Czytaj książkę: «Измена. Подари мне мечту»
Глава 1
Вступление
Смотрю на него.
Он смотрит на меня.
Удивление. Шок. Настороженность.
Надо же, вот оно, оказывается, как бывает. Можно столкнуться с человеком в совершенно неожиданном месте. Выходит, теория шести рукопожатий работает. В нашем случае хватило одного.
– Что ты тут делаешь? – говорим оба практически синхронно. – То есть, как ты тут оказа… – замолкаем.
Он усмехается: иронично, уголком губ, как может усмехаться только он.
– Руза, я ж говорил: мы идеально друг другу подходим. Вот даже предложения начинаем одинаково, не сговариваясь.
– Нет… – мотаю головой, посмеиваясь. – Нет…
Хочется погрозить ему пальцем, чтобы не выдумывал. Но я то знаю, этот наглец мега-настойчивый. И мега-сексуальный.
И просто так не отстанет.
Несколькими неделями ранее
Если честно, я её сразу заприметила.
Ещё подумала: странно, что за женщина? Лицо незнакомое. Коллега Романа? Такой не помню, хотя не то чтобы я знала всех его многочисленных сотрудников лично. Высокая статная блондинка, лет на десять меня старше, в чёрном узком платье с миниатюрным клатчем в руках, который она похлопывала об ладонь.
Уже собралась подойти, уточнить, кто она и определиться с посадкой. Рома предупреждал, что могут прийти партнёры, из тех, кто в курсе, что у него юбилей, и просил организовать несколько резервных мест. Что я и сделала.
Но женщина, завидев, как я к ней направляюсь, отвернулась и ушла в общий зал ресторана. Так что я подумала, она ошиблась.
Правда взгляд её: настороженный, колкий, даже какой-то злой, удивил меня.
Мысленно я отмахнулась. Мало ли что могло произойти с человеком, может, это вовсе и не в мой адрес.
– Рузанна, что-то не так? – спрашивает подошедшая мама.
– Всё так. Мам, ты посиди, я сама.
– Ох, лучше бы дома праздновали, – уходит, причитая. – Дома оно лучше, по-семейному, хлопот меньше.
Мысленно закатываю глаза. Кому дома лучше-то? Точно не мне. Пришлось бы готовить. Во мне десятая капля армянской крови, доставшаяся от пра-пра-прабабушки вместе с именем, маме это очень нравится. У неё любовь к домашним застольям и кавказской кухне, хотя ни в ней, ни во мне те гены отражения не нашли. Я тёмно-русая, но крашусь в брюнетку много лет, глаза светлые, а по-армянски кроме «барев дзес» ничего не знаю.
Сегодня мы собирались праздновать день рождение мужа, и я была в прекрасном настроении. Окидывая зал взглядом, могла похвалить себя: кто молодец? Я молодец!
Организацией занялась загодя, за месяц всё было готово: меню согласовано, ведущие с диджеем зарезервированы, пробковый сбор уплачен, фотограф с видео оператором приглашены.
Так что утром мне оставалось зависнуть в салоне, привести себя в порядок, одеться в купленное по случаю белое атласное платье на тонких бретельках и приехать немного заранее, чтобы проконтролировать финальную подготовку. Поправить приборы и салфетки на светлой дорогой посуде.
– Рузанчик, – Роман подходит сзади и приобнимает за талию. – Ты превзошла саму себя.
– Нравится? – поворачиваюсь к мужу и разглаживаю лацканы тёмно-синего пиджака.
– Пока что да.
– Пока что?
– Чувствую себя, как на свадьбе. Ещё и ты в белом, – подмигивает, посмеиваясь.
– Иди ты, – говорю беззлобно. – Если б свадьба, так кое-чего не хватает тогда.
– Чего?
– Лимузина и многоярусного торта.
Прямо как на нашей. Мы женаты уже восемь лет. Я выскочила за Романа в восемнадцать, он на четыре года старше, и сегодня мы празднуем его тридцатник.
Всякое за эти годы было: и плохое, и хорошее, и… ужасное.
Притормаживаю себя.
Нужно сделать вдох-выдох, успокоиться, улыбнуться и продолжить жить этот день дальше. Так говорил психолог.
– Ты чудо, – муж целует меня в висок.
– Даже спорить не буду, – улыбаюсь, но чуть натянуто.
