Проблема для Хулигана

Пролог

– Ты до смерти пугаешь меня, Денис. Если ты этого добивался, можешь собой гордиться! – Я смотрю на мажора со слезами, застывшими в уголках глаз. Но они его ни капельки не трогают.

– Это хорошо. Ты должна была с самого начала меня бояться, а не показывать свои зубки и огрызаться. Они, в сравнении с моими – ничто. Комариный укус для слона.

– Я поняла, – соглашаюсь с ним.

Сейчас я готова сказать что угодно, лишь бы он отошёл от меня хотя бы на пару шагов назад. Но Бес близко. Очень близко. Нависает надо мной огромной чёрной тенью. Беспринципной и угрожающей.

– Нет, простолюдинка, ты пока ещё ничего не поняла, – оскаливается парень и с размаху впечатывает свою ладонь в паре сантиметров от моего лица. В металлический шкафчик.

По раздевалке проносится жуткий грохот, и я зажмуриваюсь, желая только одного – исчезнуть. Испариться с лица земли.

– Поняла! Я поняла! – Выкрикиваю. Судорожно, с надрывом. Едва сдерживая слёзы.

Мне так хочется разрыдаться, но я не могу. Страх сковывает паутиной. Заставляет заворожено смотреть в чёрную бездну глаз моей личной погибели. А ещё останавливает осознание, что мои слёзы не помогут, а лишь усугубят ситуацию. Разозлят хищника.

– Ты меня сегодня прилюдно унизила. Подорвала мой авторитет. За это нужно ответить, котёнок. Я предупреждал, что будут последствия за непослушание? Предупреждал. Но ты слишком много о себе возомнила. Пора напомнить тебе и всем остальным, кто тут главный.

– Ты сказал, что рядом с тобой безопасно! – Жмусь спиной к шкафчикам, несмотря на то, что металл жутко холодный.

– Да, сказал. Но до тех пор, пока ты сотрудничаешь. Выполняешь мои условия, – рычит парень.

Резко схватив меня за запястья, он фиксирует их над моей головой. Одной рукой! После чего склоняется так близко, что я могу детально разглядеть каждую чёрточку на его лице.

– Отпусти меня! – Дышу, словно загнанный зверёк. – Отпусти! Слышишь? – Вырываюсь в панике. Но с таким же успехом я могла бы пытаться расстегнуть наручники без ключа.

– Страшно? Так и нужно, котёнок. Бойся меня, – его горячее дыхание опаляет губы. Я невольно облизываю их, ещё больше привлекая внимание Беса. – Спорим, ты ещё ни с кем не целовалась?

– Денис… – Шепчу испуганно. Я вижу, что он хочет сделать. Это плещется на дне черной радужки. – Не надо… Пожалуйста…

Но он не слышит мои мольбы. А точнее – не хочет. Всё святое Бес оставил за дверью, решив, что хочет утянуть меня в Ад за собой.

– Я ушла, потому что поднялась температура. Хотела отлежаться пару часов до наших занятий. – Честно признаюсь, всхлипывая. – Мне и сейчас хреново, Жданов! Если в тебе есть хотя бы капля человечности…

– Во мне нет ничего человечного. И ты это знаешь, – грубо перебивает меня. – А если нет, то сейчас в этом убедишься.

С этими словами Жданов приникает к моим губам, и крадёт мой первый в жизни поцелуй.

Глава 1

– Нет!

Я не сразу осознаю, что говорю это вслух.

Директриса – статная, худощавая женщина в деловом костюме – и главный блондинистый клоун нашего одиннадцатого класса удивлённо таращатся на меня. По их лицам понятно, что они явно не ожидали, что такая тихоня, как я, может говорить слово «нет».

Ну, да, представляю. Обычно я, Елена Горина, – само послушание и смирение. Слова лишнего не скажет, глазки от пола не оторвёт. Отличница и пример для подражания. Серая мышка. В общем, та самая, о существовании которой вспоминают только на контрольных. И которая по итогу раздражает всех, потому что не даёт списывать, и держится особняком. Но раздражение не длится долго и уже спустя сутки о ней снова все забывают.

Хорошо, что никто из них не подозревает, что это придуманный образ. У меня есть цели и планы и я их терпеливо придерживаюсь.

