Прощание на шауни, уговор о встрече в следующую субботу по-русски и окончательное прощание.
Оставшись один, Громовой Камень медленно подошёл к окну. Ну вот, три часа как пять минут. Его первый урок. У негра русское имя. У Эркина здесь дочка, да, сегодня как раз дошкольники занимаются, но… с дошкольниками занятие уже было, ни индианки, ни даже метиски не было, это точно, сразу бы обратил внимание…
Окно выходило на площадь перед Центром, и Громовой Камень видел, как расходились дети с родителями. Интересно. Вон Чернов ведёт за руки мальчика и девочку, их он видел, да, Дима и Катя, но мальчик сам себя называл Димом, что для русского языка не характерно. Ага, а вот и Эркин, с ним Андрей, да, интересно, они – однофамильцы, или… пока это неважно. Эркин с девочкой, совсем белой, так это его дочь?! Что ж, в жизни всё бывает. Да, он ещё когда слышал, что у репатриантов приёмышей больше, чем родных.
Когда площадь опустела, Громовой Камень оттолкнулся от подоконника, взял со стола свою, так и не понадобившуюся тетрадь и пошёл к двери, едва не забыв на радостях палку.
На улице Андрей весело сказал:
– Ну, вы домой, а я по магазинам.
– А мы с тобой! – заявила Алиса, крепче вцепляясь в руку Андрея.
Но Эркин покачал головой, и она нехотя разжала пальцы.
Андрей озорно улыбнулся.
– Ничего, племяшка, мы ещё чего-нибудь придумаем.
– Иди уж, – рассмеялся Эркин. – К обеду тебя не ждать?
– Как управлюсь, – на мгновение стал серьёзным Андрей и тут же рассмеялся. – Я своё всегда возьму.
Он быстро ушёл к Торговым Рядам, а Эркин с Алисой неспешно поли домой. Алиса рассказывала о занятиях, подпрыгивала на ходу и кружилась, будто ей было мало тех танцев.
– Не напрыгалась? – так и спросил Эркин.
– Не-а, – весело ответила Алиса. – Эрик, а можно я буду балериной?
– Балериной? – переспросил Эркин, удивлённый новым словом.
– Ну да, они всегда танцуют, и я так буду. Можно?
– Не знаю, – честно ответил Эркин. – Спросим маму.
– Ладно, – вздохнула Алиса.
Что мама разрешит, она особо не рассчитывала, а вот если попробовать другое…
– Эрик, а давай чего-нибудь вкусненького купим.
– Давай, – согласился Эркин к её полному удовольствию.
И они свернули в проулок, где была маленькая, но уж очень «вкусная» кондитерская. Там они купили печенья – рассыпчатого, цветочками с сердцевиной из варенья и смешным названием «курабье», даже непонятно, на каком это языке – и не спеша пошли домой.
Яркая листва, блестящее, промытое ночным дождём небо, весёлый шум выходного дня. Эркин словно заново удивлялся, как же всё хорошо. А о письме, что вот-вот придёт и заберёт Андрея, он и не думал. Конечно, он выучит шауни, не сложнее русского, а то в самом деле, что он за индеец? Двух слов сrfзать не может. А вот выучит, узнает всё, и хрен его тогда ткнёшь или заденешь.
– Эрик, а завтра в кино пойдём?
– Отчего ж нет? – улыбнулся Эркин. – Пойдём.
Алиса удовлетворённо кивнула. Против кино мама ничего не скажет.
Дома их встретили весёлая Женя и умопомрачительные запахи.
– Андрей за покупками пошёл, – сказал Эркин, вручая Жене коробочку с печеньем.
– Хорошо, мы его подождём, как думаешь?
Эркин неуверенно пожал плечами.
– Ну… час, я думаю, так?
– Хорошо, – Женя поцеловала его в щёку.
Эркин выложил в комнате Алисы её вещи, чтобы она с Женей разобрала и разложила всё по местам, и пошёл в дальнюю комнату.
Наверное, для шауни тоже нужна тетрадь. Правда, этот… кутойс им ничего не сказал, но он же и сам соображает, не первый день в школе, а шауни – такой же язык, как русский или английский. Эркин сел за стол и достал чистую тетрадку. Ручка… в ящике. Тщательно, проговаривая полушёпотом, он записал в тетрадь узнанные сегодня слова, как в словаре: слово и рядом перевод на русский. Записав, перечитал, недовольно морщась: почему-то получилось не так. Он не мог понять, что именно, но похоже одни слова он написал правильно, а другие – нет, а где ошибка – непонятно. Всё ещё хмурясь, Эркин сунул тетрадь в стол, в «свою, тумбу.
