Czytaj książkę: «Темная элита. Месть»

Czcionka:

Julia Hausburg

Dark Elite – Revenge

Cover adaption by Eksmo Original design by www.buerosued.de

Фото автора © Julia Hausburg

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

«Темная Элита. Месть» – это шахматная партия. Элора и Габриэль, каждый из которых хранит свои секреты, на протяжении всей истории оказываются перед выбором – следовать за своими амбициями и достичь желаемого любой ценой или поддаться искушению? В этой истории удивительным образом переплетаются интриги, темные тайны и страсть.
АЛИНА MELANCHALLINA,
основательница сообщества «Чердак с историями»

* * *

Юлия Хаусбург родилась в 1998 году и сначала изучала педагогику, но последовала зову сердца и выбрала творческий путь. Сегодня Юлия живет в солнечной Баварии с мужем и двумя пушистыми котами, обожает теплый летний дождь, аромат кофе и тихие часы за ноутбуком в уютном кафе. Ее серия романов «Темная элита» сразу же попала в список бестселлеров журнала SPIEGEL. Когда Юлия не пишет о сильных чувствах и опасных тайнах, она с удовольствием читает любовные истории в домашней библиотеке.

* * *

Ночь темнее всего перед рассветом.
Сельма Лагерлёф

* * *

Дорогой читатель, предупреждаем вас,
что эта книга содержит возможные триггеры
(темы, которые могут показаться вам тяжелыми).
Поэтому советуем ознакомиться с их перечнем в конце книги.
Внимание: предупреждение содержит спойлеры.
Мы желаем вам получить незабываемые впечатления от прочтения.
Юлия Хаусбург и команда издательства Heyne

Глава 1
Габриэль

Я никогда не задумывался о смерти. Да и зачем? Когда тебе девятнадцать, жизнь только начинает набирать обороты. Гудящие от танцев ноги после долгих ночных вечеринок и боль в мышцах после выигранных – а иногда и проигранных – регат – это составляло мою жизнь до недавнего времени, и я наслаждался каждым днем в полной мере. Теперь я понимаю, насколько я был глуп и наивен. Насколько крепко я закрывал глаза на реальность. Совершенно неважно, сколько человеку лет. Смерть настигает нас зачастую тогда, когда мы меньше всего этого ждем.

Капли дождя ритмично стучат по гробу, который медленно опускается в землю. С каждым сантиметром мое сердце разрывается на части все сильнее. Выбежать бы вперед и остановить эти похороны. Открыть гроб, чтобы моя сестра-близнец могла прыгнуть ко мне в объятия и громко прокричать: «Попался!» У Аннабель слабость к плохим шуткам. Была, поправляю себя.

И даже теперь, когда ее больше нет и нет ничего дороже моих воспоминаний о ней – о нас, – я хотел бы стереть их. Чтобы каждое воспоминание о том, что мы пережили вместе, и все, чего я так ждал, растворилось вместе с этой болью. Наш общий выпускной в университете, первые дети, помощь родителям. Быть вместе. Всегда.

Слезы струятся по моим щекам, сливаясь с прохладными каплями дождя. Черный костюм липнет к телу, мокрый и холодный, но я почти не замечаю этого. Все мои мысли заняты лишь тем, что Аннабель больше никогда не ощутит дождь на коже.

С глухим стуком гроб опускается на дно вырытой могилы. Капли воды скатываются с темного дерева и исчезают в земле. Точно так же, как и она. Эта мысль бьет меня под дых.

Родители подходят ближе и бросают оранжевые георгины на гроб. Любимые цветы Аннабель. Отец обнимает мать за дрожащие плечи и крепко прижимает к себе, пока она безутешно рыдает.

Меня тошнит. Теперь моя очередь.

Когда я подхожу к могиле, кончики моих пальцев немеют. Стоит ли мне что-то сказать? Попросить прощения? Аннабель лежит там, внизу, из-за меня. Потому что меня не было рядом, когда я был ей так нужен. Потому что я не заботился о ней так, как было необходимо. Потому что я слишком поздно понял, что ей грозит опасность.

Между нами всегда существовала эта невидимая нить. Я чувствовал то же, что и сестра, даже когда нас разделяли сотни миль. Но в тот вечер наша связь не сработала. И в самые последние мгновения жизни Аннабель она подвела нас.

