Czytaj książkę: «Ходит черная королева»

Глава 1

Опять его глаза напротив. Наглый, пошлый, обезоруживающий взгляд. Взгляд, от которого я схожу с ума. Который как будто сигнализирует: готовься, сейчас нам будет очень горячо. И неважно, что было до этого. Неважно, что мы ругались, спорили, кричали.

В конечном итоге я оказываюсь у стены, он напротив меня. Так близко, что я чувствую запах его кожи, запускаю руки в волосы, тяну, чтобы его губы были еще ближе к моим, еще ближе, чтобы выпить без остатка. Сгореть в пламени страсти, отдаваясь ему, крича от наслаждения…

Звонок ворвался в эту агонию совершенно не к месту. В одно мгновенье смазал картинку, спугнул бушующие эмоции, хотя я и хваталась за них, надеясь, что обойдется. Не обошлось. Агония закончилась, звонок остался.

Я резко села на кровати, пошатываясь от сна и не открывая глаз, нашарила рукой телефон. Это был не он. Потрясла головой, сгоняя морок сна. Что за фигня? Комната тонула в темноте, звонили в дверь. Ну это вообще что-то из ряда вон.

– Я уже готова растерзать тебя, кто бы ты ни был, – пробурчала, шлепая босыми ногами в сторону двери.

Терзать, кстати, было за что. Наслаждаться подобными откровенными сценами я могла только во снах. Наслаждаться, если брать в расчет, что в этой сцене буду я, конечно. Кроме меня, как ни прискорбно признавать, там обосновался и Черненко.

С тех пор, как наши судьбы снова пересеклись, он, видимо, решил, что имеет на это право. Впрочем, в чем-то я была даже благодарна этим снам. Они точно были лучше кошмаров, в которых фигурировала моя севшая в тюрьму подруга.

Прошло уже три месяца с того дня, как она сдалась. Ее судили, дали тринадцать лет, и теперь она в тюрьме. А я мучаюсь мыслями о том, что в этом есть моя вина. Это ведь я к ней пришла, вытрясла из нее правду. Она могла сбежать, я уговорила бы Ветрова замять дело… Но я не смогла, и теперь моя подруга сидела в тюрьме, а я на свободе мучилась угрызениями совести.

Поначалу на меня напала бессонница, которая, конечно, выматывала, но зато повысила мою производительность. Будучи не в силах уснуть, я садилась за работу и перевыполняла планы.

Потом бессонница уступила место кошмарам. И когда отчаяние начало подбираться к критической отметке, внезапно пришло спасение: Черненко собственной персоной вкупе с самыми пошлыми вариантами развития событий. Черт знает, что в моем сознании решило, что сцены страсти меня успокоят, но они были точно лучше кошмаров.

Тем более что встречаться с Черненко иначе мы не могли. После случившейся истории один раз выпили кофе, с трудом поддерживая беседу, и разошлись на мутной формулировке “созвонимся”. Конечно, Вадим не звонил, я тоже.

Еще спустя месяц наше случайное столкновение стало казаться глупой ошибкой. Мы хватались за прошлое, которого уже не было. Черненко стал успешным бизнесменом, красивым мужчиной из тех, что взглядом города берет.

Я же застряла в неопределенном состоянии с нечеткими жизненными позициями. Кажется, это называется течь по течению. В моем случае и течения особенно не наблюдалось, как и желания по нему плыть.

Зато у кого желания было не отнять, так это у звонящего в дверь. Я открыла, даже не глядя в глазок, наверное, из-за сонного состояния. И кстати, удивилась, хотя и не так сильно. На пороге стоял Ветер.

Этот странный субъект появился в моей жизни около трех месяцев назад. Появился феерично, перевернув все с ног на голову. В нашем городе он считался доморощенным Шерлоком Холмсом, к нему многие обращались за помощью, невзирая на то, что услуги стоили недешево.

Ветер оказался персонажем чудаковатым, и к своей роли Шерлока отнесся со всей серьезностью: забацал дом, как у персонажа, завел экономку и перенял страсть к перевоплощениям. Надо сказать, с таким же размахом он подходил ко всему в своей жизни, а потому человеком слыл неординарным, и найти язык с ним мог далеко не каждый.

