Czytaj książkę: «Одна в Америке»
Посвящается моим любимым детям
и всем молодым людям,
перед которыми распахнуты двери мира.
Горделиво подняв голову,
он принимал вызов и радовался тому,
что способен принять его.
Айн Рэнд. «Атлант расправил плечи»
Вступление
Иногда оглядываешься назад и с удивлением понимаешь, что вспомнить почти нечего: дни, похожие друг на друга, точно листья одного дерева, сливаются в слабо различимый силуэт – силуэт твоей жизни. Откуда взялось это дерево, почему оно выглядит именно так, ты не знаешь, но сквозь похожую, безликую листву всё же различаешь отдельные плоды – яркие, ослепительные моменты, которые внезапными вспышками озарили всю жизнь, наполнив её смыслом и придав ей ценность.
Что это за моменты?
Оказавшиеся важными перекрёстки, где, отбросив страх и преодолев сомнения, ты самостоятельно сделал выбор.
Как же нам хочется иногда, чтобы ярких воспоминаний было больше!
Только вряд ли мы задумываемся, что за каждый предоставленный шанс выпасть из ежедневной рутины придётся платить, и плата будет непростой… Нам придётся преодолевать страхи, менять своё восприятие мира. Нам придётся меняться.
Эта история именно о таком редкостном опыте – опыте перемен, который с течением времени делается лишь ярче, подобно тому, как древняя реликвия рода с каждым поколением приобретает всё большую ценность.
Если коротко: семнадцатилетняя девушка выигрывает конкурс и едет на целый год в США, чтобы учиться там в американской школе, жить в американской семье. Действие происходит в 1994 году: интернет не развит, средств связи с родными нет, о стране ей практически ничего не известно. На целый год девушка попадает в чужой, незнакомый мир, где ей не на кого опереться, не у кого спросить совета.
Год, проведённый в другой системе координат, становится цепочкой незабываемых событий-маяков, которые продолжают бросать свои прямые лучи на жизнь девушки даже через многие годы.
Кто-то из читателей найдёт на этих страницах ответ на вопрос, как живёт обычная американская семья, будто заглянет в замочную скважину входной двери американского дома; кто-то подчерпнёт достаточно уверенности, чтобы отправить своего ребёнка на год в чужую страну; а юные читатели получат шанс пройти весь путь героини, поднимаясь и опускаясь в эмоциональных переживаниях, словно на аттракционе «Американские горки», чтобы в конце ответить себе на вопрос: хочу ли я получить подобный опыт.
Но как бы там ни было – всем будет интересно!
Глава 1. Когда приземляетесь, берегите голову!
Из узкого проёма иллюминатора Ирина задумчиво рассматривала гладь океана, расстилавшуюся далеко внизу. Мягкий солнечный свет ласкал податливую поверхность воды, кое-где подёрнувшуюся рябью. С высоты облаков вода казалась приветливой и манящей, но Ирину почему-то никак не отпускало чувство острой невидимой опасности, затаившейся глубоко в пучине. Две странные противоположности – величие океана и его пугающая бездна – словно боролись теперь в её сознании. И как бы ни старалась – Ирина не могла примирить их, сплести воедино.
Ирине исполнилось семнадцать. Это был второй полёт в её жизни. Первый случился всего несколько дней назад, когда она впервые села на Ту-134, чтобы в одиночку добраться до Москвы. Ирине было нелегко справиться с волнением, охватившим её сначала, когда она впервые оказалась в салоне самолёта, и позже – при взлёте,– когда её сердце ухнуло, будто провалившись во внезапно распахнувшуюся бездну, но она всё же заставила себя успокоиться, одновременно преодолев и страх, и тошноту. Путь, по которому она должна пройти в полном одиночестве, начался.
Теперь Ирина находилась в надёжных руках огромного американского боинга, который спешил доставить её из Москвы в Нью-Йорк. Из иллюминатора ей приветливо улыбался Атлантический океан.