Эта связь все еще со мной, и теперь она – мое бремя. Наша нить безжизненно повисла: на другом конце никто ее больше не держит. С каждым вдохом я чувствую, как мне не хватает сестры. Я неполноценен и останусь таким до конца своих дней.

Мы делали все вместе, доверяли друг другу во всем, в каждой мелочи. Как же мне теперь без нее жить? Кто я теперь, когда часть меня отсутствует? Аннабель была днем, я был ночью. Мой свет угас. Осталась лишь тьма.

«Я скучаю по тебе», – шепчу я и бросаю георгин в могилу. Он падает рядом с теми, что бросили родители. Три жалких ярких пятна в бескрайнем море коричневого цвета.

Когда священник произносит несколько заключительных слов, я мысленно даю сестре обещание: клянусь найти виновных в ее смерти и призвать их к ответу. Я докажу: то, что Аннабель погибла в результате несчастного случая, – ложь, и выясню всю правду. Я не успокоюсь, пока виновные не понесут заслуженное наказание.

Они заплатят за твою смерть, Аннабель.

На прощание священник пожимает нам руки. Он что-то говорит мне, но я его не понимаю. Шум в ушах слишком громкий. Словно на автопилоте, спотыкаясь, я следую за родителями. Мы покидаем кладбище и возвращаемся на парковку. Похороны начались час назад. И с этого момента уже ничто не будет прежним. В груди тесно, ноги подкашиваются, и мне приходится опереться на крышу машины. Только теперь я по-настоящему осознаю, что Аннабель действительно больше нет.

Кто я без нее? Кто я? Кто я?

Я прижимаю руку к груди, потому что боль просто невыносима. Как мое глупое сердце все еще может биться, когда Аннабель мертва?

Внезапно я чувствую прикосновение на плече. Я смаргиваю капли дождя… или это слезы? Мой взгляд затуманен, но я улавливаю знакомый цветочный аромат маминых духов. Она обнимает меня, и мы плачем вместе.

Я теряю чувство времени. В какой-то момент мама размыкает объятия и убирает мокрую прядь волос с моего лба – такой знакомый жест из детства. Я не сопротивляюсь: кажется, это приносит ей успокоение.

– Ты действительно не хочешь поехать с нами домой?

– Нет, – говорю я на удивление твердым голосом. – Я вернусь в университет.

– Ты уверен, что хочешь… вернуться туда? Мы можем найти для тебя другой университет.

Туда. Вернуться в то место, где умерла моя сестра. К озеру, в котором она утонула. Мама даже не догадывается, почему я не хочу и не могу уйти в другой университет. Потому что люди, ответственные за смерть Аннабель, все еще там. Но в любом случае все даже к лучшему. Родителям и так пришлось слишком многое пережить.

– Не волнуйся, я справлюсь.

Отец кладет руку мне на плечо.

– Береги себя, Габриэль.

– Обещаю.

Мама снова обнимает и цепляется так сильно, будто боится потерять и меня. На мгновение я начинаю сомневаться, не остаться ли с родителями. Но университет – мой дом. Он был домом и для Аннабель, которая годами упорно боролась за то, чтобы ее приняли туда. Я обязан вернуться ради нее. Я чувствую, что она хотела бы этого. Кроме того, мне никогда не убежать от прошлого и воспоминаний. И неважно, как далеко я уеду, где буду жить и что делать. Зачем тогда вообще уходить? Нет, я продолжу изучение астрономии и начну искать правду. Я решительно расправляю плечи и делаю глубокий вдох, радуясь тому, что у меня теперь есть цель, на которой можно сосредоточиться.

Я прощаюсь с родителями, мы садимся в машины. Я – в свой серый «БМВ», у которого лошадиных сил больше, чем необходимо, но который я обожаю. Мои родители – в лимузин «Ауди», отец на удивление за руль. Именно он настоял на том, чтобы на похоронах присутствовали только мы трое. Никаких дальних родственников, никакого персонала. Только мы – потому что так бы хотелось Аннабель.

Я наблюдаю за машиной родителей, пока она не скрывается за поворотом. Тяжело вздохнув, запускаю двигатель и отправляюсь в путь. Я включаю подогрев сиденья, так как начинаю дрожать в мокрой одежде. К счастью, дорога займет всего около часа.

