Czytaj książkę: «Шанс на счастье»

ГЛАВА 1

Новость свалилась на меня, как снег на голову. Матушка-настоятельница приволокла мой чемодан и договор, вручила последний в руки и попросила прочитать.

Пока я вникала в написанное красивым витиеватым почерком, Нюрка, моя подруга, сидела на узкой кровати, едва дыша.

– Это же моя должность?.. – просипела она тихо. – Матушка?

– У тебя здесь работы полно, – отмахнулась та. – Агата точно справится, а ты нет, молода еще.

– Мы одного возраста! – на глазах Нюрки проступили слезы.

– Я не могу, – оторвалась я от документа. – И почему я? Матушка, мы ведь обсуждали, что я буду работать в монастыре, а Нюра подавала заявку в Мельсон и очень ждала одобрения!

Госпожа Данья, пышнотелая женщина шестидесяти лет, вырастившая меня и Нюрку с десятилетнего возраста, всегда была к нам несправедлива. Вот и сейчас, она ведь прекрасно знала, как Нюре хочется помогать деткам в обычных приютах! Пошел восьмой год, как мы стали совершеннолетними, и с тех пор работали в монастыре, в котором выросли. И если я видела свою будущую жизнь в этих стенах, то Нюра мечтала переехать в столицу.

– Ты более благоразумная, нежели твоя подруга, – сказала матушка. – В том приюте, где освободилось место, живут совсем маленькие дети. Воспитательница одна, кухарок и уборщиц нет. Нюрка не справится, а в тебя я верю.

– Вы не имеете права так поступать! – вскипела Нюра, заливаясь слезами. – Агата? Агата, ну скажи что-нибудь!

– Разговор окончен! – рявкнула настоятельница. – Повозка ждет у ворот. – Женщина пихнула в мою сторону чемодан и, как всегда, держа спину прямо, покинула общую спальню.

Я крепко сжимала в руках договор, в котором должно быть имя Нюры. Подруга рыдала в подушку. Мы обе понимали, что если одна из нас уйдет, то второй уже не покинуть монастырь.

– Я выйду замуж! – Нюрка подскочила на постели, зло вытерла мокрые щеки. – Если найду жениха, то матушка будет обязана отпустить меня, и тогда я приеду к тебе. Вот увидишь, Агатка, мы надурим эту старуху!

Я окинула спальню грустным взглядом, прощаясь. Просторное помещение с деревянным полом и каменными стенами, десяток кроватей и тумбочек, узкие окна под потолком. Я прожила в этом месте шестнадцать лет с момента попадания в Ассон и никогда не думала, что мне придется отсюда уехать.

– Агата, пожалуйста, – шептала подруга, – скажи, что я правильно придумала? Скажи?

– Ты все верно придумала, – рассеянно кивнула я. – Но, надеюсь, не станешь выходить замуж за первого встречного?

– Да я вообще замуж не пойду! Сделаю вид, что у меня появился муж, чтобы настоятельница отпустила. А в Мельсоне я тебя найду… Покажи адрес приюта? Подожди, я перепишу его себе!

Нюрка зашуршала блокнотом, выронила карандаш, и он укатился под кровать. Пока подруга ползала в пыли, пытаясь отыскать его, я начала собирать вещи.

Несколько форменных платьев из темно-коричневой шерсти, чулки, ночные сорочки, банные халаты, полотенца. Монастырь обеспечивал одеждой своих воспитанниц, с этим проблем у меня не было. На первое время было даже теплое зимнее пальто и пара замечательных мягких сапожек, а также варежки и шапка. Потом мне, конечно, придется самой все покупать, но пока и имеющегося достаточно.

Нюра так и не поднялась с пола, прямо под кроватью разложила документ и блокнот. Высунув язык, скрупулезно переписала адрес приюта: Мельсон, Пятый северный квартал, дом тринадцатый.

Я как-то однажды видела карту столицы, и сейчас очень удивилась – приют находился в квартале богатеев, которых соседство с беспризорниками обычно доводит едва ли не истерики. В груди заворочалось неприятное предчувствие.

– Ты меня дождись там, – Нюрка говорила быстро, глотая окончания слов. – Я скоро приеду, вот увидишь. Ни за что не останусь здесь!