Нам вроде бы это удалось, пока мы на пару вели расследование. После его окончания виделись регулярно, вели незначительные разговоры, пили чай, шутили, философствовали… Но я так и не могла понять, относит ли он меня к кругу своих друзей. Да и я его относила ли? Слишком он был неоднозначным.

Например, мог ввалиться среди ночи в костюме сутенера, вот прямо как сейчас. Причем сутенером он был в лучших традициях американских комедий, даже шуба присутствовала, точнее меховой жакет, накинутый на плечи. Натянуть в конце сентября шубу не смог бы даже самый придурковатый сутенер.

Волосы были зализаны назад, на глазах большие очки с прозрачными стеклами без диоптрий, на груди цепь и в левой руке блондинка из тех, что любит погорячее. Проститутка, если по существу, хоть и силится выглядеть прилично.

То, что передо мной Ветер, я, скорее, догадалась, потому что сутенеру в моей квартире просто нечего делать. А вот догадываться, зачем товарищ пожаловал, не хотелось совсем, потому, прислонившись к косяку и сложив на груди руки, я поинтересовалась:

– Адресом не ошибся? Бордель через два дома на соседней улице.

Ветер хмыкнул, подняв очки на голову, ответил:

– Я тоже рад тебя видеть. Есть дело.

– Я так и поняла, – усмехнулась я, пропуская парочку внутрь. Представляю, что сказали бы соседи, увидев эту компанию.

В квартире девица стремительно потеряла проститутские замашки и скромно разместилась в кресле, Ветер сел на диван, я опустилась рядом с ним.

– Внимательно слушаю, – заметила ему.

– Ирэн, нужна помощь. Так сложилось, мне необходимо быть в ночном клубе в этой ипостаси. Карина будет искать контакт с моим визави, а мне нужна компания для образа, так сказать. А то что за сутенер без любимой женщины?

– Не понимаю, куда ты клонишь.

– Клоню к тому, чтобы ты сыграла мою спутницу.

– Под спутницей ты имеешь в виду проститутку?

– Точно. Ситуация, правда, критическая, времени мало, а ты рядом живешь…

Он невинно захлопал сутенерскими глазами, я покачала головой. В его жизни всегда что-то происходит, но стоит ли меня втягивать в свои делишки? Я уже несколько раз чуть не огребла ни за что, ни про что. Повезло тогда, не значит, что повезет сейчас.

Кого я обманывала, непонятно, потому что спустя сорок минут входила с черного входа в ночной клуб, держа Ветра под руку. Чувствовала себя не очень уверенно. В большей степени потому, что на мне был обрез ткани, который кто-то посчитал платьем, поверх него кожанка, плюс чулки в крупную сетку и туфли на высоком каблуке. Раскрас более чем боевой, благодаря ему я была почти неузнаваема. Ну и благодаря блондинистому парику тоже.

Моей основной задачей было глупо хихикать и виснуть на Ветре, с этим уж я справиться могла. В кабинете, куда нас проводил охранник, было двое мужчин. Выглядели представительно, оба в костюмах, и вообще сразу видно, что дяди серьезные.

Обоим около сорока пяти, но были они как земля и небо. Первый невысокий седоватый и в очках, напоминал милого пухлого дядюшку, который чувствовал себя в этой компании очень неуютно. Мужчина то и дело оттягивал узел галстука, и к концу разговора тот висел у него на груди. Явно нервничал и потел, из чего я сделала вывод, что подобные мероприятия для него в новинку.

Зато второй… Вызывал почти восхищение. Высокий, подтянутый, широкие плечи обтянуты идеально отглаженной рубашкой. Правильные черты лица немного обтесаны мужской грубостью, которая придает образу особую привлекательность. Темные волосы, совсем не тронутые сединой, коротко стрижены, уверенный взгляд голубых глаз, легкая улыбка, застывшая в уголках губ, и спокойствие.

Вот кто в этой комнате был уверен в себе на все сто, так этот мужчина, однозначно. Внимание его было отдано разговору, но несколько раз я поймала на себе быстрые взгляды, в которых, правда, не усмотрела мужского интереса. Зато этот мужчина мог вскружить голову женскому созданию любого возраста.

Пока я хихикала, поглядывая на красавца, беседа успела закончиться. Честно сказать, я пропустила ее суть, но не сильно расстроилась. Меня это все равно не касается. Карина, которая в клубе стала Кэрри, осталась с мужчинами, а мы с Ветром удалились. До выхода из клуба я по-прежнему висела у него на локте, хихикая, как идиотка, но как только мы оказались на парковке, отлепилась и улыбаться перестала.