По какой-то причине однажды решила, что если буду улыбаться шире, то смогу проникнуться состоянием счастья. Иногда это работает. А если метод живой, надо его регулярно применять. Какое-то время даже тренировала мягкую естественную улыбку перед зеркалом и отполировала её до блеска. Она даже в глазах время от времени находит отраженье.
Свадьба наша с Романом была что надо, мои родители постарались. Папа был в восторге от него с первого дня знакомства. Думал, отдаёт дочь в надёжные руки. Только руки эти…
СТОП!
Отодвигаюсь от мужа и аккуратно присаживаюсь на краешек стула.
А он будто и не замечает, что мне нехорошо, уже с кем-то говорит по телефону, отошёл на приличное расстояние.
Смотрю на него в упор. Рома оборачивается улыбается мне бегло и продолжает что-то втолковывать собеседнику.
Дрожь, которая возникла спонтанно, постепенно проходит.
Ещё психолог говорил, что надо отпустить ситуацию, что я сама делаю себя заложницей эмоций. Честно, думала, что есть успехи, однако то и дело роняю себя же на лопатки. И как беспомощное насекомое лежу на спине, махая лапками в воздухе.
– Рузик!!! – Анька, сестра Роминого партнёра мчится ко мне с раскрытыми объятьями.
Нехотя поднимаюсь.
Уж не знаю, чем я заслужила её любовь. Вернее, странную одержимость. Так настойчиво мне в подруги ещё никто не набивался, как Аня.
– Привет, Анют.
Аккуратно трогаю её щёку своей, целуя воздух.
Её панибратское «Рузик» раздражает жутко. Напоминает кличку собаки. Меня так даже самые близкие не называют.
Аня часто мне звонит, то и дело приглашает куда-то сходить: то пошопиться, то на выставку, то просто посидеть в новом модном месте в центре города.
Иногда я поддаюсь, иногда вежливо уклоняюсь.
Честно, у меня порой ощущение, что она без масла в мою жизнь пролезть пытается с целью добыть информацию. Как-то даже у Ромы поинтересовалась, уж не собирается ли брат Ани из партнёра переквалифицироваться в конкурента. Может, ей инсайд какой-то нужен. Но Рома так странно на меня посмотрел, будто я брежу, и чётко сказал нет.
Подруг, кстати, у меня не имеется. Я сама по себе. Была одна в школе, но в последних двух классах наши пути разошлись. Юлька влилась в компанию крутых девчонок, куда я не смогла, общаться становилось всё сложнее. В итоге мы решили себя не мучить. А для новых близких отношений никого не нашлось. Потом институт, Ромка, и я полностью ушла в семью.
– Как всё классно оформлено. А сколько будет человек, много?
Аня широко улыбается, на щёчках милые ямочки. Одета Аня в розовое платье с фатином и напоминает фарфоровую куколку. Её красота тё плая, а моя – холодная. Это не я так думаю, это мне как-то Рома сказал. Я, конечно, возмутилась, но он быстро исправил холодная на аристократичная, что звучало несколько лучше.
– Около пятидесяти, – вздыхаю, – плюс-минус. Хотя, скорее, плюс.
– Ого, прилично, – глаза Аньки блестят с предвкушением. – Вся родня?
– Вся.
– И коллеги.
– Куда ж без них.
– Отлично, – таинственно завершает она, а потом оглядывается на Романа и машет ему рукой.
Тот коротко кивает.
Народ постепенно начинает стекаться в банкетный зал ресторана. Фотограф и оператор снимают свеженьких гостей. Знаю, потом все развеселятся, наполненные алкоголем и вкусной едой.
Ведущий подходит уточнить, не изменилось ли чего по программе, которую мы обсуждали.
– Первая часть вечера полностью в ваших руках. Мужа особо не трогайте, он не любитель публичного внимания, – напоминаю. – А гостей вытаскивайте, когда они дойдут до кондиции.
– Принято, – улыбается мужчина.
Родители Ромы приезжают одними из последних. Мария Ильинична царственно кивает, даже не считая нужным подойти ко мне. Прищурившись, киваю в ответ. Всё простить мне не может, что без внуков её оставила. Хотя, видит бог, моей вины тут нет.
Роман старший, напротив, обнимает и говорит, что я всё организовала по высшему разряду.
– Наслаждайтесь, – пожимаю его предплечье. – Впереди конкурсы; надеюсь на ваше самое активное участие.