– Матушка вырастила нас, Нюр. Когда мы, будучи детьми, оказались у ворот монастыря, она ведь первая повела нас внутрь, помнишь? Мы тогда были напуганы, голодны и растеряны, а она помогла нам осознать, где находимся.

– А еще мы просили матушку Данью найти Аленку, – недовольно фыркнула Нюра. – И где она? Шестнадцать лет прошло, а о ней ни слуха, ни духа! Может быть, она вообще уже… того?

Я вздрогнула. Думать о нашей подруге не хотелось, хоть она и снилась мне почти каждую ночь.

– Мне пора, – я поднялась с кровати, взяла в руки чемодан. – Чем быстрее уеду, тем легче будет нам обеим.

– Не легче! – всхлипнула Нюра. – Мне как теперь жить тут? Януся меня со свету сживет! Мы и так-то друг друга терпеть не можем, а теперь нас вместе заставят в теплицах работать!

– Не волнуйся, Янусю к теплицам и близко не подпустят, – я попыталась улыбнуться, но губы сжались в тонкую линию.

Нюрка повисла на моей шее, окропила меховой воротник слезами, напоследок пожелала удачи и попросила подготовить для нее кровать, ведь она точно-точно скоро приедет.

Матушка-настоятельница проводила меня до ворот, где уже ждала крытая утепленная повозка с огромными колесами, способными пробраться по самым высоким сугробам. Кучер в тонкой телогрейке смахивал сосульки с пышных усов, бил ногами по козлам, чтобы хоть как-то согреться. Увидев меня, невероятно обрадовался.

– Уж думал, не дождусь! – радостно воскликнул он.

Я отвернулась от порыва ветра, швырнувшего мне в лицо горсть снежной крупы. Забралась в повозку, захлопнула дверцу и отправилась в путь. Чувствовала себя при этом так, будто путь – последний.

Книга, которую я взяла в дорогу, оказалась скучной. Первые страницы просто пролистала, потом прочитала пару абзацев и захлопнула томик. За окном проносились заснеженные улочки Дорона. Серые каменные дома, здание Дома Советов, местный театр и библиотека. На площади резвились дети, которым нипочем холод. С красными носами и в мокрой одежде они катались с высокой горки, из сухого рыхлого снега пытались слепить снеговика.

Дорон остался позади, и в тот же миг я осознала все, что произошло. Сегодня именно Нюрка должна была поехать в Мельсон, чтобы заменить погибшую воспитательницу. Именно Нюрка хотела покинуть скучный бедный Дорон и радоваться жизни в столице. Правда, ни она, ни я, даже не представляли, какой именно приют нужно будет принять.

И лучше бы мне заранее рассказали правду о нем!

В Мельсон я прибыла уже с наступлением темноты. Когда повозка въехала в город, то кучер отворил створку и, стуча зубами, попросил разрешения остановиться. Мы заскочили в ближайшую чайную, почти залпом выпили по две кружки горячего чая, и синеватое лицо возничего вновь приобрело розоватый оттенок, и мы двинулись дальше.

Пятый северный квартал был на другом конце города. Улицы Мельсона имели достаточно освещения, так что я могла видеть через окно величественное здание гильдии Мирового Совета, о котором знал практически каждый житель Ассона. О тех, в чьих руках мировая власть, детям рассказывали едва ли не с пеленок. Центр трудоустройства, Дом Советов, деревянную часовню Святого Макала, женский пансионат, мужской монастырь. В центре Дорона не встретить столько важной инфраструктуры. Вот что значит – столица!

Я даже несколько приободрилась. Чувствовалось, что атмосфера в этом городе самая что ни на есть положительная, а люди совсем не злые – им просто некогда тратить время на негатив. Бедных домов я еще не видела, но они, конечно же, должны быть. В каждом городе есть бедняки.

Но, самое главное, что бросилось в глаза и прочно засело в сердце – то, как Мельсон готовился к самому важному в году волшебному Снежному празднику. Между зданиями были натянуты сияющие гирлянды-артефакты, невероятно дорогущие, но в столице живет король, и он просто не мог оставить свой город без украшений. Сверкающая пышная ель занимала всю центральную площадь, а окружали ее ледяные скульптуры.

Я боялась, честно боялась, что меня ждет нечто ужасное. Но в таком красивом и богатом городе просто не может быть плохо! Как сильно я ошибалась, стало понятно уже совсем скоро.

