Czytaj książkę: «Ритуальное убийство»

Ноябрь этого года прошел на удивление спокойно. Мне даже удалось заключить перемирие с Верой, моей женой, которая не выдержала моего постоянного отсутствия дома и переехала жить к своей сестре. Мы ходили в кино, обедали в кафе и много общались по телефону. У нас словно начался второй медовый месяц – сувениры, цветы, конфеты… Надо сказать, что такая жизнь влетела мне в копеечку, но я был рад, что жена счастлива и наши отношения налаживаются.

– Если так пойдет и дальше, – как-то заявила она мне с ухмылкой, – то придется принять твое предложение и вернуться домой.

– Ты можешь сделать это прямо сейчас! – обрадованно заявил я. – Твои вещи мы можем забрать завтра, я попрошу Виталия Степановича об услуге, думаю он не откажется. Как раз сейчас у нас натуральный застой в делах и он слоняется без дела. Да и босс не будет возражать – ты же знаешь, как он к тебе относится. Поэтому можешь не волноваться – служебную машину я гарантирую.

– Да я и не сомневаюсь, что Антон Петрович не станет препятствовать! – Вера улыбнулась. – Вот только стоит ли рассчитывать на такую благодать судьбы?! Ваши постоянные погони, задержания и вечная занятость… Мне опять придется коротать вечера в одиночестве… К тому же, меня пригласили на работу в Институт гуманитарных наук, и я согласилась, очень уж соскучилась по работе. Хочется уже как-то применить свои знания в деле, да и чувствовать себя полезной не одному человеку, который не в состоянии оценить жертвы, а многим молодым специалистам, которые действительно нуждаются в профессиональных навыках…

– Верусь, ну что такое ты говоришь? – я был искренне озадачен. – Когда было такое, чтобы я тебя не ценил?!

– Ох, Боря, да постоянно! – Вера развела руками. – Это ты проводишь все время на работе, всегда по горло занят делами и время для тебя летит быстро. Ты не замечаешь мелочей на подобии выстиранной рубашки, отглаженных брюк или вовремя поданной чашечки кофе. Тебе некогда, ты устаешь и хочешь покоя. На меня у тебя попросту не хватает ни сил ни времени. Я это понимаю и не обижаюсь. Но и мириться с этим больше не хочу.

– Обещаю тебе что… – начал я и осекся.

Вера повернулась ко мне и заглянула в глаза:

– Если в течении нескольких дней ничего криминального не произошло, это не значит что так будет всегда. Стоит только случиться любой неприятности и все… мужа я не увижу до тех пор, пока он не приползет домой измученный, истощенный и вымотанный до предела… и тогда меня ждут недели загулов, депрессии и отрешенности! А потом опять криминальное происшествие и все понесется по кругу.

– Я не исключаю, что такое бывало не раз. Но ты же будешь работать и у тебя будут свои интересы. – в душе я понимал, что Вера права, но такова жизнь оперативника. Преступники совершают свои убийства, кражи и махинации не по расписанию. – И я даю тебе полную свободу действий.

– Дорогой, я и сейчас свободна в своих действиях. И мне пока так не хочется что-то менять. Давай подождем немного. Нам ведь сейчас хорошо вдвоем – никаких обязательств, никаких скандалов и упреков! А стоит только нам остаться под одной крышей и все вернется на круги своя. Мне надо влиться в новый коллектив, войти в график и настроить режим. Я тоже не смогу теперь уделять тебе много внимания. Для меня Институт – это серьезное испытание. А уж потом, когда все наладится мы вернемся к этому разговору.

– Обещаешь, что как только ты уладишь с работой, мы сядем и все спокойно обсудим.

Вера взяла меня за руку, стряхнула невидимую соринку с моего пальто и задумчиво кивнула головой в знак согласия.

– По крайней мере я за тебя спокойна. – сказала она. – Твой племянник справляется со своими обязанностями домработника на все сто. Я даже иногда завидую его умению готовить и вести хозяйство. Мужчины в этом отношении лучше нас, женщин. Они просто делают дело и не строят из себя жертв «домашнего насилия».

