Czytaj książkę: «Стаи. Книга 1», strona 42
– Амма нам двоим навставляла фитилей, – пробуя парящий напиток, ответил Лис. – Я повёл себя глупо, я вообще в последнее время изменился. Рождение Лесавесимы мне многое дало, но я стал стремительно тупеть!
– Есть немного, – утвердительно кивнула супруга, присаживаясь за стол. – Что думаешь делать?
Элан тратить время на размышления не стал:
– Сначала переработаю на научной основе, так сказать, план ночных прогулок. То, что я явил миру сегодня – позорное убожество! Это первое. Второе. В свете полученного печального опыта тщательно проанализирую предстоящую встречу с Николаем Михайловичем Гредякиным. И третье…
На лице Лиса появилось странная смесь злорадства, торжества и печали:
– Вычислю работника плаща и кинжала…
Ольга усмехнулась:
– Ты уверен в своих опасениях? Круг людей, помимо нас знавших о Якоре достаточно широк: четыре старосты, ещё два раза по столько же за счёт кураторов и эволэков! Кто-то вполне мог просто проболтаться, не в упрёк, в общем-то, будет сказано.
– Не думаю, что случившееся на вчерашнем празднике – простое стечение обстоятельств. Я специально сказал Миненкову о применении пяти методик всплытия, хотя, в реале их было четыре: мы с Ханнеле работали по одной и той же, а Деилеса вытащили вообще прицепом. А и он, и Ливен правильно отметили, что методик четыре! Спишем это на случай?
Элан снова отпил кофе. Ольга не собиралась его перебивать. Они вообще относились к мнению друг друга с большим тактом. Какой бы острой ни была тема разговора, всегда выслушивали друг друга от начала до конца, и только потом разгорались споры.
– Мы, по идее, не произносили на людях названия проекта, не говоря о том, сколько ложных пустили в свет, даже Усов не в курсе, но оба председателя знают его правильное название – просто Якорь. Это уже наводит на размышления.
Ольга подхватила:
– Миненков, выступая, сказал: первый опыт с так называемым Якорем – лишь грубая модель, не больше, и его отработка займёт немало времени. Это практически цитата моих собственных слов, которые я проронила на одной из посиделок кураторов и старост во время «окна».
– Это уже система. – Элан удовлетворённо кивнул. – Осведомлённость отцов-командиров впечатляет.
Ольга выглядела встревоженной:
– Тебе надо пересмотреть приоритеты задач: сначала засланец, а потом всё остальное!
Девушка-киборг быстро пополняла лексикон, уже вставляя словечки, которым не судьба попасть в словари.
– Оленька, ты зря волнуешься, и вот почему.
Он сжал её ладони.
– Многие бы хотели понять, как работает связка ОЧК, но понять это можно, только поработав сначала эволэком, а потом куратором, а в этом и вся соль. Сама наша профессия – лучшая защита.
– Не понимаю, – честно созналась та, замотав головой.
– Теоретически можно подготовить агента, пройти все проверки, получить и толкового куратора, вроде тебя, и допуск к погружениям, отработать связь с заказчиком этого злодеяния, но… Возвращаемся мы из Великой Реки действительно другими существами. Это такая ломка мировоззрения, что словами не описать! Вся земная жизнь кажется глупой суетой, бесполезной тратой времени. Ты начинаешь по-настоящему ценить жизнь и те немногие годы, что подарили тебе Небеса.
Элан тепло улыбнулся, ещё крепче сжав ладони своей возлюбленной.
– Кто бы ни стоял за спиной соглядатая, его ждёт грандиозный сюрприз – эволэк против своих не пойдёт!!!
– Почему ты уверен, что это именно эволэк? – Ольга уже знала ответ, но вопрос задала.
– Это не ты и не я – это уж точно! – Парень рассмеялся. – Старосты и кураторы вне подозрения – информация стала уходить на сторону только после выхода из погружения. Будь это не эволэк, утечка произошла бы гораздо раньше! А так, до нашего возвращения Совет не знал ничего особого!
– Кто? Твоя версия, – она не настаивала, но хотела услышать ответ.
