Czytaj książkę: «Стаи. Книга 3. Столкновение миров», strona 9
Круговая оборона была единственным выходом, не дающим толпе растерзать раненых – это Катя понимала прекрасно. Одинаково хорошо она понимала и то, что сдвинуться с места у неё и её крошечного отряда просто не получится. Патроны почти вышли (не на войну ехали!), а тащить раненых к особняку сквозь озверевшую кодлу – вообще чистое безумие, даже если не принимать во внимание ранения, которые уже получили девушки и женщины. Всё что оставалось, это держаться, отбивая наскоки выродков, да принимая на себя все тяжёлые булыжники. ИР, оценив ситуацию, принял именно такое решение: ситуация уже вышла из-под контроля, ещё пара секунд, и эволэки тоже сорвутся с цепи, и тогда…
Хельга, старосты и кураторы изо всех сил старались направить беспорядочные шараханья девчонок и мальчишек в едином направлении: к освещённому яркими огнями особняку, из которого уже со всех ног неслась на выручку немногочисленная охрана во главе с самим губернатором. В критические минуты вмиг стало не до эстетики, и мужчины из числа прислуги сломали стеклянные дверцы в залах, за которыми хранилась немаленькая коллекция антикварного оружия с мизером патронов, и мчались на улицу. Впереди всех, забыв о летах и недугах, воздушным шариком летел градоначальник, стреляя на ходу в воздух…
– Что происходит?!?! – Элан орал в трубку, словно криком можно было помочь кому-то, как только получил сигнал тревоги красной категории.
– На нас напала толпа, – отчеканила Хельга, для которой сражаться и одновременно «говорить» по телефону, не составляло ни малейшего труда. – Пьяная толпа, около тысячи человек, некоторые вооружены, но у большинства…
– Где Афалия и дети?!?! – Он прервал доклад новым воплем, в котором читался неподдельный ужас.
– Она ушла гулять в восточную часть сада, её мобильник занимает положение с координатами, – на экране бортового компьютера показалось объёмное изображение аллей, с указанием точки, из которой исходил сигнал телефона, – и не двигается с самого начала нападения.
– Я уже рядом, держитесь!!!
Лис даже не знал, чем сможет помочь в такой ситуации: оружия с собой нет. Вообще. А как эмпат, он, к сожалению, всего лишь середнячок…
Молниеносно застегнув ремень безопасности, Элан вбил педаль газа в пол: ИР «Тигра» тут же передал управление водителю, признавая его право разбиться насмерть в бешеной гонке. В голове уже вертелись мысли одна страшнее другой. До особняка всего ничего, но он не чувствует своих детей, нет отклика от пламневласой красавицы, пленившей его сердце, ничего, кроме боли и страха, что рвут эфир острыми лезвиями. Была ещё призрачная надежда на то, что Афалия встала в глухую защиту, дабы не рвать свою душу кошмаром происходящего, но Лис не привык придаваться иллюзиям – случилась беда…
Тонкая линия обороны из дюжины бойцов СБ всё же сыграла свою роль – страшное цунами звериной ярости ударилось о преграду и чуть замедлило бег, но в эволэков полетел град увесистых снарядов. Если чертящие огненные дорожки факела ещё выдавали себя в полёте снопами искр, оставляя хоть какой-то шанс увернуться, то камни и винные бутылки появлялись из темноты совершено внезапно и постоянно находили в отступающей мешанине кураторов и эволэков цели. Кто-то падал, как подкошенный, и больше не вставал, а волочился по земле, подхваченный за руки или под руки, друзьями, кто-то орал от боли, хватаясь за перебитую конечность, кто-то подхватывал снаряды, и что есть мочи запускал их обратно. Подожжённые факелами, занялись несколько палаток, осветив место побоища погребальным костром.