Повозка затормозила, покачнулась от сильного порыва ветра и вновь встала. Возничий помог мне выбраться, и я тут же утонула по щиколотки в рыхлом сугробе. Следом за мной утонул и чемодан.

– Я поеду, хозяйка, – кучер выдохнул облако пара. – Промерз до костей.

– Езжайте, конечно. Спасибо, что довезли.

Повозка уехала, и только тогда я нашла в себе силы обернуться к приюту. С первого взгляда не заметила ничего примечательного – каменное добротное здание, целые стекла в окнах, не битое крыльцо. В монастыре, откуда я уехала, крыльцо уже дважды ремонтировали, но ступени то и дело гнили. Будто проклял кто.

Потянула ворота на себя, но не тут-то было. Снега навалило едва ли не по колено, и ворота засыпало наполовину. Тропинки до крыльца тоже не увидела. Вздохнув, перелезла через забор. Рухнула в сугроб, а за мной чемодан. Мысленно чертыхнувшись, отряхнулась и потопала к двери.

Меня должны были встретить. По правилам, когда в приют приходит новая воспитательница, то ее встречает предшественница или помощник главы города. Сегодня меня ждет помощник, так как предшественница погибла три дня назад. Неловкая вышла ситуация – споткнулась на ступенях и ударилась головой о перила.

Я громко опустила дверной молоток. На глухой звон тут же ответом стал топот по ту сторону двери, а спустя мгновение она распахнулась.

Девушка, лет семнадцати на вид, тощая, в старом рваном платье, окинула меня внимательным взглядом с головы до ног. Увидела чемодан и заулыбалась.

– Мы вас так ждали! – облегченно выдохнула она. – Меня зовут Мэй, я здесь самая старшая. Да вы проходите, проходите! Дорога была долгой?

Девушка суетливо пропустила меня внутрь, захлопнула дверь и задвинула засов.

– Девчонки спят, близнецы на кухне готовятся к вашему приезду. Ой, а вы, наверное, не знаете сколько у вас воспитанников?

Мэй говорила так быстро, что я не успевала вставить и слово. Только озиралась по сторонам, стараясь разглядеть хоть что-то в полумраке. Ни одного фонаря не увидела, да даже канделябры на стенах оказались без свечей. Дощатый пол скрипел под ногами, когда Мэй вела меня на кухню.

– Мэй, подожди, – прервала я девушку. – А помощник мэра здесь? Он должен был меня встретить.

– Нет, конечно,– фыркнула она. – Господин Фрогель заехал утром, сообщил, что из Дорона пришлют воспитательницу, и уехал. Вряд ли он появится здесь снова, а документы вам покажу я. Наверное, вам нужно будет явиться к нему самой, но он этого не говорил.

– У тебя есть доступ в кабинет? – удивилась я.

– Господин Фогель дал ключ, – пожала плечами Мэй.

Уже совсем скоро я узнала, что до приюта вообще никому нет дела, не только помощнику мэра. На кухне нас встретили мальчишки, которые чистили для меня картофель из последних запасов.

ГЛАВА 2

При свете единственной свечи братья, лет девяти на вид, нарезали овощ на обожженной дощечке. Увидев Мэй и меня, оба вытянулись по струнке.

– Приветствуем вас в новом доме! – четко произнесли, быстро поклонились и вернулись к готовке.

– Не обращайте внимания, – Мэй махнула рукой. – Этих двоих никто не заставляет готовить, они сами предпочли кухню уборке.

– Ну, еще бы! – усмехнулся тот, чьи волосы были собраны в пучок на затылке. Его брата можно было отличить по короткой стрижке. – Готовить – удовольствие, а с тряпками сама ходи.

– Он имеет в виду, – сказал второй, – что когда готовит, может сразу съесть самое вкусное.

– Ой, да когда у нас было вкусное? – возмутился первый.

– Так, тихо! – прикрикнула Мэй. – Давайте для начала познакомимся с воспитательницей.

– Мое имя Агата, – я протянула мальчишкам руку для приветствия.

– Я Рил, – кивнул тот, что с пучком на голове.

– Я Кайл, – представился второй.

Мэй скрестила руки на груди, улыбаясь. Рил отправил картофель в горячую сковороду на печи, и масло зашипело.