Директриса, Наталья Николаевна Штольц, натягивает милую улыбку, прочищает горло, чтобы её голос казался максимально мягким и убедительным, и предпринимает попытку номер два:

– Леночка, от тебя и твоих стараний будет зависеть престиж школы. Весь одиннадцатый «А» должен сдать экзамены на самые высокие баллы. – Выделяет она и поправляет очки.

– Пусть родители наймут Жданову репетитора. – Я категорична. Если они не желают замечать очевидные варианты, то я могу озвучить ещё кучу предложений, в которых моя персона не будет задействована. – У них же денег тьма тьмущая.

Две пары глаз расширяются ещё больше.

– Леночка… – Улыбка директрисы плывёт, становясь похожей на оскал. – Ждановы с самого основания спонсируют нашу школу. Благодаря этим добрым людям, – обращается ко мне, как к маленькой, – выстроено девяносто процентов того, что ты видела за два года обучения у нас. Также они организуют олимпиады и берут на себя прочие расходы, связанные с затратами на поездки, питание и прочее. Поэтому, давай посодействуем родителям Дениса и выполним их небольшую просьбу. – Женщина делает паузу, и добавляет снисходительно. – Ну, и, конечно, они будут тебе очень благодарны не только на словах.

– Проще говоря, тебе заплатят. – Вклинивается Жданов. На его лице красуется неприятная ухмылочка.

Я кривлюсь.

Думают, что можно купить всех и всё. Одним словом – богачи!

– Да он же бездарь. – Мой голос звенит от возмущения, однако, тон я не повышаю. – Как я за два месяца успею подтянуть его по всем предметам? Я, может, и отличница, но не волшебница.

Денис, который до этого момента непринуждённо развалился в кресле, закинув ногу на ногу, подбирается и всем корпусом подаётся вперёд:

– Не стоит говорить так, будто меня тут нет. Я всё слышу. И могу о-очень сильно обидеться. – С намёком на угрозу сощуривает свои бесконечно тёмные, почти чёрные, глаза, сразившие не одну девчонку в нашем классе и в параллельных.

Зато у меня весь его образ вызывает одно лишь отторжение.

Вы только посмотрите на него! Сплошной «рэд флаг»!

Выкрашенные добела волосы, зачёсанные назад, словно он айдол корейской попсовой группы. Пухлые губы, острые скулы с впалыми щеками. Надменный взгляд из-под чётко очерченных тёмных бровей. Дорогущая школьная форма, отличающаяся от обычной формы бюджетников. То есть, таких, как я – поступивших по льготам в школу-пансион с пафосным названием «Ля Рози».

Для меня это ещё одна ступенька на пути к поступлению в заграничный университет. Ступенька, которая позволит выбиться в люди. А для таких, как Денис Жданов, – это обычная скучная школа с себе подобными. Место, в котором он вынужденно проводит время, чтобы его родители потом могли похвастаться тем, что их сыночек окончил престижную школу.

И не просто окончил, а, как мы сейчас выяснили, окончил на «отлично». А то, что от этого пострадаю я, никого не волнует.

Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, прежде чем ответить Жданову.

– С вас беру пример. Вы же в классе всегда обсуждаете меня так, словно я призрак.

Наши с Денисом взгляды скрещиваются в невидимом поединке. И уступать никто не намерен.

За окном, словно опасное предзнаменование, грохочет гром. По стёклам бьют крупные капли дождя. Минуты молчания растягиваются в тягучие секунды, похожие на острие ножа. Ещё немного и кто-нибудь из нас «порежется».

Первой не выдерживает директриса.

– Так, хватит! – Я и Жданов сидим за круглым столом друг напротив друга. Наталья Николаевна примирительно выставляет между нами руки. – Вот вам и повод для того, чтобы найти общий язык. Денис поможет тебе, Лена, влиться в коллектив, а ты в свою очередь подтянешь Дениса. И, предугадывая твоё очередное возмущение, – опережает, видя моё протестующее выражение лица, – тебе нужно будет помочь Жданову только с экзаменационными предметами.

Я устало откидываюсь назад и прикрываю глаза рукой.