– Не дай-то бог, – делает огромные испуганные глаза. – Сама не рада будешь.
– Главное, чтоб вам понравилось.
Косится на столы с закусками и выпивку.
– А мне уже всё очень-очень нравится, дочка.
Мы смеёмся, и меня немного отпускает.
Кажется, все в сборе. Я отключаюсь, позволяя ведущему руководить застольем. С утра маковой росинки во рту не было, так что в какой-то степени набрасываюсь на еду, словив удивлённый взгляд мужа.
– Что? – смотрю на него в ответ.
– Я думал, девушки едят глазами.
– Откуда информация?
– Ну… за фигурой же надо следить.
– По-моему, с моей всё нормально. Ты даже как-то говорил, что я худовата.
– У тебя хорошая фигура.
– Спасибо, дорогой, – пью воду.
Гости по подсказке ведущего время от времени поднимаются на тосты и пожелания, вот и сейчас с места подскакивает Анюта. Кладёт брату руку на плечо и, поднимая бокал, смотрит в упор на Рому.
– У меня тост и подарок.
– И подарок? – переспрашивает Рома.
– Да, Ром, подарок, – на лице Ани блуждает улыбка. – Тридцать лет – прекрасный возраст, – начинает Анюта. – Ещё не так много, но уже и не мало. – Все посмеиваются. – Можно взглянуть на жизнь по-новому, увидеть перспективы, ценить тех, кто рядом. Подумать о будущем. Не только о бизнесе, но и о семье. О тех, кому ты передашь свои знания и свой опыт. Я, Ром, о наследниках, конечно, говорю.
Аня переводит взгляд на меня, будто что-то знает, но это невозможно. Наши проблемы – это только наши проблемы. Общее горе мы с Ромой за пределы семьи не выносим.
Вроде как…
Следующие слова разбивают мою сдержанность за долю секунды. Улыбка застывает на губах.
– Прости, Рузик, я знаю, что ты не можешь подарить Роме наследника.
Внутри меня всё холодеет. Короткий взгляд на мужа. Рома сидит бледный, как полотно. Рот напряжённо поджат в тонкую линию. За столом гробовое молчание. Даже весёленькая музыка, которую врубил диджей для поздравления, обрывается на нелепой ноте. Слышно только, как официантка, цокая каблуками, отходит от стола.
– Да, Рузик, это печально. Понимаю. И даже сочувствую. Но мужчинам нужны сыновья. А раз ты Роме такое счастье подарить не можешь, я решила это сделать за тебя, – хихикает Анечка. – Ром, поздравляю! – улыбается ещё шире. – Ты скоро станешь папой. У нас мальчик!
Если б тишина могла говорить, она бы сейчас орала от напряжения. А так только я слышу ультразвук в своей голове и смотрю на происходящее как бы со стороны.
Какие-то назойливые щелчки раздаются справа, не сразу понимаю, что это фотограф продолжает съёмку.
– Можно не снимать, – ровным тоном бросаю через плечо, затем оборачиваюсь к мужу. – Рома, объясни, что это значит. Ты, что, спал с ней? – указываю на Аню.
Её лицо уже не такое милое, как минуту назад. На нём проступает самодовольство. В мыслях проскальзывает: это ж как отчаяться надо, чтобы выставить себя на посмешище прилюдно.
Хотя, возможно, Аня так не считает.
Все её попытки набиться мне в подруги мигом становятся ясными и понятными.
– Спал? – шепчу жёстче, так и не дождавшись ответа.
– Нет, – мотает тот головой.
– Как нет? То есть это розыгрыш такой? Шутка?
– Нет.
– Ты что-то ещё, кроме нет, можешь мне сказать?
Рома поворачивает лицо ко мне, и я всё-всё понимаю. Там всё написано, и слова не нужны.
– Рома, ты рад? – продолжает Аня, не обращая внимания на похоронные лица гостей. Хотя нет, кто-то откровенно забавляется. – Будешь отцом маленького мальчика…
– А он уже отец маленького мальчика, – раздаётся с порога.
Теперь уже я вздрагиваю.
Все гости в едином порыве синхронно поворачиваются к источнику нового голоса.
На входе в зал стоит та самая женщина, которую я видела перед началом банкета, и в упор смотрит на моего мужа.
– Да, Рома?
