Czytaj książkę: «Самая лучшая мама Земли. или хроники жизни в двух измерениях»

Czcionka:

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие. Два измерения. Жизнь до и после

Самая лучшая мама Земли —
Самая добрая, светлая самая,
Мы так гордимся что именно ты,
Именно ты – наша мама!
Спасибо за руки твои!
За то, что заботою нас окружила,
И веры своей доброты,
И весь этот мир нам подарила.
(Слова из песни. Автор не известен.)

Эта книга о самой лучшей маме Земли – о нашей мамочке. «Нет, – возразите вы, – лучшая мама – это моя, а не ваша!» Согласна с вами полностью в том, что для каждого из нас лучшей мамой Земли является наша собственная. Это так же верно, как мы являемся для них самыми лучшими детьми во Вселенной. И если бы мы могли выбирать себе матерей, то, непременно бы, снова выбрали именно своих.

Вся наша жизнь имеет несколько измерений и делится на жизнь «до» и жизнь «после». И точкой преломления из одного измерения в другое является что-то важное в жизни, поворотное, судьбоносное. Женился – вот тебе и поделена жизнь на две части: «до» – это твоя холостяцкая и свободная жизнь, а «после» – все, что после Загса. Родил ребёнка – и снова на две части: то ты просто никто, а тут у тебя кровиночка появилась голосистая, ради которой надо жить. Это как рождение Иисуса Христа разделило историю человечества на два огромных периода – ДО нашей эры и ПОСЛЕ нашей эры. Вот так и линуется наша жизнь по этой шкале разными важными событиями. То ты просто студент, а тут уже и инженер – сам деньги зарабатываешь и уже не зависишь от родителей. И получается опять два отрезка и два измерения в твоей жизни: первый – «потребитель», а второй уже вроде как «производитель».

Но не только приятными событиями линуется и измеряется жизнь наша. Бывают и очень грустные. Но и они откладывают на нас такой неизгладимый след, от которых мы в раз взрослеем, умнеем что ли… И переходим из одного измерения в другое. Так случилось и в моей жизни. Всю ее можно поделить на много выше перечисленных частей, но одно из событий навсегда изменило и меня, и мой социальный статус. Когда-то я была ребенком и была «доченькой» для моей нежно любимой мамочки. Но не стало ее и в жизни моей резко все изменилось не в лучшую сторону. Статус «доченька» исчез. Никто меня больше не называет этим любимым словом. И я, увы, уже больше никого не могу назвать любимым словом «мамочка».

Итак, два измерения жизни… Первое – «До» – это жизнь нашей мамочки и жизнь рядом с ней. И второе измерение – «После» – это жизнь после ее потери…

Часть первая. Первое измерение. Жизнь «ДО»

Вступление

Что подарить ей, я не знаю.
Какие почести воздать?
Я вновь колени преклоняю
Пред женщиной, чье имя – мать.
С морщинками, чуть-чуть седая,
Пусть ей за 40 – все равно.
Красивая и молодая,
Стареть ей, видно, не дано.
Уже большими стали дети,
Стремиться могут и мечтать.
Как хорошо, что есть на свете
Та женщина, чье имя – мать.
Мать, познавшая боль и муки
За сыновей и дочерей.
Я женские целую руки,
Целую руки матерей.
(Автор не известен.)

Мое повествование, как я уже сказала выше, посвящается женщине, которая дала мне жизнь. И не только мне, но и еще трём детям. Она была и остается в жизни каждого из нас тем дорогим и важным человеком, которым для большинства из нас являются наши матери. И все они достойны того, чтобы о них были написаны целые повести, потому как каждая из них совершает ежедневно массу никем неоцененных подвигов. Но я хочу написать лишь об одной из них – о той, кто не только дала нам жизнь, но и смогла заложить в нас правильные ценности жизни, чья жизнь, и, увы, смерть, была самоотверженной, геройской и ошеломляющей. Итак, посвящается нашей мамочке – Вайдуковой Елене Абрамовне.

И поскольку эти воспоминания мои, то и написаны они были через призму моего восприятия жизни, через мои «цветоощущения».