Это ничего не меняет! Ни-че-го! Для меня на кон поставлено слишком многое, чтобы так рисковать.

Каждый мой день расписан собственной подготовкой к поступлению в заграничный университет. На бюджет. Кровь из носу. Там конкурс чуть ли не сто человек на место! И это с учётом того, что я утрирую всего лишь капельку. А на выходных я помогаю бабушке по дому. Она – единственный родной человек, который у меня остался.

Воцаряется недолгое молчание, прерываемое тиканьем настенных часов. Штольц что-то прикидывает у себя в голове, переводя взгляд то на меня, то обратно на Дениса. Я же подыскиваю ещё парочку контраргументов, чтобы Ждановы нашли своему сыну другую жертву.

В конце концов, директриса уверенно произносит:

– Хорошо. У меня есть предложение, которое тебя точно заинтересует, – она обращается только ко мне. Я внимательно, но насторожено смотрю на Наталью Николаевну. Денис скептически выгибает бровь и наблюдает за нами так, будто заранее знает исход этого разговора. – Не секрет, что ты готовишься к программе по обмену студентами, и хочешь поступить заграницу.

Я едва сдерживаю вздох удивления.

Откуда? Здесь что, везде камеры наблюдения, а к телефонам привязана слежка?

Жданов присвистывает, вскидывая брови.

– Нифига се замахнулась. С твоим-то статусом…

– Не выражайся и веди себя прилично, – обрубает его Штольц и вновь смотрит на меня. – Я поговорю с отцом Дениса. Он может походатайствовать, и ты успешно поступишь туда, куда планируешь. И, конечно же, от школы и от моего лица лично будет безукоризненная характеристика в твоём личном деле. Рекомендация – по желанию.

От предстоящих перспектив, которые обрисовала директриса, на мгновение перехватывает горло.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой…

– И не забывай про денежную компенсацию от предков, – двигает тёмными бровями мажор, вставляя свои пять копеек. – Будь благодарна, простолюдинка. Считай, что, благодаря своим мозгам, ты вытянула лотерейный билет. – И тут же умолкает, стоит директрисе бросить на него убийственный взгляд из-под очков.

Слова Натальи Николаевной звучат заманчиво. Даже слишком. Настолько, что пахнет бесплатным сыром в мышеловке. Но я не простая мышь, поэтому ни за что не поведусь.

Но вопросы роятся в голове, словно улей пчёл, которых потревожил неумелый путник.

Значит, это всё только ради того, чтобы я всего-навсего подтянула сына спонсоров школы? Что же тогда пообещали самой директрисе родители Жданова? Но главный вопрос, почему сам Денис не выступает против занятий с «простолюдинкой»? Какая ему от этого выгода?

– Я всё равно не понимаю, неужели нельзя нанять репетиторов? – Задаю вполне логичный вопрос уже более спокойным тоном.

Я могу отказаться. И откажусь. Но не выведать лишнюю информацию было бы глупо.

Гаденькая ухмылочка белобрысого Беса в ответ на мой вопрос заставляет ужаснуться от предположений, почему нельзя обратиться к репетиторам. Видимо, к ним уже обращались и не раз. И, похоже, Ждановы погорели на этом.

Денисочка славится не очень хорошей репутацией даже в школе. Представить боюсь, что он вытворяет дома. Хулиган, бэд бой, возмутитель спокойствия – это про него. Именно поэтому я предпочитаю держаться от Жданова, как можно дальше.

Он первый в моём личном списке мажоров, которые обожают издеваться над «простолюдинами».

Видимо, управы на него не нашлось, поэтому меня решили бросить в клетку к тигру, как пушечное мясо. На растерзание. Решили посмотреть, сработает или нет? Психология, которой пользуются в детском саду, когда малыши на примере друг друга учатся лучше, чем у воспитателей.

Ну, или тут есть что-то ещё. Чего я пока не знаю, но обязательно выясню.

Если соглашусь.

Меня пробирает от собственных мыслей, и я вздрагиваю всем телом. К ужасу, блондин успевает заметить мою реакцию. На красивой, скуластой морде появляется хищный оскал.

Точно Бес. Белобрысый. Наглый. Бес.