– Парня придется отправить домой, когда ты вернешься. – я с сожалением подумал о том, что без его помощи в делах мне будет трудно справиться. Да и Вера уже не сможет уделять дому столько внимания, как он. Но и жить втроем в малогабаритке наверное не получится. – Ладно, давай пока не будем ломать голову над этими проблемами, а пойдем вон в то кафе, поужинаем, заодно и согреемся.

Но как только мы сделали заказ, в кармане завибрировал телефон.

– Нестеров! – поморщился я, а Вера только хмыкнула.

– Борис! – рыкнула трубка. – Срочно дуй в отдел. К нам направили проверку. Надо подготовить все отчеты, документацию по показателям. Работы непочатый край. Мы тут все зависнем не пойми на сколько времени. Но что делать. У нас от силы три-четыре дня.

Я отключил трубку и виновато посмотрел на Веру.

– Что, не прошло и дня, как позвала труба?! – она с издевкой хихикнула и отложила в сторону вилку.

Я не знал что ответить. «Ну почему именно сейчас? Не могла комиссия подождать хотя бы недельку?! Мне так не хотелось выглядеть в глазах жены балаболом, но именно таким я и оказался!»…

Все последующие дни мне приходилось заниматься малоинтересной рутинной работой. Для меня это самое страшное наказание – бумажная волокита, особенно для отчета. Я всегда оставляю составление рапортов на самый последний момент, и в итоге потом сижу ночами на пролет и вспоминаю дела, которые уже успел выбросить из памяти. Параллельно в суд готовились несколько простых дел: о мошенничестве в мелкой строительной фирме, воровстве в одном из местных магазинчиков и потасовке двух выпивох, всполошивших родную улицу громкими криками предыдущей ночью. Ни одно из этих дел не наделало шуму в прессе, даже колонка дневных новостей в городской «Сплетнице» не удосужилась написать об этих эпизодах из жизни города ни строчки.

Крупных преступлений не было, так как город активно готовился к проведению областного чемпионата по легкой атлетики и гимнастике, и улицы патрулировались особенно тщательно. На каждом углу были выставлены временные посты, тротуары и проезжая часть в спешном порядке оборудовались фонарями, а там, где не хватало средств для освещения, прямо на бордюры и поребрик наносилась светоотражающая краска.

Однако это не говорит о том, что в нашем отделе наступило долгожданное затишье. То тут, то там вспыхивали скандалы, когда дежурные правопорядка были вынуждены выселять или прятать где-нибудь на задворках города бомжей, алкоголиков и наркоманов. Те бурно протестовали, понимая, что сытой жизни вдали от центра им не видать как минимум месяца полтора. Были подключены государственные службы, пообещавшие на это время выделить пособие по безработице и бесплатные обеды в пригородной церкви, а все пустующие помещения полиции, больниц и зданий горсовета переоборудовали в ночлежки, способные вместить в себя десятка два лиц без определенного места жительства.

Я тоже не сидел без дела – допросы, следственные эксперименты, встреча со свидетелями, заполнение протоколов и актов вымотали меня нисколько не меньше оперативной следственной работы. Я всегда приходил в уныние от нудной монотонной работы.

Поставив последнюю точку в рапорте, я взял такси и отправился домой, не в силах идти пешком по скользким тротуарам. Во мне еще теплилась надежда на встречу с Верой, о которой мы договорились еще в прошлый вторник.

Однако спокойно погулять нам так и не довелось. Шум на улицах стоял неимоверный. Специальная техника чистила улицы, активно велись строительные работы. И это зимой, когда все нормальные люди прекращают работы до середины весны. Даже в парках несколько десятков экскаваторов сгребали ковшами снег и увозили его в неизвестном направлении.

Мне казалась странной это борьба с осадками. Одного дня хватит, чтобы свести на нет все усилия работников коммунальной сферы.

– Скорее бы уж закончился весь этот бедлам. – вздыхала Вера. – К чему вся эта кутерьма? Почему не признать, что выпавший снег – это проявления природы, бороться с которыми не имеет смысла. В зимнем пейзаже есть своя прелесть. Через два месяца новый год, а какой праздник без снега?

Через неделю в город хлынул поток участников чемпионата – спортсмены, сопровождающие, тренера, зрители, жюри… Улицы наполнились людьми, на дорогах стали образовываться очереди.

– Как бы чего не случилось! – волновался Нестеров.

