Лантерн. Наследники

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Алексу недавно исполнилось восемнадцать, и теперь у него были законные основания считать себя взрослым. Он окончил первый курс Промышленно-художественной академии, отработал летнюю практику по рисунку, и в данный момент мог думать только о предстоящей встрече, с которой связывал самые романтические ожидания.

– Может, поедешь с нами? – безнадежно спросила мать. – Неделя на машине по югу Франции, неделя на море…

– Ну, ма-ам! – укоризненно протянул Алекс. – Мы же договорились!

– Олюш, ну, правда, мы давно все решили, – поддержал Алекса его отец Никита, усаживаясь за стол в просторной кухне. – Багаж в машине. Давай завтракать и поедем, они разберутся сами.

– Мам, мы разберемся, – подхватил взволнованный Алекс. – Все нормально, со мной остается Эдвард!

Как будто услышав свое имя, на пороге кухни возник чрезвычайно бодрый для своих лет пожилой мужчина.

– О! Все в сборе! – радостно воскликнул он на английском. – Олга, тебе нужен хороший завтрак перед отъездом! Ты ничего не ешь по утрам, моя дорогая, это нехорошо!

Он произнес ее имя на свой манер – Олга – оставляя без внимания мягкий знак.

– За твоего мужа я не волнуюсь, у него чертовски хороший аппетит! – продолжил Эдвард, подмигнув Никите.

Этот человек не переставал улыбаться. Кто-нибудь критично настроенный мог бы назвать его улыбку заученной, что отчасти было бы правдой. Привычку держать лицо Эдвард Уилсон приобрел еще в детстве. Его никто этому не учил. Так вели себя все соседи в его родном городке в Средней Англии. В их системе координат улыбка не обязательно являлась признаком хорошего настроения. Она, скорее, транслировала окружающим формулу британского стоицизма: «Я не хочу докучать вам своими проблемами, хотя паршивая погода, дурно воспитанные соседи и проклятая инфляция просто невыносимы». Впрочем, сейчас улыбка старика отражала его искреннее отношение к семье Шереметевых – он в самом деле был рад их видеть.

– Хэлло, Эдвард! – Все трое невольно заулыбались в ответ.

Ольга поставила на стол четыре тарелки:

– Садитесь за стол, завтрак готов. Эдвард ты сегодня пьешь чай или кофе?

Старик, только что присевший на тяжелый, добротный стул, вскочил и выхватил чайник из Ольгиных рук.

– Позволь мне! Ты же знаешь, я делаю отличный чай!

По тому, как легко разговор перешел на английский, было очевидно, что, во-первых, иностранные языки в русской семье Шереметевых были в почете, а во-вторых, седой английский джентльмен был не чужим в их французском доме в старинной деревне Лантерн. Еще три года назад Эдвард был здесь полноправным хозяином, а сейчас присматривал за домом то ли на правах управляющего, то ли в качестве доверенного лица, и, кажется, чувствовал себя в новой роли совершенно счастливым.

История злоключений, которые привели Эдварда к такому странному положению, в семье Шереметевых открыто не обсуждалась. Сам старик часто ударялся в воспоминания, но болезненных тем избегал.

Обычно его байки предназначались Ольге. Эдвард обожал жену своего друга Никиты. Он, вероятно, молился бы на нее, если бы не был убежденным атеистом и не восхищался бы про себя весьма приятными мужскому глазу очертаниями ее тела.

– Долгие проводы – лишние слезы! – Никита решительно направился к входной двери. – Эдвард, не забудь поговорить с Диланом насчет ремонта подвала.

– Не волнуйся, все устрою наилучшим образом, – заверил старик. – Дилан мой друг и отличный парень! И, послушай, я никогда ничего не забываю!

Никита украдкой переглянулся с женой – Эдвард действительно обладал деловой хваткой, но из-за травмы головы и последующего инсульта проблемы с памятью у него случались. А что касается отличного парня Дилана, то Никите и Ольге он не особенно нравился.

Прошлым летом, когда Шереметевы только начинали осваиваться в недавно купленном французском доме, они волею случая оказались в гостях у того самого Дилана. С молодой женой и двумя маленькими детьми он жил в коттедже в окрестностях деревни Лантерн. Коренастый, кудрявый валлиец зарабатывал на жизнь строительством и ремонтом домов. Зарабатывал, надо отметить, недурно.