Оставляя родной город Кюснахт позади, выезжаю на автобан и двигаюсь на юг мимо Цюрихского озера. Чем ближе я к своей цели, тем сильнее ощущаю, что меня вот-вот стошнит. В голове беспорядочный ворох мыслей, и, возможно, в таком состоянии мне вовсе не стоило садиться за руль. Однако если я сейчас остановлюсь, то, с уверенностью могу сказать, уже никогда не найду в себе силы вернуться в университет.

Через три четверти часа я замечаю на горизонте озеро Валензе. Окруженное скалистыми горами, оно находится в тени и выглядит почти угрожающе. Я сильнее сжимаю руль, пока костяшки пальцев не побелеют. Все в порядке. Я справлюсь. Осталось совсем немного. Всего несколько километров по извилистой дороге, и я доберусь до университетского кампуса. Где старые серые каменные здания с башенками и зубцами граничат с озером, а студенты сидят в гигантской библиотеке над потрепанными книгами или планируют следующую вечеринку.

Место, о котором всегда мечтала моя сестра и которое в итоге стало ее кошмаром.

Корвина Касл.

Глава 2
Элора

Два года спустя

Когда я вхожу в столовую, за панорамным окном блестит на солнце Женевское озеро. Сегодня вода цвета бирюзы почти спокойная, поэтому лодка отчима лишь слегка покачивается у нашего частного причала. Вдали тянутся к небу Альпы. Отсюда горы кажутся мне совсем крошечными. Каждый день они напоминают мне о том, что я чувствую себя такой же незначительно мелкой с тех пор, как переехала в эту роскошную виллу. Крошечной и не той, кто я есть на самом деле. Именно поэтому я должна как можно скорее уехать отсюда.

– Доброе утро, – мурлычет мама, сидя за обеденным столом вместе с моим отчимом Людовико и протягивая мне конверт. – Это тебе пришло по почте.

Я читаю адрес отправителя, и сердце начинает биться так сильно, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Фонд Песталоцци. Наконец-то! Я жду это письмо уже несколько недель.

Сразу вскрываю конверт и вытаскиваю листок, на котором лишь несколько строк.

Уважаемая Элора Фарраро,

после тщательного рассмотрения Ваших документов мы, к сожалению, вынуждены сообщить, что не можем предоставить Вам стипендию от нашего фонда. Мы благодарим Вас за…

Я не дочитываю письмо, вместо этого с разочарованием возвращаю лист обратно в конверт. Глаза щиплет, но я быстро моргаю, чтобы сдержать слезы. Я ни в коем случае не стану плакать. Не перед Людовико и матерью.

– Ну что там? – взволнованно спрашивает мама, убирая прядь медово-русых волос со лба. Раньше ее волосы были темно-каштановыми, как и мои. Но их цвет тоже изменился, после того как Людовико вошел в нашу жизнь.

Я только качаю головой, потому что не в силах говорить. Это был мой последний шанс получить стипендию. Все остальные фонды отказали мне еще несколько недель назад. Разочарованная, я сажусь за стол и откладываю письмо в сторону.

Людовико откашливается.

– Ты же знаешь, что твои шансы на получение стипендии были невелики.

– Да, благодаря тебе.

Отчим – владелец многомиллиардной компании. Когда моя мать около трех лет назад рассказала мне о своем новом друге, богатом предпринимателе из Женевы, я сначала подумала, что она пошутила. Но затем все произошло одно за другим и довольно быстро: Людовико сделал ей предложение, она сказала «да», и внезапно я переехала из маленькой деревушки в Германии в самый богатый город Швейцарии. Я сменила обычную гимназию на дорогую частную школу, а автобус – на лимузин с персональным водителем.

Чего хотела я, никого не интересовало. Мне было шестнадцать лет, и я должна была подчиниться. А то, что весь мой мир перевернулся и я потеряла все, что было мне дорого, не имело значения. Я оставила родной дом и друзей, которые называли нас с мамой «охотницами за деньгами» и в конце концов вообще перестали со мной общаться. Переход в новую школу в середине учебного года не способствовал обретению новых друзей. Я так и не смогла найти общий язык ни с учителями, ни с новыми одноклассниками. Только одно осталось неизменным: моя мечта изучать медицину.