Диолея пятилась, прикрывая собой уже раненую в голову соратницу, когда очередной невидимый в темноте неба снаряд ударил ей в лоб. Голова, словно у тряпичной куклы, откинулась назад, и староста рухнула на спину, подмяв под себя кого-то…
В ушах звон, словно колокола всех церквей уместились ей под черепную коробку, глаза заливает липкая кровь, а в душе нарастает ярость и осознание безысходности финала. Ряд вспыхнувших палаток отгородил их от жаждущей крови толпы, но заставил отпрянуть вглубь аллеи, и нападавшие уже обтекали их фланг, отсекая от особняка, неподалёку от которого уже развернулась жестокая схватка: губернатор и градоначальник со своими людьми уже врезались в атакующих. Но их слишком много. Уже взбесившая стая шакалья стала сжимать полукруг, ещё чуть-чуть и они попросту окажутся в кольце, ещё несколько минут и…
Диолея с трудом поднимается на ноги и тут же инстинктивно хватает падающее тело – соратница с рассечённым виском валится на неё. Староста, как во сне, укладывает раненую девушку на траву, в бликах разгоревшегося пожара, словно зачарованная, смотрит на открытую рану, пачкает пальцы и шарф, стараясь хоть как-то унять хлынувшую кровь. Но, где-то в глубине сознания, странного, страстно любимого, но пугающего и чуждого, в логове её души, уже встрепенулся, почувствовав запах крови и радость битвы, хищник. Уже чудовищным смерчем разворачивалась столь долго сдерживаемая сила. Ещё один удар сердца, и разум всех, кто ещё только способен слышать голоса эфирных миров, сотряс полный боли и ярости боевой клич:
К чёрту всё!!! Девчонки!!! Бей уродов!!!!!
В тот же миг, словно уткнувшись в стену, замирают первые ряды атакующих, и у горящих палаток, под пологами нагих деревьев разворачивается страшная бойня. Люди, словно в них вселились бесы, рвут на части друг друга. Чужая воля стальным арканом тащит их в драку, свистят стальные пруты, рубят воздух и живые тела топоры, страшными ударами увечат лица факелы. Многоголосый крик нестерпимой боли сотен израненных тел заполняет воздух диким крещендо, а сорвавшиеся с цепи эволэки, как гигантский спрут, тянутся к новым и новым мерзавцам, пришедшим за их жизнями. Они быстры и неумолимы, их души разъярёнными кобрами совершают молниеносные броски, только чтобы направить оружие врага, камень это или ружьё, не важно, против соседа, справа, или спереди, всё равно. Бросок, удар, новый бросок. Диолея ухватила нити кровавого побоища, и сознание этой невероятной женщины образовало единое поле, в котором оглушённые ментальной атакой люди запутались, как в тумане, зато эволэки всё видели чужими глазами, и пошла резня…
Лис не видел ничего: встречные машины стали просто препятствием, вой сирен за кормой его бронированного внедорожника вообще не доходил до сознания – полицейские, естественно, пытались вразумить лихача, но куда там! «Тигр» мчался, не разбирая дороги, стрелой, едва не перевернувшись, ушёл с трассы на узкую улочку. Сумасшедшая погоня, распугивая пешеходов и заставляя благоразумных водителей прижиматься к обочине, а то и искать спасение на тротуаре, только чудом не оставила позади себя жертв, только пару изрядно помятых легковушек. Полиция всё же отстала, когда Элан, сломав бронированным носом машины забор, помчался прямо по парку, и остановился только у каменной изгороди, окончательно искалечив машину о препятствие.
Стражи правопорядка бросились в погоню пешком, но пока сумели преодолеть почти четыре сотни метров, отделяющих их от чокнутого водителя, тот тенью, практически невидимой в темноте и клубах пара от развороченного радиатора, бьющих из-под капота машины, исчез за забором, в темноте притихшего в ужасе парка. Они храбро ринулись за ним, даже не столько за ним самим, сколько на зарево пожара у дома градоначальника и жуткий крик множества людей, что эхом носился между молчаливыми платанами-исполинами – уже стало ясно (радио разрывалось от сигналов тревоги!), что водитель «Тигра» ни от кого не убегал, он мчался на помощь…
Лис, обдирая парадные штаны о кусты и заборы, мчался практически в противоположную сторону от стихшего сражения – буря в тонких материях, пропитанная жаждой крови и мщения, уже стихала, оставляя смрад смерти и неувядающую печать пролившейся крови, которая никогда уже не покинет эти места. Он бежал, что было силы, и звал беззвучным криком супругу, но, словно проваливаясь в бездонный колодец, зов не находил отклика, только с каждым новым прыжком нарастали страх и отчаяние, всё сильнее и сильнее бился в чуткий нос запах пролитой крови.
