем теле едва теплилась. Выпучив обезумевшие глаза, он напролом мчался к молодой семье, не обращая внимания на удивленные взгляды свидетелей этой неспокойной ночи.

– Я расквитаюсь с тобой за твои игры! – мужчина остановился прямо перед Артемом так близко, что еще чуть-чуть, и смог бы пройти сквозь него. Он поднял трясущуюся руку и указал на остатки дома. – Это самая маленькая плата за твою подлость. Ты получил, что заслужил! И судьба справедлива. Но мне этого недостаточно… Я клянусь, ты еще больше пожалеешь о том, что сделал.

Артем сильнее обнял жену, пытаясь ее согреть и защитить. Сам тяжело дышал. Мороз крепчал, а ветер становился пронзительнее.

– Игорь, тебе надо быть в больнице. Зачем ты сбежал?

– Не води меня за нос, жалкий сопляк! – глаза старшего брата сверкали от отражающегося в них огня. – Вор и предатель! Не строй из себя заботливого родственника.

Игорь схватил брата за воротник куртки, но сразу же огляделся. Много свидетелей! Отпустил. Но Артем не двинулся с места, а лишь спиной заслонил Кристину.

– Верни мне то, что украл!

– Игорь, ты сошел с ума! Ты болен! – Артем глубоко вдыхал свежий ночной воздух. – Ты одержим! И это уже касается не только нас двоих. Ты хоть соображаешь, что ты натворил? Ты убийца!

– Заткнись!

– Ты больше никогда не увидишь медальон, – шепотом добавил мужчина. – Его больше нет!

Игорь зарычал, схватившись за голову руками:

– Заткнись!

– Это конец.

– Болван! Его нельзя уничтожить.

Артем сжал кулаки, его сердце колотилось быстрее маятника:

– Можно, если погибнет его хозяин.

Игорь засмеялся, и это был смех безумца:

– Взгляни на нас! Ты жив. И я тоже, – он хлопнул в ладоши и развел руки в стороны, словно раскрыл секрет фокуса. – Ты плохо все продумал. Верни мне мою часть немедленно! Или ты меня уже раньше времени похоронил?

– Ни я, ни ты больше не хозяева этого медальона.

– Что ты сказал?

– Мы больше не хозяева этого медальона! – Артем медленно повторил каждое слово.

В глазах Игоря потух огонь. Его затопила бездна, которая еще заволокла и его пошатнувшийся разум. Голос осип, руки затряслись, он еле устоял на ногах. С холодным ужасом мужчина осознал, что в эту минуту больше не имеет власти над тем, что произошло. Дом сгорел, Артем и Кристина одни…

– Где ваши дети?

Игорь уже осознал, что произошло. Но впервые в жизни он захотел оказаться неправым. В одну секунду он стал похож на разъяренного быка, которого ничто не удержит от нападения, стоит лишь показать ему красный цвет.

Брат молчал.

– Артем, перестань! Я знаю, ты не мог так поступить. Я бы мог. Но ты нет… Ты же не убийца! Верни мне мою часть медальона, и я обещаю, что оставлю вас и ваших малявок в покое! Вы вообще никогда меня больше не увидите!

– Мы оба знаем, что это ложь! – возразил Артем. – Да все это уже не имеет значения! Ты лживый подонок! Из-за тебя я решился на такой страшный шаг.

Вот он, тот самый красный цвет… Игорь заорал:

– Дети остались в доме? Черт! Они остались в доме! – он размахивал руками, и уже все собравшиеся люди слышали его крик. – Вы их убили! Убийцы! Вы оставили детей погибать в этом пылающем доме, а сами спасали свои ничтожные жизни!

Артем собрался с силами, чтобы совершить последний рывок, но голос охрип. К горлу подступил предательский ком. Его затрясло:

– Они погибли из-за тебя, Игорь! Из-за тебя! Ты угрожал им. Ты не оставил бы их в покое никогда! Я не хотел для них такой судьбы!

Артем закричал, в отчаянии упал на колени и ударил кулаком со всей силы по холодному асфальту, покрытому хрупкой коркой льда. На костяшках пальцев выступили капли крови.

– Артем! – Кристина кинулась к нему.