И эта мечта теперь была под угрозой.

– Ты могла бы просто принять мое предложение, – говорит Людовико, указывая на письмо. – Это же была твоя последняя заявка на стипендию, верно?

Я неуверенно киваю и принимаюсь за яичницу, которую домработница Людовико готовит лучше, чем в любом ресторане.

– Я знаю, ты хочешь как лучше, но мне важно добиться всего самой.

– И как?

Да, как, черт возьми? Если бы я знала, меня бы здесь уже давно не было. Я бы уже нашла себе квартиру где-нибудь подальше от Женевы и богатства моего отчима, связанного со множеством обязательств. К сожалению, учеба на медицинском факультете непроста. Если мне придется параллельно еще и работать, очевидно, я не смогу справиться с учебной нагрузкой. Я не из тех, кому учеба дается легко. Мне всегда приходилось усердно работать, чтобы получить хорошие оценки.

Как же бесит самодовольный вид Людовико, который прекрасно понимает, что после очередного отказа у меня не останется иного выхода, кроме как согласиться на его предложение. Но тогда я стала бы именно той, кем меня считали мои бывшие подруги, – охотницей за деньгами, живущей за счет отчима. В действительности все совершенно иначе. Я хочу быть независимой. Все это богатство для меня ничего не значит. Это пропуск в поверхностный и пустой мир, где каждый готов предать другого ради собственной выгоды.

В голове всплывает воспоминание: перед глазами тьма, затем синие мерцающие огни. Я слышу громкий взрыв и ощущаю страх, тисками сжимающий грудь. Поспешно моргая, я пытаюсь прогнать картинки прошлого – о той ночи, когда мне пришлось на собственном опыте ощутить все лицемерие элитного общества. Мне не нужны шикарные платья и дорогущие машины. Все, чего я хочу и когда-либо хотела, – это стать врачом, чтобы помогать людям.

Таким людям, как мой отец.

Тут же отгоняю мучительные мысли о нем. И без того я уже еле сдерживаю слезы. Воспоминания о смерти отца могут стать последней каплей.

– Тебе лучше спокойно все обдумать еще раз, – выводит меня из мрачных мыслей Людовико. – Прежде чем станет слишком поздно подавать заявку на следующий семестр.

Конечно, он прав. Неужели мое упрямство действительно стоит того, чтобы ставить под угрозу свою мечту? Почему я не могу просто принять его предложение и облегчить себе жизнь? Только одно слово из двух букв отделяет меня от беззаботной студенческой жизни. Но я не могу заставить себя произнести его вслух.

Я подношу ко рту еще один кусочек яичницы, но аппетит давно пропал.

– Тебе наверняка понравится в Корвина Касл, – не отступая, добавляет Людовико. Конечно, он привык получать то, что хочет. – Многие известные врачи Швейцарии учились там. Университет признан во всем мире благодаря первоклассному образованию, а медицинский факультет вообще считается одним из лучших.

Людовико говорит так, будто зачитывает информацию из брошюры. Я чувствую предательское покалывание в животе. Верный признак того, что меня охватывает волнение, которое я так стараюсь подавить. Условие, что я должна учиться в престижном Корвина Касл, и стремление оплатить мое образование – это его попытки ловко манипулировать мной. Тем не менее я все-таки посмотрела фотографии университета в интернете. Просто не смогла удержаться, любопытство было слишком велико. Корвина Касл находится в часе езды от Цюриха, на берегу озера Валензе. Прекрасное спокойное место, где я могла бы полностью сосредоточиться на учебе. С огромной библиотекой и именитыми и уважаемыми преподавателями.

И все же…

– Я не думаю, что Корвина Касл – подходящее место для меня. – Последние три года меня окружали богатые снобы – этого хватило на всю жизнь, даже если на кону стояла моя заветная мечта.

– Почему нет? – спрашивает мама, в очередной раз ничего не понимая. Она никак не может осознать, насколько мне не нравится мир, в котором мы теперь живем. Не может понять, что я намного охотнее осталась бы в нашем маленьком деревенском доме в Алльгой, чем каталась по женевским магазинам с бокалом шампанского на личном автомобиле с шофером.