Десять часов в небе, и она ступит на другой континент – от одной этой мысли голова шла кругом. Однако впереди Ирину ожидали ещё две пересадки: рейс Нью-Йорк –Портленд продолжительностью около семи часов и последний бросок Портленд –Медфорд – полёт, который должен был продлиться полтора часа. Названия городов ей ни о чём не говорили – она слабо представляла себе путешествие, которое ей предстояло.
«Итого девятнадцать часов в небе, это если считать от Москвы, – размышляла Ирина, – прибавим сюда четырёхчасовой перелёт до столицы и получим целых двадцать два часа над землёй! Обалдеть!»
Сколько бы она ни тёрла глаза, ни щипала себя за ухо, океан за стеклом иллюминатора, да и сам тугой, выпуклый иллюминатор, похожий на огромный овальный леденец, никуда не исчезали – значит, всё было взаправду, чудо случилось наяву.
– Ирина, ты только представь, как нам чертовски повезло! – Анины голубые глазищи сияли, как июльское полуденное солнце. – Это же просто с ума можно сойти! Мне все в классе завидуют! Абсолютно ВСЕ!
Аня закружилась в пустом институтском коридоре, куда они с Ириной пришли получить билеты и последние инструкции перед вылетом.
– Жизнь просто ВОС-ХИ-ТИ-ТЕЛЬ-НА! Мы с тобой вытянули выигрышный лотерейный билет! Нас ждут приключения в самой АМЕРИКЕ!!!
Аня училась с Ириной в одной школе. Они иногда пересекались на школьных олимпиадах, но никогда особо не общались. Теперь же обе девушки прошли отбор для участия в американской программе по обмену студентами – не зря они всё-таки с таким рвением учили английский.
Впереди их ждал многообещающий год в загадочной Америке, где в окружении идеальных газонов высились чудесные двухэтажные дома с милыми, добрыми семьями, готовыми предложить девушкам тёплое гостеприимство.
Ирина хохотала, глядя на смешные па своей новоприобретённой подруги:
– Ты прямо как в детском саду! Я сейчас умру со смеху!
После международного боинга и комфортабельного авиалайнера на внутреннем семичасовом рейсе Нью-Йорк – Портленд, самолётик на 72 пассажира, в котором Ирина должна была долететь до аэропорта Медфорда, показался ей игрушечным.
«Надо же, здесь и такие крошки летают! – окинула она салон недоверчивым взглядом уже бывалой пассажирки. – Что ж, надеюсь, ты справишься со своей задачей», –подумала девушка и погладила холодную серебристую обшивку.
Полёт не был из числа приятных – маленький самолёт то и дело бросало из стороны в сторону, так что Ирине не раз приходила мысль о собственной безопасности.
Наконец малютка пошла на снижение.
Сердце Ирины колотилось всё сильнее. Приближался момент истины – она должна была увидеть свою принимающую американскую семью.
«Как-то всё сложится?» – крутилась в голове единственная фраза.
Почему-то на ум пришла стыковка на орбите двух космических кораблей: советского «Союза» и американского «Аполлона». В своё время этот экспериментальный полёт назвали «рукопожатием в космосе». Ирина тоже ощущала себя участницей невероятного эксперимента, в процессе которого должна была произойти её стыковка с совершенно незнакомой американской семьёй.
Земля приближалась. Самолёт плавно опускался на плоское плато, разлинованное правильной формы прямоугольниками. Здания, появившиеся внизу, оказались низкими и редко разбросанными по ровной поверхности – городок был под стать самолётику: такой же маленький и неприметный.
Всё! Шасси коснулось земли!
Самолёт стал плавно тормозить.
– Долетели, слава богу! – донеслось откуда-то сбоку на красивом американском английском.
Ирина увидела их сразу.
Они стояли дружной стайкой прямо на лётном поле всего в нескольких метрах от затормозившего самолёта и держали большой горизонтальный плакат, на котором крупными буквами было выведено: Irina, welcomehome!
