Czytaj książkę: «Пробуждение», strona 2

 
Промчался день и вот уж вечер
И грусти время настает
Я знаю, что у нас две встречи,
А там разлук пора грядет.
 
 
Как дни неумолимо тают,
Мечту теряю в них свою
И слезы к горлу подступают
Но я им волю не даю
И чувство смутное тревожит
То, что разлука навсегда
Остаться в памяти лишь может
Фантазий наших красота.
 

 
Провожаю былую любовь,
Ей в дороге удачи желаю.
И не будет возврата ей вновь, —
Я ее навсегда провожаю.
 
 
Нет возврата тем глупым мечтам.
Я и рада и чуточку грустно.
Я оставлю их навсегда там,
Там-откуда им не вернуться.
 
 
Провожаю былую печаль,
Свое сердце освобождаю.
Хочется сначала начать,
Но напрасно, я знаю.
 

Глава 3. Замужество

Феликс написал мне много писем, но сохранилось только два из них. Первое и третье письмо я сохранила на память. Может моим детям и внукам будет интересно.

«Привет моя любовь!

Здравствуй МАЛЫШ!

Пишу Вам письмо, а у самого сердце обливается кровью. Местное время 19,44. Любимая извини, что не смог с тобой проститься. Получилось так, что я самый ответственный офицер повез пакет. Да и сам не хотел, чтобы ты, моя дорогая, проливала слезы!

Да в принципе какие слезы. Приедут молодые, с ними веселей и я уйду на второй план, если совсем не сойду со сцены. Да ну ладно. Не будем выяснять отношения по этому письму. Это все бред, потому что я тебя люблю дорогая.

Но я сейчас очень далеко и воюю. Производили зачистку населенных пунктов. Бывает так, что допустим сегодня пьем пиво с утра, а в обед приезжает машина (БТР-80) и уходим на задание дней на пять-шесть, ну почти неделю. Ну как говорится, на войне как на войне!

Извини, я сейчас пишу пьяный, потеряли друга! Адрес мой на конверте.

До скорого, целую миллион раз. Скоро увидемся».

Писал он мне часто. Второе не сохранилось, привожу третье письмо.

«н. п. Ханкала

Здравствуй, моя любовь!

Застываю в низком поклоне возле вас, моя принцесса!

Как твое здоровье, делишки и детишки? У меня все нормально, кроме одного-сильно соскучился по тебе моя дорогая Танечка.

На днях ездил в Грозный поесть местных шашлыков, да и посмотреть на город, а именно, что от него осталось. Ну впечатления у меня очень сильные остались после этой поездки. Во- первых, без оружия ездить опасно. Во-вторых, можно на мине подорваться или фугасе, а мы на жигулях. В следующий раз только на БТР-80 и не меньше. Грозный весь в развалинах. Население в основном живет в подвалах и нижних этажах домов. Побывал на «знаменитой» площади «Минутка», посмотрел на руины президентского дворца. А вот в аулах стоят такие дворцы, что диву даешься, а еще говорят бедный чеченский народ.

Сегодня заступил в наряд по части, думаю, дай напишу письмецо своей любимой и ненаглядной Танечке.

Погода здесь жаркая. Вот уже как месяц прошел с моего приезда сюда, а дождь был пару раз. Сегодня в тени плюс сорок, а на солнечной стороне, наверное, и все пятьдесят.

Перед нарядом лег отдохнуть, то есть поспать, но не получилось. Одеяло и подушка горячие, в душ бегал через каждые полчаса.

Засыпая по ночам, часто вспоминаю тебя мой малыш! И засыпаю под колыбельную канонаду артиллерии. Это здесь называют: «Спокойной ночи, чеченский народ».

Дорогая, напиши, что тебе подарить на твой день рождения. Может быть я подъеду сам поздравить тебя с днем ангела, если комбат отпустит. Но все равно я к тебе приеду в этом году, если Танечка ты меня желаешь видеть.

Но вот, наверное, и все пока на сегодняшний день.

Пиши, жду ответа на мои письма.