О своей маме могу часами говорить восторженно и вдохновлённо. Я восхищаюсь этой необыкновенной женщиной! Я благодарю Бога за то, что именно ОНА родила меня и дала нам жизнь, что именно ОНА воспитала меня и стала для меня той чуткой и нежной женщиной, чье имя – МАМА!

Помимо того, что она была красивая, яркая и эффектная женщина, она была мудрой, волевой, порядочной, несказанно хозяйственной, мудро управляющей своим домом и финансами. А еще она была оптимистичной и жизнерадостной, необыкновенно энергичной. От нее так и исходили потоки света и тепла. Ведь в переводе с греческого имя Елена означает – «светлая, сверкающая». Так оно и было на самом деле.

Она никогда не жаловалась на жизнь. Хотя сейчас я понимаю, что поводов для жалоб можно было найти очень много. Никогда не судачила. И еще она очень любила нас – четверых своих детей. И этой большой ее любви с лихвой хватало на всех нас. Я всегда чувствовала, как сильно она любит нас и как уже чуть меньше – всех остальных детей и людей… И в то время мне порою было как-то даже не по себе от того, что она так сильно нас любит и выделяет нас среди другой массы детей… Но сейчас я понимаю, что это было правильно и вполне естественно для нее. Это ненормально, когда мать любит чужих детей больше, чем своих… Это нечестно и несправедливо даже. Но начнем по порядку.

Самое начало

А начало для нашей мамы – 18 апреля 1939 года. Это дата ее рождения. Но как не странно, она узнала о ней, когда пошла отдавать документы на получение паспорта. До этого она всегда думала, что ее день рождения – 3 июня, поскольку именно в этот день отмечали ее именины. Собственно говоря, дня рождения-то (впрочем, как и именин) никто, никогда и не отмечал, и никто и никогда не дарил ей подарков, как это принято теперь у нас. Поэтому лишь в день именин ей сообщалось, что сегодня ее день, так сказать, и она с детской доверчивостью и думала, что это и есть ее день рождения. Да, это так удивительно в наше с вами время, но тогда, наверное, это было нормой. Мама была старшим ребенком в семье. Нет, был до нее еще брат Николай, но в 14 лет его не стало, а поэтому на нее, как на старшую в доме, были возложены очень многие обязанности по дому.

Она не особо любила рассказывать о своем детстве. Наверное, потому что не так уж и много там было радостных моментов. Посудите сами – сперва довоенное детство, потом война и уже послевоенная разруха и голод. И одежонка у нее была худенькой. Как-то она рассказывала, что уже, будучи подростком – девушкой, очень стеснялась ходить в большом мужском тулупе в школу. Своей одежды у нее не было, только лишь с чьего-то плеча. И форма школьная тоже была очень скромная – из черного ситца. Наверное, все так жили в то время. Но этому поколению наших родителей и дедушек-бабушек досталось сполна – ни детства, ни толком юности, а потом и в старости толком ничего хорошего не увидели. Что-то всю жизнь для кого-то строили, но так и не достроили. А если что и построили, то система все разрушила.

Маленькая мама на коленях слева. (Рядом братья Коля и Алеша) во время войны.

Чтобы понять взрослую жизнь человека, надо знать время и семью, в которой он родился. Поэтому начну по порядку. Со знакомства с мамиными родителями – с нашим дедом Абрамом Степановичем Унтиловым и Галиной Павловной – нашей бабушкой. Герои своего времени, которыми, впрочем, можно назвать всех, проживших то тяжкое время войны.

Бабушка наша была единственной у своих родителей – людей обеспеченных и образованных. Все ребятишки, которые рождались в этой семье, долго не задерживались, а практически сразу умирали. А бабушка выжила. А потому родители не чаяли в ней души и возлагали на нее большие надежды. Бабушка наша была княжеского рода, хотя при советской власти об этом не принято было болтать и скорее являлось чем-то постыдным и зазорным.