– Миссия выполнена? – поинтересовалась, складывая на груди руки.

– Ты была неподражаема. Точное попадание в образ.

– Я и обидеться за такое могу. Ладно, Ветер, я отбываю домой, в объятия Морфея.

Я стянула парик и сунула его в руки Саше, распустила короткий хвост, взлохматила свое каре.

– Карина должна появиться с минуты на минуту, – заметил Ветер. – Если подождешь, подкинем тебя домой.

– Обойдусь, на такси доеду.

Сделав ручкой на прощание, я потопала ближе ко входу. Обычно там паслись таксисты, но сейчас, как назло, не оказалось ни одной свободной машины. Придется вызывать через приложение.

Отойдя в сторону, я включила телефон, и пока он загружался, разглядывала стену перед собой, очень надеясь, что никому не придет в голову со мной знакомиться. А то и похуже – снять меня.

– Ирина?

Так и замерла, мысленно простонав. Лучше бы меня попытались снять, чем это. Пусть я обозналась, пусть обозналась. Аккуратно повернулась: нет, не обозналась. В паре метров от меня стоял Черненко в компании мужчины лет тридцати пяти.

Первый смотрел в обалдении, второй с интересом.

– А я подумал, что обознался, – Вадим приблизился, я неуверенно улыбнулась. – Хорошо выглядишь.

Отвратительный комплимент.

– Ты в клуб или…

– Домой, – закончила я, показав взглядом на телефон в руках. – Как раз такси собиралась вызывать.

– Давай подвезу.

Вот черт. Даже не знаю, как отказать.

– Наверное, это не очень удобно, – я покосилась на мужчину, который пытался не смотреть на мое тело. Это было реально сложно.

– Мы как раз расходились. Подожди минуту.

Вадим быстро попрощался со своим товарищем, и мы пошли в сторону парковки. Точнее, я обреченно поплелась следом. Ну почему, почему именно Черненко? Вот кто угодно другой мог выйти из клуба и не обратить на меня внимания. Или обратить. Но вышел именно Вадим.

Впрочем, это мало что меняло в наших отношениях. Разговор в машине не особенно клеился, я предпочитала смотреть в окно, развернувшись в его сторону по-максимуму. Это не мешало Черненко кидать взгляд на мои ноги. Платье было таким коротким, что виднелась не только полоска чулок, но и кожа.

Оставалось смириться с тем, что я в глазах Вадима выгляжу шлюховатой и, вполне вероятно, жалкой. Что он подумает? Что я таскаюсь в таком виде, цепляя мужиков? Стыд, да и только. Ну зато теперь можно будет не переживать на тему наших несостоявшихся взаимоотношений. Они уже точно не состоятся.

– Спасибо, что подвез, – улыбнулась я, когда мы остановились рядом с моим подъездом.

Добавлять ничего не стала, но Вадим вылез следом и прошел со мной до подъездной двери, чем заставил нервничать. Я достала ключ от домофона, еще раз поблагодарила Черненко, добавляя:

– На чай не приглашаю, все-таки ночь на дворе.

Он нахмурился, а потом притянул за талию и поцеловал. Вот так с налету, без каких бы то ни было намеков и вопросов. Может, я вообще не хочу?

Ладно, я хотела. Ответила, зарываясь руками в его волосы. Вадим прижал меня к холодной двери, но я этого даже не заметила. В голове уже царил дурман, через который назойливо пробивался внутренний голос:

“Очнись! – вопил он. – Что ты творишь? Вадим не объявлялся несколько месяцев, и тут увидел тебя в платье “рада каждому” и решил воспользоваться моментом. Ты не такая. Тебе это не надо. Немедленно перестань, пока еще не поздно”.

Где-то в глубине души мне хотелось ответить, что я как раз такая, а целоваться с Черненко – это именно то, чего мне так не хватало, но понимала: прав мой внутренний голос, мать его.

Потому отстранилась и сказала то, что должна была:

– Вадим, давай не будем.

Он разглядывал меня, тяжело дыша. Его лицо было так близко, и мои ладони лежали на его шее, а большими пальцами я инстинктивно водила по жесткой коже щек. Некстати подумала, что он только недавно побрился. Некстати, потому что за этой мыслью потянулась еще одна: у него есть своя жизнь, и меня в ней нет.