Люблю, крепко обнимаю, горячо целую!

Привет Оле!

Еще раз целую!

Это были редкие случаи, когда он делился со мной своими мыслями, когда он еще был человеком. А может эта любовь была от страха? Ему нужен был надежный тыл, надежда, что согревала его сердце. Скорее всего так и было. Может тогда он думал, что любил, но потом выяснилось, что у него натура весьма переменчивая.

Ко Дню рождения он так и не приехал. Приехал Феликс почти через год- в первых числах мая. Год ждать я никак не подписывалась. Если бы знала сразу- ни за что бы не согласилась. Но я дала ему обещание ждать и порядочность, удерживала меня рядом с ним, а может и жалость. Сыграла свою роль и мать: «Видишь-как за тобой припадает». Согласилась я ждать с моря погоды. По крайней мере, он был, как и я, романтиком. Мы оба жили общей мечтой о счастливом будущем после разлуки. Мы доверяли друг другу. Хотели создать семью. В одном из писем впоследствии он писал, что чудом не погиб и сделал официальное предложение руки и сердца. А еще я мечтала уехать из этой дыры, мир повидать.

Все- таки после Жени Феликс казался лучше. Потому что приземленность первого, его расчетливость убивала меня. Я была очень молодой, хотела жить мечтами, мне нравилась возвышенная любовь Феликса. Весь третий курс прошел в ожидании, но был спокойным и безмятежным, кроме того, что дружба с Олей прервалась, причину она мне не назвала. Я много читала, наш достаток стал лучше. Мама крутилась как могла.

Наконец приехал Феликс с подарками. Я разрешила ему остановиться у нас. Он же ко мне приехал. Приехал без денег. Потерял паспорт. Все время ждал пополнения счета, но так до конца своего отпуска и не дождался. Мы с мамой деликатно молчали. Его сослуживцы, которые приехали с ним, сожалели о том, что я с ним. Он мот, ему нельзя пить, говорили мне, а также- раз он живет у вас, тащи его в ЗАГС, а то уедет и забудет о тебе.

Где-то через месяц его проживания у нас я испытала сильнейшее разочарование в нем. Даже в девятнадцать лет разглядела его безответственность и инфантильность. Сказал, что приехал жениться, но потерял документы. В Чечне ему оставался служить еще год. Я просто так его ждать не собиралась. Или я ему жена или нет. Он нас с мамой заверил, что приехал жениться, намерения у него самые серьезные. Однако в ЗАГСе нас расписать по справке, с которой он приехал вместо паспорта, отказались. Не помогла даже ложь о том, что я беременна. Я психанула, сказала: «Ты даже жениться на мне не можешь» и убежала. Дождь лил. Я бродила где-то не помню сколько. Потом вернулась на автобусную остановку, а он стоял и трогательно ждал меня с зонтом. Он мне как ребенку сказал тогда: «Не все может быть так как ты хочешь» Мне было девятнадцать, я не умела смиряться с поражениями. Я не хочу терпеть и ждать. Он добр ко мне. У него еще есть сердце. Он уже меньше чувствителен, но пока это его самого пугает. Я же еще не люблю его. Мне просто хотелось одеть колечко на пальчик, нравилось слово «жена», я настроилась на то, что сыграем свадьбу, пусть скромную.

Но дело было не в этом даже. Я увидела его несерьезность, неблагодарность, что не так уж он и любит меня. Уже перед его отъездом я испытывала настоящую злость по отношению к нему, и хотела прервать отношения. Эта была здравая мысль, просто озарение, жаль, что тогда не последовала ей. Я сожалела, что поторопилась и пустила его к себе жить, но его друг умудрялся все сглаживать, иначе мы бы точно расстались. От разрыва меня удерживало только то, что, если я с ним расстанусь, как в глаза людям буду смотреть. В те годы чужое мнение имело для меня решающее значение, а вовсе не мое счастье. Но злость и разочарование почти пересилили даже его. Я поняла, что поторопилась.