Корни же деда были с Украины. Его родителей с кучей ребятишек сослали на Урал, в старый городишко на Туре – Верхотурье. Их семейство – многодетное, а потому и трудолюбивое, еще при советской власти было признано как зажиточное, а потому нуждающееся в раскулачивании. Ну вот и раскулачили. И сослали. Дед с бабушкой встретились, поженились, а потом у них пошли и свои ребятишки, часть из которых не приживалась на этом белом свете и уходила в раннем детстве, а оставшаяся часть была из тех жизнелюбов, которых принято называть сорванцами. Мама была вторым ребенком, после старшего брата Николая, с которым разница была в 2 года. Родились они еще в довоенные годы – Коля в 37, а мама – в 39 году. В самом начале войны, 1941 году родился еще братик Алеша. А потом, когда началась война, деда забрали на фронт, и бабушка наша с тремя ребятишками перебивалась, как могла. Многое тогда детям военного поколения пришлось пережить. Бабушка, хоть и была княжеского рода, но быстро жизнь научила ее всем своим премудростям. Она сама вместе с ребятишками перекапывала огромный огород по весне и засаживала всем, что только оставалось припасенным с осени в погребе. Они могли сами голодать, но семенная картошка – это было святое, и она никогда не трогалась, даже если приходилось совсем туго. Тяжелая военная жизнь наложила на бабушку свои отпечатки. Она удивительным образом сочетала в себе какую-то кротость и суровость характера одновременно. По своему малолетству ребятишки не замечали того, что в свои 20 с немногим лет, их мать выглядела гораздо старше, чем есть на самом деле. Не замечали и того, какие мозолистые и сильные у нее руки, совсем не похожие на ручки «барской» дочери.

Бабушка Галина Павловна и дед Абрам Степанович Унтиловы.

Дед же наш во время войны был танкистом. На танке дошел до Берлина. И когда они очищали мир от того последнего, что называлось фашистами, их танк был подорван. Контуженный и оглушенный, дед вынес на себе раненого командира из горящего танка. И сам был сильно ранен в нескольких местах от взорвавшейся неподалеку гранаты. Он пролежал долгое время – раненый, без сознания и присыпанный землей. И по Божьей милости, когда санитарочки обходили поле битвы, то его нашли. Вид его был настолько безнадежным, что и никто уже и не думал, что он еще живой. Но когда поднесли к нему зеркало, то увидели, что оно запотело.

Дед был срочно госпитализирован, перенес множество операций и чудом выкарабкался на этот свет. Выздоровление было долгим и многоэтапным. От контузии он потерял память и долго не мог говорить. Потом потихоньку память и осознание себя стали возвращаться к нему. Он вспомнил кто он, откуда родом и что у него есть семья. И вернулся домой только лишь через год, в 46 году. Вернулся тогда, когда уже и не ждали его дома, похоронили. Бабушка сама лично слышала, как по радио говорили, что ему посмертно присвоили звание героя Советского Союза. Его командир был уверен, что дед погиб. А он вот взял и вернулся с войны. И, слава Богу, что вернулся живой. Еще, будучи ребенком, я много раз слышала историю о его удивительном рождении и спасении. Дело в том, что дед наш родился, как говорится в народе, «в рубашке». Да не в атласной или ситцевой, а в своем «детском месте», что бывает очень редко в жизни. Его мать высушила эту его «рубашечку», и когда деда забрали на фронт, то вшила ему в одежду, чтобы, по народному поверью, хранила его. Не знаю, может быть, она и верила в Бога, (да и как в такие страсти, да и без Бога?), но одно другому, видимо и не мешало. И потом по жизни наш дед не раз слышал от военврачей эту фразу: «Да ты в рубашке родился!», на что он всегда отвечал, что, мол, так и есть, в рубашке. Знаю, что потом, уже после возвращения домой, в нем опять зашевелились осколки. И снова деда оперировали. И хирург сказал ему в очередной раз про его рубашку, потому что еще бы немного и осколок задел сердце. Но это так, к слову. Я-то понимаю, что это Бог так хранил его.