– В университете много студентов, получающих стипендии, и кроме того, ты наконец-то познакомишься с Люсией, – добавляет Людовико. Когда он упоминает свою дочь, его голос становится мягче, и я даже слышу нотки грусти в его тоне.

Я до сих пор ни разу не видела Люсию, хотя мы с мамой живем на вилле Сальвари уже почти два года. Сильно поругавшись с отцом незадолго до свадьбы, Люсия больше не приезжала домой. Людовико никогда не рассказывал мне, из-за чего именно произошла ссора, но, судя по обрывкам фраз из разговоров, я подозреваю, что решающую роль сыграло учебное заведение, которое выбрала Люсия.

Видимо, она очень смелая, раз смогла противостоять Людовико. Я не могу унять любопытство: кто она – моя сводная сестра? Поладим ли мы? Смогли бы мы вместе противостоять этому безумию, с которым я сталкиваюсь в одиночку вот уже два года? Я всегда мечтала о сестре.

– Повторю: подумай об этом еще раз, – просит Людовико.

Я вожу туда-сюда остатки яичницы по тарелке. Стоит ли воспользоваться предоставленной мне возможностью? Учиться в лучшем университете Швейцарии и познакомиться со сводной сестрой? Или продолжать идти своим путем и рисковать мечтой?

– Хорошо, – наконец произношу я. – Я подумаю.

Вздыхая, прислоняю голову к прохладному стеклу и смотрю на внешний мир за окном машины. Вдоль мокрой после дождя дороги выстроились деревья, листва которых выглядит так, будто художник окунул ее в ведра с оранжевой и желтой краской. Дорога вьется серпантином вверх в горы. Время от времени за деревьями мелькает озеро. Летом оно, наверное, дарит отличную прохладу, если, конечно, любишь плавать. Чего не могу сказать о себе. С тех пор как себя помню, я испытываю необъяснимое отвращение к воде. Родители смогли уговорить меня пройти только начальный курс плавания.

Я опускаю шторку, изолирующую меня от водителя.

– Сколько нам еще ехать?

Я уже пыталась проверить по навигатору, но мобильный интернет здесь настолько плох, что не загружается даже карта.

– Максимум пятнадцать минут.

Отлично. У меня уже понемногу начинает кружиться голова от множества крутых поворотов.

Как бы мне хотелось иметь другой выбор. Я презрительно фыркаю, думая о том, что теперь по-настоящему вошла в мир отчима. Все продается, у всего есть своя цена. В том числе и у меня, и у моей заветной мечты.

Так как шторка все еще опущена, через лобовое стекло я вдруг замечаю машину на обочине. Она съехала с дороги и врезалась в дерево.

– Стой! – кричу в тот самый момент, когда шофер жмет на тормоз. Раздается визг шин, машину заносит, и еще до ее полной остановки я распахиваю дверцу и выскакиваю наружу.

– Подождите! – кричит шофер, но я его игнорирую.

Я бегу к месту аварии и надеюсь, что не опоздала. За спиной хлопает дверца – водитель последовал за мной. Он снова зовет меня, но я смотрю только на машину перед собой. Капот смят, словно гармошка, поднимается дым, и я знаю, что надо торопиться.

Через окно я замечаю молодую девушку. Она неподвижно лежит на водительском сиденье. Из раны на лбу сочится кровь, вероятно, от удара о подушку безопасности, которая теперь просто свисает с руля.

Я хватаюсь за ручку.

– Что вы делаете? Отойдите от машины! – В голосе шофера звучит паника, и я кричу в ответ:

– Вызовите скорую!

Я открываю дверцу и осторожно вытаскиваю девушку, отхожу с ней на несколько метров от машины и кладу на землю. В нос ударяет резкий запах, но я стараюсь полностью сосредоточиться на пострадавшей. Я откидываю волосы с ее лица и замечаю, что она примерно моя ровесница. Она красива, даже кровь, стекающая по ее виску, не портит это впечатление. В то же время она выглядит бесконечно хрупкой.

На мгновение у меня перехватывает дыхание, а затем… я начинаю бороться за ее жизнь.

Все вокруг расплывается, пока я проверяю ее дыхание. Ничего, ни малейшего вздоха не срывается с ее губ. Я кладу руки ей на грудь и начинаю делать массаж сердца. Я полностью сосредоточена: никакой дороги, никаких деревьев, никакого паникера-шофера больше не существует.