Глава 2
Немая сцена затягивается. Женщина усмехается и входит в зал.
Мне начинает казаться, что я посреди спектакля в интерьерном театре, ощущение реальности ускользает, происходящее напоминает фарс.
Она смотрит на моего мужа, поигрывая клатчем, будто хочет влепить затрещину, и тут бы я её поддержала.
– Рома, думаешь, я шутила, когда мы говорили о сроках? Предупреждала ведь, что устала от твоих завтраков. Завтра-завтра, не в этом месяце, не в этом году, – издевательски тянет. – То её жалко, – кивает в мою сторону. – То у фирмы проблемы. То брачный контракт надо подписать, а то обдерёт тебя, как липку. Ты уж определись: у тебя жена-бедняжка с психологическими проблемами или стерва, каких мало. То у мамы сердечный приступ. – Наклоняется и кивает шокированной Марии Ильиничне. – Добрый день. Вижу вы в полном здравии, а сын то вас чуть ли не в реанимацию на словах уложил. Вконец заврался. – Вздыхает, как будто бы даже устало. – То пятое, то десятое. Последний раз ты мне что обещал? Тридцать исполнится, уйду. Выполняй, милый. Мы с Вадиком уже заждались.
Головы гостей поворачиваются следом, когда блондинка меняет курс.
Наконец, она доходит до Ани, которой пришлось заткнуться. Её не особо устраивает, что главную роль этого вечера увели. Ямочки со щёк сошли, глаза прищурены, губы кривит злая усмешка. Ничего тёплого в её внешности не осталось. Сучка обыкновенная, первый сорт.
– А тебе, милочка, – обращается блондинка к ней. – Настоятельно советую сделать аборт.
Кто-то впечатлительный из гостей громко ахает.
– И не подумаю, – топает ногой Аня. – Он женится на мне.
Судя по выражению лица, она готова вцепиться в волосы блондинке.
– Весьма наивно так полагать.
– Нет, это с твоей стороны наивно заявиться и размахивать ребёнком, как флагом.
– А ты, по-твоему, что делаешь? Не то же самое? – кидает женщина.
– Нет. У нас любовь.
Блондинка смеётся, гортанно так, протяжно, настолько ей весело.
– Господи… сколько тебе лет, деточка? Какая любовь? Очнись. Мужики любят только себя. И деньги… – её глаза блестят. – Да, Ром? – бросает через плечо.
– Ты не черта не знаешь про нас, – уже верещит Аня. – У нас любовь, – настойчиво повторяет. – Самая что ни на есть настоящая!
Видео оператор подходит к парочке ближе, прицел его камеры направлен прямо на Аню и блондинку. Перепалка становится всё жарче. Кажется, за приличные деньги я получу полный сюжет о сегодняшнем скандале.
Поворачиваю голову влево. Фотограф тоже отрабатывает выданный аванс.
– Ради бога, хватит снимать! – довольно громко произношу, поднимаю салфетку с колен и бросаю её на стол.
В груди как-то странно давит, тяжело дышать. И под лопаткой стреляет при каждом вдохе. Нет, это не сердце. Это нервы, которые вот-вот сдадут.
– Отличный праздник, да, Рома? – обращаюсь к сидящему рядом мужу.
Он отрывает взгляд от своих любовниц, смотрит на меня.
– Я даже больше спрашивать не буду, спал ли ты с ними. По-моему, всё очевидно.
– Руза, нам надо поговорить.
В его взгляде паника. Это нормально, если твоя устоявшаяся жизнь в один миг рухнула.
– Роман Романович, хорошо устроился, да?
– Руза, не делай поспешных выводов.
– Да уж куда мне, – усмехаюсь и делаю глоток красного, оно с трудом спускается по горлу в желудок и сушит рот, в котором скопилось много нехороших слов в адрес мужа. – Вывод очевидный. Ты мне изменяешь направо и налево. Классно устроился. Ты у меня, оказывается, ого-го… аж двоим бабам детей заделал. С блондинкой, так понимаю, долгоиграющая история? Сколько ты меня обманываешь? Годы? С первого дня?
От этого ещё противнее. Слёзы подкатывают к горлу, с трудом, но я их глотаю. Ещё не хватало разреветься прилюдно. Свои, может, и поймут. А чужие… чужим только повод дай напитаться не своим горем. Некоторые, когда у других проблемы, во сто крат себя счастливее ощущают, радуясь, что самих пронесло.