– Наверное, ты права, – тихо ответил Вадим, я кивнула, убирая руки. Отстраняться мне было некуда, поэтому отступил он.

– Спасибо, что подвез, – сказала еще раз, открывая дверь в подъезд.

Он кивнул, я улыбнулась, дверь закрылась, отрезав нас друг от друга. Я прислонилась к ней лбом, вздыхая и прикрывая глаза. Самое обидное, что эта дверь мало что меняла. Мы с Вадимом были разделены миллионом подобных железных дверей, каменных стен, непробиваемых стекол. И даже сейчас, когда целовались, они не рушились. Всё – иллюзия. Отголоски прошлого, которые не дают покоя.

Медленно поднялась на нужный этаж, чувствуя себя очень уставшей. Даже клоунада с Ветром забрала куда меньше сил, чем встреча с Вадимом. Лучше было, когда мы жили в разных измерениях и при возможной встрече готовы были пройти мимо друг друга, не заметив. Однозначно, так было бы куда более правильно.

– К черту, – буркнула я, бросая ключи на тумбочку.

– Не надо к нему торопиться.

Я вздрогнула, но тут же громко выдохнула. Закрыв дверь, прошла в комнату и зажгла свет. Ветер сидел, щурясь, в кресле. На нем были светлые джинсы и толстовка с большим капюшоном, честно сказать, в таком облике он выглядел куда более непривычно.

– Жить без меня не можешь? – съязвила я.

– Карина обитает неподалеку, я решил удостовериться, что ты в порядке. Как видишь, приехал даже раньше тебя.

– А если бы я с парнем пришла? – кинула я, проходя к окну. Двор был пуст, Черненко покинул и его, и мою жизнь, судя по всему.

– Планировала переспать с бывшим?

Вот он ничуть не удивил.

– Нет, хотела подцепить придурка, которому нравятся псевдопроститутки.

– Значит, точно с бывшим.

Я повернулась к нему, бросая уничижительный взгляд, Ветер сделал невинное лицо, но в глазах плясали черти. Вот те самые, к которым он так советовал не спешить.

А я взяла и ляпнула, приблизившись:

– Ты любил когда-нибудь?

Черти спрятались, и воцарившаяся в глазах серьезность пугала настолько, что у меня даже мурашки побежали. Ветер поднялся, оказавшись со мной лицом к лицу.

– А что такое любовь, Ирэн? – спросил, щурясь. Я растерялась. Глобальный такой вопрос, на который сложно ответить. Но Саша, к счастью, не ждал этого ответа. – Любовь – это жертва. Это когда ты готов отдать свою жизнь за жизнь того, кого любишь. И когда при этом не ждешь ничего взамен. Любить по-настоящему – трудно. Потому что когда ты любишь… – Саша замолчал, отойдя к окну, я смотрела на его спину, хмурясь, чувствуя внутри странную горечь. – Потому что когда ты любишь, – повторил он, – все, чего ты хочешь, чтобы тот, кого ты любишь, был счастлив.

На несколько секунд воцарилась тишина, и я могла поклясться, что Ветра сейчас нет в этой комнате. Он унесся мыслями куда-то очень далеко. В другую жизнь. Жизнь, которой больше нет.

– Иногда любовь заключается в том, – проговорил Саша тихо, но я услышала, – чтобы тебя не было в жизни этого человека.

Снова воцарилась тишина, тяжелая, давящая, она сузила пространство до нас двоих, и теперь казалось, что я просто не могу сдвинуться с места. И внутри плавилась странная боль, боль за Ветра, и как будто немного его боль, которую я чувствовала через сказанные слова. И не знала, что ответить.

Саша повернулся, криво усмехаясь.

– Давай лучше о чем-то более реальном, Ирэн.

Глава 2

И хотя то, что он говорил, было более чем реально для нас обоих, я поддержала его сейчас. Улыбнулась, разглядывая. Он всегда казался мне странным. Несмотря на правильные черты лица, Ветер не был красавцем, но внимание привлекал однозначно. Харизматичные – говорят про таких. Я бы даже сказала, что Ветер символизировал собой всю харизматичность этого мира.

У него были невероятные глаза, ярко-зеленые, от них было сложно оторвать взгляд, просто тонешь в омуте, зная, что не доберешься до дна. Пройти мимо него было невозможно: кривая усмешка, пронзительный взгляд, размашистые движения – все это привлекало внимание. Если этого хотел Ветер. Если нет – вы никогда его не заметите. Даже не пытайтесь.