Уходить из этой комнаты ему не хотелось. Он постоял у стола, у окна и нерешительно, будто ожидая окрика, подошёл к шкафу, открыл створку с книжными полками. Вот учебники, а эти две книги Андрей взял в библиотеке, а здесь их книги, собственные, томик Шекспира, вот… он вытащил увесистый том «Энциклопедического словаря» и вернулся с ним к столу.
Здесь тоже было много непонятных слов, но зато и картинок много. Эркин листал наугад, рассматривал картинки, фотографии, читал подписи. Прибежала Алиса, постояла рядом и убежала. Заглянула Женя. Он почувствовал её взгляд и обернулся.
– Читай-читай, – улыбнулась Женя и ушла.
И Эркин перелистнул сразу несколько страниц, шёпотом прочитал: «Животный мир Южного материка», – и стал разбираться в подписях под большой, во весь лист, картинкой.
За этим занятием его и застал Андрей. Эркин даже вздрогнул, когда ладонь Андрея легла на его плечо.
– Интересно?
– Да, – Эркин быстро вскинул на него глаза. – Как сходил?
– Лучше некуда, – улыбнулся Андрей. – И деньги потратил, и людей посмотрел, и себя показал. Со всем управился. Жратвы мне оставили?
– Мы не садились ещё.
Эркин легко встал, закрыл книгу и погладил обложку.
– Здоровская книга.
– Н-ну! – польщённо выдохнул Андрей.
В комнату влетела Алиса.
– Эрик, Андрюха! Мама обедать зовёт.
– Идём, – улыбнулся Эркин.
Алиса ловко увернулась от попытавшегося схватить её Андрея и спряталась за Эркина.
– Ла-адно, – протянул Андрей. – После обеда поймаю.
– А после обеда спать положено, вот! – отпарировала Алиса.
Но до ванной она – на всякий случай – шла, держась за руку Эркина.
Наконец сели за стол, и Женя разложила по тарелкам салат, как всегда любуясь накрытым столом и едоками. Андрей сказал, что купил себе куртку с подстёжкой и сапоги с вкладышами.
– И правильно, – кивнула Женя. – Алиса, доедай. А то твоя ветровка, Андрюша, для лета.
– А сейчас что? – поинтересовался Андрей, придвигая к себе тарелку с супом. – О, картофельный? Обож-жаю картофельный суп.
– Сейчас ещё весна, – Женя оглядела стол: не нужно ли кому чего. – Мне говорили, что даже в июне могут быть заморозки.
– Заманчивая перспектива, – хмыкнул Андрей.
– А ещё что было? – спросил Эркин.
– Ну-у, – улыбка Андрея стала лукавой. – Ну… словом, я сегодня в гости иду.
– Мам, а что я надену? – сразу спросила Алиса.
– Э нет, – рассмеялся Андрей. – Тут я, племяшка, без тебя справлюсь.
Женя уточнила:
– Это ты Любу встретил? – и, не дожидаясь его ответа, рассмеялась. – Конечно, иди.
Рассмеялся, догадавшись, и Эркин.
– Ключи не забудь.
– Да не в жисть! – весело ответил Андрей.
Алиса обиженно надула губы, что её не берут в гости, но, выяснив, что мама и Эрик тоже остаются дома, успокоилась.
После обеда Алиса легла спать, тем более, что обед был позже обычного. Эркин, как всегда в выходной, занялся посудой. Женя, уложив Алису – дневной сон обходился без поцелуев – и плотно прикрыв ей дверь, тоже пришла на кухню и села к столу, любуясь Эркином, его ловкими уверенно-красивыми движениями. Эркин, почувствовав её взгляд, обернулся с мгновенно осветившей его лицо улыбкой.
– Хорошо, Женя, да?
– Да, – кивнула она. – А вы как позанимались?
– Отлично, – с интонацией Андрея ответил Эркин и начал перечислять узнанные слова, тут же переводя их на русский.
К его радостному удивлению Женя повторяла их за ним.
– Женя?! – ахнул Эркин, – Ты… ты хочешь знать? Это? Ну, шауни?
– Хочу, конечно, – улыбнулась Женя.
Эркин вытер руки, аккуратно повес и л полотенце и сел рядом с Женей.
– Женя, ты… ты будешь ходить с нами?
Женя на секунду задумалась и покачала головой.
– Нет, – и улыбнулась его огорчению. – Лучше ты будешь учить меня.