– Как ты мог, Рома?! Как ты мог? После всего, что я вынесла по твоей вине!
Рома разворачивается ко мне всем корпусом, наклоняется и прямо в лицо начинает втолковывать:
– И что, Руза? Мне теперь не жить из-за этого? Нести твоё бесплодие как крест? Не иметь права на счастье?
Пальцы сжимают тонкую ножку бокала, губы дрожат. Где-то там на заднем фоне две любовницы моего мужа продолжают свой спор.
– Ты… ты… – задыхаюсь от возмущения. – Хочу напомнить! Это из-за тебя я не могу иметь детей! А ты ходишь и оплодотворяешь всех и вся. Конечно, у тебя проблем нет. Это у меня проблемы из-за тебя.
Его прорывает.
– А я сыт по горло. Уже искупил вину годами жизни с тобой. Терпеть тебя и твоё кислое лицо изо дня в день – та ещё пытка.
– Тогда, Рома, я тебя от неё избавлю. Я ухожу, а ты свободен!
– Руза, нет! Погоди, чёрт… я не то имел в виду, – даёт заднюю. – Руз, ну прости дурака… сорвался.
– То… то… именно то, Ромочка.
Он хочет что-то ещё сказать, но я поднимаю бокал и выплёскиваю остатки красного вина ему в лицо.
– Господи! Совсем сдурела? – Рома скулит, трёт веки, холёное лицо кривит уродливая гримаса.
Небось, щиплет-то под ними ого-го как.
Меня перекрывает окончательно. Хватаю тарелку с салатом и вытряхиваю содержимое на Рому.
– На, милый, поешь глазами, – произношу с издёвкой.
– Руза! – вскрикивает он, стряхивая листья айсберга с головы. – Хватит!
– Да уж… точно. На сегодня, пожалуй, хватит.
Громко отодвигаю стул и вскакиваю на ноги. Разворачиваюсь и иду к выходу из зала. Мимо гостей, официантов, застывших на мгновение любовниц мужа. Ловлю сочувствующий взгляд Романа старшего. Улыбаюсь ему робко. Единственно нормальный человек в семье, с кем будет жаль прерывать общение.
– Рузанна, – летит в спину голос матери. – Куда ты?
На неё я даже не реагирую. Всё позже.
Я на эмоциях, на адреналине, проношусь по переполненному основному залу, где к вечеру скопилось прилично народу. Фоновая музыка не перекрывает гул многочисленных голосов. Плотная посадка сказывается. В моей голове жужжит, и это окончательно дезориентирует.
Взгляд вправо, взгляд влево. Где там выход? Чёртов лабиринт, а не ресторан. Пустым он выглядел иначе.
Кажется, туда.
Устремляюсь в коридор, после которого должна быть лестница на первый этаж. Пролетаю гардероб, огибая очередь, сбегаю по ступенькам и еле успеваю затормозить, потому что в лицо мне открывается дверь.
– Твою мать! – вскрикиваю, выставляя ладони, громко хлопающие о чёрное дверное полотно.
Такое ощущение, что запястья входят в локти, не иначе.
Делаю шаг назад, трясу руками, тру кожу, пытаясь снять зудящее онемение.
– Простите… не заметил, – раздаётся над головой.
Вздёргиваю подбородок. Рядом, на очень близком, почти неприлично близком расстоянии замер мужчина. У него приятное благородное лицо с правильными чертами, ровный нос, легкая небритость – стильная, по последней моде, и широкая улыбка во все тридцать два.
Делаю вдох, чтобы ответить, но вместо этого заполняю лёгкие чарующим древесным ароматом его парфюма. Что ещё раз указывает на то, что мы стоим практически вплотную друг к другу.
Отшатываюсь и чеканю, сбрасывая оцепенение:
– Аккуратней надо, не у себя дома.
На мою лёгкую отповедь наглец не обижается, даже улыбается ещё шире, затем небрежно сообщает:
– У меня дома двери открываются внутрь комнат, а не наружу, что значительно уменьшает риск внезапной травмы.
– Какая важная информация, – цежу сквозь зубы.
– А кто знает, может, когда-нибудь и пригодится.
– Мне? Глубоко сомневаюсь.
Мужчина улыбается ещё шире и явно намерен что-то добавить к своим словам, только в этот момент в спину ударяет отчаянное:
– Руза! Погоди!