В состоянии гнева (вскоре после его отъезда) я уехала на практику в Находку в детский лагерь вожатой. Я могла не ехать, но хотелось заработать и лагерь хороший. Я уехала на три недели спустя неделю после отъезда Феликса. Там было очень холодно. Рядом Тихий ледяной океан. Я каждый день зачеркивала дни в календаре, так я хотела домой. Мне здесь не понравилось. В этом лагере я осознала, что педагогическая деятельность вовсе не мое призвание. Учитель дает знания только во вторую очередь, в первую он воспитатель или дрессировщик. Должен поддерживать среди учеников дисциплину, чтобы они не мешали давать им знания. Кроме того, впервые в жизни у меня появилось отвращение к пище. С моей коллегой вожатой мы постоянно ссорились. В свободное время я читала то что было под рукой и отчаянно хотела домой. Я впервые начала ценить свой дом, осознала, как хорошо дома. Думаю, я бы встретила потом другого парня и рассталась бы с Феликсом, но судьба распорядилась иначе. В лагере я поняла, что беременна.

Мы предусматривали такой вариант и даже втайне надеялись на него. Феликс говорил: если такое случится, надо пойти к военному комиссару и он отправит телеграмму. Тогда он сможет приехать. Я так и сделала. Но в глазах военкома я была никто, я же не жена. Мне предложили отправить письмо. Я чувствовала себя униженной и мне было страшно. Ведь письмо идет три недели, а потом еще столько же ответ. Решение о ребенке нужно было принимать немедленно: оставлять или нет.

Я решила пойти на риск. Отправила письмо и дождалась ответа. Новости он обрадовался. На День рожденья – мне исполнялось двадцать лет- прислал большую сумму денег. Я успокоилась и была довольна, кроме того, что была очень молода, чтобы становиться матерью.

Беременность протекала легко. Однако прошло лето, осень подходила к концу, но Феликс так и не обрадовал меня новостью о том, что ему дали отпуск. Я опять начала беспокоиться. Мои сомнения развеял его сослуживец, который приехал домой в отпуск. Уезжали они вместе. Он попросил его зайти ко мне, успокоить. Сейчас его повысили. Он теперь капитан, поэтому пока не может приехать. Но я не должна беспокоиться, скоро он вернется. Я уже была на шестом месяце. Я ненадолго успокоилась. В декабре мои страхи вернулись. Новый год мы отмечали вдвоем с мамой. В первых числах января Феликс наконец приехал.

Я так долго ждала, нося под сердцем его ребенка. И теперь на восьмом месяце он наконец вернулся целый и невредимый и уже капитан. В эти зимние месяцы, что он был с нами, я чувствовала, как он по-настоящему любил меня. От свадьбы я отказалась, так как не получила бы от нее удовольствие на таком большом сроке, но Феликс настоял на том, чтобы купить кольца и потом долго носил его на шее.

По настоянию его друга отметили свадьбу в ресторане. Были только самые близкие. На следующий день пришли наши друзья. Феликс дождался рождения ребенка, забрал нас из роддома. Сидел с малышом месяц пока я училась. Невероятно гордился, что родился сын и я разрешила ему его назвать Виталик-любимец людей. Смущало только одно: он назвал его в честь погибшего друга, правда того все любили. В те счастливые месяцы мы были настоящей семьей.

В марте он уехал и потекли месяцы, а затем годы ожидания. Мы с мамой до двух, почти до трех лет растили Виталика вдвоем на свои собственные деньги. Сначала принимали Феликса за свой счет, потом растили ребенка сами. Я перестала себе покупать одежду, -все уходило на малыша. Так как я часто отлучалась на занятия, Виталика начали поить из бутылки, и он постепенно бросил грудь. Молоко стало пропадать, но я его кормила, пока было хоть немного, потому что грудное молоко для ребенка очень полезно.

Учиться я продолжала очно. Оставалось еще полтора года. Я написала заявление на свободное посещение. Лекции перестала посещать, но должна была присутствовать на семинарах. Нужно было придумать с кем оставлять Виталика. Помогали родственники, мамина подруга жила у нас, мама брала отпуск, мамин муж. Общими усилиями институт я закончила без проблем. Диплом защищала уже с новой фамилией.