Я уселась в кресло, в котором только что сидел он, и сказала:

– Давай о реальном. Начнем с того, что ты врун.

– Что? Я? – он заулыбался.

– Ты, ты. Уверена, в твоем окружении найдется миллион девиц, готовых сорваться среди ночи в костюме проститутки даже на Северный полюс. А значит, меня ты выбрал с какой-то целью. Хотелось бы знать, с какой. Хотя идея есть: пытаешься спасти меня от себя самой, так?

– Я далек от альтруизма настолько же, насколько Ницше был далек от Бога, – хмыкнул на это Ветер, присаживаясь на подоконник. – Ты просто оказалась под рукой, не стоит искать тайные смыслы, обычно все намного проще. Кстати, что скажешь о самой встрече? Как впечатления?

– По большей части я любовалась тобой.

На этих слова я ушла в ванную и стала смывать макияж. Ветер застыл на пороге, опершись плечом на дверной косяк.

– Ну а наши оппоненты?

Я пожала плечами.

– Мужики как мужики. Толстый явно чувствовал себя не в своей тарелке, так нервничал, что только неприятное впечатление оставил.

– А второй оставил приятное? Интересно, чем?

Я снова пожала плечами.

– Уверенностью в себе.

– Что-то еще?

– Ну… Наверное, они бизнесмены.

– Это все? – усмехнулся Ветер. Я умылась теплой водой, вытерлась и сделала глубокомысленное лицо.

– Было еще что-то невероятно важное. Это второй жгучий брюнет. И я тоже. Совпадение? Или знак?

Ветер только глаза закатил, пропуская меня из ванной. Мы вернулись в комнату, и я спросила:

– Так что, сознаешься, зачем затащил меня в клуб?

Саша задумчиво поглазел на мои обои, а потом выдал:

– Поеду, пожалуй. Приходи завтра ко мне обедать. К часу.

И развернувшись, потопал на выход, оставив в некотором недоумении. Ждать меня Ветер не стал, ушел, тихо закрыв дверь.

– Чертовщина какая-то, – буркнула я в итоге и пошла закрывать дверь. – И вообще, мне это все неинтересно.

Оказалось, еще как интересно. Потому что я до утра не могла уснуть, ворочаясь и думая о Ветре. Первый месяц после нашего знакомства такое происходило регулярно, потому что Саша относился к категории людей, жизнь которых была покрыта неясностью и загадками.

В нашем городе Ветер появился неизвестно откуда, и о прошлом его никому ничего не известно. У него нет родных, приближенный человек – Инна Сергеевна, исполняющая роль экономки великого сыщика. Как вариант: они оба чокнутые (ну напрашивалось же, правда?). Друзья – под большим вопросом, не уверена, что тех, кого я видела, можно отнести к этой категории. Тот же Святослав, который помогал Ветру, категорично заявил, что Саша ему не друг.

Кто же такой Саша Ветер? Почему его жизнь овеяна тайнами? Что скрывает он в своем прошлом? Откуда приехал? И просто ли приехал или… сбежал? А если сбежал, то почему? И вообще, у него хотя бы имя настоящее? Что уж говорить про фамилию… Интернет о Саше Ветрове, по крайней мере, моем, не знал ничего, и мне оставались только слухи, которые я выискивала во время нашего с ним расследования.

Да, Ветер помог мне выпутаться из опасной истории, с ним я нашла ответы на все возникшие вопросы. И с ним же получила множество вопросов, на которые не было ответов.

Еще больше удивляло, что я вдруг оказалась в его круге общения. Вряд ли мы были близкими друзьями, не думаю, что Ветер вообще подпускал кого-то близко. Но определенно, я вызывала у него необъяснимый интерес. Необъяснимый для меня, потому что я долго рассматривала себя в зеркало и размышляла, какую такую особенность Ветер во мне разглядел, но четкого ответа не нашла.

В конце концов, пришла к выводу, что кажусь забавной, и ему любопытно за мной наблюдать. Почти уверена, что в один прекрасный момент я окажусь выброшена из его жизни так же ловко, как выкидывает всех девиц Инна Сергеевна из дома на улице Пирогова.