По выражению лица мажора можно предположить, что происходящее для него – не больше чем забава. Новая игра. И он совсем не против поиграть в неё.

А если точнее, со мной. В кошки-мышки.

Бр-р! Надо срочно придумать отмазку. Я поступлю в университет своими силами, как бы заманчиво ни звучало предложение этих двоих.

– Нет. – Снова повторяю я.

Я на это не куплюсь. Даже если бы у меня было свободное время…

На мгновение бросаю взгляд на Дениса Жданова. Прикидываю перспективы. Ещё раз изучающе сканирую его. На инстинктивном уровне даже мелкие волоски встают дыбом от этого парня.

Нет, нет и ещё раз нет!

– Что ж, мне очень жаль, что до этого дошло, но это не просьба, Елена. – Наконец, директриса перестаёт улыбаться и показывает своё истинное лицо. Милая женщина исчезла, уступив место светской львице, коей она и является. – С понедельника вы с Денисом занимаетесь после уроков, а после приходите ко мне с отчётом. Каждый день. – Припечатывает Наталья Николаевна.

– Я имею право отказаться. – Мой голос дрожит от несправедливости и шока.

Это было слишком неожиданно! Самый настоящий удар под дых.

– Имеешь. Но тогда забудь о льготном обучении. – В холодных голубых глазах Штольц – льдинки. Ни грамма сочувствия.

Как подло… На самое больное.

Я сжимаю руки в кулаки, пряча их под столом. Так сильно, что ногти впиваются в ладонь, причиняя физическую боль, но отвлекая от слёз, которые так и грозят навернуться на глаза. Но мне сейчас нельзя показывать свою слабость перед этими двумя хищниками.

Бабушкиной пенсии не хватит, чтобы оплатить оставшиеся два месяца обучения в «Ля Рози». И это всё меняет. Всё. Штольц права, теперь у меня нет выбора.

– А выходные? – Жданов вдруг озвучивает один из сотни вопросов, которые крутятся в моей голове.

Пожалуйста… Только не выходные! Мне нужно помогать бабушке, она без меня не справится!

– Посмотрим на твою успеваемость. – Отвечает ему директриса. – А теперь ступайте. У меня много дел помимо вас. – Взмахом руки она указывает нам на выход, и нам ничего другого не остаётся, кроме как покинуть кабинет.

– Что происходит? – Накидываюсь на блондина, стоит нам отойти подальше.

– Для тебя? – Парень делает вид, что на секунду задумался. – Ничего хорошего. – Ухмыляется засранец.

– У тебя совсем мозги отсохли? Это не смешно! – В сердцах выпаливаю я, хватая Жданова за грудки и пришпиливая его к шкафчикам, стоящим в коридоре.

– Воу-воу, полегче, детка. – Удивлённо вскидывает брови бес. – Сколько огня в тебе прячется. – Хмыкает он. – Не такая уж ты и тихоня, оказывается. Удивительно даже. – Понижает голос. На короткое мгновение в его тёмных глазах мелькает опасный огонёк. Интерес. Но в таком состоянии я не обращаю на это ровным счётом никакого внимания.

Хотя стоило бы. Будь я на толику спокойна и собрана, как обычно, то поняла бы, чем в будущем мне грозит подобный интерес.

Блондин выглядит максимально расслабленным, словно ему угрожает букашка, и это бесит меня ещё больше. Подогревает мой внутренний огонь, который приходится прятать в обычное время.

– Поверь мне, я заставлю тебя заживо в нём сгореть, если ты сейчас же не объяснишь мне, почему именно я удостоилась сомнительной чести заниматься с тобой! – Тихо шиплю, уподобляясь змее.

– Ты же умная девочка, Горина, скоро сама догадаешься. А свои угрозы держи при себе. – Его и без того чёрные глаза темнеют ещё больше. – Не советую портить мне настроение, котёнок.

– Хочешь сказать, ты не против того, чтобы проводить время в моей компании? Желаешь заниматься уроками с простолюдинкой? – Язвлю я, выпуская из рук белую рубашку мажора, и отхожу на шаг назад, отстраняясь. – Я думала у нас с тобой взаимная неприязнь.