Я ощущала ностальгию и счастье одновременно. Чувствовала в себе молодость и хотела подольше сохранить это чувство. Мне двадцать один и я вхожу во взрослую жизнь! Я ждала только хорошего и до сих пор еще витала в облаках. Спасибо, Господи, что так долго. Вот я заканчиваю институт и теперь Феликс нас заберет. В это время он уже был не в Чечне, а под городом Н. В то недолгое время, что он бывал со мной в отпуске, я замечала, что с ним что-то не так. Иногда он казался странным, чуть более холодным, выпивал, чтобы забыться, даже пугал меня, когда был пьяный. Я не придала этому серьезного значения. Думала со временем пройдет. Я же не знала сначала, что он попал в такую часть, из которой он будет по полгода находиться в Чечне. Такой жесткой войны конечно уже не было и все же… Чем они там занимались и через что он смог переступить он мне никогда не рассказывал. Хотя он чувствовал в себе перемены, алкоголем заглушал воспоминания. Один раз даже от меня уходил. Зачем я такой нужен тебе? Но потом вернулся.

Теперь, после нескольких лет ожидания, после всего того, что мы пережили, еще и его первая жена пыталась нас разлучить, мы наконец заживем настоящей семьей. Я всей душой верила в это. Он наконец будет заботиться о нас, обеспечивать, повзрослеет. Я заканчивала институт со светлой душой, счастливой и надеждой на светлое будущее, которого я больше не боялась. В моей душе по- прежнему было ощущение, что моя жизнь только по-настоящему начинается.

Однако Феликс за мной приедет только через полтора года. И это время будет еще более трудным для меня. Годы учебы покажутся сказкой. Начнутся новые муки- первые муки самоопределения.

Всегда твой Феликс

Глава 4. Первые попытки самоопределения в жизни

Случилось то, чего я так боялась все пять лет. Началась моя взрослая жизнь. Теперь я не ученица. Я работник и не имею право на ошибку, по крайней мере, на грубую. После окончания института я всего два месяца была не удел и то, потому что надеялась, что Феликс нас заберет. Но от него не было ни слуху, ни духу, а я вроде как не привыкла сидеть без дела. От своей однокурсницы я узнала, что есть вакансия учителя истории в одной из школ города. Лето закончилось. Настали первые дни сентября. Начался учебный год. Учителя у них не было, поэтому меня сразу приняли. Я не проходила даже практику в школе, мама попросила своих знакомых поставить как будто я ее прошла, когда я училась на пятом курсе, а на четвертом я только родила и в городе ходила эпидемия гриппа, поэтому директор школы, в которой я училась, также пошла навстречу.

Не люблю вспоминать этот период- мое недолгое пребывание в школе в качестве учителя. Мне было трудно. Дети чувствовали мою неуверенность, а дрессировщик из меня никакой. Промучилась я недолго- четыре месяца. Было нелегко. Готовиться было тяжело с маленьким ребенком, да и другие учителя чинили разные козни по мелочам. Но если бы я хотела у меня со временем бы все получилось, потому что завуч, которая посещала мои уроки, хвалила меня. Я ходила туда как на каторгу, боялась бросить эту работу ради семьи, хотя доход был практически нулевой. Большую часть своего пребывания в качестве учителя я была на больничном.

Работа в школе оставила сильный отпечаток в моей душе, что даже через полгода после увольнения я просыпалась от кошмара, что я опять там работаю. Более отвратительной и нелюбимой работы у меня никогда не было. И я на это училась пять лет! Меня учили истории, психологии, педагогике- всей этой теории, но меня не учили быть учителем в школе. Поэтому я испытала колоссальный стресс, шок. Мне приходилось учиться на месте.