Супруг задумался. Не любил он стоить версии, тем более что обвинение получится тяжкое…
– Не Афалия. Ей нужен успех и слава, а если всплывёт шпионский скандал – пиши: «пропало». Она сама всего добьётся.
Ольга уловила теплоту в голосе. Элан и девушка из высшего общества сдружились, хотя более непохожих друг на друга людей трудно себе представить. С другой стороны… Почему непохожих? Упрямы, целеустремлённы, изворотливы, любят поставить на уши всех и вся, кому и чему только не посчастливится оказаться в сфере их интереса.
– Надя Верховская отпадает, слишком зелёная, а я ещё в бытность работы инструктором уличил пару раз Миненкова в знаниях, которыми тот по идее не должен был обладать.
– Они касались тебя лично?
Воспоминания были недобрыми, но Лис продолжил:
– Да, именно поэтому я отметаю и кандидатуру Линары. Я с ней не знаком почти, и уж она-то точно не знала о моих проделках.
– Как конкретно прокалывался Миненков? – Девушка-киборг дала понять, что если собеседник не желает вдаваться в детали, то может оставить секреты при себе, но загадки человеческой души не давали ей покоя.
– Злость – плохой советчик! – просто ответил Элан. – Он выходил из себя и говорил то, что следовало бы попридержать. Уже тогда я подозревал, что за мной ведётся наблюдение из ближнего круга, так сказать. Ханнеле – вот идеальный вариант.
Он тяжело вздохнул, завалился на диван, устроив голову на коленях Ольги.
– Как это ни грустно, но всё говорит в пользу именно её кандидатуры. Совпадает даже время прихода нашей сиротки в институт с резким усилением осведомлённости нашего дорого Константина Ивановича о моих проделках. Если она вообще сирота…
– Как будешь её колоть? – серьёзным тоном спросила супруга.
Её всегда волновали, с позволения сказать, технологии, которыми муж добивался результата. В своём стремлении достичь желаемого он часто использовал непропорционально много силы, не размышляя особо над мудрой поговоркой: лес рубят – щепки летят. Дров он мог наломать, и хотя каждый раз выходил сухим из воды, но нередко от его неуёмного энтузиазма доставалось всем, и встречным, и поперечным!
– Есть идея, но надо поговорить сначала с одним дедушкиным знакомым.
* * *
Ханнеле на протяжении всего доклада умирала со смеху. Лис, как первоклассник, стоял у доски, а Амма заслушивала его опусы, заняв место преподавателя. Девочку-подростка снова сменила молодая симпатичная женщина с чёрными водопадами волос. Амидел. Такой её образ, запечатанный в электронном мозге, фантомное создание принимало нечасто, а если точнее, то крайне редко, предпочитая взбалмошную младшую сестру, Манитсу. Чем вызывались эти перемены, не знал никто, но её никто и никогда не решался называть именами погибших больше века назад эволэков. Амма. Чем она являлась, не имели ни малейшего представления даже нынешние руководители ИБиСа.
Амидел, кроме явного внешнего сходства, решительно не походила на свою младшую копию ни чем: спокойная, вежливая, очень внимательная, она если и делала замечания Элану, то тактично, без пены.
– Передвижение бегом себя не оправдало, – продолжал тем временем докладчик, – мы просто долго не выдержим по два форсированных марша каждую ночь, так что, путешествовать будем на велосипедах – их исчезновение из боксов вряд ли кто-то заметит. Установим задние сидения, чтобы в случае поломки одного можно было спокойно добраться до дома вдвоём на другом. На колёсах маршрут будет длиннее, чем пешком, но за счёт большей скорости время на дорогу в оба конца сократиться минимум на полчаса.
Амма удовлетворённо кивнула:
– Ну, вот, совсем другое дело. Приготовления завершены?
– Так точно! – Эволэк, дурачась, встал по стойке смирно. – Всё необходимое уже доставлено к поляне, и лагерь развёрнут в готовность номер один!
– Вольно, рядовой, – улыбнулась та в ответ. – Домашний арест отменяется. Выброска десанта сегодня в двадцать два ноль-ноль, место то же. Вопросы?