Хорошо, что сейчас вечер и в коридоре никого нет, все разбрелись по своим делам. Не хотелось бы, чтобы эта сцена стала достоянием общественности. Слухи в нашей школе разлетаются быстро. А ещё быстрее – видео. И это чревато.

Странно, что находясь наедине с Бесом, самым опасным из всех людей в школе, я абсолютно не боюсь последствий, которые могут быть. Простолюдинам нельзя себя так вести с мажорами. За подобное следует наказание. И наказывают тебя общей травлей.

Однако, данный факт – последнее, что меня сейчас волнует.

– Да, но я готов потерпеть твоё присутствие ради высших целей, – философски отвечает блондин.

Парень демонстративно поправляет рубашку. Он, как обычно, носит её без галстука, нараспашку, нарушая правила школы. Но сыну спонсоров такое, естественно, простительно.

Какое-то время Жданов смотрит на меня снизу вверх своими невыносимо чёрными глазами. Изучает. Неожиданно для себя самой, на краткий миг я даже проваливаюсь в эти омуты. И внутренне содрогаюсь, когда с трудом выныриваю оттуда.

Что это сейчас со мной было?

– Так и знала. Личная выгода… – Бормочу вслух. – Чёрт! – Понимаю, что выдаю себя, но волнение к тому моменту достигает пика.

Как и когда я теперь всё успею?

– Ничего личного, простолюдинка. – Пожимает плечами блондинистый Бес и, таким образом, решает закончить наш странный разговор.

Сунув руки в карманы и насвистывая незнакомый мотивчик, он вышагивает по коридору в сторону мужского общежития. Я смотрю парню вслед, ощущая, как с каждым его шагом, разрушаются мои планы на светлое будущее.

Вот тебе и элитная школа-пансион, основанная на индивидуальном подходе к каждому ученику.

Что ж… В любом случае, это, конечно, проблема, но не смертельная. От меня требуется только подтянуть этого бестолоча, и в итоге я ещё и в плюсе останусь. Задачка сложная, но не невозможная.

Вот только почему у меня такое ощущение, что дополнительные занятия с Бесом в будущем мне ой как аукнутся?

Надеюсь, я просто себя накручиваю.

Глава 2

Родная деревенька встречает меня запахом свежескошенной травы, сена и домашнего хозяйства. Я выхожу из автобуса и ещё десять минут топаю по тропинке на самую окраину. Туда, где стоит старенький домик, знакомый мне с самого детства.

Глядя на деревянный низенький заборчик с облупившейся за год краской, я в который раз обещаю себе, что обязательно выбьюсь в люди. Буду работать на достойной работе и куплю бабуле квартиру. Или отремонтирую её дом в деревне, если она будет против городской жизни.

Открываю калитку и вхожу во двор. Нос улавливает запах свежей выпечки – бабуля снова не сидит на месте и что-то готовит к моему приезду. Хотя я всё время прошу её не перенапрягаться лишний раз.

– Привет, ба! Я приехала. – Кричу ей и захожу в дом. Бросаю рюкзак на старенький клетчатый диван в зале и прохожу на кухню.

– Леночка, – руки бабушки в муке, она отряхивает их и вытирает об фартук, – с возвращением! Как добралась?

– Быстро и без пробок. Сегодня выехала пораньше.

– Что же так! Нужно было поспать подольше! – Восклицает ба и заключает меня в свои тёплые объятия.

– Очень соскучилась по тебе за эту неделю. С раннего утра глаза открыла и всё – больше не смогла уснуть. – Улыбаюсь я, всей душой наслаждаясь присутствием родного человека.

Бабуля, – а для других Лилия Евдокимовна, – воспитывает меня с десяти лет. Она – единственный родной человек, оставшийся у меня после смерти матери, которая была разведена. Отца я знаю, но не общаюсь с ним. И никогда не стремилась. Зачем мне чужой человек, отказавшийся от меня ещё тогда, когда я была в утробе?

– Присаживайся, небось не покушала даже перед выездом. Путь-то не близкий.

Я отмалчиваюсь, а бабуля журит меня взглядом. В уголках её лучистых карих глаз собрались морщинки. И я внезапно понимаю, что она сильно постарела и сдала за последние годы.