– Какой же ты жалкий! – сквозь зубы прорычал Игорь, свысока наблюдая за несчастным родственником, который находился на грани сумасшествия. – Думаешь, это я обезумел? Да это ты псих! И только по своей глупости ты лишился всего, что тебе было так дорого!

В эту секунду на Морской улице возле сгоревшего дома возникло яркое белое сияние, замерло в воздухе и стало увеличиваться. И молодая пара бесследно исчезла на глазах у всех свидетелей той ночи. Исчез и тот сумасшедший парень в белой пижаме. И свет погас…

От дома не осталось ничего, кроме обугленных разрушенных стен и развалившегося фундамента.

^{Пятнадцать лет спустя}

Дом на бумаге

Ворошил снег. Он сливался с серым тяжелым небом, которое уже давно не пропускало солнечные лучи. Мягкий влажный воздух не щадил щеки сонных местных зевак, шныряющих туда-сюда и не знающих, чем себя занять. Мороз покалывал кожу и окрашивал ее в розовый цвет.

Старое село утопало в белом покрове. Детвора бегала по заметенным улицам со счастливыми криками и громким смехом. Ребята кидались друг в друга снежками, девчонки катались на санках или на лыжах. Почти каждый дом охраняли небрежно вылепленные снеговики с оранжевыми носами и лапами из сухих веток.

Возле частного домика из красного кирпича, огороженного невысоким деревянным забором, стояли массивный грузовик и черный кроссовер. Работа кипела полным ходом. Трое мужчин таскали в открытый кузов холодильник, плиту, диван, стулья, шкаф, полки.

– Давай-давай! Еще немного! – командовал один из них, запихивая внутрь деревянную тумбу. – Отлично! Осталось совсем немного. Место еще есть, думаю, управимся зараз.

Он был самый старший среди товарищей, лет сорока на вид, в распахнутой куртке на футболку с латинской надписью «POSSUM FALLI UT HOMO», что означало «как человек я могу ошибаться». На макушке сияла лысина, но ему, похоже, совсем не было холодно. Массивный, упитанный, в меру самодовольный мужчина схватил двухъярусную полку и в одиночку утрамбовал ее в кузов.

Водитель грузовика все время молчал. Он был и ростом меньше, и по возрасту самым младшим. Мужчина старался не утруждать себя, и периодически уходил в сторону, чтобы перекурить и поразмыслить над своими думами. Пару раз он кому-то звонил.

Из красного дома на крыльцо вышла девушка лет шестнадцати, среднего роста, держа в руках картонную коробку, обмотанную скотчем. Морозный ветер развивал ее черные длинные локоны, а ярко-синие глаза заблестели и стали еще ярче в свете дня. Но в них не было ничего: ни грусти, ни радости, ни злости, а только безразличие. Она остановилась на заасфальтированных ступеньках, запорошенных тонким слоем снега, и осмотрелась.

– О, нет-нет-нет! – к ней навстречу поспешил мужчина, тоже черноволосый, со слегка вытянутым подбородком, украшенным легкой щетиной. Он был высокого роста с пропорциональным телосложением. На вид лет тридцати шести. – Жень, я говорил тебе, чтобы ты не хватала тяжелые коробки! Там есть вещи полегче. Эту давай мне!

Он выхватил из ее рук массивную ношу и сам донес ее до черного кроссовера.

– Я справлюсь, – обиженно выкрикнула ему вслед Женя.

– Я знаю, но сейчас не самое подходящее время… И надень шапку! Зима все-таки!

– Эй, Паш, помоги-ка! – его позвали ребята. – Поскорее бы управиться! К вечеру дорогу совсем заметет.

Он поспешил на помощь.

Женя вынесла из дома оставшиеся коробки и пакеты. Теперь она стояла возле кроссовера и укладывала их в багажник.

Через час все было загружено.

– Саша, спасибо тебе за помощь! – Павел крепко пожал руку водителю грузовика.

– Нет проблем! – улыбнулся рыжеволосый мужчина и потушил сигарету. – Ну что, едем?

И он отправился в кабину.

– Отчаливаем! – мужчина в футболке с латинской надписью улыбнулся во весь рот. Пары нижних зубов у него не было. – Догоняйте!