– Я?! – изумился Эркин. – Но… но, Женя, я не умею.
– Ты справишься, – Женя погладила его по плечу, и он сразу перехватил её руку и поцеловал в ладонь.
– А… а ты что делала? – неуверенно спросил он.
– А я ходила в прачечную, – стала рассказывать Женя.
Идею сдавать постельное бельё в стирку, а не мучиться с ним дома Эркин одобрил горячо и безоговорочно. Он уже давно думал, что Жене тяжело столько стирать, пытался как-то помочь, а поведение Андрея, упрямо стиравшего свои носки и трусы, только укрепляло его в мысли, что что-то не так, но он не знал, как исправить. И вот всё решилось. Женя хорошо придумала.
– Здоровско, Женя! Слушай, а полотенца, скатерти, салфетки…
– Конечно, Эркин. Они всё берут.
– А… а мои рубашки, Женя? Что тебе с ними мучиться?
Женя ласково взъерошила ему волосы.
– Это совсем другое, Эркин.
– Хорошо, Женя, – сразу кивнул он.
Он обнял её, привлекая к себе, но посадить к себе на колени не рискнул: они не в спальне, сюда Андрей в любую минуту может зайти.
Женя тихо засмеялась, положила голову ему на плечо. Эркин прислушался и ловко, одним плавным движением встал на ноги, поднимая Женю на руки. она, по-прежнему смеясь, обхватила его за шею и поджала ноги, сворачиваясь в маленький уютный комок у него на груди. Прижимая к себе Женю, Эркин быстро и бесшумно вышел из кухни, пересёк прихожую и вошёл в спальню.
С привычно изумившей Женю ловкостью он, придерживая её одной рукой, закрыл дверь на задвижку. Женя поцеловала его в щёку и спрыгнула на пол.
– Сегодня я первая.
– Ага, – радостно согласился Эркин, подставляя себя её рукам.
Женя расстегнула на нём рубашку, распахнула.
– Так? Да?
– Ага.
Привстав на цыпочки, она поцеловала его в губы, положила руки ему на плечи, сдвинула с них рубашку. Шевельнув плечами, Эркин сбросил её, накрыл своими ладонями руки Жени и прижал их к своему телу, помогая расстегнуть пряжку. Её ладонями сдвинул вниз джинсы и трусы.
Раздев его, Женя отступила на шаг.
– Какой ты красивый, Эркин.
Эркин, улыбаясь, шагнул к ней, мягко обнял за плечи, сдвигая с них халатик, и так, оглаживая, раздел Женю.
– Ты такая красивая, Женя. Лучше всех.
Он каждый раз говорил так убеждённо, что она слышала это, как впервые. Они стояли, обнявшись, и Эркин мягко покачивал Женю, кружил под неслышную музыку. И Женя тихо смеялась, целуя его в шею и грудь. Эркин наклонился, и их губы встретились. И, как всегда, Эркин на мгновение задохнулся, как он боли. Но боль эта была сладкой.
Они целовались долго. Эркин знал, что у них не так уж много времени: проснётся Алиса и начнёт к ним ломиться, но оторваться от губ Жени, от её тела не мог.
Постель разбирать они не стали, и Эркин уложил Женю на ковёр. Они немного покатались и побарахтались, пока Женя не потянулась, блаженно раскинув руки. Эркин лежал рядом на боку, опираясь на локоть, и любовался ею.
– Как хорошо-о! – протянула Женя.
– Ага, – кивнул Эркин. – Ты не устала?
– Не-а, – совсем как Алиса, ответила Женя. – Эркин, а сколько времени?
Проверяя себя, Эркин потянулся и взял со своей тумбочки часы – он сам не помнил, когда он их снял и положил туда.
– Скоро Алиса проснётся.
Женя снова вздохнула и потянулась. И повторила:
– Как хорошо.
Эркин тоже вздохнул, прислушался и, скатившись с кровати, быстро оделся.
– Я сейчас, Женя. Ты полежи, отдохни.
Об этом он подумал ещё за обедом, поняв, в какие гости собрался Андрей, но, тогда как-то к слову не пришлось, да и Алиса тут же сидела, а при ней лучше о таком не надо, а вот сейчас, если он не ошибся, самый подходящий момент.
Эркин не ошибся. В ванной был Андрей, и задвижка открыта.
Стоя перед зеркалом в одних штанах, Андрей сосредоточенно брился и, когда Эркин вошёл, сказал, не оборачиваясь.
– Я сейчас.