На полянке остались лежать три тела. Первого Элан узнал сразу – тьма не помеха острому взгляду.
Игорь так и замер в изломанной позе у коляски, до последнего вдоха защищая детей, и была надежда, что он просто без сознания. Но, стоило только рухнуть на колени рядом, как пальцы вместе с прохладой земли и увядающей травы ощутили прикосновение могильного холода. Лис, как завороженный, смотрел на огромную лужу крови, уже расплывшуюся и остывающую под телом. Взгляд отчаянно заметался по сторонам, силясь найти свою пламневласую судьбу и детей, но только два злоумышленника, от которых несло пойлом, мочой и испражнениями (смерть неприглядна!), были видны среди клумб.
Страх и озноб даже не позволили подняться с колен, и Элан на четвереньках, мелко семеня руками и ногами, уже едва сдерживая рыдания, добрался к разбитой в крошево коляске. Глупая надежда снова шевельнулась в груди: крови нет! А вдруг успели? Вдруг…
Но, стоило только отбросить мысли и отдаться животному чутью, как за следующим же поворотом, между кустами уснувших до следующей весны роз, он нашёл её.
Афалия проползла метров двадцать, не меньше, оставив кровавый след, правой рукой прижимая готовые вывалиться, искромсанные ножом внутренности. Так и замерла кицунэ, устремлённая вперёд, впившись пальцами в дёрн. На застывшем лице уже не было отчаяния, непереносимой боли, она просто ушла из этого мира, мира, где на глазах матери…
Дыхание чуть не разорвало ему грудь, когда взгляд устремился к деревьям, вслед за выброшенной рукой мёртвой возлюбленной. Шатаясь из стороны в сторону, уже почти ничего не видя из-за застилающих глаза слёз, Элан медленно, шажок за шажком, на коленях, двинулся к двум окровавленным комочкам, прибитым огромными гвоздями к стволу…
Не бывает чудес, нет места в жестоком мире глупой надежде. Лис рвал криком бездушные небеса, рвал пальцы в кровь, борясь с ушедшим глубоко в дерево холодным металлом, а потом просто рыдал, прижав к груди мертвых детей. Он катался по земле, не отпуская Калена и Инию, выл раненым зверем, проклиная Вселенную за то, что в ней не нашлось места любимой женщине и двум маленьким лисятам…
Лесавесима, уставшая, избитая (дракониха не побоялась броситься в самую гущу сражения), ошарашенная всем случившемся, рвалась в полёт:
– Мама!!! Я его догоню гораздо быстрее!!!
Афалии и детей хватились тут же, как только расправились с нападавшими – Хельга точно знала, что с молодой мамой и её чадами случилась беда, иначе бы она вернулась в особняк, что было единственным здравым решением. Она, летунья, Мирра и несколько полицейских, что уже неслись со всех концов города к месту трагедии, бросились к призывному маячку сотового телефона.
Их нашли там же, у коляски: Лис (кто же ещё?) аккуратно уложил супругу на траву, рядом тела детей, дав материнским рукам в последний раз прикоснуться к дочери и сыну, курткой туго связал чудовищную рану на животе. Сам же он оставил у смертного ложа из травы и цветов только безмолвный крик ярости, да собственный запах, по направлению которого дочь и подруга безошибочно определили его намерения.
– Он пошёл по следу убийц!!! – орала Мирра, уже устремляясь вперёд, заплаканная, разъярённая и готовая к чему угодно, хоть к продолжению кровавой феерии.
– Нет!!! – Хельга понимала, что пешком им кицунэ не догнать, кроме того, хоть ей и был понятен порыв закадычной подруги рыжего плута, но…
– Он сейчас в ярости!!! Ты не сможешь остановить его!!!
Староста ещё рванулась, но это была уже инерция.