– Мы минут через десять отправимся следом за вами. И встретимся на новом месте! Куда ехать, вы знаете, – ответил Павел.

– Все сделаем… – он дружески хлопнул его по плечу. – Отчаливаем! Андреич, заводи свою развалину! Чего застыл, как пень?

Через пару минут тяжелый грузовик отправился в город.

Женя молча смотрела на дом, в котором прожила девять лет. Ее не захлестнули ностальгические мысли, грусть, печаль и, одновременно, волнение перед надвигающимися переменами. И вся ее прежняя жизнь в этом месте, она надеялась, останется в нем же навсегда.

Павел остановился рядом с ней и положил руку на плечо:

– Будешь скучать?

– Нет!

– Мы уезжаем отсюда навсегда… Неужели ни капельки сожаления?

– Ни капли, – повторила девушка.

– А мне все равно немного грустно.

– Тогда я оставлю тебя наедине с грустью и подожду там, – Женя резко вывернулась из его объятий и направилась к машине.

Мужчина некоторое время стоял неподвижно, спрятав руки в карманы, пока тишину не нарушил женский голос. Это был до боли, в прямом смысле, знакомый голос, который принадлежал знаменитой во всей округе местной жительнице. Женщина средних лет выглядела намного старше своего возраста. Лицо ее было покрыто морщинками. Она постоянно горбилась, ее движения были вялыми и тяжелыми. Но во взгляде никогда не гасла задорная искра, ведь женщина держала всю деревню под контролем.

– Добрый день, сосед! – она остановилась у забора и облокотилась на горизонтальную широкую доску. Острый подбородок и впалые щеки делали незваную гостью похожей на старую волшебницу или, скорее, ведьму. И обрамлял ее лицо серого цвета шерстяной платок.

Рядом с ней остановился ее младший сын, поставив на расчищенную тропинку ведро, до краев наполненное водой из колонки. Двадцатилетний парень чавкал жвачкой. Его круглое порозовевшее лицо украшала хитрая полуулыбка.

– Добрый день, Лариса Викторовна! – Павел изо всех сил старался быть приветливым, но при виде этой женщины все его попытки сводились к нулю. Пустая трата времени на очередной пустой разговор. Она снова решила собрать свежие сплетни и со смаком обсудить их с подружками за чаем. – Мы уезжаем вообще-то. Жаль, нет времени поболтать.

Женя наблюдала возле машины.

– А я и не отниму у вас много времени… – невозмутимо ответила соседка и поправила платок. Она только сейчас заметила девочку.

Лариса Викторовна никогда не могла долго выдерживать эти холодно-синие, сверлящие насквозь глаза. И в этот раз ей снова пришлось отвести свой презрительный взгляд.

– Кирюш, подожди, сейчас пойдем, хорошо? Надо попрощаться! – переговорив с сыном, она повернулась к Павлу. – Все-таки уезжаете, значит…

– Как видите, – Павел кивнул головой.

– Жаль! – женщина приложила руку к груди. – Паша, не кривлю душой. Мне, правда, жаль. С другой стороны, может оно и к лучшему…

Павел тяжело вздохнул и сжал губы:

– Нам действительно уже пора. Спасибо на добром слове…

Он только сделал шаг, как Лариса Викторовна поманила его к себе, взмахнув рукой:

– Паш, подойди-ка ко мне ближе. Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Обойдемся.

– Пожалуйста, не отказывай мне, – настаивала Лариса Викторовна. И разговор уже принимал тайную окраску.

– Жень, садись в машину… и не подслушивай! – приказал мужчина дочери. Сам неохотно подошел к соседке.

Девушка села в машину, как велел отец. Но чтобы пропустить их разговор – ни за что! Павел не обрадуется, конечно, что она его ослушалась. Она и сама наверняка пожалеет о том, что не смогла совладать с любопытством. Не важно! Она сконцентрировала свое внимание на двух фигурах, навострила свой слух. И вот уже их губы не просто шевелятся, а слышно каждое слово.

– Что вам еще нужно? – шепотом спросил Павел.