– Не трепыхайся, – неожиданно для самого себя ответил Эркин по-ковбойски.
Андрей на секунду остановился, но тут же возобновил бритьё, воздержавшись от комментария.
Давая Андрею закончить, Эркин пощупал и перевесил полотенца, заглянул в ящик для грязного белья. И, услышав, как Андрей моет и собирает прибор, подошёл к нему.
– Ну-ка, покажись.
– Смотри, – улыбнулся Андрей.
Эркин достал с полочки под зеркалом свой флакон с лосьоном и протянул Андрею.
– Держи. Налей на ладонь и протри. Ну, где брил.
– Ага, – кивнул Андрей.
Флакон этот он приметил ещё в первые дни и удивился: зачем Эркину лосьон после бритья? Он же не бреется. Может, Жене зачем-то нужен? И потому не брал его.
– Хороший запах, – сказал он, завинчивая пробку.
– Подожди, – остановил его Эркин. – А теперь шею себе протри и грудь.
– Там-то зачем? – удивился Андрей.
– Кожа будет приятная, ну, на ощупь. И запах, сам сказал, хороший.
– Так… – Андрей проглотил, на всякий случай, конец фразы.
И так всё понятно. Хорошо Эркин придумал.
– Ну вот, – улыбнулся Эркин, оглядывая брата. – Хорош.
– Я всегда лучше всех, – подчёркнуто напыщенно ответил Андрей и подмигнул Эркину. – Ни одна не устоит.
Эркин рассмеялся и хлопнул его по плечу.
– Иди одевайся, а то опоздаешь.
– Подождёт и радостнее встретит, – пропел Андрей и вышел из ванной.
И Эркин невольно рассмеялся ему вслед.
Ещё сонная Алиса перехватила Андрея в прихожей.
– Андрюха, играть будем?
– Завтра, – он шутливо дёрнул её за нос и ушёл в свою комнату.
– Алиса! – Женя сердито улыбнулась. – Ты долго в ночнушке бегать будешь?! Живо переодевайся.
– Ну, мам, ну так интереснее.
– Никакого интересно! – уже всерьёз рассердилась Женя.
И Алиса, надув губы, поплелась к себе.
Но за чаем не то, чтобы утешилась, а как-то забыла о своей обиде. Андрюха был таким серьёзным, не дразнил её, не подначивал. И чай пил, положив на колени полотенце. Ну, это-то понятно, это, чтобы брюки не закапать, а вот ест он зачем?
– Андрюха, ты в гости идёшь?
– Мм, – кивнул Андрей, жуя бутерброд.
– А зачем ты тогда ешь?
– Чего? – едва не поперхнулся Андрей.
Женя и Эркин тоже удивлённо смотрели на Алису, и она стала объяснять:
– Ну, в гости голодным надо ходить. Чтоб больше влезло. В гостях всегда вкусное дают, а ты сытый и есть не можешь. Это же обидно.
Андрей хохотал взахлёб, до слёз. Заливалась смехом Женя. Смеялся Эркин. Алиса оглядела их и тоже засмеялась.
– Ну, племяшка, – Андрей отсмеялся, залпом допил свою чашку и встал. – Ну, спасибо, в следующий раз обязательно.
– Это когда? – сразу спросила Алиса, решив напроситься в компанию.
– Это когда я к тебе в гости на конфеты приду, – ответил Андрей, выходя из кухни.
– Фигушки! – завопила Алиса, срываясь с места.
Отсмеявшись, Эркин и Женя вышли в прихожую, где Андрей уже застёгивал свою новенькую зелёную и блестящую, как молодая листва, куртку.
– Правильно, Андрюша, – кивнула Женя. – Отличная куртка.
– У меня всё отличное, и я сам отличный. Верно, племяшка?
Алиса настороженно кивнула: мало ли что Андрюха с неё слупит за согласие, но ведь и спорить не с чем. Но вот ещё что надо уточнить, а то он, похоже, забыл.
– А какой ты подарок купишь? В гости с подарком ходят.
– А я сам по себе подарок!
Андрей шутливо ущипнул её за нос и, прощально взмахнув рукой, вышел.
– Так, – прервала возникшую тишину Алиса. – Андрюха ушёл, кто со мной играть будет?
– Ты сама, – тут же ответила Женя.
– Да?! – возмутилась Алиса. – И в будни сама, и в выходной сама?! Это нечестно!
Эркин улыбнулся.
– Идём.