Страх потерять единственного родного человека мерзкими щупальцами обвивает грудную клетку и сдавливает её. Пытаясь отвлечься, я мою руки и иду помогать ба начинять пирожки.

– Давай сначала закончим готовку, а потом вместе пообедаем.

Это помогает. Привычные занятия уносят мысли в иное русло. В голове всплывают приятные, ностальгические обрывки из прошлого, как бабуля впервые учила меня готовить. Как заставляла помогать на огороде, а я в это время хотела дочитать книжку или поехать в ближайший книжный магазин, чтобы купить новую. Как в девятом классе занималась вместе с бабулей до поздней ночи, чтобы подготовиться к поступлению в «Ля Рози».

Кухня заполняется приятными запахами. Бабушка режет салат из свежих овощей, когда я дожариваю последний пирожок. На столешнице закипает электрический чайник, который я привезла в прошлом году из города. Я выкладываю пирожки с капустой на широкое блюдо, а ба ставит дымящиеся чашки с травяным чаем на стол.

– Мне нужен твой совет, – вздыхаю я. Обхватываю двумя руками горячую чашку и сажусь за стол.

Бабуля внимательно смотрит на меня, слишком усердно вытирая руки полотенцем. На её лице появляется беспокойство, которое она старательно пытается скрыть.

– Ты ешь давай, а потом уже обо всём расскажешь. – Она протягивает мне пирожок с капустой, и я вдруг понимаю, что действительно очень проголодалась. – Вот так, дочка. – Радуется, видя, что я, наконец, впиваюсь зубами в жареное тесто.

Лилия Евдокимовна никогда не называла меня внучкой. Даже когда мама была жива.

Я поднимаю взгляд на бабулю. Её волосы за два года стали окончательно седыми. В них больше нет чёрных проблесков. Пусть и редких. Морщинок на лице стало больше. Руки немного похудели.

– Ты сама хоть хорошо питаешься? – Сглатываю вместе с пирожком ком в горле. – Пенсии хватает?

– Не о том ты думаешь, Леночка. Не о том. Я как-то жила всё это время, и дальше проживу. Ты лучше о своём будущем думай и не оглядывайся на тех, кто вряд ли за тобой поспеет. – Ласково улыбается мне ба, усаживаясь напротив.

А у меня на сердце скребут кошки.

Я понимаю, на что она намекает. Но не желаю даже думать об этом. И мысли не допускаю.

За окном весело чирикают птички, не подозревая о моих переживаниях. А волнует меня многое. И раздражает то, что я не могу решить все проблемы здесь и сейчас, даже просто потому, что мне ещё семнадцать. Несовершеннолетняя – этим фактом оперировал книжный магазин, когда я пыталась устроиться к ним на подработку по выходным. И уже одно только это закрывает передо мной многие двери и возможности.

Ну, ничего. Осталось три месяца и мне, наконец, исполнится восемнадцать. А ещё я окончу школу и полечу учиться заграницу.

При мысли о том, что бабушку придётся оставить одну, сжимается сердце и кусок в горло не лезет. Я откладываю очередной пирожок обратно в тарелку и отхлёбываю чай.

– Что-то ты совсем загрузилась, дочка. Не девичьи думы думаешь. Хватит морщиться, – ба по привычке тычет мне указательным пальцем между бровей, расправляя складку. – Рано состаришься, если будешь много думать.

– Не ты ли мне говорила, что ученье – свет? – Отшучиваюсь я.

– Иногда нужно позволить течению реки самому принести тебя туда, где тебе суждено быть, а не плыть против бурного потока, с которым ты не в силах справиться. – Озвучивает очередную мудрость и смотрит мне в самую душу пронзительным карим взглядом.

Порой мне кажется, что она умеет читать мысли. Или же у меня просто на лбу всё написано.

– А как понять, что течению можно доверять? – Поддерживаю её метафору. Задумываюсь.

Ба хитро сощуривается и довольно улыбается.

– Для начала нужно научиться доверять самой себе. Интуиции. Предчувствию. Уметь слушать себя. А уже после обращать внимание на окружающие знаки, которые нам посылает жизнь.

– И как этому научиться? Что если ты ничего не слышишь? Или, наоборот, слышишь целую какофонию?