– Паша, хочу извиниться перед тобой. Искренне… – она приложила руки, укутанные в варежки, к лицу. – Хоть и много времени уже прошло. Мой старший, Володька, и Вера живут счастливо. Ты хоть простил ее?

Павел замешкался, но прежде чем он захотел ответить ей, Лариса Викторовна сама заговорила:

– Я почему спрашиваю сейчас. Ведь вы уезжаете, а с обидами как-то нехорошо расставаться. И Вера до сих пор переживает, я же вижу. Но она никак не решится спросить!

– А вы, значит, решили облегчить ей страдания?

– Не подумай, что я вмешиваюсь в твою жизнь…

– Да, вы вмешиваетесь! – Павел повысил голос, но быстро взял себя в руки. – Прошло четыре года. И переживать уже давно не о чем. Так что идите домой, Лариса Викторовна! Я никогда не был на нее в обиде! Можете так и сказать, если ей станет от этого легче. И, раз уж вы все равно ей обо всем донесете, то передайте еще и… мою благодарность.

Женщина улыбнулась и облегченно выдохнула:

– Что ж… я передам.

– Прощайте! – и Павел направился к машине.

– Паш! – позвала его женщина, и ему неохотно пришлось снова остановиться. – Ты разве никогда не задумывался, почему она ушла от тебя?

Женя строго взглянула на ненавистную соседку.

– Паш, ведь дело в этой девочке!

– Эта девочка – моя дочь! – строго ответил мужчина.

Но Лариса Викторовна решительно продолжила:

– Можешь обманывать кого угодно. Но не лги себе! Вера рассказывала мне о ней. Да и все жители деревни свидетели. Она же монстр! Ты лишился из-за этой девчонки любимой, а теперь вынужден уехать из родного дома… Слишком многого она требует! Вот тебе мой совет: верни это злобное существо туда, откуда ты его взял, пока еще не поздно… Или оно окончательно разрушит твою жизнь.

– Если вы еще хоть раз скажете о моей дочери что-то подобное, вы пожалеете об этом! – Павел вспыхнул, сжав кулаки. Его голос стал грубее. – Вы распускаете сплетни о том, чего нет! И вот же подфартило! Вы приобрели замечательную соратницу по этой части. Вера, наверное, тоже в восторге?

– Зачем ты так…

– Уж постарайтесь удержать свой язык за зубами, хотя бы пока мы не уедем. А лучше навсегда забудьте о нас.

– Да ты и сам сошел с ума, Паша! – возмутилась женщина.

Женя смотрела на накалившуюся обстановку, и ее холодный взгляд был устремлен на заполненное до краев ведро с водой, возле которого стоял Кирилл.

– Убирайтесь отсюда!

Лариса Викторовна махнула рукой:

– Идем, сынок! Некоторые люди не хотят слушать добрых советов. А потом жалеют об этом, когда уже поздно и ничего исправить нельзя. Глупцы!

И только Кирилл нагнулся, взялся за ручку жестяного ведра и приподнял его, как оно резко перевернулось и окатило ноги парня ледяной водой. Его пронзительный крик разнесся по всему селу. Теплые шерстяные штаны прилипли к ногам и отяжелели. Парень отбросил пустое ведро, и вдобавок пнул его валенком.

– Что ж ты натворил! – застонала женщина. – Руки-крюки! Совсем не можешь без жертв обойтись?

– Это не я! Оно само! – парень возмущенно завизжал, будто его обвинили в преступлении, и ударил ногой еще по сугробу, оступился и грохнулся прямо туда. Потревоженные снежинки разлетелись в разные стороны.

Женщина кинулась к сыну:

– Ну что за ходячая катастрофа! Вставай! И бегом домой, пока не заболел. Я сама наберу воды.

И тот еле раскачался и, скорчив непонятную мину, поспешил в тепло, добавив:

– Прощайте, дядя Паша! И монстру своему передайте то же самое.

– Эй ты, паршивец, иди сюда!

Павел, было, кинулся вслед за обидчиком, но преградой послужил забор. Женщина заковыляла к ведру, которое отскочило на несколько метров и выкатилось на проезжую дорогу. А Кирилл захохотал и направился домой, широко размахивая руками.