– Вопросов нет, товарищ командир, – вытянувшись ещё сильнее, отчеканил Элан.
– Тогда свободны.
Обрадованные друзья пулей выскочили в коридор, где Ханнеле от восторга чуть не задушила Лиса, а тот тискал её в объятиях, радуясь, что сумел хоть как-то загладить вину за два провала подряд: скверно прошедшую презентацию и ещё более скверно прошедшую прогулку под луной.
Удивительно, но даже наверняка зная, что девушка не та, за кого себя выдаёт, он не испытывал к ней никаких отрицательных эмоций. Она не чужая, просто немного запуталась, не может порвать с прошлым и по-настоящему ступить в будущее, будущее, где нет места лжи и обману, ставших неотъемлемой частью её бытия, где у неё много настоящих друзей, которые всегда простят, поймут и помогут.
– Ханнеле, у меня к тебе будут две просьбы, – отстранив девушку, серьёзно сказал Элан. – Это очень важно.
– Всё, что угодно, – поспешила она заверить, светясь от счастья.
– Рад, что ты такая покладистая, но я тебе их лучше сначала озвучу, и не сейчас. У меня назначена встреча, увидимся вечером, как и договорились.
Девушка пустилась в пляс:
– Хорошо, до скорого!
И умчалась в вольер, высыпаться на пару с Хильей – текущие занятия кончились (оба едва дождались завершения последнего предмета, высшей математики), а Элана ждало довольно короткое путешествие на машине.
Он рассчитывал на возможность покататься, но Ольга уже дежурила на стоянке около своей «Ласки»:
– Даже не думай садиться за руль!
Она потрясла в воздухе двумя парами ключей: одна её, вторая от «Охотника».
– У тебя слишком большой перерыв в вождении. Сначала вспомнишь, что это вообще такое, потом сдашь мне экзамен, но не раньше! И не спорь!
Возражений не последовало, и парень занял место пассажира, а киборг села за руль, протянув карту памяти:
– Письмо от Саши, почитай лучше.
– Наконец-то!!!
Элан тут же забыл про всё на свете, вставил карту в порт бортового компьютера (от волнения попал только с четвёртого раза), и потерял интерес к происходящему вокруг – письмо от дорогого сердцу человека поглотило внимание настолько, что эволэк не заметил, как почти пролетел отведённый на дорогу час. Неудивительно, ведь последнее сообщение от своего бывшего куратора он получал давненько, и уже начал беспокоиться: не случилось ли чего?
– Что новенького? – Супруга нарушила молчание только после того, как он перечитал довольно длинное послание трижды.
Дорога, запруженная машинами – будний день, как ни как – наконец, привлекла его внимание.
– По нашей части ничего, – ответил Лис, явно сильно разочарованный, рассматривая в зеркало отстающий грузовик. – Саша вышла замуж, очень довольна. Хороший человек ей встретился, чему я искренне рад.
– А чего тогда скис? – весело спросила Ольга, легонько толкнув эволэка в плечо.
– А чему радоваться, если мы как слепые рыбы в мутной воде? – в сердцах он махнул рукой. – У нас перед носом может акула крутиться, а мы об этом узнаем только тогда, когда нас на куски уже рвать будут!
Ольга повела плечами:
– А ты как хотел? Вот так запросто тебе на голову свалятся сведения, о которых во всей Вселенной знает едва с десяток людей? Держи карман шире!
Видя, что рыжий плут совсем потух, она решила его подбодрить:
– Не вешай нос, сегодня поговоришь с Ханнеле и, если она тебя не убьёт, возможно, узнаешь немало интересного.
«Ласка» плавно сбавила ход, уйдя с главной дороги, и проследовала по указателю.
«Три сосны». Придорожная забегаловка с небольшой гостиницей была Элану плохо знакома – о её существовании он знал, но никогда за много лет не посещал по причине полного отсутствия надобности.