Играть с Алисой ему было не то чтобы приятно, а… интересно. Ещё с тех самых первых дней, когда Алиса притаскивала к нему, больному, на кровать своих кукол и учила его играть в «гости», а потом в «ласточкин хвостик».
Сегодня они играли в мозаику. Делали большой красивый венок – самую сложную картинку. А потом к ним пришла Женя, и они играли все вместе. А когда закончили, за окном уже были сумерки.
Женя посмотрела, как Эркин укладывает в коробку оставшиеся без дела частички мозаики, и улыбнулась:
– А если мы сейчас пойдём прогуляться?
– Ура-а! – завопила Алиса, кидаясь в прихожую, чтобы быстренько одеться, пока мама не передумала.
Эркин быстро переобулся, и, когда Женя, надев туфли, выпрямилась, он уже держал перед ней плащ. Женя церемонно кивнула и позволила себя одеть. Эркин надел куртку, не джинсовую, а непромокаемую зелёную, как у Андрея, но чуть темнее. Женя поправила Алисе беретик и воротник пальто, и они вышли в коридор. Эркин запер дверь и спрятал ключи в карман.
На улице пахло влажной землёй и вечерней, хотя солнце ещё не село, свежестью, в овраге шумел ручей. В роще было уже совсем сумеречно, и потому гулять пошли вдоль оврага по своей стороне. Алиса, приплясывая и подпрыгивая, бежала впереди, а взрослые шли за ней. Эркин вёл Женю под руку, и она время от времени нарочно спотыкалась, чтобы снова и снова ощутить, как мгновенно напрягается, становится твёрдой и надёжной его мягкая ласковая рука.
– А давайте в салки играть! – налетела на них Алиса. – Чур-чура, вожу не я!
И они играли в салки, и Эрик долго не мог её осалить, а потом поймал и подкидывал высоко-высоко, до самого неба, а потом они с мамой ловили Эрика, а он увёртливый…
За игрой они дошли до конца оврага, постояли на берегу речки, куда впадал ручей, и медленно пошли обратно, и уже не сумерки, а вечер, и роща за оврагом совсем тёмная. Алиса – на всякий случай – взяла Эркина за руку.
– Эрик, а здесь волки есть?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Наверное нет. Волки в городе не живут.
– Да-а, а вон лес, – Алиса показала на тихо шумящую под ветром громаду за оврагом.
– Это не лес, а роща, – улыбнулась Женя. – И вон уже наш дом. Видишь, как окна светятся?
– Ага, – разочарованно кивнула Алиса.
Она только собралась немного побояться, чтобы Эрик взял её на руки, а мама всё испортила. Правда, Эрик её ещё немного на кулаке покатал, что тоже совсем не плохо.
Дома Женя даже не стала особо готовить, поужинали бутербродами, и Алиса отправилась спать.
Поцеловав её на ночь, Эркин немного постоял над ней, слушая её дыхание, всей кожей ощущая и впитывая тишину и покой. Он не завидовал Алисе, что у неё есть то, чем так жестоко – он всегда это и чувствовал, и понимал – обделили его. Глупо завидовать. Он родился в питомнике, родился красивым, и это определило всю его жизнь. До того дня, когда он встретил Женю. Теперь, после той книжки, что ему в Джексонвилле прочитала Женя, он знал, что и питомник, и красота его были так и задуманы, что его судьбу спальника определили ему ещё до рождения. И ничего изменить нельзя, что было – то было. Но жизнь Алисы определяет он. Да, вместе с Женей, но он.
Вернувшись на кухню, он прислушался к шуму в ванной. Значит, Женя в душе, ладно, ванну он ей в другой раз сделает. Эркин улыбнулся. Хоть Женя и старалась мыться без него, но пару раз он под каким-нибудь предлогом проникал в ванную и… словом, было шумно и весело. А пока… Да, он же газету вчерашнюю так и не прочитал.
Он вышел в прихожую, нашёл на подзеркальнике вешалки газету, погасил свет и вернулся на кухню. Сел к столу. Знакомые уже названия, имена, опять статья о больнице. Город растёт, нужна настоящая больница… Будущей весной выборы в городскую Управу, в выборах участвуют все прожившие в городе не менее года на день выборов… Это… это значит, что им с Женей придётся выбирать. А Андрею? Андрей приехал четвёртого мая – он точно помнит, а выборы когда? Он стал снова перечитывать статью.
За этим занятием его и застала Женя.
– Что-то интересное, Эркин?
– Да, – вздрогнул он. – Вот, Женя, посмотри.