Хотелось все изменить. Однако, я не знала какой деятельностью заниматься в жизни. Это была первая проба сил в ожидании скорого отъезда, дата которого так и оставалась неопределенной. В итоге я ушла в никуда, хотя директор школы уговаривала меня довести учебный год. Я согласилась только довести четверть. На меня сильно давили, включая ее, создали отвратительные условия работы. Больше всего на свете я хотела уйти и все поскорее забыть. Вспоминать неприятно, хочется отмахнуться, стереть эти четыре месяца из своей жизни. Когда мысль об увольнении начала уже вызревать, я спросила молодую учительницу по ОБЖ куда после школы пошли ее однокурсники. Понятно, что некоторых куда-то по знакомству пристроили, но остальные не все же в школу пошли. Так куда? Ответ был: менеджерами.

Молодые учителя в школе работали максимум год, дольше не задерживались. Платили копейки, ответственность колоссальная. То, что пока я была занята до обеда, на меня еще не повесили классное руководство, меня все равно не вдохновляло. Я поспешила. Не стоило вообще влезать сюда. Не пройдя практику, я не знала, что меня ждет, идти было некуда, а когда приедет Феликс я не знала, – поэтому и поторопилась. Я жаждала деятельности. Моя мама всегда хотела, чтобы я работала учителем, и она будет в последующие годы уговаривать меня вернуться в школу. Но я точно знала: никогда я не буду в таком отчаянном положении, чтобы снова устроиться туда. Слава богу, эта страница давно перевернута, но мне неприятно до сих пор о ней вспоминать, становится не по себе.

После увольнения я не сидела на месте ни дня: ходила, обивала пороги. Пыталась устроиться в милицию. Синий чулок, проводивший собеседование, мне заявил, что я предала детей, бросив школу. Опыта не было, владение компьютером было почти на нуле, ребенок маленький на руках- меня никуда не брали, да и город у нас весьма невелик.

Я уже не помню откуда появилась эта мысль устроиться журналистом, кажется я увидела объявление в газете. Это был январь месяц 2005 года. Я пришла в редакцию и меня попросили написать пробную статью на свободную тему. Я написала про то как молодым специалистам учителям тяжело работать в школе и почему они уходят оттуда. Статья понравилась и меня приняли внештатным корреспондентом. Строка стоила три рубля. У меня не было перспектив заработать реальные деньги в ближайшие годы, но карьеру бы я сделать точно смогла. Здесь я ощутила, что работа мне нравится, ощутила счастье, мне казалось- вот она та самая работа, которой я готова заниматься всю жизнь. Я умею грамотно интересно писать, строить предложения, у меня хороший стиль. Все способности к журналистике даже при отсутствии соответствующего образования. Зато есть образование высшее, гуманитарное. Я очень гордилась, что стала журналистом.

Мне дали первое задание, с которым я успешно справилась. Статью напечатали на всю страницу. Я писала о мамологе в нашем городе. Статья вышла под названием: «У нас в городе появился мамолог». До этого я и сама не знала кто это. Я ездила на другой конец города -Слободу, разговаривала с ней. Она любезно побеседовала со мной, дала мне материалы. Моя мама очень гордилась. Она работала заведующей здравпунктом в швейном училище и даже повесила статью у себя на работе.

Потом я написала про аборты, собирала материал в библиотеке, беседовала со специалистами в разных больницах и медицинских центрах города. Система интернет еще не была так распространена как сейчас. Пообщалась с главврачом гинекологического отделения. Я вызывала доверие и мне предоставили материалы, статистику, цифры. Я хотела написать о том, что количество абортов с каждым годом растет и это проблема. Главный врач взял с меня слово, что все не вывернут шиворот навыворот, а то с газетой «Светлая», в которой я работала, уже был скандал в связи с этим. Я пообещала, что такого не будет, показала статью. Но в редакции статью сильно сократили, подали не в том ключе, в котором хотела я. Статья была успешной, а тема актуальной. Мне даже решили доверить рубрику здоровье полностью, надеялись через меня наладить отношения с врачами. Мама как фельдшер могла подкинуть мне темы. Все складывалось просто отлично.