– Порядок в доме – порядок в голове. – Цитирует свою любимую фразу, которую я слышу с самого детства. И которая не раз заставляла меня наводить порядок в комнате, хотя я терпеть не могу это делать, считая, что гений властвует над хаосом. – Расслабься и выдохни. Ты слишком сильно зациклилась на том, что тебя злит, заставляет волноваться и переживать. А нужно глядеть в корень проблемы. И одновременно в корень того, чего ты желаешь достичь. И только после – искать точки соприкосновения. Не всегда жизнь настроена против тебя, несмотря на то, что тебе так кажется на первый взгляд.

– Ответ лежит на поверхности? – Задумчиво бормочу я и вижу, как бабуля одобрительно кивает.

Перед мысленным взором вновь проносится разговор у директрисы в кабинете. Разум цепляется за то, что мне пообещали. Я помогаю Жданову сдать экзамены на «отлично» и уже только за это мне выплатят денежное вознаграждение и помогут с рекомендацией для успешного поступления заграницу.

Ещё вчера я хотела услышать от ба слова поддержки и одобрение своего плана по фееричному отказу директрисе и семейству Ждановых. Но стоило сегодня увидеть, как сдала бабуля, и моё мнение кардинально изменилось.

Каких-то пару месяцев потерпеть Беса, и у меня на руках будут деньги. Я смогу помочь ба с продуктами, смогу оплатить ей обследование в городской клинике. Смогу не беспокоиться о том, хватает ли ей пенсии на продукты и лекарства.

Я долго смотрю на бабулю, решаясь, рассказывать ей о Жданове или нет. И в итоге понимаю – нет. Я не стану ей ничего рассказывать. Она уже дала мне дельные советы, и я к ним прислушаюсь.

Не стоит беспокоить её по таким пустякам, как Денис Жданов.

***

Выходные быстро заканчиваются. Мне приходится возвращаться в школу вечерним автобусом. Последним и пустым. Я приезжаю в «Ля Рози» на закате, но, несмотря на это, в корпусе женского общежития как всегда шумно. Я вхожу в блок и слышу, как хихикают богатенькие девочки, обсуждая мальчиков и модную одежду.

Порой я им завидую. Не знать проблем. Иметь за спиной родителей и финансовую подушку…

Я быстро глушу в себе эти чувства.

Мне тоже не на что жаловаться. У меня есть ба, есть дом, куда я могу вернуться в любой момент. И есть неоценимая поддержка в лице близкого мне человека. А это дорогого стоит. Кто знает, какие отношения у мажористых детишек с родителями? Одними деньгами всё не покроешь. Бумажки – дело наживное, а вот любовь близких…

Со вздохом распахиваю дверь в свою комнату. Я делю её с десятиклассницей. Нина – закрытая и своеобразная девушка, но не плохая. Администрация школы работает, как часы, поэтому они никогда не селят в одну комнату детей из влиятельных семей и тех, кто, как и я, поступил в «Ля Рози» своими силами. Иначе травля была бы обеспечена.

Конечно, школе-пансиону не удалось до конца искоренить травли, но они хотя бы минимальны. Здесь действует негласное правило – не переходить дорогу мажорам, если ты простолюдин. И тогда тебя никто трогать не будет. А вот если ты, не дай бог, даже случайно косо посмотришь в их сторону и это заметили – сам виноват. И в туалет лучше не ходить в одиночку. А иногда и это не спасает.

Нина лежит на кровати и листает ленту социальной сети в телефоне, в ушах – наушники. Заметив меня, она машет в знак приветствия. Я отвечаю ей тем же. На этом наше общение заканчивается.

До прошлого года я жила в комнате одна, а когда Нина поступила в десятый класс, её подселили ко мне. С тех пор в комнате проведена невидимая черта, делящая помещение на две равных половины. И мы обе никогда не пересекаем невидимые границы.

Я достаю из рюкзака выпечку, которую ба тайком спрятала на дне рюкзака. На губах невольно появляется улыбка. Аромат булочек распространяется по комнате и рот наполняется слюной. Я без слов выуживаю булочки из пакета и кладу одну из них на прикроватную тумбочку Нины.