– Что делать?! – прокричал ей в лицо офицер. – Мы можем направить людей и машины на перехват…
Взмах руки, как и речь, прервал испуганный крик Ольги:
– Нет!!! Нет!!! Не вздумайте!!! Он сейчас убьёт любого, кто встанет на его пути!!!
Секундная растерянность на лицах людей её не смутила: холодный разум только имитирует чувства.
– Я им займусь!!!
Женщина-киборг тут же бросилась к мигающему сиренами мотоциклу, взревел мотор, и, перекрывая визг покрышек, вой сирен, стрекот приближающихся вертолётов, воздух разорвал приказ:
– Лесавесима!!! В воздух!!! Найди его!!!
Дракониха тут же прянула ввысь, мгновенно растворившись среди чёрного покрывала и россыпи звёзд, пока полицейские орали в рации, требуя убрать людей с улиц, ведущих на запад от парка…
Кровавая пелена застилает взгляд, только запах, тонкий и мерзкий, как костная гниль, ведёт вперёд. Тяжёлое дыхание звериным рыком рвётся из груди. Догнать!!! Разорвать в клочья!!! Плевать на все старания!!! Чихать на дело всей жизни – примирить людей с существованием эволэков!!! Это не люди!!! И они сегодня сдохнут!!!
Боль в груди, яростный огонь рвёт сердце, уже нет слёз, только чистая ярость берсеркера.
Что ты сделал, охотник, что же ты натворил?
Чем измерить те муки, что ты всем причинил?
Как простить тебе кровь, отпустить на покой?
Не жилец ты, охотник, Я иду за тобой!!!
Нашла!!!
С высоты птичьего полёта очень сложно рассмотреть в паутине дорожек, среди бесчисленных деревьев, машин, подземных переходов одного единственного человека. Но Лесавесима не человека высматривала, а своего отца, и не глаза вели её сквозь тьму ночи.
Не дождавшись ответа от мамы, летунья прорычала проклятье: невозможность общаться ментально всегда её страшно раздражала, а тут ещё и такое!!! Сосредоточься! Миг, и включился передатчик, и в сошедшем с ума эфире (полиция, национальная гвардия, медики, пожарные, все подняты из постелей!) полетела молния:
– Я нашла его!!! – Чуть повернуть голову, и за спиной, почти под перьями «стабилизатора» хвоста, видны проблесковые маячки мчащегося во весь опор мотоцикла. – Два квартала влево!!! И три вперёд!!! Он только что перемахнул через ограду парка!!!
Хельга тут же на полной скорости вписалась в поворот и погнала двухколёсного коня вперёд, не обращая внимания на сигналы светофора – благо водители слышали вой сирен, сопровождающий эту бешеную погоню за смертью, и убирались с дороги.
А смерть действительно не желала сдаваться, ураганом неслась вперёд! Кицунэ, одурманенный жаждой мщения, не замечал ничего и никого. Даже собственная дочь, что призраком кружила над головой и звала, не находила отклика. Только боль и сжигающая душу ярость были ей ответом…
Хельга огненным болидом влетела в парк, распугав полуночных гуляк рёвом мотора и воем сигналов. Уже был виден мелькающий в тени деревьев силуэт Лиса, мчащегося к одной ему видимой цели. А цель уже была в двух шагах: до «злачных» кварталов остались считанные сотни метров!