– Да не волнуйтесь вы так Антон Петрович. – отмахнулся Олег, мой помощник и правая рука. – На каждом углу столько полиции, что это просто невозможно. Да еще камер понатыкали – живем как в сериале, не чихнуть, на как говориться…

– Нам не надо «как говориться». – перебил его полковник. – Не сегодня-завтра еще эта комиссия, будь она не ладна. У вас все отчеты готовы? – спросил он, переводя взгляд с меня на Олега.

– Готовы. – буркнул я.

– А как же . – гордо выпятил грудь капитан.

– Ладно, орлы, я в вас верю. Не подведите!

– Есть, не подвести! – засмеялся Олег, а Нестеров смерил его таким взглядом, что тому стало не до смеха. – Понял! – умерил он свой пыл.

В воскресенье состоялось открытие чемпионата. Я сумел провести с собой Веру и усадил ее на свое место начальника дежурно-охранной службы. За что получил жирный балл в нашем примирении. А сам дефилировал от трибуны к трибуне, проверяя готовность своих «архаровцев». Мне некогда было смотреть представление, которое развернулось на площадке спорткомплекса. Полный аншлаг – это престиж города и моя головная боль. Я прекрасно помнил случай на прошлом мероприятии, когда какой-то предмет угодил в один из зрительских секторов. Началась паника, в которой пострадали десятки человек, решивших, что подверглись атаке террористов. Люди бежали сломя головы, распихивая всех кто был впереди, локтями. Жертвы падали, по их телам проносились сотни ног, ломая ребра и кости. Двоих затоптали насмерть… А на поверку оказалось, что это молодежь бурно делила между собой пакет с пирожками, который им вручила бабушка одного из студентов. В какой-то момент пакет выпал у одного парня из рук, ударился о чье-то сидение ниже и отскочил в группу работниц нашей местной швейной фабрики, что и спровоцировало панику.

Нам тогда пришлось не сладко, мы писали рапорты во все инстанции, нас таскали в прокуратуру, трепали нервы и наконец, лишив все наше подразделение премии, отстали.

Наученные горьким опытом, сейчас мы подготовились основательно и зорко следили, чтобы на трибунах не случилось ничего подобного.

В двадцать три часа ночи отзвучали последние аккорды и стадион опустел. Все зрители начали расходиться по домам и можно было вздохнуть с облегчением. Но как только я повел Веру к выходу, к нам подбежал маленький толстый человечек, смешно размахивая руками. Он отчаянно жестикулировал и выкрикивал что-то неразборчивое, а я невольно рассмеялся – такое комичное зрелище мне удалось увидеть впервые – говорящий детский мячик с пестрой раскраской.

Вера дернула меня за руку, грозно поджав губы и стреляя в меня глазами, пытаясь осадить, а я не мог остановиться, видимо сказалось напряжение вечера, хохотал как сумасшедший. И только когда до меня дошел смысл обращения этого нелепого карлика, я посерьезнел.

– Повторите, что вы сказали? – попросил я.

– Она пропала. Только была здесь, и сразу пропала. – слова выкатывались из его рта как горошины, и я собрал всю волю в кулак, чтобы вновь не рассмеяться. – Марьяна дисциплинирована и никогда бы не позволила себе самостоятельно куда-то уйти, да еще в чужом городе. Она ужасная паникерша и до смерти боится заблудиться. Никогда… в том то и дело, что… вы не понимаете… Мне должны помочь.

– Давайте все по порядку. – нехотя поморщился я, так не хотелось сейчас разборок, поисков и дознания. Я уже мысленно лежал дома на диване с кружкой пива в руках и какой-нибудь вяленой рыбкой. Если честно, меня тяготило даже присутствие жены. Как же я устал и переволновался за последние сутки. – Расскажите четко и ясно, без визгов и эмоций – что случилось, с кем, когда. А лучше, поехали в управление и там вы все изложите на бумаге.

Мужичок мелко-мелко затряс головой в знак согласия. Я же вызвал по рации Олега, и мы все трое отправились в машину.

Вера, поняв что продолжения вечера не будет, ободряюще мне улыбнулась и сказав, что сама закажет такси, покинула помещение. Мы же поспешили в свое отделение. По дороге я еле сдерживался чтобы не зевнуть, а Олег, уставший не меньше меня и вовсе клевал носом.