Но не все темы были о здоровье, и не все были легкими и интересными. Мне дали одну долгоиграющую тему- написать статью про банки, которую я так и не закончила. А еще мне подкинула идею где брать темы моя однокурсница Катя, которая устроилась также журналистом только на радио. Об этом я узнала, случайно встретив ее на улице. В личной жизни ей не везло, зато она была в штате, получала больше, хотя не очень много. И место работы, и должность у нее были престижнее моей. Я часто слышала ее голос по радио. Журналистов на радио было всего три человека. Она вела рубрику культура. Катя проработала там года три, но ушла так и не дождавшись повышения зарплаты, тоже порядком вымотавшись и пробуя писать статьи в журнале, которые не все публиковали. Правда, былой дружбы между нами уже не было, мы стали просто знакомыми.

Катя подсказала мне откуда брать темы, вернее узнавать о проводимых мероприятиях в городе, на которых мы с ней потом встречались. Я узнала, что существует пресс-служба, я звоню туда, представляюсь что я из газеты «Светлая» и мне называют одно мероприятие. Затем вычеркивают его, таким образом на мероприятие попадает только один представитель определенной газеты или телевидения. Я побывала на школьной зарнице, дегустации сладостей, на каком-то концерте и еще на паре не помню каких-то мероприятий.

Однако я стала переходить дорогу штатным сотрудникам и в газете меня попросили не звонить туда. За месяц я заработала тысячу рублей. Бегая, ездя по городу за свой счет, проводя много времени в библиотеке, а также статьи на вольную тему могли легко отвергнуть, если тема была заезженная или просто значительно урезать. В итоге я заработала меньше чем в школе. Обувь прохудилась, я стала одеваться бедно как никогда. Денег не хватало. Заработок был нестабильный, а ребенка кормить надо. Феликс совсем не помогал. Потом он говорил, что не мог послать, писем он тоже больше не писал. Даже не знаю почему не развелась с ним тогда. Наверное, потому, что ребенок еще маленький и мне было страшно. Мама уговаривала меня подать хотя бы на алименты, но я боялась почему-то. В моих глазах это был конец отношений, а мне хотелось еще надеяться на то, что все наладится. Либо разводиться, либо подождать какого-то чуда. Я даже ходила в суд, но в последний момент передумала. Была слишком слаба, чтобы покончить с этим браком, посмотреть правде в глаза.

Этот первый год после окончания института был голодным и тревожным, у меня не получалось ничего заработать. Крайняя нужда заставила меня через месяц покинуть газету. Иначе я бы проработала намного дольше, кто знает, может бы даже втянулась, построила бы карьеру. Все предпосылки для этого были. Иллюзии о реальном заработке развеялись, суровая реальность дышала прямо в лицо. Кроме того, я узнала, что даже самые лучшие новички в газете задерживаются месяца на три. К этому времени понимаешь, что заработать тяжело, а энтузиазм утихает. В тот момент, когда мне предложили самой набирать свои статьи в редакции, я сообщила что ухожу. Заместитель редактора уговаривала меня остаться, говорила надо же с чего- то начинать, но я была непреклонна. Мне нужны деньги. Я не могу себе позволить за копейки бегать по городу. Еще до конца зимы я снова была без работы.

Я искала, но работы не было. Заполняла анкеты, мне не звонили. Я даже с отчаянья снова хотела устроиться в школу или в магазин продавцом. Мама сказала, если пойду продавцом она со мной не будет разговаривать. Помню, сходила на собеседование в какой-то супермаркет. Вернулась и лежу, так плохо, хочу обо всем забыть. Мне стыдно, эта работа казалась мне унизительной. Меня туда все равно не взяли, потому что опыта у меня не было.