Ничем не примечательное трёхэтажное строение из сруба ютилось на небольшом, относительно ровном пятачке. Усталые путники решили остановиться здесь на ночлег: шесть приземистых грузовиков и с десяток легковушек заполнили почти всю стоянку, а на летней кухне (погода стояла прекрасная) готовили ужин.
Поставив машину на свободное место, парочка двинулась под навес, где в гордом одиночестве восседал неприметный мужчина: средний рост, обычное сложение, настолько невыразительное лицо, что уже через день вряд ли сможешь написать по памяти портрет.
– Добрый вечер, молодые люди, – он даже не поднялся с места.
Элан сделал вид, что не знает постояльца:
– Вечер добрый.
Дед его предупредил, что таковы правила игры. Никаких имён, так было приказано общаться с незнакомцем. Он действующий разведчик, так что, лучше об этой встрече никому больше и не знать. Раткин-старший к самой возможности существования неких тёмных сил в институте отнёсся более чем серьёзно, и, поскольку имел немало старых знакомых в армейской среде, в том числе и в разведке, не счёл за труд свести внука с нужным человеком.
– Вы не против? – Ольга вежливо улыбнулась, взявшись за спинку стула.
– Что вы, садитесь, составьте старику компанию.
Старик выглядел как огурчик, да и на вид больше восьмидесяти ему не дашь. Он с интересом осмотрел гостей.
– Да, никогда не видел такой необычной пары, – глаза цепко осмотрели девушку. – Не поймите меня неправильно, но наш общий знакомый ничего не сказал о том, что его внук женат на такой красавице, да ещё и на такой умнице.
Прозрачный намёк на происхождение Ольги Элан вежливо пропустил мимо ушей, хотя чаще злился, когда кто-то посторонний задевал щекотливую тему.
– Как Вы узнали кто я? – вежливо поинтересовалась та.
– Ваше, хм, очеловечивание зашло очень далеко. Я бы даже сказал впечатляюще далеко. Но, в целом, то, что Вы не человек, проскальзывает в мелочах: в походке, жестах… Это видно, поверьте!
Лис снова не проронил ни слова, давая человеку высказаться, дабы не раздражать ценного советчика, и тот, наконец, обратил на него внимание:
– Ищите мировой заговор, мой юный друг?
Шутка не вызвала негодования, во всяком случае эволэк, явно не настроенный шутить, виду не подал, но конспиратор его «прочитал».
– Знаю, знаю, Николай рассказал, что у тебя за беда. Что спросить хочешь? Не стесняйся!
Элан набрался смелости.
– Как вывести на чистую воду человека, если уверен, что он шпион, но никаких доказательств нет?
– А откуда тогда знаешь, что шпион? – весело усмехнулся старик, но хмурое лицо собеседника быстро погасило улыбку. – Это не трудно, тем более что доказательства у тебя есть. Иначе бы ты так не говорил – Раткины пустыми словами не бросаются, это я по твоему деду знаю.
– Можно ли ей тонко намекнуть на подозрения, а потом попробовать поймать на специфических навыках, например на владении единоборствами? – Ольгу беспокоила возможность именно физической развязки.
– Можно попробовать, – согласно кивнул в ответ разведчик, правда, с сомнением. – Но это зависит от обстоятельств. Понимаете, эта девушка если и заслана, то выполняет определённый комплекс задач: следит за конкретным человеком или группой лиц, занимается техническим шпионажем. Она обладает навыками, позволяющими выполнять эти задачи, а для этого ей надо было стать эволэком, а не костоломом. Навыки хорошего бойца в разведке – это скорее помеха. Нам нужны интеллектуалы, а не машины для убийств.
Он отпил горячий чай (гости, увлечённые рассказом, даже не притронулись к угощениям) и продолжил:
– Уверенность непобедимого богатыря может сыграть злую шутку с нашим братом. Кроме того, мы не в кино снимаемся – женщине против мужчины в рукопашном бою устоять тяжело! Но, даже если её подготовить до высшего класса, то это лишний повод для совершения ошибки. Ну, посудите сами, хрупкая девушка-эволэк на ринге одного за другим отправляет в нокаут спортсменов-разрядников, а то и кандидатов в мастера спорта, ну, по боксу, например. Да ваша СБ её на карандаш возьмёт тут же!