Только пересечь островок зелени и покоя, такой странный и раздражающе тихий в кровавом хаосе этой злой ночи, и всё! Элан рвал мышцы ног, ускоряя бег – аура убийц, что осталась на месте преступления, уже маячила впереди. Там, у грязных и вонючих пивных, которые любой нормальный человек обойдёт стороной, собрались выродки, которых… Которых…
Хлёсткий удар в плечо, и кицунэ кубарем катится по земле – Хельга выпрыгнула из седла на ходу, в полёте сцапав своего подопечного, и оба пошли кувырком, только чудом не переломав кости. Миг, и она завладела инициативой, железной хваткой припечатав рвущееся и орущее звериным криком тело к земле…
Прошло несколько бесконечно долгих минут, пока Оля и Лесавесима на пару удерживали Лиса. Он орал, кусался, бился, чуть не разрывая мышцы и сухожилья. Как же так!!! Я почти добрался!!! Вот эти твари!!! Вон они!!! Как же так… Как же…
– Папа… Папа…
Лесавесима, вся в слезах, прижимала голову рыдающего отца к своей груди, стараясь не смотреть на мать. Она не могла понять Хельгу, это странное создание, такое доброе и чуткое, но такое рациональное и холодное, что…
Зачем ей это? Почему она остановила отца? Убийцы в двух шагах, подонки, отнявшие у папани жену, сына и дочь, а у неё – братика и сестричку? Почему тогда мама с таким отчаянием пыталась остановить его? Почему попросила её помочь? Почему…
Оля хоть и не могла читать мысли, но взгляд огромных звёздных глаз был полон яростного непонимания.
Зачем?
Потом поймёшь…
* * *
Начальник полиции Белограда, Бондарь Анатолий Анатольевич, старческой шаркающей походкой, едва переставляя негнущиеся ноги, шёл вдоль ограждения из натянутых лент. Он ещё не стар, полон сил и энергии, но…
Сил нет. Не видел офицер ничего подобного за свою долгую жизнь. В большом городе всякое случалось, всё-таки – это не провинция, где и люди другие, и каждый на виду, и всё знает про соседей. Проходной двор, муравейник со множеством соблазнов, вот что такое большой город. Бывало всякое, и убийства каждый год десятками расследуют его подчинённые, но такое…
Свет бесчисленных прожекторов (до утра ещё далеко!) показывал во всех деталях жуткую картину побоища. Хотелось врезать себе по лицу или попросить кого-нибудь сделать это, только бы проснуться, вырваться из кошмара.
Это не городской парк, а поле боя времён средневековья. Такая мысль, наверное, приходила в голову каждому, и офицеру полиции, и медику, всем, кого только судьба бросила разгребать эту кашу изрубленных и искалеченных, орущих от боли тел. Тут присутствовали все раны, все виды смертей, которые только можно найти в учебнике по криминалистике. Черепно-мозговые травмы, от лёгких до несовместимых с жизнью, нанесённые тупыми твёрдыми предметами, отсечённые конечности, колотые раны от ножей и заточенной арматуры, огнестрельные. Многих павших просто затоптали ногами. Всех, и правых и виноватых, убивало и калечило сталью, деревом, огнём, даже ядом…
У кареты скорой помощи врачи споро перевязывали раненое крыло дракону, пока знакомый офицер допрашивал эту сирину, но, увидев шефа, бросился к нему:
– Анатолий Анатольевич! Тут полный п…ц!!! – Страж ввернул непечатное словечко.
– Сам вижу, – потрясённо протянул начальник, но подчинённый не унимался.
– Тут было ещё и несколько Сирин, в том числе Хилья и Лесавесима, – он ткнул пальцем в сторону летуньи. – Это Хилья, так что, многих откачать не сумели. Они их так искусали, что яд просто…
– Я понял! – махнул рукой Бондарь. – Сколько жертв?
Ему уже дали предварительные данные, но в доклады входят только те, кого зафиксировала медицина, и, прибыв на место, шеф полиции понял, что дело – труба…
– Среди работников ИБиСа погибших одиннадцать: три эволэка, все девушки, два ребёнка, один куратор, женщина, один садовник, остальные – из Службы Внутренней Безопасности. Тяжело ранено ещё тридцать два: колотые раны, переломы, ожоги, несколько с огнестрельными.
У Анатолия что-то оборвалось внутри: такого ему не простят, да и сам он себе не простит никогда. Это в первую очередь его прокол, ведь знал же шеф всей жандармерии, что по соседству раскинулись неспокойные районы. А офицер всё продолжал:
– Ранено несколько человек из охраны и прислуги градоначальника – на текущий момент известно о семи, средней и тяжёлой степени, даже губернатора камнем зацепило…
Вот тут уже точно на горизонте замаячила отставка… С грохотом…
– Среди нападавших вообще жуть, – его голос сел, взгляд заметался по записям. – Уже сейчас можно говорить о полутора сотнях погибших, тяжелораненых сотни четыре не меньше…
Он испуганными глазами впился в начальника, преградив ему дорогу:
– Шеф!!! Что тут за х…я случилась?!?! Нападавшие вдруг, ни с того, ни с сего, стали крошить друг друга в капусту!!!