Ей показалось, что их было слишком много. Впрочем, это от волнения. Их было четверо: мужчина чуть выше среднего роста, с аккуратно подстриженной седоватой бородкой – американский папа, которого звали Керри; невысокая стройная женщина в больших тёмных очках и с пышной кудрявой шевелюрой – американская мама Грейс; и две девочки: одна примерно Ирининого возраста – Энджел – невозможно толстая, с огромными накрашенными ресницами, бросавшимися в глаза даже из иллюминатора, и Кейт – худенькая, высокая для своих четырнадцати лет, с густыми русыми волосами, доходившими почти до пояса. В потной ладони Ирина сжимала бумажку с их именами, которые твердила весь заключительный полёт, словно спасительное заклинание.
На короткий миг ей вспомнилось удивление, когда она получила документы с именами принимающей семьи. Она всегда считала, что Керри – женское имя. Поэтому на минуту засомневалась – нет ли тут ошибки, – когда в графе отец увидела имя «Керри Джонсон». Она даже задала координаторам вопрос по этому поводу, но её уверили, что ошибки никакой нет, а Керри, как Саша или Женя, может быть как женским, так и мужским именем.
Теперь Ирине стало легче. Напряжение схлынуло, и она принялась с любопытством разглядывать встречающих, пока к двери самолёта подгоняли трап.
Короткая передышка и… Нужно было выходить на арену.
Она выдохнула и вынырнула в новый яркий мир, залитый солнцем и обещающий необыкновенные приключения в пугающе-незнакомой стране.
Яркое солнце заставило Ирину зажмуриться, но она успела разглядеть взметнувшиеся вверх, приветственно замахавшие ей руки.
Через минуту она была уже в объятьях встречающих. Все широко, по-американски улыбались и что-то весело щебетали, одновременно произнося свои имена и засыпая её вопросами о том, как она добралась.
Ирина отвечала зазубренными фразами, с некоторым стеснением осознавая свой тяжёлый, непривлекательный акцент. Уже на конкурсе, который проводили американцы, и потом в американских самолётах, где она отвечала на вопросы стюардесс и пассажиров-соседей, Ирина поняла, что для слуха коренного американца её речь звучит неуклюже, и даже глупо, а это не могло не мучить её – примерную ученицу-отличницу. Поэтому она говорила немного, односложно, всё больше перефразируя сами вопросы, нескончаемой вереницей летевшие к ней от всех членов новой семьи.
Они говорили по-разному. Энджел тараторила, будто опасаясь, что на её вопросы гостья не успеет ответить. Кейт спрашивала, заглядывая в глаза с любопытством, не терпящим промедления, угрожающе поблескивая стальными брекетами. Грейс говорила с некоторой сдержанностью, словно сразу решила показать гостье свой статус. И только Керри казался особенно внимательным. Он старался прорваться сквозь звон женских голосов, обращая к русской девушке торжественно-приветственную речь. Видно было, что он готовился заранее.
Ирина понимала, что прежде всего должна дать ответ главе семейства, однако только глупо улыбалась, глядя в его вопрошающие глаза.
Внезапно воцарилась тишина: Керри, по-видимому, задал важный вопрос, и женщины замолчали.
Повисла неловкая пауза.
Грэйс взглянула на Ирину и медленно повторила вопрос мужа.
Ирина наконец-то поняла, о чем её спрашивают и, выйдя из ступора, попыталась ответить.
– Должна вам сказать: я плохо понимаю мужской английский. Я и женский-то не особо понимаю, но мужской голос превращает для меня английский в какую-то… абракадабру, – в большом смущении, с трудом подбирая слова, объяснила Ирина.
«Это тебе не диалоги на уроках заучивать. Такую тему на экзамен не вынесут, – тараторил её дымящийся от напряжения мозг. – Думай, Ирина, думай!» – тяжёлым ритмом стучало в висках.
Керри заулыбался. Он понял причину её волнения и успокоился. Повернувшись к жене, мужчина произнёс несколько фраз.
– Керри говорит: не волнуйся! – медленно сказала Грэйс. – Всё со временем наладится. Пойдёмте, надо получить багаж.
Багаж, состоявший из небольшого чемодана и среднего размера спортивной сумки, они получили почти сразу и тут же дружной компанией зашагали к парковке.
Машина оказалась на удивление старой, приземистой и ужасно тесной.