Рассказ нашего клиента занял много времени. Мужчина не мог спокойно сказать ни слова. Он то срывался на визг, то переходил на едва слышный шепот. И нам приходилось по нескольку раз задавать один и тот же вопрос, чтобы понять суть происшествия.

– Марьяна – это одна из двух моих подопечных. – кричал мужчина. – Она главная претендентка на золото.

– Вот как?! – Олег оторвался от записи разговора и даже слегка приподнялся на стуле. – Так это повод ее устранить, как конкурентку, если конечно она сама не ушла по каким-нибудь своим делам и не заблудилась в незнакомом месте. Как вы говорите, она плохо ориентируется в чужом городе.

– Да и кто мог похитить ее среди такого присутствия людей? – вставил я. – Тем более у вас под носом! Не так-то просто выбраться с трибун не замеченной.

– Так я потерял ее из виду, когда все повскакали со своих мест и двинулись к выходу. Шутка ли. такое количество зрителей! Я сам минут пятнадцать вынужден был ждать, когда толпа немного рассосется.

– Тогда возможно спортсменка давно ждет вас в гостинице!

– А что вторая ваша девушка? Она на месте, ничего не заметила?

– Они обе конкурентки! И ненавидят друг друга, как это часто бывает даже в одной команде!

– Может стоит тогда обратить внимание на… Кстати, как зовут другую девушку?

– Анжела! Петрова Анжела!

– Хорошо. Олег, ты запиши все имена, фамилии, адреса… Ну, сам знаешь, что в таких случаях может понадобиться. А я пока объявлю девушку в розыск. Мне думается, что она найдется жива и невредима в ближайшее время. Сидит себе где-нибудь под кустом и льет слезы. – Олег кивнул и вновь обратился к нашему потерпевшему.

Когда я выходил из кабинета, голос мужчины все еще звонко раздавался до тех пор пока я не свернул на лестничный пролет.

– Ох уж эти спортсменки! – вздохнул я. – Не хотел бы я, чтобы моя дочь Дашка с юных лет сломала себе психику спорами, интригами, ненавистью и… заговорами. Как я доказывал жене, что спорт не нужен нашей дочери. Мы тогда, помниться, здорово поспорили. Наверное, Вера до сих пор затаила на меня обиду за то, что отговорил, не позволил. А вот теперь… – мои мысли перекинулись на дочь. Сейчас – это самостоятельная самодостаточная женщина, с прекрасной перспективной работой, и замужняя мама двоих мальчишек-погодков. Хорошо, что я сумел отстоять девочку, наперекор желаниям и амбициям семьи. Может быть, спортивная карьера ребенка была бы достаточно успешной, как знать, а может быть. она вот так бы сейчас пряталась в закоулках чужого города.

А утром в полиции раздался звонок – в кустах центрального парка, что недалеко от дворца спорта, найдено тело молодой девушки. Я срочно выехал на место преступления и открывшаяся мне картина шокировала, заставив отшатнуться от увиденного.

На сверкающем в лучах восходящего солнца белом снегу алели красные брызги. И самое ужасное заключалось в том, что это было необыкновенно красиво.

Однако стоило перевести взгляд на неподвижное тело, по коже сразу пробежали миллионы мурашек и волосы на голове зашевелились.

На девушке был одет лишь легкий спортивный костюм в котором обычно выступают гимнастки – необыкновенно красивый, с ярким рисунком из блесток, люрекса и папильоток. Ноги и руки девушки были раздроблены, как будто-то убийца неистово молотил по ним молотком, или обухом топора, или каким другим подобным предметом. Голова неестественно вывернутая, расколотая почти надвое, была направлена лицом вверх, и смотрела в небо пустыми глазницами. Верхняя одежда девушки аккуратно свернутая лежала в трех шагах от жертвы.

Вид искалеченного преступником ребенка вызвал во мне досаду и сердечную боль.

Что-то меня насторожило, но что именно мне не удалось сфокусировать в мозгу. Липкий страх и предчувствие, что это только начало, проник за воротник теплого пальто и прокатился по позвоночнику. На мгновение мне представилось лицо дочери, подающей надежды спортсменки, вот так вот закончивший жизнь в свои неполные пятнадцать лет. Стряхнув наваждение, я наклонился к трупу. И вновь возникло ощущение чего-то неправильного.