– Пойдемте, я покажу вам комнату, а после поужинаете. Близнецы последний картофель из кладовой достали. Вообще-то мы его берегли на праздник, но ваш приезд и есть праздник.

– Как – последний?

– Запас продуктов у нас скудный. Позже расскажу, а сейчас отдыхайте.

– Я встретила троих воспитанников, – проговорила я задумчиво. – Кто еще здесь живет?

– Пирси – ей восемь лет, она на год младше близнецов. И совсем маленькая – Шенни, ей четыре года. Шенни считает меня своей сестрой, так что вы уж ее не переубеждайте.

– А вы не сестры?

– Нет. Я здесь с рождения живу. Да и Шенни подкинули совсем крохой. Она буквально в первые дни жизни оказалась на пороге приюта. Ваша комната, – Мэй остановилась у узкой двери в конце коридора.

Из щели под оконной рамой тянуло сквозняком, и я поежилась от холода, несмотря на теплую одежду.

– Мы все живем вон в той, – девушка указала на дверь напротив моей спальни. – Вообще-то нас мало, и мы могли бы занять все помещения, но вместе теплее. Пирси и Шенни спят вдвоем, близнецы на другой кровати. Я во сне ворочаюсь и боюсь задавить Шенни, поэтому сплю отдельно… Опять я заболталась. Все, раскладывайте вещи, и ждем вас на кухне!

Мэй убежала, оставив меня одну. Она лучилась радостью от встречи со мной и не проявляла никакой скорби по моей предшественнице. Впрочем, так же, как и близнецы. Нет, я знала, что воспитательницы часто бывают жестоки, и дети их не любят, но как можно радоваться тому, что случилось несчастье?

Я толкнула дверь и попала в помещение насквозь пропитанное резкими духами. От запаха можжевельника с лимоном к горлу подступила тошнота, и я поспешила открыть окно. Форточку рвануло порывом ветра и та грохнула о раму, пришлось срочно закрыть. По зданию гуляли сквозняки, но пока непонятно было, откуда еще дует, кроме как из коридора.

Раскладывать вещи не стала. Привыкнув к темноте, осмотрела спальню: широкая кровать у окна, рабочий стол, книжный шкаф, на полу толстая медвежья шкура. В комнате чисто, пыль не успела накопиться после того, как хозяйка оставила это место. Но то, что духами бывшей воспитательницы пропиталась каждая вещь в спальне, меня нисколько не радовало. Спать здесь совершенно невозможно. Стало чуть веселее, когда я обнаружила масляный фонарь на тумбе, и он работал!

Тоска накатила внезапно. Не хотелось спускаться на ужин, состоящий из последнего картофеля, но чтобы не обидеть детей, я должна была его съесть. Обязательно попробую, уважу, но остальное отдам им. Хотя желудок противился – во рту с самого утра маковой росинки не было.

Мэй встретила меня в коридоре. Побоялась, что я заблужусь, и вышла встречать.

– Мальчишки ушли спать, – оповестила она. – Вообще-то у нас режим, мы ложимся в восемь вечера, но сегодня ждали вас.

– Так рано?

– Так положено, – вздохнула Мэй. – Госпожа Миртелла требовала просыпаться в пять утра, а ложиться в восемь.

– А в пять утра зачем вставать?

– Чтобы успеть почистить снег до того, как горожане пойдут на работу.

Я села за стол, хмуро глянув на девушку. Мэй налила в мою кружку кипяток и извинилась за отсутствие чая.

– Вы работаете в городе? – я вскинула брови. – В монастыре, где я выросла, мы работали на благо монастыря. Нам даже немного платили. А вам кто платит?

– Никто. Госпожа Миртелла говорила, что труд облагораживает человека. Так что она нас “облагораживала” как могла. Да мы недалеко ходим, чистим только у входов в лавки на нашей улице. С той стороны, – Мэй махнула рукой вправо, – живут богатеи, и у них уборкой снега занимаются слуги. Мы же работаем на мэра, а ему принадлежит только часть торговых лавчонок.

Я наткнула на вилку дольку картошки и сунула в рот. Медленно прожевала. После долгой дороги мозг отказывался соображать, поэтому слова Мэй доходили до меня с трудом. Хотелось просто лечь и уснуть, а уже с утра разбираться во всем.