«Как же мы в ней поместимся?» – кольнула Ирину досадная мысль.
Однако выбора не было. Её вместе с другими дочками отправили на заднее сиденье.
С трудом втиснувшись посередине, она замерла: неприятное касание чужой, скользкой от пота кожи вызвало отвращение и неожиданное желание бежать без оглядки куда глаза глядят.
По какой-то причине машина продолжала стоять на месте.
Очнувшись от своих мыслей, Ирина заметила общее молчание и направленное на неё внимание.
Ей стало неловко, но она не могла понять, что сделала не так.
– Ты разве не пристегнёшься? – спросила, наконец, старшая Энджел.
– Пристегнуться? А разве здесь есть ремень посередине? – недоумённо спросила Ирина.
– Как? Вы разве не пристёгиваетесь в России? – удивилась Энджел в ответ.
– Не обязательно, – пролепетала, покраснев, Ирина и поспешила найти проклятый ремень.
Керри одобрительно улыбнулся ей в зеркало и нажал на газ.
Грэйс сообщила, что путь до Бьютт-Фолса займёт приблизительно два часа.
«Два часа езды вплотную прижавшись к двум незнакомым людям? Да ещё в такую жару? Вы должно быть шутите!» – внутри Ирина кипела, как позабытый на плите чайник, однако внешне выдавать своё недовольство было никак нельзя.
Она постаралась поглубже упрятать своё разочарование и морально настроиться на дополнительные два часа дороги, которые удлиняли и без того ставший бесконечным и утомительным путь.
«Что ж, буду смотреть на Америку из окна автомобиля», – утешила себя Ирина.
Городские здания закончились, не успев начаться, и очень скоро за окном появился горный ландшафт. В какой момент плоскогорье сменилось лесистыми склонами гор, Ирина не разобрала: её веки то и дело слипались. Духота, излишние переживания и утомление от продолжительных перелётов сделали своё дело, и Ирина провалилась в мягкий обволакивающий сон.
Машина плавно скользила по глади идеальной американской дороги, незаметно укачивая свою усталую пассажирку. Но даже сквозь сон Ирина чувствовала извилистые повороты горной дороги, которые иногда вызывали внутреннее движение, подкатывающее к горлу едва заметной тошнотой.
Потребовалось более полутора часов, прежде чем Ирина проснулась. Пробудил её резкий удар головой о плечо Энджел – во сне она невольно повалилась на бок.
Энджел вздрогнула – похоже, её тоже порядком укачало, так что она не сразу поняла, что случилось.
Ирина улыбнулась американской сестрёнке и попробовала вытянуть хотя бы ноги. Тело её затекло и требовало движений. «Как же долго мы едем!» – думала она. «Невыносимо долго!» – жаловалось её уставшее тело. Но изменить ничего было нельзя. И она с любопытством стала рассматривать окружающий пейзаж.
Горы возвышались по обеим сторонам дороги. И там и там рос густой сочный лес с непривычно толстыми, старыми деревьями. Ей даже показалось, что она попала в какую-то сказку, и вот теперь по приказу злой мачехи её везли в самую чащу.
Постепенно ощущение сказочности привело Ирину к новым, незнакомым до сих пор мыслям. Всю жизнь ей говорили о том, что Сибирь богата лесами, а природа в России –самая богатая в мире. Теперь же она с недоумением рассматривала могучие ели и высоченные сосны, каких никогда не встречала на родине. Родные леса вставали в её памяти тонкоствольной молодой порослью, не несущей и половины того энергетического заряда, который она чувствовала, даже сидя в машине.
Да, ей много говорили о чудесах американской цивилизации, о её благополучии и достатке, но никто ни разу не проронил ни единого слова о нетронутой этой цивилизацией природе. И вот в первый день пребывания на земле, которая должна была стать её домом на следующие 11 месяцев, Ирина увидела необыкновенную, мощную, неописуемо красивую природу.
Но размышления продолжались недолго. «Когда мы, наконец, доедем? Уже никаких сил нет… – Ирина снова поглядела на лесистые склоны. – Неужели в этих горах и дремучих лесах построен городок, пусть и маленький?» – задавалась она уже другим вопросом.