Бондарь тяжело опустился на скамейку, нервно расстегнул ворот – несмотря на прохладу поздней ночи его кидало в жар, – и ответил:
– Эволэки умеют перехватывать управление над чужим сознанием, а через него и над телом. – Взгляд снова медленно поплыл вдаль, на устланное телами поле. – Они просто защищались…
В глазах рябило от множества огней проблесковых маяков, с оглушительным воем спешно садились прямо на дорогу и тут же взлетали санитарные вертолёты, мимо на каталке увозили очередного бандита с отсечённой рукой…
* * *
«Очнулись, голубчики!» – в голове, где-то в глубине черепной коробки хлестнуло плетью раздражение, но Анна Сергеевна вида не подала, оставив ярость и боль при себе.
У больничного комплекса настоящее столпотворение спецмашин с преобладанием полиции, допустившей грандиозный прокол и теперь спешно латающей дыры. Надо было сразу по приезду эволэков в столицу оградить детей и их наставников от опасного соседства неспокойных кварталов, но… Задним умом все крепки!
Теперь уже придётся просто разгребать последствия, а последствия могут быть самые тяжёлые: едва-едва удалось унять не на шутку разбушевавшихся граждан, уже двинувшихся громить кварталы мигрантов, хотя особого смысла в этом не было. Печально, но факт: хоть большинство преступников и оказались вынужденными поселенцами, но хватило подонков и из коренных жителей, в основном, безмозглый молодняк, сидящих на наркотиках, но легче от этого не становилось.
Императрица сразу распорядилась ни в коем случае не допускать соседства раненых работников Института и нападавших в одних лечебных заведениях. Для врачей, чтящих клятву, нет разницы преступник ты или жертва, но сорвавшимся с цепи эволэкам до этих высоких материй нет никакого дела. Вот и пришлось отделять зёрна от плевел…
В палатах тишина, только соратницы рыдают в коридорах, дожидаясь вестей из операционных. Все настолько шокированы случившимся, что появление монаршей особы со свитой чиновников почти никем из эволэков и кураторов не замечалось, только когда Императрица доходила до личного общения, а это обязательно было у каждой группки, столпившейся в ожидании хороших или плохих вестей, тогда…
По-разному реагировали, так и должно быть. Кто-то не обращал внимания ни на слова, ни на материнскую ласку, смотрел в одну точку в стене напротив, кто-то из девушек просто плакал на груди навзрыд, иные, не выдержав, кричали в лицо старшим офицерам, а то и самой Владычице страшные упрёки в бездействии и недальновидности. Она терпела всё. Заслужила…
Лидеры кланов сохранили самообладание и даже приветствовали Анну Вторую положенным образом, но в тоне завязавшегося тут же разговора чувствовался холодок:
– Мы не можем найти четверых, – без предисловий начала Диолея. – Пропали Камила, Ульяна и Ролона из Клан Флоры, и Элан. Вы не подскажете, где их искать?
– Девочки живы, – по памяти ответила Императрица, – у них слишком тяжёлые травмы головы, на счету была каждая минута, их отправили вертолётами в военный госпиталь имени Бурнова, там практика операций на мозг лучше.
– Как они? – сопя от едва сдерживаемого раздражения, бросила Нариола.
Её клану досталось больше всех остальных вместе взятых – палатки с флористами оказались ближе всех к воротам парка, а спускать силу с поводка многие её подчинённые просто не умеют. Это воспитанники Диолеи порвут кого угодно, а вот они…
– Плохо, – не стала юлить Владычица, бесполезно, – врачи дают обнадёживающий диагноз, но только на жизнь, как таковую. Скорее всего, выкарабкаются, но…
– А Лис где? – не удержалась Мирра, перебив незаконченную фразу.