Но утро принесло новые сюрпризы. Я даже собиралась немедленно отправить повозку за Нюркой, потому что одной мне явно не справиться, но, разумеется, подругу никто бы не отпустил. Тогда я просто порадовалась, что в этот приют отправили именно меня – Нюра сбежала бы отсюда, даже вещи не собрав.

Все началось с подъема не в пять, как положено, а почти в семь часов. Дети проспали, так как их никто не разбудил, а я не имела привычки вставать ни свет ни заря и шкатулку-будильник с вечера не нашла. Из-за ужасного запаха духов спать мне пришлось в гостиной. Ночью затопила камин, легла на диван и закуталась в толстое одеяло, но все равно промерзла. Да и проснулась от холода – ноги окоченели.

– Мы проспали! – раздался визг Мэй из спальни ребятишек.

Следом послышался шорох, топот, неразборчивые испуганные крики. И плач маленькой девочки. Я мгновенно забыла о своем замерзшем теле, быстро выпуталась из одеяла и бросилась к детям.

– Агата! – едва я дернула дверь, на меня выскочила Мэй. – Мы проспали! Господин Фрогель с нас шкуру спустит!

– А все из-за тебя, – растрепанный заспанный Рил показал девушке кулак с зажатым в нем шарфом.

Кровати были сдвинуты к стене у выхода, подальше от окон, из которых тянуло сквозняком. На одной из них сидела белокурая малышка и терла заплаканные глаза.

– Шенни, – Мэй быстро чмокнула девочку в лоб, – мы снег почистим и вернемся, а ты пока побудешь с госпожой Агатой, хорошо? Она наша новая воспитательница.

– Я с тобой хочу! – прогундосила Шенни.

Пирси на меня даже не взглянула. Она натягивала на себя пальто, шарф, шапку и упорно отводила взгляд в пол. Я решила, что девочка просто еще не до конца проснулась.

Дети умчались. Загремели в кладовой лопатами, потом хлопнула входная дверь и все стихло.

Шенни хлопала ресницами, натянув на себя колючее шерстяное одеяло. В целом, спальня воспитанников сильно отличалась от той, в которой жила госпожа Миртелла: здесь не было ни шкуры, ни какого-либо ковра на полу. На голых досках в некоторых местах облупилась краска, а каменные стены удерживали бы тепло, если бы оно было в помещении. Где-то должна быть котельная, но вчера в темноте я не могла как следует осмотреть все комнаты и решила заняться этим с утра.

Но прямо сейчас нужно было покормить малышку, отогреть, помочь умыться. А умываются ли они вообще? В таком холоде плескать себе в лицо водой то еще удовольствие.

Шенни не противилась, когда я вытаскивала ее из кровати. Дети спали одетые, и малышка тоже была одета в теплые штаны не по размеру и вязаную большую кофту. Пока мы шли на кухню, я шокировано осматривала коридор, гостиную, холл. То, что вчера в полумраке показалось мне милым и уютным, оказалось полной разрухой. Без мелкого ремонта еще можно было жить, но вот оконные рамы следовало как можно скорее чем-то утеплить. Хотя бы тряпками, если пакли не найдется.

Кухня радовала большой печью, не продуваемым окном, крепкой мебелью и наличием посуды. Но вот кладовая оказалась почти пуста, и я окончательно сникла. На полу в ящиках обнаружилось несколько морковок, свекла и капуста. В углу стоял полупустой мешок муки, столько же риса, бочонок растительного масла. Ни мяса, ни молочных продуктов, так необходимых детям, я не нашла. В монастыре все было иначе: мы ели досыта, тепло одевались и не просыпались среди ночи от того, что ноги замерзли. Я тогда даже не думала, что может быть по-другому.

– Так, ну совсем уж с голоду мы не умрем, – пробормотала я, присматриваясь к мешку с рисом.

– Мы можем умереть? – пискнула Шенни.

Я испуганно глянула на нее. Нужно будет следить за своим языком.

– Нет, милая, что ты! Мы с тобой сейчас затопим печь, сварим кашу и позавтракаем, да? Потом придут ребята, и их мы тоже накормим.

– А когда вернется наша мама?