Будто чувствуя мои усилия и мое нарастающее отчаяние, девушка внезапно открывает глаза. Она смотрит прямо на меня, и я вижу страх в ее затуманенном взгляде.

Она кашляет, и кровь стекает по ее губам. Черт, я знаю, что это значит: у нее внутреннее кровотечение. Ни одному врачу в мире не под силу было бы ее спасти, а мне тем более. Я хватаю девушку за руку и сжимаю ледяные пальцы, чтобы утешить ее. И тут осознаю, что означает этот туман в ее глазах. Это смерть.

Она снова кашляет, выталкивая очередную струйку крови. Ее губы двигаются, но не слышно ни звука.

– Все хорошо, – стараюсь я успокоить, убирая темную прядь волос с ее лба.

– Fortuna aeterna, – хрипит она так тихо, что я едва ее слышу.

И затем она делает последний вздох.

Я сижу будто окаменев, продолжая держать ее нежные пальцы. Нет. Это слово звучит у меня в голове словно зацикленная пластинка. На глазах выступают слезы, и дыхание становится тяжелее.

Внезапно я слышу крик:

– Пожар!

Очнувшись от оцепенения, я чувствую запах едкого дыма. В конце концов отпускаю девушку и встаю. Мои руки, свитер и даже леггинсы в крови. Но мне все равно. Я поворачиваюсь и бегу прочь. Прочь от разбитой машины, в сторону, откуда кричит шофер. Добежав до него, я слышу сирены. Хочу крикнуть: «Слишком поздно. Вы опоздали!» Но не могу, будто что-то сжимает мое горло. У меня нет проблем с принятием смерти. Это было бы странно для будущего врача. Люди живут и в какой-то момент должны покинуть этот мир. Многие из них старые и седые, но эта девушка? Она была так молода. И я просто не могу отнестись к этому с равнодушием.

– Вы совсем с ума сошли, подходить так близко к дымящей машине? Вы понимаете, что могло случиться, если бы она взорвалась? Вы бы сейчас были мертвы, а меня бы отдали под суд!

Серьезно? Этот седовласый мужчина в сшитом на заказ костюме беспокоится сейчас только об этом? С яростью в глазах я смотрю на него.

– Во-первых, машина не может взорваться, такое случается только в боевиках. А во-вторых, вы работаете на меня. Так что лучше следите за тем, как вы со мной разговариваете.

Боже, как же я ненавижу использовать этот аргумент, но он действует, потому что шофер сразу начинает мямлить извинения.

Внезапно из-под капота разбитой машины с треском вырывается вспышка пламени. Но звук заглушает вой сирен скорой помощи. Скорая останавливается, из нее выскакивает санитар.

Следующие несколько минут пролетают мимо меня, словно я на самом деле не здесь. Врач констатирует смерть девушки, а затем обращается ко мне, чтобы задать вопросы. Вскоре прибывает пожарная бригада, чтобы потушить огонь.

Тем временем шофер снова сел в машину. Позади выстраивается очередь из других автомобилей. Мы находимся на единственной дороге, ведущей к университету. Возможно, эта молодая девушка в разбитой машине была студенткой из Корвина Касл.

Я осматриваю себя. Кровь уже высохла. Я всхлипываю. Я не смогла ей помочь. Я знаю, что сделала все, что было в моих силах, но все равно не могу избавиться от мысли, что потерпела неудачу.

Рядом с багажником я пытаюсь отмыть руки с помощью воды из бутылки. Полностью избавиться от крови не получается. Для того чтобы окончательно все смыть, понадобится хорошее мыло.

Спасательные службы закончили работу – дорога снова открыта. До университета остаются считаные мили. Чем ближе мы подъезжаем к кампусу, тем стабильней становится интернет. Я открываю поисковик и набираю два слова, которые произнесла перед смертью девушка. Кажется, они были очень важны для нее. Как я и предполагала, это латынь. Я уже знала некоторые слова, так как латынь нужна в моем дальнейшем обучении. Но в стрессовой ситуации перевести я не смогла.

В следующий момент значение этих слов вызывает у меня дрожь по всему телу.

Успех будет вечным.