В тот вечер во дворе дома Дилана собралась большая компания англичан, которых на юго-западе Франции проживало немало. Среди них преобладали обеспеченные пенсионеры и отошедшие от дел бизнесмены, сбежавшие на юг Франции от неуютного британского климата. Надо отметить, что негласное обязательство поддерживать отношения с соотечественниками здесь перевешивало сословные предрассудки. На родине судьба вряд ли могла свести большинство из собравшихся с грубоватым мужланом, каким выглядел Дилан.

Английские дамы, по случаю жары одетые в светлые платья, курсировали по дощатой площадке под тентом. Они сбивались в стайки, чтобы через несколько минут разойтись и снова соединиться с кем-то для обсуждения деревенских сплетен. Мужчины, также разбившись на группы, беседовали о проблемах Евросоюза и биржевых котировках, от которых для многих из них зависела сама возможность жизни во Франции. С Шереметевыми все вели себя вежливо, но не более – возможно, дистанция считалась признаком хорошего тона, а может быть, отражала равнодушие ко всему, что не касалось их лично.

Ближе к концу вечеринки, когда все чаще стали возникать паузы в разговорах, на краю площадки возник Дилан в длинном поварском фартуке. Он привлек внимание, постучав ножом по бутылке с вином.

– Пришло время десерта! – торжественно объявил хозяин дома, убедившись, что все взгляды обращены к нему. – Не расходитесь, пожалуйста, дамы и господа!

После многозначительной паузы Дилан медленно повернулся и на мгновение замер. Толпа гостей за его спиной взорвалась общим воплем – под завязками фартука сиял белизной голый зад. Насладившись эффектом, Дилан приветственно помахал всем рукой и не спеша удалился в дом, похабно виляя ягодицами. Мужчины переглядывались и усмехались, пунцовые дамы качали головами. И все, как один, повторяли: «Ну, это же Дилан!»

С того дня голый зад всегда возникал в памяти Ольги, когда она встречала Дилана. Возможно, это и было целью дурацкой выходки. О сексуальной активности этого работяги, вечно покрытого строительной пылью, ходили легенды, которые он сам и распространял.

Никита кудрявого валлийца не жаловал. Тем не менее, тот был единственным, кто располагал необходимой квалификацией и людьми для реконструкции громадного подвала под домом Никиты. Эдвард настойчиво предлагал нанять для работ именно Дилана.

На залитой солнцем улице было жарко. Прежде, чем сесть в машину, Ольга на мгновение обняла Эдварда.

– Надеюсь, у вас все будет хорошо!

В ее голосе звучало обратное: «Уверена, без меня здесь обязательно что-то случится!»

– Не волнуйся, Олга! – Эдвард осторожно погладил ее по плечу. – Твой сын взрослый, тебе следует больше ему доверять.

– Вот именно! – вставил Алекс.

Материнское сердце оставалось глухо к разумным доводам.

– Очень надеюсь на тебя, Эдвард! Будь, пожалуйста, осторожен в дороге и не разрешай Алексу садиться за руль. У него еще слишком мало опыта.

Алекс закатил глаза.

– Ну, ма-ам! Ты опять?!

Ольга повернулась к нему:

– В воскресенье Патриция ждет вас в Каркассоне, я забронировала комнаты на две ночи. Путеводитель на диване в гостиной, в нем есть закладки.

Деловитый текст никак не вязался с жалобным выражением глаз.

– Мам, не волнуйся. – Алексу стало жалко ее. – Все будет хорошо, обещаю!

Он обнял Ольгу и стал баюкать, тихонько покачиваясь вместе с нею.

– Я буду звонить тебе каждый день, чтобы ты всегда знал, где мы, – шептала Ольга. – Если вдруг передумаешь, вы с Дедом можете приехать к нам в любой момент. Сегодня вечером и завтра весь день мы будем в Альби. Там Тулуз-Лотрек. И дальше интересно, и потом Лазурный Берег…

Дедом между собой они звали Эдварда. Он давно выяснил значение этого русского слова и не только не обижался, а напротив, считал наличие домашнего прозвища признаком дружеского расположения.

– Мамуля! – тихонько сказал Алекс. – Тулуз-Лотрек с Лазурным Берегом никуда не денутся. Ты же знаешь, у меня совершенно другие планы!

Она знала, поэтому покидала дом с тяжелым сердцем.