Я цокнула языком, стараясь придумать правильный ответ. То, что Шенни называла воспитателей мамами, я уже поняла.

– Она не придет. Теперь я буду с вами жить.

– А кто ты? Ты раньше не приезжала.

– Я жила в другом городе, в другом… доме. Он совсем не такой, как ваш, но мы и из этого сделаем хороший.

Шенни склонила голову мне на плечо, обняла за шею. Девочка не хотела слезать на пол, и печь пришлось топить прямо так – одной рукой придерживать ребенка, другой бросать в топку поленья. И какое счастье, что дров было еще достаточно! По крайней мере, полная поленница в углу кухни внушала спокойствие.

Еще мне грела душу мысль, что в моей сумке лежит шкатулка, а в ней кучка золотых монет. Деньги, которые нам с Нюрой платили за работу после наступления нашего совершеннолетия, подруга тратила подчистую, а я откладывала. Собиралась ведь всю жизнь провести в монастыре, и на эти накопления были планы.

Пока варилась каша, я примерно прикинула сколько золотых уйдет на небольшой ремонт и с радостью поняла, что утеплить окна и залатать дыры в полу денег точно хватит, еще на продукты и теплое постельное белье останется. Если бы я только знала, что сумма, которую я накопила, окажется невероятно крошечной по сравнению с теми проблемами, что были у этого приюта!

Шенни была накормлена и умыта теплой водой, когда в дом с улицы ввалились ребятишки. Снег сыпался с их одежды, лопат, ботинок, и мгновенно превращался в лужи на полу.

– Ох и получим мы взбучки! – ворчал Кайл.

– Госпожа Ветердон пробиралась в свою лавку по сугробу! – сообщил мне Рил. – А эта госпожа та еще ведьма! Вот увидите, она скоро примчится к вам, выяснять, почему тропинка была не почищена до ее прихода, а потом побежит к господину Фрогелю!

– Пусть приходит, – усмехнулась я, начиная злиться. Чтобы какая-то соседка жаловалась на этих прелестных детей? Пусть радуется, что они вообще пришли снег чистить. Кстати, надо бы разобраться или с оплатой их труда, или с увольнением.

– Пойдемте в кабинет смотреть документы, – позвала меня Мэй и подхватила Шенни на руки. Девочка тут же прилипла к ней с улыбкой.

На счастье, я умела читать и писать. Знания эти мне привили не в монастыре, а в родном мире, и, слава богам, я их не растеряла. Более того, совсем чудесным оказалось то, что мой родной язык и язык Ассона совпадал. Магия ли, чудо? Не знаю. Когда-то я и в другие миры не верила, так что удивляться одинаковому языку не приходилось.

Мы с Нюркой оказались на вес золота в Дороне, населенном безграмотными людьми. К нам бегали отовсюду, чтобы мы помогли прочитать письмо или новости в газете. Мы не отказывались, а нам за это дарили то конфеты, то симпатичные безделушки. Матушка-настоятельница тоже знала грамоту, но не обучала девочек ни письму, ни счету. Говорила, что в будущем нам понадобятся только знания, как пеленать детей и угождать мужу.

Я уселась за массивный дубовый стол, заваленный папками с документами. Кабинет госпожи Миртеллы оказался единственным роскошным местом в доме – лепнина на потолке, тяжелые шторы на окнах, мраморный камин, добротная мебель с завитушками, вензеля на стенах. Стеллажи были заставлены книгами в качественных кожаных переплетах с золотым тиснением.

– Ты читать умеешь? – спросила я Мэй.

– Что вы! – девушка расстроено скривила губы. – Я думала, вы умеете…

– Умею. Я спросила из интереса. Нет, так нет.

– Вас в монастыре учили?

– Вроде того, – кивнула я. – Так, что мне нужно посмотреть в первую очередь?

– Для начала я вам вкратце расскажу, что у нас вообще за приют, – тихо сказала Мэй. Потом выглянула за дверь, убедилась, что нас не подслушивают, и заняла место на танкетке у окна. Шенни посадила рядом с собой. – Этот дом когда-то принадлежал мужу госпожи Миртеллы – лорду Войсу. Миртелла и Войс прожили вместе долгих двадцать лет, воспитывали дочь. Но случилось несчастье – лорд Войс рухнул в пропасть вместе с экипажем, когда возвращался с дочерью из путешествия. Госпожа Миртелла потеряла рассудок от горя. Вскоре после этого она пошла к главе города просить разрешение на открытие приюта. Ей его дали, но…

Девушка вздохнула, покачав головой.