Павел еще несколько минут стоял молча, наблюдая за детворой, которая беззаботно пробегала мимо. Нужно было прийти в себя. Не самый лучший вариант, если дочь увидит его разгневанным и поверженным. Он ведь сам недавно убеждал ее, что теперь никто не посмеет причинить им вред, и все будет хорошо.

Но она почти всегда это видела. И Павел знал. Но он не сдавался и изо всех сил пытался все держать под контролем.

Женя неподвижно ждала его.

Мужчина через минуту пришел в себя и уверенными шагами направился к ней. Он бодро сел за руль:

– Ну что, – Павел улыбнулся, – мы уезжаем.

Женя слегка приподняла веки.

– Больше мы сюда не вернемся, – добавил он. – Обещаю!

И семья отправилась в путь.

Они ехали медленно. Дорогу запорошил снег, хотя проезд был свободным. Друг за другом спящие леса сменяли белые поля. Редко мелькали пустые деревеньки с ветхими маленькими домиками, огороженными нагнутыми плетеными заборами. Ветер становился сильнее, и тихий снегопад стал превращаться в метель.

– Жень, – наконец-то нарушил молчание мужчина, – в чем дело? Ты сегодня весь день молчишь.

– Все в порядке, Павел…

– А вот это явный признак, что ты сильно обижена. Не знаю… может, я не имею права тебя заставлять называть меня отцом, папой, папочкой… Но ты моя дочь… Пожалуйста, определись. Мне неприятно, когда ты называешь меня по имени. Я не чужой тебе человек, пойми…

– Прости, – Женя повернулась к нему. – Я никак не могу привыкнуть…

– Это все отговорки. Девять лет уже прошло. Неужели, ты еще вспоминаешь стены приюта?

– Да. Каждый день. И еще иногда я их вижу в кошмарных снах, – ответила девушка. – Но это со мной что-то не так… Ты не виноват! Наверное, привычка.

– Дело не в привычках, – Павел внимательно смотрел на дорогу. – Я думал, мы стали семьей.

– Так и есть. Дай мне еще время, ладно? Я боюсь называть своей семьей то, что разрушила.

– Я ведь… Я же просил тебя не подслушивать! – Павел на глазах становился строже, продолжая следить за опасной дорогой. – Просил же!

– Ну, прости…

– Пойми же ты, что люди сами делают выбор. И если они уверены в чем-то, их трудно переубедить. Гораздо труднее, чем ты думаешь! Ты зря недооцениваешь силу чувств. Если бы Вера хотела остаться с нами, поверь, она бы не ушла!

– Да брось!

– Жень, твои… способности… они… они необычные. Пугающие? Да, не спорю! Но, если ты думаешь, что из-за них ушла Вера, ты сильно заблуждаешься! Она сделала выбор сама уже давным-давно. Ей нужен был лишь повод! Да, ее пугало все, что ты можешь делать. Но разве по-настоящему любящего человека сможет остановить страх? Она хороший человек, но ей нужна другая жизнь! Этой жизни я ей дать не смог. Именно я. Поэтому она ушла.

– Мои способности – это не совсем то, что ее по-настоящему пугало. Кое-что другое…

– Нет! – резко прервал ее отец. – Я знаю, куда все это может сейчас зайти. Ты обвинишь себя во всех смертных грехах. Что бы ни говорили тебе Лариса Викторовна, Вера, да и вообще кто угодно, это не должно заставлять тебя чувствовать себя виноватой перед ними. Это их проблемы, не твои! – он покачал головой. – Уясни это раз и навсегда. Договорились?

– Да.

Павел выдохнул.

– Иногда я думаю, как бы сложилась твоя жизнь, если бы ты не увидел меня в детском доме? У тебя все могло бы быть по-другому.

– Я не хочу по-другому.

Девушка пристально взглянула на него. Это был ее особый взгляд, колючий и пронизывающий собеседника насквозь. Часто он спасал Женю от обидчиков. Стоило лишь не побояться и взглянуть в их глаза, те сами прекращали спор и убегали как можно дальше, дабы не накликать беду на свою голову. Эти напуганные жители стали распускать слухи, что девочка не совсем нормальная и жестокая.

– Ты постоянно винишь себя за что-то… И ты решил себя наказать?

