Czytaj książkę: «Не сотвори себе зла…», strona 12
Потом он резко отвернулся и выбежал, придерживая рот рукой. Скоро все услышали, как Соловьев кашляет в ванной.
Яну и двоих упавших в обморок оперов оттащили в другую комнату. Скоро к ним присоединился побледневший следователь и дрожащим от отвращения и ужаса голосом приказал «ежику»:
– Серега, вызывай Никитича из Москвы. Тут явно что-то неладно.
Потом он подхватил Яну под руку и вместе с ней вышел в коридор.
Несколько чашек крепкого кофе, а также искренние улыбки Маргоши и Вербянской сделали свое дело. Через час Олег Соловьев и Яна Быстрова горячо обсуждали произошедшее в номере Хотова. Остальные слушали их, раскрыв рот.
– Такое впечатление, что он проглотил гранату с оторванной чекой и взорвался, – сделал мрачный вывод Соловьев. – И что теперь делать-то будем? Неужели «висяк» опять?
– Погоди паниковать, – возразила ему все еще бледная Яна, – во-первых, я записала весь рассказ Хотова на диктофон.
– Молодец! – обрадовался Соловьев.
– А во-вторых, – продолжила Быстрова, – у нас есть еще альфонс-наркоман в качестве свидетеля по делу. Нужно срочно послать за ним. Там, кажется, должен быть кто-то из твоих, ты же распорядился о «наружке» за Риммой и Денисом? – она посмотрела на Олега.
Словно в ответ на ее вопрос раздался телефонный звонок. Она выхватила мобильный из кармана. Срочно просили следователя прокуратуры Соловьева.
– Держи, тебя, – сказала Яна, передавая тому трубку.
– Да, – сказал тот, – я, что? Что?! Повтори! Черт! Вот невезуха! – он чуть было не швырнул телефон об стенку. Яна выхватила у него маленький «мобильник» из руки и спрятала в карман.
– Ну, говори же скорее, – потребовала она, волнуясь, – что-нибудь произошло с Денисом?
– Как ты прозорлива! – с грустной издевкой пробормотал следователь. – Только что с Денисом произошло плохое. Все. Кранты. «Передоз». Отбросил тапки 41-го размера. Последний свидетель окочурился. Я уйду из прокуратуры. Так больше нельзя работать…
– Да ладно тебе, – успокаивала его Быстрова. – Не казни себя. Главное, твой пистолет нашелся в вещах Хотова. Тебе нагоняя не будет. Убийцы тоже больше нет. Приобщишь диктофонную запись к делу, подошьешь наши показания, да и закроешь дело. Правда, звездочек оно тебе не прибавит, но зато опыт, думаю, ты получил нехилый в борьбе с «привидениями».
Приехавшие из Москвы эксперты поцокали языками, соскребая то, что осталось от Хотова, в пластиковые мешки и, уезжая обратно, обещали к утру дать «расшифровку» внезапной кончины Хотова.
Усталый и злой Олег Соловьев дал указание оперативникам возвращаться в Москву.
Вместе с Яной и Маргошей они зашли в номер к Самсоновым, пригласили туда же рыдающую Римму Сергеевну, а также Валерия Титова, Риточку Вербянскую и второго «филиальщика» – Евгения Пехоцкого, и объяснили всем то, что сочли нужным, не забыв добавить, что теперь опасаться им некого и нечего и они могут спокойно возвращаться в Москву.
***
От шикарного подмосковного пансионата «Пушистый», бывшей загородной резиденции цэковской элиты и партийных работников, на блестящих иномарках уезжали гости.
Все они еще недавно были приглашены Владиславом Самсоновым, преуспевающим бизнесменом, отпраздновать в тесном, так сказать, интимном кругу, его пятидесятилетие.
Все они еще несколько дней назад были вполне счастливы и полны надежд на веселое проведение выходных.
Сейчас же в Москву возвращалась лишь треть приглашенных, с бледными, поникшими лицами, с истерзанной нервной системой и с одной лишь только мыслью – поскорее добраться до аэропорта и вылететь в какую-нибудь экзотическую страну, чтобы стряхнуть с себя мрачное оцепенение души, в которое их вогнали недавние события.
Остальные «гости» уже занимали определенного рода ниши в «спец.хранилищах» Москвы в ожидании, когда за ними приедут родственники…
Соловьев уехал из пансионата вместе с Яной и Маргошей на машине Сергея Репнина, «ежика», как ласково окрестила его Быстрова.
Опять повалил снег, и старенький «Жигуленок», пробуксовывая на поворотах, медленно полз в сгущавшейся темноте к загородному шоссе, оставив надежду догнать блестящие иномарки.
И водитель, и пассажиры молчали. Каждый думал о чем-то своем. Говорить не хотелось никому.
И ни один из них не обернулся назад. Иначе бы обязательно увидел, как посреди заснеженной дороги стоит странная фигура в черном плаще, развевающемся на ветру. И пристально смотрит вслед уходящим автомобилям. Только теперь из-под капюшона выглядывала не белая маска со страшно открытым ртом и узкими вогнутыми прорезями вместо глаз.
На отъезжающих из пансионата смотрело, не мигая, лицо Сергея Петровича Хотова. Оно было странно бледного оттенка, а рот скривился в нелепой механической улыбке…