Парочка горе-«СМЕРШевцев» скривила физиономии. Да, предположение они выдвинули действительно не ахти, какое умное.
– Кроме того, есть ещё одна тонкость. Играть в шпионские игры в вашем институте – это значит играть в смертельную игру с ИСБ Новой России. Соответственно, шпиона должны готовить очень серьёзные люди, которые прекрасно понимают всё то, что я рассказал вам сейчас. Так что, можете особо не волноваться, даже если девчонка и чужая, она вряд ли пойдёт на убийство. А вот на самоубийство…
– О, чёрт! – протянул Элан, отпрянув, будто перед ним был не человек, а ядовитая змея.
– Вот-вот! – Старичок несколько раз едва заметно кивнул. – Ты, юноша, лучше на встречу оружия не бери, а то, как бы чего по молодости да по глупости не вышло. Не обижайся.
– Никто и не обиделся, – Элан развёл руками.
Мысль здравая, добавить нечего. Она и без подсказок крутилась в его голове, и, получив подтверждение, эволэк только укрепился в правильности выбранного решения.
– Лучше подумай, что вас связывает, – продолжил работник плаща и кинжала. – Ни убивать, ни сдавать особистам ты её не собираешься, иначе не попросил бы об этой встрече. На свою сторону сманить хочешь?
Элан ответил с жаром:
– Она уже на нашей стороне, хотя, возможно, ещё и не понимает этого. У нас с ней, э-э-э, общие дети… Мы погружалась вдвоём, вместе работали над существами…
– Да, я в курсе, – перебил незнакомец. – Вот это и используй. Общность интересов, даже можно сказать единство душ – вот твоё оружие!
Он откинулся на спинку, чуть склонил голову, прищурил глаза, и тихо добавил:
– Вот только я очень надеюсь, что ты не ошибаешься насчёт её чувств и желаний. И учти, твоя супруга тебе в таких делах не помощник – для неё оттенки настроений и эмоций до сих пор потёмки, а люди бывают страшными лицемерами…
Элан скривил такую рожу, будто сожрал десяток лимонов сразу.
– Смотри, юноша, ошибёшься – быть беде великой, – предупредил старичок и вежливо раскланялся.
Парочка осталась наедине с остывающим чаем, усиленно демонстрируя случайный характер встречи: не торопясь, пробовали угощения, заказали лёгкий завтрак. В «Трёх соснах» было спокойно и уютно. Не донимал шум оставшегося за пригорком шоссе. Пробуждающийся после зимней спячки лес наполнил воздух ароматами свежей зелени, грибов, ранних цветов.
– Оля, можно тебя спросить? – вяло ковыряясь вилкой в салате, спросил Элан.
Та поняла по голосу, что вопрос не праздный, и с серьёзным видом кивнула.
– Почему ты считаешь, что наши отношения опасны для меня? Ты ведь не забавы ради такое спела…
Супруга осознавала неизбежность вопроса. Как только стихло фортепьяно, и умер в восторженной тишине зала её голос, подобные слова просто обязаны были прозвучать. Эволэк терпеть не мог выяснения отношений, предпочитая принимать всё, как есть, и хорошее, и плохое, но попытку вот так толкнуть его в направлении другого человека понять не мог.
– Я плохой куратор, уже хотя бы просто поэтому.
Снежная Королева абсолютно серьёзно взялась за самокритику, а Лис её как всегда очень внимательно слушал: потом, конечно, выскажется, но именно потом…
– Я не понимаю сути происходящего, а для моего сознания это дикость! Знаешь, кто тебя на самом деле вытащил? Люда и Мирра, а не я. Первая приняла правильное решение не рвать вашу с Ханнеле связь, вторая в критический момент не позволила мне совершить фатальную, быть может, ошибку – стимулировать твоё сердце препаратами, и помогла вашим душам вернуться, заставив меня петь в самый, казалось бы, неподходящий момент. Как тебе такие аргументы?