– Спасибо, – хрипит брюнетка, словно за прошедшие два дня не проронила ни слова.

Хотя, возможно, так оно и есть. Я ещё ни разу не видела, чтобы Нина уезжала на выходные домой.

Я в ответ лишь вежливо улыбаюсь и киваю. После того, как заканчиваю разбирать рюкзак, подхожу к книжному шкафу. Завтра мой главный профильный предмет – английский и мне нужно хорошенько подготовиться. Чем я и занимаюсь допоздна.

Нина уже спит, когда я кидаю мимолётный взгляд на часы и устало тру глаза. Час ночи – показывает электронное табло, поэтому я выключаю настольную лампу и убираю учебники с тетрадями в рюкзак.

Завтра – или уже сегодня? – понедельник. Первый день, когда мне нужно будет начать заниматься с Бесом. Как на эту новость отреагируют другие?

Мне хочется застонать в голос.

Нет, это со всех сторон плохая идея! Начиная с негласного правила между богатыми и бедными и заканчивая тем, что Денис Жданов – самый худший из парней-мажоров. Зазнавшийся, избалованный вниманием девчонок, прекрасно понимающий, что любая выходка сойдёт ему с рук и пользующийся этим без зазрения совести.

Как мне выполнить условия директрисы и при этом не нарваться на гнев женской группы поддержки Жданова? Они ведь меня живьём съедят! Не говоря уже о том, что я нарушу негласное правило, и меня начнут травить до тех пор, пока, по их мнению, я не пойму где моё место.

А точнее, пока вдоволь не поиздеваются.

Со вздохом достаю полотенце из шкафа и плетусь по коридору в душ. Обычно в такое позднее время можно спокойно помыться, потому что основная часть корпуса спит или сбегает из школы в поисках ночных приключений.

Но, похоже, сегодня явно не мой день, потому что стоит мне приблизиться к женской раздевалке перед общей душевой, как я слышу женское хихиканье.

– А-ха-ха, прекрати! Что ты делаешь, Дэн?

Я знаю это голос. Ирина Макарина. Дочь знаменитых родителей – актёра и модели. Активистка. Староста класса. Победительница конкурса красоты среди старших классов в «Ля Рози».

И первая среди тех, кто относится к «простолюдинам», как к грязи под ногами.

– Не шуми, а то нас услышат, – раздаётся вкрадчивое мурлыканье. Мужское.

Чмоканье, охи и ахи заставляют меня скривить нос. Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, чем они там занимаются.

– Все спят. – Легкомысленно заявляет Ира. – Да и что нам сделают? Выпишут штраф? Смешно. – Фыркает блондинка и снова противно хихикает.

Я осторожно приоткрываю дверь раздевалки.

Подглядывать нехорошо, знаю. Но я очень хочу помыться, а эти двое стоят на пути моего комфорта. Всё равно, после того как завтра меня увидят в компании Жданова, больше терять мне будет нечего. Так что, ещё хуже не станет.

Во всяком случае, не хуже, чем перспективы, которые уже во всех красках обрисовало моё воображение.

– Выгонят из школы, как тебе такое? – Голос парня низко вибрирует. У меня от него волоски на коже встают дыбом.

Я одним глазком заглядываю в образовавшуюся щель. И меня будто ледяной водой окатывает. Первое, что я вижу – пепельная макушка мажора, с которым мне предстоит пройти все круги ада в последние месяцы обучения.

Жданов! Дэн – это Жданов!

Вот чёрт! И как меня угораздило нарваться на…

Погодите.

Это ему не место в женском общежитии! И уж тем более в женской раздевалке!

Не знаю, что мной движет в этот момент, но я тут же смело распахиваю дверь и включаю свет. Лампы накаливания издают характерный звук, неохотно освещая пространство.

Макарина и Жданов застывают в неуклюжих позах. Она – полураздетая, со спущенной блузкой до пупа. И Бес – с наполовину расстегнутыми штанами.

Фу, пошлятина!

Я снова кривлюсь, глядя на открывшееся перед глазами бесстыдство. И, прежде чем блондинка и мажор приходят в себя, я воинственно упираю руки в бока и нападаю первой.

– Это что ещё за новости? Вы вообще совесть потеряли?