Руководство программы не предоставило Ирине информацию о принимающем городе, а на походы в библиотеку у неё, естественно, не было времени. Поэтому она совсем не представляла себе, что за зверь – Бьютт-Фолс.
Наконец автомобиль повернул в последний раз, и они въехали в небольшое селение с крошечными, как ей показалось, домами.
– Ну, вот мы и прибыли, – весело сказала Грэйс. – Хочешь небольшую экскурсию по Бьютт-Фолсу? – Она обернулась к Ирине.
Но Керри опередил девушку с ответом:
– Конечно!
И машина медленно поползла по улочкам горной деревушки.
Ирине подумалось: ей снится дурной сон о том, что она внезапно оказалась за пределами Америки.
Дома создавали какую-то дикую какофонию. Абсолютно все они были построены на разный лад. Вокруг домов, не имевших заборов, зачастую росла высокая, нескошенная трава. Школа больше напоминала сельскую администрацию – маленькая, приплюснутая, совсем не соответствующая Ирининым представлениям об американской школе.
«Что это? – стучало в её голове. – Куда делась хвалёная американская цивилизация? Где завидные двухэтажные дома? Где газоны?! И это здесь я буду жить целый год?»
Тошнота подступила к горлу, голова закружилась.
В памяти возникли огромные голубые глаза подруги и разговор по дороге домой, когда они шли по любимой тополиной аллее, жмурясь от яркого солнца и сжимая в руках заветные билеты.
– Интересно, в каком доме мы будем жить? – мечтательно произнесла Аня.
– В большом, – откликнулась Ирина, – в Америке всё только большое!
– Ох, даже дух захватывает, как представлю свой новый дом, свою американскую семью! Вот здорово будет!
Справа что-то лопотала Энджел, рассказывая о друзьях, проживающих в домах, мимо которых они проезжали, но Ирина не слышала ни слова. Сердце бешено колотилось от безысходности и сжимающей боли – все её надежды на необыкновенную американскую жизнь в один момент рухнули.
– А вот и Рут! – Энджел закричала в ухо Ирины. – Папа, остановись, давай поздороваемся.
Рут стояла на крыльце своего дома.
Керри затормозил, и Энджел неуклюже вылезла из машины.
– Привет, Рут! Вот мы и привезли нашу русскую гостью! – замахала она белокурой кудрявой девушке, такой же круглой и тучной.
– Привет. Рада за вас, – равнодушно отозвалась Рут.
Хотя приглашения не последовало, Энджел потянула Ирину из машины.
– Пойдём познакомимся!
Неожиданно для себя Ирина отдёрнула руку: она не привыкла, чтобы с ней обращались так фамильярно, тем более чужие люди. Однако Энджел её реакция не смутила.
– Не бойся, пошли скорее! – на круглом лице с густым слоем косметики сияла широченная улыбка.
Энджел не собиралась сдаваться.
– Ну что ж, пойдёмте познакомимся, – пришла на помощь дочери Грэйс.
Распахнув дверцу, она легко выпорхнула из машины.
Меньше всего на свете Ирине хотелось в этот момент с кем-либо знакомиться и выставлять себя напоказ перед любопытными американскими взглядами, но выбора не оставалось.
Тяжело вздохнув, она последовала за Энджел.
Энджел поднялась на крыльцо первая. Её лицо светилось от гордости нисколько не меньше раскалённого июльского солнца. За ней последовала Грэйс. Ирине показалось, что к привычной сдержанности женщины прибавилось чувство превосходства, которое она не без удовольствия демонстрировала.
Ирина уже шагнула было на нижнюю ступеньку, но передумала подниматься – на крыльце и так было полно народу. Кейт, которой, по-видимому, было всё равно, и скромно улыбающийся Керри остались стоять на земле.
Входная дверь скрипнула, и на крыльце появилась мамаша Рут: такая же расплывшаяся, неряшливая на вид и не очень приветливая, как и её дочь, однако переполненная через край нескрываемым любопытством.