Женя наклонилась, опираясь на его плечо, так, что их головы соприкоснулись и Эркин ощутил запах её волос и кожи. Он даже на секунду соображать перестал, задохнувшись в этом облаке.
– Да, Эркин, правильно, – удивлённо сказала Женя. – Будем выбирать. Как интересно.
– А Андрей? Я не нашёл, когда выборы. Здесь вот: просто весной.
– Ну, – засмеялась Женя, – целый год впереди, ещё узнаем.
– Да, – сразу согласился Эркин и встал, обнимая Женю. – Какая ты… пушистая.
Женя засмеялась и поцеловала его в щёку.
– Иди, мойся, я подожду.
– Ага, – радостно выдохнул Эркин.
Женя ещё раз поцеловала его и отпустила.
– Я буду в спальне.
– Понял!
Когда он выбежал из кухни, Женя сложила газету и убрала её к прочитанным. Солидная уже стопка накопилась, нужно подумать, куда их девать. Она ещё раз оглядела кухню, выключила свет и пошла в спальню.
Эркин быстро вымылся, тянуться не стал: Женя ждёт – вытерся и взял флакон с лосьоном. Ого! Опять на донышке, ладно, в понедельник ему во вторую, с утра сходит и купит. Он протёр лицо, шею, грудь и плечи. А что если заодно и кремы посмотреть? Ладно, всё потом. Он завинтил пробку и поставил флакон на место, обтёр слегка влажные ладони о живот и бёдра. Придирчиво оглядел себя в зеркале и надел халат.
В квартире тихо и темно, только под дверью спальни узкая светящаяся полоска. Эркин замедлил шаг и осторожно открыл дверь, шагнул вперёд.
– Ага-а! – Женя сзади обхватила его за шею. – Попался?!
– Попался! – воодушевлённо согласился Эркин, ловко падая на кровать и увлекая в падении за собой Женю.
– А-ах! Так кто попался? Эркин?
– Взаимно.
Эркин, обхватив Женю под халатом, перекатился по кровати.
– Ах так?
– Ага, так!
– Вот я тебя сейчас, – смеялась Женя, тиская и тузя хохочущего Эркина.
В этой возне они сняли и сбросила на пол халаты, скомкали ковёр, но не заметили этого.
– Ох, Женя…
Эркин лежал навзничь, раскинув руки, а Женя сидела рядом, поджав под себя ноги, и гладила его по груди, обводя пальцем плиты грудных мышц.
– Что, Эркин?
– Я вот что подумал, – он озорно прищурил глаза и перешёл на английский. – Ты давно не каталась на лошадке.
– И ты хочешь пригласить меня на верховую прогулку, – подхватила тоже по-английски Женя. – Премного признательна, сэр, не смею отказываться.
– Своим согласием вы оказываете мне честь, миледи, – Эркин протянул ей руку.
Женя церемонно опёрлась на неё, и Эркин помог ей встать над ним, тут же напряг мышцы и выгнулся, упираясь в кровать плечами и ступнями.
– Прошу, мэм.
Мягким рывком он посадил Женю на себя, войдя точным уверенным ударом. Женя радостно ахнула. Эркин, придерживая руками бёдра Жени, опустился на кровать, согнул ноги в коленях, увеличивая упор.
– Женя, ты на мои ноги обопрись, ага, так, тебе удобно? И поехали, – и опять по-английски: – Шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп… шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп… и в галоп…
Смеясь, Женя перехватила его руки.
– И в галоп… ой, Эркин…
Она легко, с радостно изумившей Эркина ловкостью, и сама подпрыгивала на нём, ловила его удары встречными толчками. И чёрно-красная волна всё ближе подступала к нему, покачивала и подбрасывала, выгибая тело дугой. Эркин уже не боялся волны, не боялся, что потеряет в ней Женю, её руки, её дыхание рядом, она смеётся, ей нравится… Волна подбросила его, выгибая на полную арку, и захлестнула…
– Женя!
– Эркин, я здесь, Эркин…
– Я здесь, Женя!
Женя почти упала на него, билась, выгибаясь в его руках. Эркин обхватил её, прижал к себе, теперь они вместе, волна несёт их обоих, вдвоём…
Когда Эркин отдышался, Женя спала рядом с ним, по-прежнему обнимая его. Эркин глубоко вздохнул, переводя дыхание, и осторожно высвободился из объятий Жени. Она вздохнула, потянулась, не открывая глаз, и снова свернулась клубочком. Эркин мягко, осторожно поглаживая Женю, вытащил из-под неё ковёр, одеяло, уложил и укрыл. Быстро сложил и бросил на пуф ковёр, подобрал с пола и положил на обычное место их халаты, погасил лампу и уже в темноте обошёл кровать и лёг под одеяло со своей стороны, вытянулся рядом с Женей.