Анна Сергеевна пару секунд помолчала, даже не зная, как и сказать невероятную новость, тем более о человеке, только-только потерявшем семью. Её глаза на секунду сощурились, словно впитывая бьющий в окна свет поднявшейся из океана Авроры.
– В тюрьме.
Лица старост стали белее больничных простыней, и четыре удивлённых выдоха были ей ответом, полным изумления:
– Где?!?!
* * *
В камере очень тихо. Тихо настолько, что не получится остаться наедине с собственными мыслями: малейшее движение хвоста, и шерсть царапает жёсткую подстилку, а дёргается хвост постоянно. Рефлекс.
Едва заметный подъём груди отдаётся в чутких ушах хрипом – боль никак не уходит из груди, хотя прошло уже… Сколько?..
Кажется, уже трое суток, как он тут, совсем один. Никто даже не наблюдает, так как видеокамеру, примостившуюся в левом углу у потолка, напротив жёсткой кровати, он разнёс на кусочки сразу, как только заметил. С тех пор только три раза в день открывается окошечко в двери и в камеру доставляют по расписанию завтрак, обед и ужин, доставляют только для того, чтобы забрать почти не тронутые и остывшие блюда.
Лис почти не ел, только пил и неподвижно лежал часами на узкой кроватке, либо сидел в углу, подальше от унитаза, из которого смердело испражнениями и дезинфекцией. Но он почти не замечал сильного, для своего чуткого носа, запаха, как и много чего ещё.
Чистоплотный по природе, он не сделал даже попытки смыть в раковине с одежды кровь и грязь, и даже почти не чесался, хотя на четвёртое утро уже был похож на бездомную собаку. Он просто ждал, ибо знал, что за ним придут, и знал, кто придёт…
Когда загремел железом замок (в здании Стражи не очень-то доверяли электронике, да и сюда попадали почти исключительно за мелкие правонарушения), едва слышно скрипнула петлями тяжёлая железная дверь, Элан даже не поменял позы: как сидел на лежаке, сгорбив спину, так и остался сидеть. Даже когда в поле зрения показалось длиннополое платье пурпурного цвета, и в нос ударил знакомый аромат духов, он только криво усмехнулся:
– Ничего себе ирония, да, Ваше Величество? Отец убитого семейства сидит в тюрьме, когда убийц его жены и детей ещё даже не поймали!
Анна Сергеевна не стала задавать вопроса, откуда у заключённого под стражу такая осведомлённость – офицеры уже доложили ей, что пару раз видели Сирин, а это могли быть только Лесавесима и Хилья. Этой троице бетонные стены – не преграда, и хотя двойняшки-повелительницы воздуха обладают довольно специфическим складом ума, но свой титул разумных существ они заслужили честно.
– Их ищут, и найдут, – тихо, твёрдо и жёстко ответила владычица.
Ей, уставшей и опустошённой от увиденного кошмара, хотелось по-человечески обнять убитого горем кицунэ, просто дать волю чувствам, своим и его, но…
Они оба были слишком умны, чтобы наивно полагать, будто долг правящей династии перед народом может пошатнуться под натиском человеческих отношений, искренних и светлых, в своём неизбывном горе и печали. Абсолютная монархия системы Аврора-2 – это абсолютная ответственность отца-государя или матушки-императрицы за судьбу многомилионного народа, заселившего три планеты и множество спутников, искусственных и естественных, а не абсолютный беспредел и свобода совести от поступков обнаглевших от безнаказанности и вседозволенности верхов. Элан прекрасно знал, что не выйдет отсюда в эти, тяжелейшие, но очень важные дни, не покинет этой клетки, если не согласится на условия Владычицы. Знал, и это поднимало такую волну ярости, что даже воздух, казалось, трещал от разрядов едва сдерживаемого гнева.
– Ты не выйдешь отсюда, во всяком случае, не сейчас, и не сможешь даже присутствовать на похоронах детей и жены, если…
От ожидаемых, сухих и хлёстких в своей бесчеловечности слов, перехватило дыхание, из горла потекли нотки грозного рыка, несущего недвусмысленное предупреждение…
– … если не дашь мне слово, – не обращая внимания на открытую угрозу, ледяным тоном отчеканила Императрица.