– Добро пожаловать! Я – Лола, мама Рут. Значит, ты приехала к Энджел на целый год? – прозвучал её хрипловатый голос, по которому Ирине стало понятно, что та была любительницей выпить.
– Да, – коротко ответила Ирина.
К удивлению девушки, приглашения в дом не последовало – семейство Джонсонов продолжало толпиться вокруг небольшого крыльца.
Грэйс принялась объяснять Лоле, что Ирина ещё не совсем привыкла к американскому акценту, что она очень устала и что-то там ещё, чего Ирина уже просто не слышала. Впервые в жизни она чувствовала себя безмерно одинокой. Мир медленно уплывал из-под её ног, и она изо всех сил старалась не разреветься.
Её взгляд уже проскользнул украдкой в открытую дверь дома, из которого пахнуло неопрятностью, беспорядком и безразличием хозяев.
Ирина изо всех сил боролась с тошнотой.Теперь её иллюзии относительно сказочного года в Америке окончательно рассеялись, а в воображении рисовалась худшая картина её будущего жилища.
Наконец дружеский визит был окончен, все снова загрузились в серебристую старушенцию и медленно покатили дальше.
Всего через несколько минут Ирине открылось жуткое зрелище: обшарпанные лачуги с покосившимися крышами теснились одна к другой, будто бы наперебой моля о помощи. Почти перед каждой громоздилась груда хлама: ржавые жестянки, обломки прогнивших досок, опрокинутые детские коляски с беспомощно торчащими переломанными колёсами – увиденное скорее походило на страшный сон, который Ирине отчаянно хотелось прервать.
«Что это? Зачем мы здесь? – она недоумённо озиралась по сторонам. – Вы же не хотите сказать, что здесь находится ваш дом?» – ужасная мысль пронеслась в сознании ударом хлыста.
Точно подтверждая её догадку, машина остановилась. Ирина замерла.
В голове зазвучал голос инструктора, который давал наставления будущим студентам по обмену на семидневном курсе адаптации:
– Семьи бывают разные. И у каждой – свой образ жизни. Вы должны узнать все правила, установленные в вашей семье, чтобы в будущем избежать возможных конфликтов.
Керри вдруг стал предельно серьёзным и, повернувшись к Ирине вполоборота, сказал:
– Здесь живут наркоманы. Боль и позор Бьютт-Фолса. Мы запрещаем нашим дочерям ходить в этот район.
Это было сказано жёстко и коротко, словно предписание.
Ирина закрыла лицо руками, чтобы Керри не увидел её неожиданную вспышку радости – как только ей в голову могло прийти, что координаторы программы позволят размещать студентов в грязных хижинах!
Уже через мгновение она взяла себя в руки и, открыв лицо, ответила со всей серьёзностью:
– Ясно.
Ясно ей было одно: семейное воспитание, так сказать, уже началось.
Теперь Ирина недоумевала совсем по другому поводу: зачем нужно было показывать столь неприглядный район в самый первый её день на их земле и неужели Керри с Грэйс могли допустить мысль, что она добровольно отправится в эту часть деревни?
«Разве это не очевидно?» – Ирина озадаченно уставилась в спину Керри.
А тот с чувством исполненного долга включил зажигание, развернул машину и поехал в обратном направлении. Через несколько минут они остановились около маленького дощатого домика на самом въезде в Бьютт-Фолс.
Ирина облегчённо вздохнула. По крайней мере, домик выглядел опрятным и радовал глаз своей нежной голубизной. По обеим сторонам от двери домика рос пышно цветущий кустарник, название которого Ирина не знала. Трава перед крошечным крылечком была тщательно выстрижена.
После дома Рут и увиденных ужасов на окраине этот дом показался Ирине желанным пристанищем.
На звук подъезжающего автомобиля из соседнего дома выбежала блондинка средних лет. На ней были белые, до колен шорты и ярко-малиновая футболка, на губах красовалась помада в тон – Ирина заключила, что соседка была в курсе грандиозного заселения и поспешила познакомиться с новой жиличкой.