Эволэк заулыбался ещё шире, что вызвало ответную реакцию – девушка-киборг уже перешла на повышенные тона:
– Чего улыбаешься?! Я тебя чуть не угробила, ты это можешь понять!
Никакой негативной реакции на признание не последовало. Ольга бы разозлилась, имей она, конечно, человеческое сознание, но, видя смиренность и покорность обстоятельствам на лице своего эволэка, куратор могла только гадать, что за тайные пружины движут поступками этого странного человека, волей судьбы ещё и ставшего её мужем. Он ни на кого не производил впечатления личности, верящей в предопределённость событий, и никогда не признавал поводка и ошейника – свободному зверю была чужда клетка и плеть надсмотрщика. Чтобы не случилось, он будет бороться! Таким его знали, за эти качества его уважали и друзья, и враги. Тем страннее был ясно видимый фатализм.
– Я уже слышал нечто подобное, – спокойно парировал Элан. – Саша тоже по завершению проекта Измера корила себя за слабость, мол, опустила руки, и тому подобное… Кстати, моя подруга детства и там поучаствовала в качестве этакого катализатора… Ну, драки не было, но Александре Викторовне пришлось выслушать немало неприятных слов в свой адрес.
Ольга попыталась было запротестовать, находя историческую параллель неуместной, но парень ей не дал продолжить:
– Любовь моя, – он вкладывал в слова всё тепло, на которое только была способна душа, – мы все совершаем ошибки, порой трудно поправимые, бывает, что и вовсе фатальные. Но это и есть жизнь, и мы с тобой живые люди. Ты думаешь, что раз куратор – человек, то он полностью застрахован от ошибок? У людей нет твоих способностей к анализу, и они ошибаются на каждом шагу просто потому, что не видят дальше своего носа!
Новая попытка возразить снова потерпела неудачу.
– Тебя волнует интуиция? Этот, хм, дар, видите ли, есть у них, а у тебя, вроде как его нет? А что это такое? – Лис хитренько прищурился. – Хочешь, расскажу? Это – тыканье пальцем в небо, лотерея, повезёт – не повезёт, не больше того! Да, не спорю, люди охотно рассказывают о случаях, когда шестое чувство помогло им с правильным выбором, и таких случаев немало. Но, кто расскажет честно о тяжёлых периодах жизни, прямым следствием которых стал пресловутый голосок нашёптывающий: всё нормально, действуй! Сколько горя принесло миллионам людей это потаённое якобы знание якобы правильного пути?
Ольга покачала головой, тяжёлый хвост волос печально поник, касаясь восхитительно стройной шеи.
– Ёж противотанковый! С тобой тяжело спорить, – она снова выглядела жутко расстроенной, ощущая полную беспомощность в вопросах, касающихся тайников живой души.
Элан, понимая причину угнетённого состояния своей ненаглядной, подсел к ней и, бережно обняв, совершенно неожиданно запел.
Есть слёзы на чудотворных иконах,
Есть слёзы почти как вода.
Есть звёзды для декораций в салонах
И те, что на небе всегда.
Есть каждый час, исполненный смыслом.
Есть нервная суета.
И кто-то уйдёт, а кто-то
станет под пули, но не предаст.
Оля заулыбалась, своей обычной, но немного грустной улыбкой: он неисправимый оптимист, и в его подчас иррациональных и путаных рассуждениях больше здравого смысла, чем в речах самого совершенного искусственного разума. Как такое сочетание вообще спокойно существовало в человеческих головах на протяжении тысячелетий? Лучше не пытаться понять – сгорит вся электроника.
А Элан с энтузиазмом продолжал негромко напевать ей на ухо.
Есть красота, подвластная времени,
И вечная красота.
Но нас подведёт наше слабое зрение,
А тёмный инстинкт предаст.
Есть вспышки, что длятся доли секунды.
Есть свет, что будет всегда.
Есть просто друг, и есть друг, который
Никогда не предаст.
Есть счастье лишь на пару мгновений,
И горе, что будет всегда.
Одно утешение – друг, который
Никогда не предаст.
Он внезапно оборвал «выступление» и нежно поцеловал Ольгу в лоб:
– Ты лучший друг и очень хороший куратор, не сомневайся.