В эти минуты она просто не может поступить иначе, ибо Владычица заботится о будущем всех, и если встаёт выбор: судьба одного человека или народа в целом, ей просто придётся переступить через чью-то судьбу, пусть даже это и легендарный эволэк Калана Воздуха.
– С меня хватит того, что общество уже накалено до предела: с громадным трудом удалось удержать жителей столицы от ответной кровавой акции в эмигрантских кварталах. Итак пролилось слишком много крови.
Элан слышал её слова сквозь гул сердца и шум вскипающей крови, но Анна Вторая словно и не замечала, по какой тонкой грани сейчас идёт, будто бы и не сознавала, что глухо рычащему зверю не составит ни малейшего труда растерзать её хрупкое тело.
– А разве они не заслужили такого? – процедил сквозь зубы Лис.
– Почти сорок процентов нападавших – выродки из коренных жителей, – парировала Владычица, прислонившись спиной к холодной стене, и скрестив руки на груди. – Предлагаю под этой маркой перебить всех в Белограде. Устроит?
Но ирония в голосе Анны Второй сломала барьер: Элан подскочил на ноги, всклокоченный, с горящими от бешенства глазами.
– И после такого вы мне ещё будете рассказывать о законе и правосудии?!?! Мы столько сил положили за то, чтобы люди приняли нас такими, какие мы есть!!! Кровь проливали!!! И что?!?!
Хлёсткая пощёчина остановила поток обвинений, и в туже секунду дверь в камеру распахнулась настежь: понимая, что сейчас может случиться непоправимое, Стражи вломились внутрь с пистолетами наизготовку. Убивать не собирались, но вогнать лошадиную дозу снотворного – это вмиг.
– А то, – Императрица также повышала голос с каждым новым словом, – что если ты сейчас устроишь кровавую вендетту, то это будет значить только одно – все эти усилия пойдут прахом!!! Это будет полная и безоговорочная победа мерзавцев и преступников!!!
Лис потёр ушибленную, стремительно краснеющую щёку, но уже явно стравил много пара, и слушал, а это самое главное. Они стояли друг напротив друга, злые и настроенные на борьбу, но уже готовые к диалогу – то, чего и хотела Владычица.
– Какой смысл был во всём, – выпалила Анна, надвинувшись на своего подданного, – если сейчас, из-за нескольких сотен пьяных идиотов, мы разрушим всё, к чему приложили свой ум и старание?! Я не позволю тебе чинить самосуд!!!
Лис тяжело задышал, затравленно озираясь, словно ища выход, но пошёл до конца:
– Какого чёрта меня здесь держат?!?! Я не преступник, и Вы не имеете права!!!
Новая оплеуха взбесила его ещё больше, но заставила отшатнуться – словно рассерженная мать, Анна пыталась докричаться до неразумного ребёнка, но никак не находила дорожку к затуманенному болью разуму:
– Ты им станешь!!! Через пару часов, как только выйдешь из этих стен, все улицы будут завалены трупами!!!
Лис сдался. Сотрясаясь в беззвучных рыданиях, он опустился на колени, закрыв лицо руками, а слова Императрицы, как плети стегали его:
– Я дам тебе проститься с родными, но только если ты дашь слово – не мстить!!!
Элан сделал несколько судорожных вдохов и едва выдавил сквозь слёзы:
– Чёрт с вами со всеми… Только дайте в последний раз их увидеть…
– Так не пойдёт, – уже спокойным тоном сказала Анна Сергеевна. – Рыцарь Ордена Счастливой Луны! Встань!
Глотая рыдания и давя злость на этот чудовищный мир, который отнимает у него даже возможность отомстить убийцам, он поднялся с колен. Перекошенное лицо, с горящими от ярости глазами оказалось вровень с полным ледяного спокойствия лицом Владычицы:
– Клянёшься ли ты, рыцарь, что не станешь мстить убийцам своей семьи и вообще всем, кто посмел в эту Кровавую Субботу поднять руку на твоих соратниц и друзей?