– Никогда не пытайся влезть в чужую голову! – Павел нахмурился. – Ты не имеешь на это право, хоть и можешь это сделать.

Женя пожала плечами и расслабилась:

– Я и не лезу в твою голову. И прекрасно помню, что ты запретил мне читать чужие мысли, как только узнал, что я умею это делать.

– Рад, что ты хоть иногда меня слушаешься, – напряжение слегка ослабло. – Может я и совершил когда-то ошибку. Все люди ошибаются. Но встретив тебя, я получил от Бога самый дорогой подарок. Поверь мне! И хватит уже об этом!

Женя покачала головой. Она не сказала за всю дорогу больше ни слова. Только смотрела вперед и о чем-то думала. Павел не знал о чем. Но понимал, что за ее внешней невозмутимостью кроется буря эмоций. Лишь иногда она могла себе позволить поделиться своими мыслями с приемным отцом. И он ни разу не видел ее слез. Возможно, она вообще никогда не плакала, даже втайне от него.

Они въехали в Брег. Мимо изредка проезжали машины: улицы замело. Жители торопились в укрытие. Сумерки только начали опускаться на незнакомый городок, загорались фонари. Здесь были свои законы, привычные только местным жителям. А вот новичкам придется подстраиваться под новые правила.

Брег, городок маленький, провинциальный. По обе стороны дороги мелькали пятиэтажные кирпичные дома с магазинчиками на первых этажах: продукты, строительные материалы, скромные рестораны. Когда они проезжала по Осенней улице, Женя заметила три кафе, расположенных рядом друг с другом. И по очереди мелькали яркие световые названия: «Сентябрь», «Октябрь», «Ноябрь».

За углом показалась церковь. Рядом – школьный двор. Снова дома и магазинчики.

Как обманчива эта простота! Город не так наивен, каким он хочет казаться. Женя сразу же подумала, что он скрывает тайну, о которой еще никому не рассказывал. Хотя тайн в ее жизни было и так предостаточно. Зачем ей нужна еще одна?

Машина съехала на улицу и продолжала путь по широкой дороге, обрамленной частными двухэтажными домами. У каждого из них имелся газон и гараж. Огорожены друг от друга они были изгородями.

Женя внимательно оглядывалась по сторонам, и с тревогой заметила, как из некоторых окон за ними пристально следили любопытные глаза.

Машина завернула к кирпичному двухэтажному дому. Первый этаж фасада украшала открытая, деревянная веранда. Снежная площадка возле новой постройки казалась ровным полем, которое, вот только придет лето, будет усеяна самыми красивыми и разноцветными бутонами. А, может быть, только густо-зеленой газонной травой. Окружал площадку кованый забор. А калитку с двух сторон украшали металлические фигурки, имевшие форму большекрылых птиц.

Сбоку находились ворота гаража. За ними – проход на задний двор, пока что такой же пустой, как и газон перед домом. Только снег. Кругом только снег…

Грузовик стоял возле гаража, и несколько тяжелых вещей ребята уже успели внести в дом.

– Вот мы и на месте! – Павел снова стал бодрым, и лицо его засияло от гордости и волнения. Он пулей выскочил из машины.

– Шутишь… – Женя с неподдельным восторгом осмотрела стены и подошла к отцу. – Это же дом, о котором ты всегда мечтал!

– Именно!

– Я видела твои рисунки… или макеты. На них был именно он, этот самый дом! – восхищалась Женя. – Точь-в-точь. Помню, ты как-то мне говорил о нем.

– Я всегда знал, что он у меня будет! Правда, мне никто не верил… Но это уже не имеет никакого значения. Вот он, – он указал рукой на свою мечту. – Только ты меня и поддержала.

– Я всегда поддерживаю безумные идеи…

Павел улыбнулся:

– В этом мы с тобой похожи.

– А Вера тебе верила? – спросила Женя.

– Она… не знаю! – Павел пожал плечами. – Ей не очень нравилась эта задумка. И мы с ней больше не говорили об этом.

Женя хмыкнула, и Павел обнял ее:

– Я рад, что мы вместе. Прорвемся!

И они поспешили на помощь к товарищам.