Наверное, эта мысль и заставляла меня идти на поводу у бредовых идей Ветра вроде той, что он выкинул ночью. Ощущение кратковременности нашего общения на фоне нескончаемых тайн, которые его окружают.

Телефон зазвонил в 11:30, а уснула в я итоге около шести. Отлично. Не поеду я никуда. Не открывая глаз, потянулась за мобильным и столкнула его на пол, он отлетел в противоположную сторону комнаты и теперь злорадно звенел оттуда. Стало ясно: придется вставать.

Собиралась я по-спартански: прохладный душ, кофе и бежать к скутеру. Без пятнадцати час уже звонила в колокольчик над входной дверью. Дверь открыла Инна Сергеевна, окинула быстрым непроницаемым взглядом и заметила, пропуская:

– Александр Геннадьевич в кабинете. Можете туда пройти.

Кабинет, точная копия кабинета Холмса с Бейкер-стрит, был мне уже знаком. Ветер сидел на подоконнике, зажав в зубах самокрутку. На его коленях покоилась перевернутая гитара, а сам он размашисто писал что-то на листке, лежащем на деке.

– Роман сочиняешь? – поинтересовалась я насмешливо, опускаясь в низкое кресло перед столиком, на котором судя по расстановке, шла игра в шахматы. – Или ходы записываешь? Саша Ветер против Саши Ветра. Кто же победит на этот раз? – я придала голосу тревожные интонации, Ветер рассмеялся, откладывая гитару. Устроился напротив меня, судя по всему еще не ложился спать, вид имел немного чумной. Поставил палец на черную фигуру и сказал:

– Это король, Ирэн. А это, – перевел палец на другую черную фигуру. – Это королева. Только она об этом не знает. И ведет себя неподобающе, то есть делает, что хочет, ни с кем не считаясь. Даже с королем.

Хотя Ветер говорил о фигурах и их ходах, мне чудилась за всем этим некая аллегория. Я всматривалась в его глаза, красные прожилки в которых подтверждали мысли о бессонной ночи, пытаясь понять, что он хочет сказать на самом деле. Дым от зажатой в его зубах самокрутки поднимался тонкой струйкой вверх, а на словах Ветра дергался и растворялся без следа. И во всем этом: в словах, взгляде, дыме, – мне чудилось что-то нехорошее, чему я не могла найти точных слов для описания. Словно поддавшись игре, спросила, не сводя с Ветра взгляда:

– Может, не зная, кто она, королева будет счастливее?

Лицо Саши на мгновенье исказилось, словно ему стало больно, словно он хотел согласиться со мной и не мог.

– Знать правду – право каждого. Хотя не каждый хочет пользоваться этим правом. Но иногда… Иногда право становится обязательством. Бывает правда, которую необходимо знать.

Ветер сделал ход белой фигурой, съедая черную королеву. И следом походил черным королем. И смотрел куда больше на меня, чем на доску перед собой. И от этого становилось еще больше не по себе. Черный король встал на клетку, громко ударившись о деревянную поверхность доски. Я вздрогнула, Ветер откинулся на спинку кресла, вытащив окурок, затушил его в пепельнице и сказал:

– Шах и мат, Ирэн. Черный король пожертвовал своей королевой, чтобы выиграть битву. В жизни такое часто случается, правда?

Он улыбнулся, его улыбка как будто развеяла сумрак, царящий вокруг нас, хотя умом я понимала, просто остатки дыма растворились в комнате. Но все равно как будто стало легче дышать.

– Дурацкие у тебя игры, Саша Ветер, – заметила, откидываясь в кресле.

– Я просто рассказывал тебе о том, как играют в шахматы.

– А я думала ты с помощью них пытаешься раскрыть очередное преступление.

Саша, усмехнувшись, вернулся на подоконник и, взяв гитару, стал наигрывать ложащуюся на слух мелодию.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал, глядя на меня.

– В чем?

И снова молчание, только мелодия вырывается из-под ловких движений пальцев, заполняя собой комнату. И внимательный Сашин взгляд, изучающий, словно Ветер решает прямо сейчас: стоит ли обращаться ко мне или все же отпустить с миром.

– Пообедаем, – резко оборвал он мелодию, снова откладывая гитару. – А потом поговорим.

Пообедать я была не против. По большей части потому, что не успела позавтракать, к тому же что-что, а готовить Инна Сергеевна умела. И конечно, лидировала английская кухня. Полное вживание в образ, так сказать.