Соседка с любопытством осмотрела Ирину с головы до ног, однако, не найдя ничего необычного, тут же потеряла к ней всякий интерес и стала обсуждать с Грэйс последние новости Бьютт-Фолса.
Про себя Ирина усмехнулась: «Ну да, я мало отличаюсь от американцев: ни тебе рогов, ни копыт – последние деревенские сплетни куда важнее!»
Тем временем Энджел достала из багажника плакат, с которым они встречали Ирину в аэропорту, и радостно предложила:
– Давайте сфотографируемся!
– Хорошая идея! – поддержал её Керри.
Все тут же устремились к Ирине. Ирина оказалась в центре, уставшая, но улыбающаяся изо всех сил.
Позже на фотографии она увидела, что её наряд, в котором она прилетела – бирюзовая, в полоску футболка и синие, широкие, в складку шорты, – необыкновенно гармонировал с окраской дома, поэтому взгляд невольно выцеплял её фигуру среди белозубо улыбающихся американцев. На снимок также попали белые цветущие шары и две деревянные ступени, ведущие ко входной двери дома, на которой блестел серебряный колокольчик.
– А теперь давайте все в дом, – сказала Грэйс, – Ирина, должно быть, падает от усталости, – и легко преодолев две ступеньки, распахнула дверь.
Ирина переступила порог и сразу же оказалась в гостиной. Она ошеломлённо глядела по сторонам: ни коридора, ни шкафа для верхней одежды, ни просто какой-либо входной зоны не было. Прямо с ходу она оказалась в сердце дома – всего через два метра от неё стоял диван.
Это заставило Ирину почувствовать сильную неловкость – будто она вступила в интимную зону хозяев, не постучавшись.
Видя, что Ирина застыла на месте, Грейс предложила:
– Давай я проведу тебе экскурсию по дому. Это наша гостиная.
– Подождите, я разуюсь, – опомнилась Ирина и нагнулась, чтобы снять босоножки.
– Нет-нет, не нужно. – Грейс остановила её жестом. – Мы не разуваемся у входа.
Почти квадратная гостиная плавно перетекала в кухню с маленьким встроенным гарнитуром и круглым обеденным столом. Помимо дивана и двух кресел с журнальным столиком посередине, в гостиной не было ничего – даже телевизора.
Только теперь Ирина заметила, что под ногами у неё было что-то мягкое, – весь пол был застелен ковровым покрытием. Мягкость ощущалась даже сквозь подошву босоножек.
Всё кругом блестело какой-то надраенностью и вылизанностью – было видно, что хозяева слишком любили чистоту. Стены украшали обои с неброским голубоватым принтом деревенской тематики, а на кухне в качестве декоративных элементов красовались деревянные утки от мала до велика.
Дав ей немного времени осмотреться, Грэйс продолжила:
– А вот здесь комната Энджел.
Она распахнула дверь, которая находилась на небольшом расстоянии слева от входной двери.
– Да, это моя комната, заходи! – И, обогнав Ирину, Энджел забежала внутрь первая.
Ирина увидела тесное квадратное помещение, половину которого занимала двуспальная кровать.
«Двуспальная кровать?! В детской?! У моих родителей и то никакой двуспальной кровати за всю жизнь не было, а тут… А где же учебный стол?» – Ирина озадаченно осмотрела комнату, но кроме комода, стоявшего в углу, и встроенного шкафа под одежду, ничего не увидела. «Как же она тут учится?» – мелькнуло в голове.
– Пойдём, я покажу тебе ванную и твою комнату, – позвала её Грэйс.
Проходя мимо кухни, Грэйс мимолётно бросила:
– Здесь у нас кухня.
Из кухни они свернули налево, в небольшой коридор, из которого выходили две двери: одна в ванную, другая – в спальню Керри и Грэйс.
– Вот ванная, твои принадлежности, – показала Грэйс и, помолчав, добавила воспитательным тоном: – Мы принимаем душ каждый день.
Это тоже прозвучало как указание, но Ирина была рада ознакомиться с правилами семьи сразу, чтобы не выглядеть на фоне обитателей этого выскобленного домика белой вороной.
– Теперь пройдем в твою комнату, – продолжила Грэйс.