В конце концов я встала на службу занятости. Мне предложили выбор: мне найдут работу или обучат за свой счет, но в таком случае снимают с учета. Пройти бесплатно компьютерные курсы! Конечно я согласилась. Обучение длилось месяца два. Я проходила компьютерные курсы для офис-менеджера. Училась элементарным навыкам владения компьютером, даже тому, чтобы уметь владеть мышкой. Мама купила мне компьютер в кредит, потому что без практики эти курсы не имели бы смысла. Я отговаривала ее. Это дорого. Но она все равно мне купила также, как и сотовый телефон впоследствии. Так как даже у сирот он был. Я очень благодарна. Кроме того, я была скромна. Жалела маму- ведь это дорого. Она всегда старалась, чтобы я была не хуже других. Муж про меня совсем забыл, но держал на привязи. Постоянно обещал, что заберет. Присылал деньги всего раз или два и то небольшую сумму. Остальные он проматывал, пропивал или просто тратил на себя. Мы с сыном еле сводили концы с концами. Я была соломенной женой. Все ждала и жила своей жизнью. Пару раз его мать прислала посылку с одеждой для внука. Мы с ней переписывались. Я часто присылала ей фотографии Виталика. Виталик был хорошо одет и накормлен несмотря ни на что.

В мае 2005 года мое терпение лопнуло. Где-то в середине апреля Феликс дозвонился моей подруге и сообщил что скоро приедет за мной. Муж Оли едко спросил:

– Что ей уже чемоданы собирать?

Даже они уже не верили в это чудо. Прошел месяц-ни звонка, ни письма и я решила вычеркнуть его из своей жизни. В июне я подала на развод и на алименты одновременно. Я целый год ждала бессмысленно как его самого, так и денег на содержание меня или хотя бы нашего ребенка. Сыну тем временем было уже почти два с половиной года.

В июле месяце мне наконец удалось найти достойно оплачиваемую работу. Но пришлось немного слукавить. Я плохо знала офисную технику, компьютер. Однако сказала, что хорошо владею всем этим. Сначала обещали четыре тысячи. Потом больше. Это была крупная компания в Уссурийске по продаже и установке пластиковых окон. Также у них были большие магазины строительных материалов. Сначала было три магазина, потом они открыли еще. Хорошо продуманный, успешный бизнес. Внутри каждого магазина располагался прозрачный отдел пластиковых окон. На стажировку в один из них я и попала. Салон находился в центре города-на улице Тимирязева. От меня требовалось посмотреть, как работает менеджер Люда, поучиться у нее. До этого у меня не было опыта в продажах, но в эту контору легко брали всех и также легко потом выгоняли. Официального оформления не было, соцпакета тоже. Люде платили шесть тысяч рублей. По тем временам неплохая зарплата. Во главе салона стоял Коля-он же осуществлял замеры, а принимала заказы Люда.

Люба была приезжей. Училась у нас в городе —так и осталась. Жила она на съемной квартире. Была всего на год старше меня. Однако отношения у них с Колей не ладились из-за ее боевого характера. Люда научила меня рассчитывать стоимость окна, она умела продать те, которые хотела. Втюхивала клиентам Велтпласт. Выглядело очень убедительно, а многие клиенты в окнах все равно не разбирались. Она была симпатичной, но у нее был несимметрично толстый зад. Встречалась она с сыном одного из собственников. Он возглавлял один из салонов. В то время отношения у них шли на спад. Он перестал звонить и Люде приходилось унижаться и звонить самой. Вскоре он ее бросил ради новой девушки.

Пробыла я там примерно недели две. И вдруг освободилось место на другом салоне. За мной приехал Миша-начальник салона и забрал меня. До меня там работала какая-то девушка по знакомству. Но она не владела даже мышкой, и он разозлился и отправил ее домой. Я вся холодела сидя в машине и слушая это. Я сама далеко не профи. Только компьютерные курсы закончила. Нигде не работала. Опыта не было. Но Люда дала мне положительные отзывы. Район города меня не особо устраивал. Это был не центр, как Некрасова, а другой конец города. Я добиралась туда довольно долго. Но на мои опоздания всегда закрывали глаза-жалели меня, что живу далеко. Я могла опоздать на полчаса даже. Миша приходил вообще к десяти. Такой лояльности по опозданиям я нигде больше не встречала.