* * *
Амма ещё раз прошлась перед строем небольшого отряда: два эволэка, две летуньи и два велосипеда ждали условного часа, причём первые четверо нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Придирчиво осмотрев их, девочка-призрак в последний раз предупредила:
– Без опозданий, – и открыла входную дверь.
Первыми на улицу выскочили сёстры, мгновенно растворившись в темноте победившей ночи. Эволэки вывели своих двухколёсных коней, приладили приборы ночного видения (у Лиса в военных запасах чего только не было!) и быстро покатили по дорожке. Сбоку скользили тени. Хилья, скрытая резкими чернилами теней, была едва видна, а присутствие Лесавесимы вообще выдавало только обострившееся ментальное восприятие – Элан и Ханнеле чувствовали невесомый бег сестёр, трепет готовых расправиться крыльев.
Но родители умерили пыл детей, и тем пока приходилось довольствоваться малым – это уже всё-таки не клетка, и они с удовольствием разминали по настоящему соскучившиеся по движению мышцы. Их присутствие, казалось, уплывает, скользя вдаль: эволэки кардинально переработали маршрут, ведущий к заветной поляне, и пути двух пар временно расходились.
Юноша и девушка, налегая на педали, неслись по сумрачному туннелю – едва подсвеченная узкая мощёная дорожка уходила в лабиринт красного леса. Карту они заучили наизусть, и теперь легко находили нужные повороты, безошибочно знали тропы, по которым можно было протащить велосипед через кусты, и срезать таким образом многосотметровый крюк.
Сёстры двигались иначе. Их маршрут пролегал западнее – там высились безобидные на вид каштаны, клёны, сосны, заметно гуще подлесок, и полно оврагов. Зато, между подлеском и кронами было свободное пространство, и большую часть пути Лесавесима и Хилья могли проделать, совершая короткие перелёты на бреющем. Сёстры, как два огромных призрака, скользили низко над землёй, пугая уже уснувших птиц, спускались и поднимались по крутым склонам, продирались через заросли, снова, едва слышно потревожив ветви и траву сильными крыльями, отрывались от земли.
Когда все четверо совершенно неожиданно столкнулись нос к носу у знакомой переправы, «беглецы» весело рассмеялись – контраст с первым походом был поразительный! Не было сбившегося дыхания после больше чем часового забега, гудящих от напряжения мышц ног, противного липкого пота, ручьём бегущего по спине. Сердца бились сильно, но ровно, скорее от волнения. У самой воды, скрытый от постороннего взгляда деревьями и маскировочной сетью (нашлось у Лиса и такое добро), притаился небольшой лагерь – две палатки. Одна, та, что большая, для людей, маленькая служила импровизированной кладовой. В общем, прошедшие с момента «ареста» двое суток юноша и девушка провели не за самобичеванием, а за работой над ошибками, соорудив, в меру своих познаний о полевой жизни, неплохой летний домик.
Поставив велосипеды в кусты, эволэки разулись и по кувшинкам перебрались на другой берег, где их в нетерпении ждали два удивительных крылатых создания. Сёстры и Ханнеле все трепетали в предвкушении предстоящего полёта, но хмурое выражение лица Элана привело их в смятение. Парень подошёл к девушке, но не протянул ладони, ища тепло её рук, а негромко и печально спросил:
– Ты помнишь, я говорил о двух просьбах?
– Да, – тихо ответила та, опустив глаза, сознавая уже, что неспроста друг просил её не спешить с ответами на незаданные вопросы.
– Мы остаёмся, это первая, – твёрдо сказал Элан.
Видя, как Ханнеле всей душой отчаянно потянулась к дочурке, как переполняет её желание разделить с ней радость полёта, эволэк ещё решительней ответил на её немой протест:
– Так надо сделать. Вспомни, что было два дня назад! – Он не кричал, он убеждал, заранее зная, что девушка будет сопротивляться изо всех сил. – Так не может продолжаться – мы искалечим и их, и себя! Они рождены, чтобы летать, мы, чтобы ходить по земле!