Но надо сказать, что после войны он стал совсем другим человеком, как, пожалуй, и все, пережившие подобные ужасы. Война много поменяла не только в жизни людей, но и изменила их самих. Дед стал суровее и держал всех в строгости. А поскольку мама наша была старшей (брата Николая к тому времени уже не стало), то с нее и спросу было больше. Все лето трудились с рассвета до заката. Дел с хозяйством было выше крыши. Это и покосы постоянные, и сбор ягод для продажи, которые собирали целыми пайвами. По сезонам. Сперва земляника и черника, а потом – брусника и клюква. А зимой собирали сосновые шишки, потом их шелушили от семян и опять же сдавали в лесничество – глядишь и лишняя копеечка появлялась. Но мало кто из детей видел свои деньги – все честно сдавалось в семейную казну. Мама рассказывала, что если уж и хотелось им детьми чего-то сладенького, то тогда шли в редкое свободное время по землянику, например, а потом на проданные ягоды покупали 100—200 граммов подушечек и всегда делили поровну на всех. Такое вот время было.

Бабушка и дед с младшим сыном Александром.

Мама с детства была бойкого нраву. Спуску никому не давала и в обиду не только себя, но и своих младших братьев и сестер. Даже как вроде была грозой улицы. Ее побаивались даже мальчишки, а с девчонками она дружбу не водила. Ей с ними было не интересно – постоянные ябеды и обиды. Она всегда была за справедливость, и если кто-то перегибал палку по ее понятиям, то с тем долго не церемонилась – могла и поленом отстегать… Вот пишу это все и самой не по себе. Неужели о своей нежной маме пишу??? Лично я ее такой – с поленом в руках не знала. Но это все мне в мою память легло по рассказам от самой мамы и от ее братьев-сестер. Все эти истории всегда рассказывались с большим смехом и юмором, что нам, детям, тоже было как-то весело. Но по большому случаю такие «набеги с поленьями» были скорее исключением, чем правилом. Потому, как и бегать-то по улице в то время особо было некогда. Это был лишь единичный случай, который показал всей улице, что характер у нашей мамы был. Хозяйство же у родителей было большое – скотину держали, кроликов да курочек, да и огород был, как огромное поле. Пережила и повидала мама в родительском доме всякое. Бывало, что и голодали во время войны, не смотря на то, что держали корову. Молока и еды все равно не хватало.

Еще мамуля рассказывала, как ей приходилось ночами, когда уже все спали, отмывать некрашеный пол в родительском доме. Это приходилось делать ей каждый день, а вернее, каждую ночь, потому как в другое время это было делать некогда. И обидно было ей, что никто особо не берег ее труд, поскольку на следующий день пол был по-прежнему грязный, и ей снова приходилось скоблить его большим ножом. И еще помню, что она рассказывала, что на одну из первых своих зарплат купила себе кроликовую шубку на зиму, поскольку больше не могла ходить в мужских тулупах. И потом на лето оставила эту свою полушубку у родителей. А когда вернулась домой, то увидела, что шубка ее валяется в ногах при входе, вся замусоленная и оборванная. Конечно же, думаю, что ей было очень горько от этого. Это, пожалуй, и все, что я запомнила из рассказов мамочки о ее жизни в родительском доме. Очень жалею, что так мало выспрашивала у нее фактов из детства, да и юности тоже. И сейчас вот приходится собирать все по крохам и вспоминать то, что было рассказано так уже, кажется, давно, в той, другой счастливой жизни, когда она была рядом. Трудно судить, но мне кажется, что она очень хотела в юности скорее уехать из родного дома, в котором так мало приходилось видеть ей доброго. Конечно, она любила своих родителей и по-особому жалела свою маму, у которой тоже была, ох, какая не сладкая судьба. Поэтому и делала всю работу по дому, какую только могла, чтобы облегчить ее жизнь.

Лично я сама бабушку помню как-то уж до обидного мало. Мы с мамой жили за 100 км. от бабушки и дедушки, в городе Серове. А потому и виделись с ними эпизодически. Бабушка у нас была удивительной постряпухой. Я помню ее удивительные наивкуснейшие пироги и ватрушки из русской печки. Вкуснее их я в своей жизни не едала. Они были просто какие-то воздушные и нежные эти ее шанежки и ватрушечки с картошечкой. А пирожки с черемухой, да еще и с коровьим молоком – этот вкус у меня сидит в памяти. Бабушка была какая-то молчаливая, и может быть, поэтому она казалось мне суровой. Хотя все говорят, что она была очень доброй женщиной. Уверена, что так оно и было. Мне кажется, что вся ее жизнь – это была сплошная борьба и сплошные жуткие испытания. Из 9 своих детей она четверых похоронила при жизни. Кого-то в младенчестве, кого-то в подростковом возрасте, а кого-то уже во взрослой жизни потеряла. И что тут говорить, каждая смерть уносит половину твоей жизни. А смерть родного ребенка – испепеляет и опустошает до дна.