Кидаю взгляд через плечо, там Рома бежит вниз по лестнице, встряхивая руками, словно страус-крыльями, будто они могут обеспечить ему равновесие и баланс. Мой муж-красавец в этот момент выглядит не очень. Самое смешное, на его воротнике так и лежит лист салата, а белоснежная рубашка залита вином. Огромное красное пятно похоже на обширное кровоизлияние. Ах как жаль, что это не так. Сейчас бы мне хотелось продырявить его вилкой за гадкие слова, за обман, за ненужные попытки что-то там объяснить.
Слушать его не желаю. Тело само приходит в движение.
Толкаю незнакомца в плечо, когда стремительно прохожу мимо, и вылетаю на улицу, не особо понимая, что дальше делать.
Самый главный вопрос: куда ехать? Не домой же…
Нет, это моя квартира, и я туда приду, но не сегодня. Потому что, если мы останемся с Романом на одной территории, кто-то кого-то прикончит. Вопрос один: кто кого?
А если запрусь? Рома засядет под дверью, будет требовать открыть, а то и вовсе вызовет слесаря, чтобы тот вскрыл замки. С него станется. При всех его недостатках муж у меня отчаянно настойчивый. Ведь когда мы познакомились, не собиралась с ним встречаться, но он поборол меня своим чувством. Как жаль, что я не слушала интуицию и поддалась Роме. И вот что вышло. Восемь лет как в трубу. Публичное унижение. Невозможность иметь детей. И совершенное непонимание, как жить дальше.
Впервые в жизни жалею, что у меня нет подруг. Сейчас бы самое время устроиться у кого-нибудь на кухне с чашкой чая и поныть за жизнь.
– Рузанна! – Роман всё-таки меня настигает. – Вернись, нам надо поговорить.
Он недоволен. Ох, я вижу это по его лицу. Губы поджаты, еле сдерживается, чтобы не повысить голос. Светофор на перекрёстке мигает жёлтым. Световое пятно отражается от тонированной двери ресторана, которая то и дело открывается, проглатывая новых посетителей. Счастливых, весёлых, расслабленных. Конечно, их-то жизнь не рухнула, в отличие от моей.
Хотя моя рухнула гораздо раньше. В одну туманную ноябрьскую ночь. Разом… Надежды, мечты, любовь, будущее, я всего лишилась. И себя самой, как оказалось, тоже.
Обхватываю себя руками, потому что выскочила в одном платье, и порыв холодного ветра за долю секунды проникает под тонкую ткань.
С меня хватит. Порядком устала изображать, что у нас всё отлично, тогда как не черта не отлично. Гнев и обида с новой силой захлёстывают меня.
– Поговорить, Ром? О чём поговорить-то? Разве что о разводе. Или о твоём счастливом отцовстве? Кстати, поздравляю. Но ты как-то не особо рад.
– Руза, не ёрничай.
Он пытается схватит меня за руку, но я отшатываюсь.
– Не трогай меня. Даже не прикасайся! – кричу.
– Спокойно, милая, у тебя истерика.
Он оглядывается по сторонам, как бы извиняясь перед прохожими за моё поведение.
– Я тебе не милая!
– Тихо. Не устраивай сцен.
– Одной больше, одной меньше! По-моему, начало спектакля, которое твои бабы провернули в ресторане, было шедевральным.
Рома делает шаг ко мне, но я отскакиваю почти на проезжую часть. От падения с поребрика меня спасает чья-то горячая ладонь на лопатках. Вздрагиваю от внезапного контакта, дёргаюсь вправо, но пальцы перемещаются на моё плечо и держат крепко.
Взгляд утыкается в мужской рот, который что-то говорит.
Не мне. Роману.
Что именно – не слышу. Видимо, чтобы тот отъехал от девушки. Потому что Рома в это мгновение бросает наглецу:
– Она не девушка. Она моя жена.
– И что дальше? – отвечает голос рядом со мной. – Это не повод её хватать, тем более она, кажется, совсем этого не хочет.
Рома багровеет и почти орёт:
– Ты что, мужик, оглох?! Она моя жена!
– Недолго мне осталось ею быть, – подключаюсь к их диалогу.
– Слышь? – усмехается наглец. – Недолго!
Потом смотрит на меня и, поигрывая ключами от машины, уточняет:
– Подбросить?