– Госпожа Миртелла не хотела помогать беспризорным детям, она лишь искала счастья для себя. Ей хотелось залатать дыру в душе после смерти своего ребенка. Меня подбросили в этот приют сразу после рождения, и я стала понимать, что она мне не мама, только спустя несколько лет, когда здесь начали появляться и другие дети. После меня госпожа Миртелла привела в дом Рила и Кайла, а еще через год – Пирси. И уже после появления Пирси она как будто еще сильнее заболела. До нас ей дела не было, все время заботилась о новой воспитаннице, но как-то… слишком рьяно. Бедная Пирси пряталась в кладовой от нее очень часто. Ну а когда на порог зимней ночью принесли сверток с Шенни, девочка госпоже Миртелле уже была неинтересна. Она считала именно Пирси своей настоящей дочерью… воскресшей. За Шенни, да и за остальными детьми присматривала я, ну а Пирси даже жила не с нами, а в комнате госпожи.

– Кто тебе рассказал о том, что случилось с Миртеллой? – спросила я хмуро.

– Леди Райра. Эта старушка, живущая по соседству, мать или тетя, я так и не поняла, графа Фейероса. Она давно овдовела, внуки разъехались, и мы время от времени болтаем с ней. Она единственная, кто в этом квартале относится к нам с пониманием. Другим соседям только дай позлорадствовать. Часто они нас шпыняли, заставляли своих слуг гонять нас от ворот, если мы вдруг шли мимо. Богатеи боятся сирот, и они бы ни за что не допустили соседства с приютом. Но здесь жила полноправная владелица дома, аристократка, и у соседей не было иного выбора, кроме как смириться. А теперь… что будет теперь, я не знаю. Дом-то перешел во владение помощника мэра.

– Мы что-нибудь придумаем, – я ободряюще улыбнулась Мэй.

– Я должна буду уйти из приюта через месяц, – сказала Мэй. – Мне будет восемнадцать, и королевство уже не станет выделять содержание на мою душу. Хотя, нам и так не особо помогали. Раз в месяц присылали крупу, масло и муку. Одежду мы носим ту, что отдают добрые люди, но таковых мало. Самой госпоже Миртелле было все равно. Нет, поначалу она нами занималась, но после появления Пирси… Мы ждали вас все эти три дня и молились, чтобы вам было до нас дело. Пожалуйста, Агата. Шенни нужен кто-то, кто сможет воспитать ее достойно.

Я не могла ничего ответить. Сердце обливалось кровью, к горлу подступил комок слез. Матушка говорила, что приют маленький и в нем совсем еще крошечные дети, но она или не знала правды, или солгала. Крошечной здесь была только Шенни. Приют и правда маленький, вот только это и не приют вовсе, а дом, в котором больная на голову женщина пыталась завести себе ребенка с улицы. Бедная Пирси! Каково ей сейчас?

Тряхнув головой, прогнала мрачные мысли и подтянула к себе одну из папок. В документах на дом стояло имя Фрогеля Берендина, личного помощника Итана Тафила, главы Мельсона. Обязанность платить налоги тоже была на Фрогеле…

– Три тысячи золотых?.. – прохрипела я, поднимая глаза на Мэй. – Задолженность по налогам три тысячи! Миртелла не платила их… как долго?

– Я не знаю, – растерянно пожала плечами девушка. – Она с нами не делилась такими вещами.

– Надеюсь, что нас не погонят отсюда метлой за неуплату. Дом-то на Фрогеле Берендине, он ведь должен выплатить долги?

Мэй снова пожала плечами, а я и не ждала ответ. Девочка не могла знать таких нюансов, а вот я занервничала. Так ли нужен этот приют Фрогелю, что он отдаст баснословную сумму за долг? Дети ведь не приносят ему никакой выгоды! Сомневаюсь, что мужчине достаточно той прибыли, что получается благодаря чистке снега. Экономит на уличных работниках? Но уличные работники получают один золотой в месяц, дешевле нанять их, чем заплатить три тысячи и сохранить дом, требующий огромных вложений в ремонт.