Она держалась молодцом, не разревелась, хотя глаза стали влажными от подступивших слёз, а нос с шумом тянул прохладный воздух.
Элан не лез с утешениями и объятиями, зная, что сейчас как никогда важна воля и решительность. Надо перебороть своё безумное желание, иначе испробованный наркотик слияния душ подчинит их себе, а какой будет финал, он прекрасно знал – две пустые куклы, безразличные ко всему земному, живущие от одного «спасительного» укола до другого, всё больше теряющие связь со своим телом. Это ничуть не лучше, чем потеряться в Океанесе…
Их глаза встретились. Ханнеле не думала умолять своего напарника, в её взгляде снова поселилась упрямая решимость человека, привыкшего бороться с невзгодами. Такой Элан её увидел впервые, когда девушка только делала первые робкие шаги в сложном искусстве управления собственным сознанием, и был рад возвращению старой доброй сироты-волчицы.
– Ладно, – глухо ответила эволэк. – Какая вторая просьба?
– Сначала отпустим их, – кивок на сестёр.
Те в недоумении гадали, что за напасть приключилась с родителями: читая как открытые книги их сознания, Хилья и Лесавесима не могли взять в толк, почему они идут против собственного желания, желания, просто сводящего их с ума. Ведь им стоит только протянуть руку, коснуться краешком души их душ, и Вселенная снова распахнётся буйством красок, откроются воздушные тропы…
Но они выбрали иной путь. Обняли с чувством своих дочерей, словно отправляли их в космос на примитивных ракетах, и просто сказали:
– Летите…
Буря негодования в ответ.
А как же вы?
Мы остаёмся, так надо. Это ваше небо. Летите…
Ещё секунду помявшись в волнах колыхающейся под порывами ветра травы, Лесавесима и Хилья прянули ввысь, их крылья на миг загородили серебряный свет двух лун. Две огромные птицы кружили над поляной, а два эволэка, загоняя рвущуюся им вслед тоску поглубже в собственные израненные души, с восторгом наблюдали красоту их полёта. Несколько широких кругов, снова приглашение испытать все прелести невесомого скольжения в воздушных потоках, но снова твёрдый отказ, наполненный родительской заботой.
Так надо. Летите!
Сёстры растаяли в ночном небе, отправившись в первое настоящее путешествие, и только трепетные огоньки их душ рассеивали мрак ночи: эволэки безошибочно знали направление, в котором мчатся дети, чувствовали краешком сознания переполняющий их восторг. А им сами осталось только стиснуть зубы…
Они почти полчаса сидели на расстеленном коврике, глядя на немигающие огоньки звёзд. Борьба с собственными эмоциями шла с переменным успехом: то один, то другая, как казалось, незаметно о товарища тёрли глаза руками, с шумом дышали. Но, постепенно, разум брал верх над чувствами.
– Это правильно, – Ханнеле закивала, явно пытаясь убедить в первую очередь саму себя. – Так и надо было поступить.
Она медленно и глубоко вдохнула, мощно выпустила воздух. Тот закружился облаком пара, засверкал в свете спутников планеты.
– Да, это правильно, – Элану также надоела игра в молчанку. – Надо их отпустить. Они летали вместе там, будут летать вместе и здесь. Мы только мешаем.
Он рассмеялся, правда, не очень убедительно.
– Главное, чтобы в запале не забыли вернуться! А то получим чертей от всех сразу!
– Ага, – уже повеселев, согласилась Ханнеле. – Если Амма просто обматерит, то Константин Иванович сожрёт живьём!
Лис поднялся с земли, взял девушку за руку, помог встать на ноги и ей.
– Пошли в палатку, согреемся.
Их переправа снова прошла под бдительным вниманием скатов – те чувствовали вибрацию почвы под ногами и всегда оказывались у той точке берега, к которой подходило сухопутное существо, будь то человек или зверь. Пока огромные плавающие блюдца прыгали под ударами ног двух эволэков, рыбы крутились рядом, но быстро потеряли интерес к гостям – есть их строго запрещал вложенный инстинкт.