– Инна Сергеевна, случаем, не в Англии поварскому делу обучалась? – поинтересовалась я уже за чаем.

– У нее даже загранпаспорта нет.

– А у тебя есть?

– Конечно, – Ветер сделал глоток. – И не один.

Я только глаза закатила. Глупый был вопрос, однозначно. После чая мы переместились в гостиную, и я с ногами забралась в кресло, спрашивая:

– Выкладывай, зачем ты меня на самом деле позвал.

Саша сделал вид, что обижен до глубины души. Кстати, хорошо вышло, я почти поверила.

– Считаешь, я не могу позвать друга скрасить мой прием пищи?

– А мы друзья? – присвистнула я.

Ветер посерьезнел настолько, что мне стало неуютно. Поерзав в кресле, я поспешно добавила:

– Плохая шутка вышла.

Он усмехнулся, откидываясь на спину дивана и укладывая ноги на танкетку.

– Думаю, ты понимаешь, что далеко не всех подпускают так близко.

– Понимаю, – кивнула я. – И постоянно задаюсь вопросом, почему я. Ничего выдающегося за мной не водится.

– А должно? Или думаешь, мне интересно общаться только с умными и экстраординарными? Главное, не выдающиеся способности и не ум, – он перегнулся и коснулся указательным пальцем моей груди слева, – а то, что здесь.

Руку он убрал и продолжил говорить, глядя вперед:

– Самое ценное – душа человека. Но увидеть ее очень сложно. Практически невозможно. Каждый из нас прячется за созданные им самим маски. Даже в общении с близкими людьми. Мы как актеры в глобальной постановочной игре под названием жизнь, а вокруг нас декорации и предлагаемые обстоятельства. И мы так заигрались, что забыли о том, что на самом деле это только роль. Стали воспринимать все происходящее всерьез, и это… Это нас губит. Мы всерьез плачем над мелочами, которые не стоят даже того, чтобы обращать на них внимание. Мы живем мелочами, Ирэн, в то время, как настоящая жизнь проходит мимо нас. Жизнь без декораций и предлагаемых обстоятельств.

– И ты знаешь, какая она, эта жизнь? – спросила я тихо, не поднимая на Ветра глаза. С полминуты стояла тишина.

– Знаю. Каждый знает. Несет это знание внутри себя, но не может вытащить наружу. По разным причинам: кто-то предпочел забыть о нем, кому-то не хватает сил. Ведь придется все менять, терять людей, привычный мир, такой до боли знакомый, в котором даже неожиданности предсказуемы. Люди не готовы принять, что они нечто большее, чем привыкли полагать. Они соглашаются на выставленные правила игры и живут по ним. Но то, что там, – он снова постучал указательным пальцем по своей груди, – оно выше любых условностей. Рано или поздно оно начинает рваться наружу, и счастлив тот, чья маска не срослась с лицом, потому что он сдастся, не устоит под напором этого потока, потому что ему придется стать собой. Ибо остаться прежним будет означать жизнь трупа, который передвигает ноги. – Он еще немного помолчал и продолжил, глядя вперед. – Я вижу, Ирэн, как тяжело тебе под этой маской. Словно к ней привязаны пудовые гири, которые тянут тебя вниз. Я вижу, что ты хочешь сбросить ее с себя. И в этом твоя главная ценность.

Воцарилась тишина. Я пялилась куда-то перед собой, пытаясь осознать слова Ветра. Самое парадоксальное, что я не чувствовала отторжения от сказанного. Наоборот, эти слова словно наслаивались на мои обрывочные мысли и чувства, собирали их в единое целое, подтягивали, выстраивая предложение за предложением. И наконец получился осознанный текст, оформилась мысль в голове, перестав быть лишь хаотичным набором слов.

А еще я помнила эту жизнь без масок. Тот короткий миг, когда я была счастлива и открыта миру. А он ударил по мне, сломал, заставил перекроить себя и надеть маску. И как бы она ни была тяжела, куда страшнее та боль, что осталась в прошлом. Боль, к которой я ни за что не хотела возвращаться. Боль, за которую Ветер, как оказалось, меня и ценил.

Я так глубоко погрузилась в эти мысли, что не услышала вопроса Ветра, подняла на него взгляд, он повторил:

– Говорю, как насчет того, чтобы немного подзаработать?