– Что скажешь, Егор Генадич? – спросил я судмедэксперта, все еще всматриваясь в изуродованное тело.

– Работал один человек! – начал монотонно докладывать тот. – Обрати внимание, жертва не была изнасилована. Но кто-то очень здорово поработал… – он запнулся подыскивая слова. – Над девочкой издевались не один час. Сначала ей переломали кости ног, потом руки и только потом голова.

– А выколотые глаза?

– Кто знает… возможно ее не хотели убивать. А только изуродовать. Поэтому выкололи глаза, чтобы жертва не могла опознать преступника.

– Погоди Генадич, что-то не сходится. – в моей голове стали проясняться мысли. – Ты говоришь, что жертве выкололи глаза уже после того, как изуродовали тело – это значит что преступник не боялся, что жертва его опознает, иначе сделал бы это в первую очередь. Значит он был готов ее убить. Но зачем тогда так мучить? Чтобы выведать что-то для себя интересное? Если ты хочешь просто убить – ты убиваешь. Но здесь похоже, что девушку пытали?

– На пытки тоже не похоже! – заявил Егор. – Здесь, посмотри на раны – вот след, неясный, но разглядеть можно – мне кажется, что ноги девочки пытались сломать, но не вышло – кости оказались крепкими – это же спортсменка, которая наверняка укрепила организм протеином, кальцием… а потом уже раз за разом ломали еще и еще раз. Потом руки – та же история.

– Думается мне, что здесь просто расправились с конкуренткой.

– Это уже твое дело! – судмедэксперт защелкнул свой чемоданчик и отправился к служебному авто, бросив через плечо. – Заключение пришлю как обычно!

Я же еще некоторое время постоял, обдумывая его слова.

– Может статься, – говорил я Олегу позже, сидя в кабинете и рассматривая фотографии Марьяны, – что тут замешана ее конкурентка – как ее там?

– Анжела Петрова?

– Она самая. Посуди, две девчонки, обе достаточно перспективны. Обе в одной команде. Это значит, что их тренеру по сути все-равно, кто победит. Он получит свою прибыль в любом случае. Но девушки ненавидят друг друга, и видят одна в другой только соперниц. Давай-ка ты смотаешься к ней в номер и поговоришь с сглазу на глаз. Если она будет сопротивляться – привезешь ее сюда.

– Кстати, Антон Петрович строго наказал вести дело в строжайшей секретности. Не хватало нам, как он выразился, паники среди спортсменов. Да и нам прилетит, что не смогли предотвратить трагедию, несмотря на такое количество камер и полиции.

– Да, если пресса узнает, что лучший способ избавиться от соперницы – это ее убить, и считай, победа у тебя в кармане, нам несдобровать. Давай-ка усилим охрану остальных участниц, мало ли…

– А по-моему было бы здорово, если преступник или преступница переубивает всех конкуренток, тогда нам останется его или ее взять голыми руками.

– Вот балбес. – беззлобно пожурил я напарника. – Нам сейчас не до шуток. Нужно будет договориться что сказать о снятии спортсменки с участия. Придумать достоверную версию ее отсутствия.

– А почему вы думаете, что это была преступница, а не преступник. Ведь тренерам тоже есть резон избавиться от соперницы своей подопечной.

– Я никого не сбрасываю со счетов. – зло бросил я. – А ты давай не засиживайся. Я пошел пообщаюсь с прессой, припугну их, чтобы держали языки за зубами, хотя бы до окончания чемпионата.

Мне стоило большого труда убедить наших доблестных тружеников пера умолчать в интересах следствия о трагических событиях этой ночи. Я вернулся в кабинет выжатый как лимон, и заварив себе чай, стал ждать новостей.

Олег вернулся первым с неутешительными вестями:

– Анжела Петрова пропала.

– Вот только этого нам еще и не хватало. – устало выдавил я из себя. – Подруга – еще одна жертва, или убийца?

– Или как свидетельница преступления испугалась и затаилась.

– Что по этому поводу говорит ее наставник?

– Ничего вразумительного. Только орет, что карьера его загублена, прибыли нет, одни убытки. Все поставлено на кон этого чемпионата. И вот – одна убита, вторая неизвестно где. И что с ней, непонятно. А первое выступление уже завтра.