– Эркин, ты? – ладонь Жени легла на его грудь.
– Ага, я, – ответил он протяжным выдохом.
– Спи, милый, – поцеловала его в щёку Женя.
– Ага, – согласился Эркин, прижимая её ладонь к себе.
– Замечательная была поездка, – вдруг шепнула ему на ухо Женя.
– Да? – сразу проснулся Эркин. – Тебе понравилось?
– Конечно, – засмеялась Женя. – А сколько миль мы проскакали?
– Ну-у? – к такому вопросу Эркин был не готов, но нашёлся. – Главное, что мы куда надо приехали.
Женя рассмеялась и поцеловала его в висок. Эркин повернулся набок, лицом к Жене, осторожно погладил её по голове, зарывшись пальцами в её волосы. В спальне темно, но он убеждённо сказал:
– Какая ты красивая, Женя.
– Ты же меня не видишь, – притворно удивилась Женя.
– Я… тебя… чувствую, – с расстановкой между поцелуями ответил Эркин.
– А я тебя.
Женя, вытянувшись всем телом, прижалась к нему, обняла.
– Эркин, ведь это ты, Эркин?
– Да, я, – сразу, даже не удивившись её вопросу, ответил Эркин. – Я здесь, Женя, весь.
– И я вся. Мы вместе, Эркин. Навсегда. Да?
– Да, Женя, я… я всегда буду с тобой, – Эркин сглотнул. – Будешь гнать мня, я всё равно не уйду. Я с тобой, – и повторил: – Мы вместе. Навсегда.
Они так и заснули. Обнявшись.
Солнце ещё не взошло, но небо уже посветлело. Загорье спало, даже петухи в Старом городе, прокричав своё, угомонились, а уж за путями… будто вымерли все, и только его шаги отдаются эхом на пустынных улицах.
Андрей зевнул и пошёл быстрее. Сейчас завалится и будет спать… до обеда. Нет, всё было хорошо, как и должно было быть. Всё честно, без обмана. Жениться он не хочет и не будет, а дальше… как она решит. Согласна – хорошо, не согласна? Так чаю попили и разбежались. Она согласилась. Он не первый у неё – сразу видно-понятно – и не последний. Грех – это когда обманом или насильно, а по доброму согласию и в общее удовольствие – греха нет. Так что всё у него тип-топ. А вон и «Корабль».
Величественное здание было тихим и голубоватым в предутреннем свете. За оврагом чуть слышно зашелестела и тут же стихла листва. Тишина была живой тишиной глубокого спокойного сна. Андрей мягко, без хлопка прикрыл за собой дверь и взбежал по ступенькам. Тихий, безмятежно спящий коридор. И чтобы не нарушить этой тишины, Андрей, достав ключи, зажал связку в кулаке, выставив только ключ от верхнего замка, и бесшумно открыл дверь.
Та же сонная тишина. Андрей по-прежнему бесшумно закрыл за собой дверь. Света зажигать он не стал. Быстро снял и повесил куртку, разулся и в одних носках пошёл к себе. Хорошо, что в гостиной шторы не задёрнуты, а то бы наткнулся ещё, зашумел.
Но и у себя он не стал включать свет. Быстро разделся, швыряя как попало одежду, постелил и уже было лёг, как вспомнил об Алисе. Выругавшись вполголоса, Андрей заставил себя встать, дотащиться до двери и повернуть задвижку. А к дивану он возвращался уже спящим. Лёг и, уже окончательно засыпая, успел подумать: «А письма-то нет», – но не додумал, заснув окончательно.
Как уже бывало не раз, он опять зачитался до полуночи, и теперь никак не мог проснуться, хотя безошибочное, как у любого спальника, чувство времени уже будило его. И тоже уже привычная первая мысль, которой он отгонял всё ещё повторявшиеся сны о прошлом: «Кто я? Я – Андрей Кузьмин». Андрей безнадёжно вздохнул и открыл глаза. Ну, что за паскудство: ляжешь рано – так всякая гадость снится, зачитаешься до песка под веками – спишь хорошо, но утром не встанешь. Ладно, вставать так вставать. Вон уже солнце какое.
Он ещё раз вздохнул и встал. Сцепив на затылке пальцы, выгнулся, встав на арку, и выпрямился. Низкий скошенный потолок и теснота заставляли тянуться без размаха, всячески выкручиваясь вокруг самого себя. Но это было единственным и вполне терпимым неудобством. Во всём остальном новое жильё его устраивало.