Сашка был старше меня. Мне было двадцать два года, ему-тридцать два. Жил в гражданском браке. Имел сына и умную жену Аньку бухгалтера, которая вела четыре ИП. Категорически боялся жениться официально. Анька его уговорила жениться, чтобы сына не пришлось усыновлять. Сына он любил, ее видимо нет, но уважал и гордился ее успехами. Может фобия у него была какая-то. Собственные родители ловили его возле Загса, чтобы не удрал.

Он был маленький непривлекательный парень, злой. Не любил окружающих и не умел с ними общаться, вернее не умел налаживать хорошие отношения. Зато продавать окна у него получалось блестяще. Он доходчиво и убедительно объяснял клиентам что и как, и вызывал у них доверие.

Водителем был армян Леха, по совместительству замерщик. Начальник салона являлся основным замерщиком окон. Получалось у Лехи плохо. Мишу он не любил, потому что тот относился к нему с презрением, его не уважал. Ко мне Леха отнесся тепло, спрашивал не сбегу ли я. Говорил место у них несчастливое: то в декрет, то уезжают, то еще что-нибудь. Полгода и все. Получилось он меня запрограммировал. Я проработала ровно полгода.

Миша ездил по замерам, я сидела в офисе принимала заказы, отвечала на звонки, рассчитывала стоимость окон. Я про свои окна на салоне знала почти все и научилась предлагать окно исходя из материального достатка клиента. Миша меня научил, что по сути окна почти все одинаковые. Если приходит бабуля-предложить ей подешевле. Я даже по своему усмотрению могла сделать скидку. Если приходит обеспеченный человек- предложить самое дорогое: оно более теплое, заводское, не китайское. Также я заключала договора и принимала деньги через кассу. Вела приход-расход. Со временем даже стала оформлять в кредит и народ повалил. Не стала успевать ничего, потому что оформление кредита занимало много времени.

Каждый день я сдавала наличку Мише, но не всегда. Он меня научил считать, а только потом давать ему пересчитать, чтобы слепо не доверяла ему. Мне казалось он хорошо ко мне относился и не хотел, чтобы я вляпалась. Деньги у нас всегда сходились. Также говорил, что главное научиться отмазываться перед клиентами, если что-то идет не так, то есть врать. Пока не продавали окна в кредит, клиенты приходили периодически и у меня было много времени: поиграть в компьютерную игру или поболтать с Лехой. Он часто сидел со мной и многое рассказал мне про Мишу.

Леха говорил, что он только кажется хорошим, но на самом деле плохой человек. Миша работал на салоне с напарником и подставил его, чтобы остаться одному. Толику пришлось уйти. Также, салон всегда славился своими установщиками. Поэтому было много заказов. Ребята работали долго, делали чисто, качественно. Почти не было жалоб и еще убирали за собой. Толик умел обращаться с людьми. Миша никого не уважал, часто обсуждал за глаза или просто унижал. Установщики знали себе цену. К тому же они привыкли к другому обращению. Они начали обижаться и увольняться один за другим.

Миша нанял новых установщиков, которые работали гораздо хуже. На них было много жалоб. В салон стали часто звонить клиенты и скандалить. Бывало, окна задерживал завод-еще и поэтому. Мне приходилось выслушивать и отвечать что-то. Я испытывала колоссальный стресс от этого. Миша сбегал на другой салон и сидел там. Сначала он отнесся ко мне хорошо, как к сестре. Но потом стал раздражаться и даже обзывал иногда, да и за глаза обсуждал. Мне рассказал об этом Леха.

На каждом салоне была пара: управляющий-замерщик и менеджер-девушка. На Тимирязева были Коля и Люба, на Пушкина-Дима и Аня, а на Цветочной мы: Таня и Миша. У нас был более крутой салон- так как у нас была установлена программа, автоматически обсчитывающая окна, нужно просто подставить замеры. Аня и Люда часто слали факсы или звонили просили обсчитать. Вскоре открыли новый салон на Суворова-Люду перевели туда. А на Тимирязева взяли новых девочек. Как-то я заезжала на Тимирязева- девочки мне говорят: «Вот, Таня приехала. Тебе так повезло-Миша такой умный». На меня им тоже было интересно посмотреть. Они же часто звонили нам.