Хорошо помню платьице и книжку, которые подарила мне бабушка на день рождения. Оно было такое беленькое в горошек, шелковое, с рукавами – фонариками. Я очень его любила. Оно и действительно было нарядным. А книжка была очень трогательная – про куницу. А Диме бабушка подарила книжку про попугая Жако. Мы все очень любили эту интересную историю про смешного говорящего попугая, который всех гостей в доме спрашивал: «Чаю хочешь? Как поживаешь?» А гости, думая, что с ними разговаривает хозяин, отвечали: «Да, не откажусь от стаканчика чая. Хорошо поживаю». Но проходило время, и тот же голос опять спрашивал то же самое. И так по кругу. Не трудно догадаться, чем же заканчивалась эта смешная книжка. Мы очень ее любили. И у нас в семье всегда существовала эта присказка: «Чаю хочешь? Как поживаешь?». А еще у нас осталось очень много поздравительных открыток от бабушки с самыми разными праздниками. И даже нас, совсем тогда малышей, которые и читать еще толком не умели, она не забывала поздравлять со всеми праздниками. У меня осталось от нее несколько открыток именованных лично мне. И эти особые подарки и открытки мы с любовью хранили в память от бабушки. Они стали по-особому дороги нам, когда ее не стало.

А не стало ее, когда нам с Димой было по 7 лет. Трагически и неожиданно оборвалась ее жизнь – бабушку сбило поездом за 10 дней до нового 1981 года. Это было в тот момент, когда мы все приехали в Верхотурье на день рождения нашей тети Риты – маминой сестры. Мы все собрались у неё дома. И я помню, что бабушка засобиралась к себе домой. Ее еще все отговаривали, чтобы осталась. Уж и не знаю почему, но она все же решила уехать. А ехать надо было либо на автобусе, либо на поезде – всего одну остановку. Бабушка ушла. И никто из нас и не мог подумать, что больше мы ее не увидим. Выходные закончились, и мы снова вернулись домой в Серов. А потом маме позвонили на работу и вызвали к телефону. Там ей сообщили, что бабушку сбило поездом. Мамуля первой уехала на похороны, а мы подъехали на следующий день. Я немного смутно помню все эти печальные события. Я еще тогда сама была мала. Помню, что больше всего мне было жалко мамочку. Я впервые увидела, как она плакала. И вообще впервые увидела, как плачут мои взрослые дяди и тети. Мне бабушку, конечно, тоже было жалко, но маму почему-то больше. А на бабушку мне было страшно смотреть. Ей, бедной, сильно досталось. Следы этой ужасной трагедии были очень отражены на ее лице – оно было все в синяках. И бабушка была просто неузнаваемой. По крайней мере для меня, 7-летней девочки. А случилось все так, что бабушка стояла на путях той самой станции, где жила наша тетя Рита. И мимо проходил пассажирский поезд, который не останавливался на этой станции. Была зима, и бабушке особо-то некуда было отойти от дороги, разве что совсем в сугробы. Ну, в общем, то ли она отошла не достаточно далеко от поезда, но одним словом, ее ударило поручнем от локомотива и отбросило на несколько метров. А в это время наш дядя Валера пошел на улицу курить, и увидел, что остановился пассажирский поезд. И он еще удивился, мол, чего это поезд тут встал. А он вот и встал из-за нашей бедной бабушки. Но это все мы узнали уже потом. Бабушка в тот день домой не вернулась. Дед ее не потерял, поскольку подумал, что она с нами у тети Риты осталась. А хватились ее только через пару дней, когда закончились выходные, а она так и не появилась дома. Подали в розыск и нашли ее уже, к сожалению, в морге… Очень печальная история. Бабушке было тогда всего 61 год. Всех эта беда очень подкосила. Дед сразу осиротел. Что не говори, а дом держался на бабушке. И мамин родительский дом стал прямо на глазах разваливаться, поскольку не стало в нем главной хозяйки – нашей славной бабушки.