Маленькая, оклеенная светлыми обоями комната, у стены кровать, узкая, но по его плечам, напротив комод и шкаф на одну створку, этажерка для книг, у окна письменный стол, а напротив окна в другом торце за двойной занавеской душ. Так что даже чтоб вымыться не надо вниз бегать. Нет, он своей комнатой очень доволен. И хозяйкой. И сам бы он ни за что так здоровско не устроился…
…Доктор Ваня остановил его в коридоре.
– С жильём устроился, Андрей?
– Нет, – растерянно ответил он. – Я ещё не думал об этом.
И совершенно неожиданный ответ.
– Отлично.
– Почему? – не удержался он.
Но доктор Ваня будто не услышал вопроса.
– Вещи твои где?
– Я их в раздевалке оставил.
И опять:
– Отлично. После смены с вещами подожди меня.
Доктор Ваня убежал по коридору, а он остался стоять дурак дураком. Нет, он понимал, что ничего плохого ему доктор Ваня не сделает, но было почему-то не по себе. Смена суматошная, тыркаешься много впустую, да ещё они прямо с поезда. Он доработал до конца и устало побрёл в их раздевалку. Там было тесно и шумно. Переодевались, менялись шкафчиками, разбирали сваленные в общей груде чемоданы, сумки и мешки.
– Я в общежитие, – дёрнул его за рукав Алик.
Он молча мотнул в ответ головой.
– Ну, как знаешь, – Алик обиженно надул губы.
Им ещё до выезда сказали, что общежитие будет маленькое, на десять человек, не больше, а остальным придётся устраиваться самостоятельно. И, пока ехали в поезде, они решили, что в общежитие пойдут те, кто хуже знает язык и вообще… второпях уезжал.
– Андрей, – окликнул его Майкл. – С нами?
– А вы куда?
– В квартирное бюро.
– Нет, – он уже убрал свой шкафчик, запер его и теперь разыскивал свой чемодан. – Меня доктор Ваня ждёт.
– Тогда ладно, – милостиво кивнул Эд.
Они что, и здесь… «присматривать» вздумали?! Вот чёртов беляк, напоследок, но нагадил. Он взял чемодан и мешок и вышел. Где же доктор Ваня? А, вон же! Доктор Ваня курил, сидя на перилах служебного крыльца и, увидев его, кивнул.
– Пошли.
– Куда? – рискнул он спросить, когда они уже вышли за ворота. – Куда мы идём, Иван Дормидонтович?
– Не идём, а едем, – улыбнулся доктор Ваня.
И он не стал ни о чём больше спрашивать. Хотя у доктора Вани с собой только большой потрёпанный портфель, но шевельнулась у него сумасшедшая мысль, и он, боясь спугнуть, а Тётя Паша говорит: «сглазить», отбросил её и просто шёл рядом. Доктор Ваня рассказывал о Царьграде, где учился в Университете. На остановке они сели в маленький тряский автобус, и доктор Ваня сказал кондуктору:
– Два до Ивино.
И кондуктор – немолодая женщина с усталым лицом – дала им два бумажных билета-талончика.
– Ивино, – переспросил он. – Это… город?
– Как тебе сказать, Андрей. Вроде Алабино, но, – доктор Ваня улыбнулся, – немного поменьше. Пятнадцать минут отсюда на автобусе и полчаса на электричке до Царьграда.
Доехали и вправду очень быстро. Маленький – он уже понимал это – городок. От площади, на которой остановился автобус, разбегались лучами улицы. Церковь, аптека, магазин, школа – успел он заметить, идя рядом с доктором Ваней. Деревянные резные заборы, белые и сиреневые кисти…
– Иван Дормидонтович, это… – он вдруг забыл, как будет по-русски сирень. – Это lilac?
– Да, – кивнул доктор Ваня. – Это сирень. Вот и пришли.
Доктор Ваня толкнул низкую зелёную калитку и вошёл в маленький, но ухоженный садик. Он шёл следом – не из страха, а потому что дорожка узкая, и, если он своим чемоданом заденет цветы… это же нехорошо будет.
– Эгей! – весело позвал доктор Ваня, поднимаясь на крыльцо веранды. – Есть тут кто? Или уже встретить некому?
– Это кто ж тут такой шумный? – вышла навстречу им из дома маленькая совершенно седая старушка и, ахнув, всплеснула руками. – Господи, Ваня, живой!