Они вернулись в кухню, прошли через заднюю дверь и очутились в небольшом коридорчике. Здесь отчаянно работала стиральная машина, издавая гулкие неприятные звуки. Рядом с ней теснилась молчаливая сушилка.
«Джонсонов не было дома часов пять, а стиральная машина работает?..» – удивлённо подумала Ирина, но промолчала.
Грэйс протиснулась через узкий проход и открыла дверь в крошечное помещение, которое, по всей видимости, было техническим и где ранее, судя по всему, законно проживали обе машины. Теперь же комнатёнку переоборудовали под спальное место, выдворив стиральную машину с сушилкой прямо в коридор. На их же место поместили компактное раскладное кресло и тумбочку. Проходившие в углу две железные трубы должны были заменить гостье вешалку для одежды – на них кто-то с видимой заботой и аккуратностью развесил аж около двадцати плечиков из толстой проволоки.
Техническое помещение не предполагало наличия стандартного окна – благо, что здесь вообще было хоть какое-то окно, пусть даже маленькое, убогое, под самым потолком. Благодаря ему в комнатку попадало немного солнечного света.
– А вот и твоя комната, располагайся, – проговорила Грэйс. – Здесь можешь развесить свою одежду. Переодевайся, отдыхай, обед будет готов через 40 минут.
Она улыбнулась как ни в чём не бывало и пропала.
Ирина ещё раз обвела глазами своё странное обиталище и устало опустилась в кресло.
«Хорошо ещё, что сюда вошло кресло, – саркастически заметила она, – могли бы и вовсе на полу уложить. Как им вообще разрешили взять студента по обмену? У них что, нет никаких требований к принимающей семье? Тут даже шкафа нет. Сами-то бы попробовали пожить в этом ящике! – возмущению не было предела. – Поселили в кладовке, практически без окна, вдали от американской цивилизации, в настоящей *опе. Что я здесь буду делать целый год???»
Ирина закрыла лицо руками. Ей хотелось рыдать. Мысли путались, мозг отказывался поверить в увиденное. Впервые в жизни она почувствовала невероятную жалость к себе. Хотелось зареветь, позвонить домой и пожаловаться маме о том, как все её надежды рухнули и как ей невыносимо плохо и одиноко. Ей казалось, что она неожиданно очутилась за стеклянной стеной, где её никто не слышит, не чувствует, не понимает.
Однако времени на страдания не было. Обед будет через 40 минут, и Ирина должна выйти на всеобщее обозрение улыбающейся.
Встряхнув головой и стиснув зубы, Ирина начала распаковывать чемодан. Понятные ритмичные действия успокаивали. Одну за другой она развесила свои вещи на плечики и вдруг остановилась, внимательно оглядывая знакомую одежду. Здесь, в этой чужой, холодной комнате, вещи показались ей необъяснимо родными. Будто близкие друзья последовали за ней в далёкую ссылку. В сердце защемило – это был первый привет от Родины, который она ощутила со всей остротой.
Навернулись слёзы, но Ирина слишком хорошо понимала: плакать нельзя! Объяснять покрасневшие глаза она не собиралась – это было слишком унизительно и, как ей казалось, бесполезно. Поэтому насухо вытерев лицо, Ирина поспешила в душ.
Вскоре позвали к столу.
На обед Грэйс приготовила в духовке мясо с овощами и большую чашку зелёного салата с помидорами черри.
– Представляешь, Ирина, – голосом, полным восхищения, говорила Энджел, – Грэйс вырастила эти овощи сама! На заднем дворе нашего дома.
Грэйс довольно улыбалась. А Керри смотрел на жену с благодарностью.
– Да, мы отличаемся от других семей в Бьютт-Фолсе. Почти никто ничего здесь не выращивает, – поделилась с Ириной Грэйс. – Все предпочитают закупать овощи в супермаркетах. И я их прекрасно понимаю: не надо вставать в шесть утра, чтобы поливать грядки, не надо ничего сажать, пропалывать. Гораздо проще купить всё готовое. Ведь любое растение требует человеческого труда.