Мысль о том, что ее мальчик впервые проведет с девушкой две недели, приводила Ольгу в смятение. Ее неприязнь к подруге сына не имела рациональных причин, но от этого не становилась слабее.

Алекс встретил Шарлотту два года назад в Тулузе. Заговорил с одной из двух юных француженок, сидевших за соседним столиком в ресторане. Почему он выбрал ее? Кто мог подумать, что мимолетный разговор приведет к отношениям, которые выдержат гигантское расстояние и встречи один раз в полгода?

Ольга уткнулась в плечо сына.

– Мамаша, заканчивайте рыдать! – решительно сказал Никита. – Поехали!

Эдвард наблюдал за ними со своей обычной улыбкой. Он считал их семейные отношения необычными, но определенно трогательными и заслуживающими уважения.

Наконец, Никита усадил Ольгу в машину.

Алекс с Эдвардом помахали им вслед и вернулись в дом. А соседка Шереметевых, мадам Куртепляк покинула наблюдательный пост у окна и поспешила в гостиную к месье Куртепляку, чтобы в красках описать увиденное.

«У них все так просто, – грустно размышляла Ольга, сидя на переднем сиденье рядом с мужем и рассеянно глядя на убегающие назад аккуратные ряды фруктовых деревьев. Она имела в виду современную молодежь, а заодно и мужа, которого считала не по возрасту легкомысленным. – Никаких барьеров!»

– Мы едем в Тулузу, Эдвард! – заявил Алекс, как только родительская машина скрылась за поворотом дороги. – Я готов!

– Неужели? – лицо Эдварда хранило приветливое выражение, но в уголках узкого рта скрывалась усмешка. – Разве мы собирались в Тулузу?

– Перестань, пожалуйста! – взвыл Алекс. – Я договорился о встрече с Шарлоттой! Без нее я никуда не поеду!

– Хорошо, хорошо! – Старик примирительно похлопал его по плечу. – Я просто немного дразню тебя! Вижу, ты с ума сходишь по этой девушке.

– Она необыкновенная!

– О! Буду счастлив познакомиться с юной леди! Уверен, она красавица и прекрасно воспитана. Ты знаешь, моя дочь Изабель…

Это имя старик упоминал очень часто. Перечень достоинств, которыми Дед наделял младшую дочь, звучал подозрительно – Алекс всерьез опасался, что Изабель окажется безнадежной страшилой.

Внезапно ему в голову пришла блестящая мысль.

– Эдвард, я до сих пор не знаком с твоей дочерью. Давай пригласим ее сегодня на ужин. Будет здорово – ты, я, Шарлотта и Изабель!

– О!

Похоже, предложение застало Деда врасплох. Он заметно разволновался, так что сомнения Алекса переместились на уровень выше. А вдруг Изабель не более, чем плод воображения одинокого старика?

Однако после короткой заминки Эдвард воскликнул:

– Очень мило с твоей стороны! Возможно, у Изабель уже есть планы на сегодняшний вечер. Но я ей обязательно передам твое приглашение. Спасибо!

«Вот и прекрасно! – обрадовался Алекс. – Ты займешься своей Изабель и не будешь мешать нам с Шарлоттой».

Выполняя обещание, данное его матери, Эдвард не поддался на уговоры Алекса и за руль его не пустил.

– Нет, нет, нет! – категорически заявил он, прочертив ладонью в воздухе незримую линию. Видимо, именно в этом месте проходила граница, разделявшая его симпатию к Ольге и дружеские чувства к Алексу. – Я сам поведу машину, как просила твоя мама. Хотя, сказать по правде, она за тебя слишком волнуется.

Алекс вообразил, как подкатывает к тротуару в синем родстере Эдварда. Шарлотта садится рядом, кладет руку ему на плечо и тянется, чтобы поцеловать. Прохожие с завистью оглядываются на красивую молодую пару в маленькой спортивной машине…

– Мы ей не скажем, Эдвард!

Тот бросил на Алекса испепеляющий взгляд.

– Неужели ты думаешь, что я буду обманывать твою мать?!

«Родстер двухместный! – осенило Алекса. Он вздохнул: – Значит, мы поедем на развалюхе».

Это принципиально меняло дело – видавший виды «универсал», который Эдвард уже лет пятнадцать использовал для хозяйственных нужд, романтической картинке не соответствовал.

Шарлотта сама выбрала место встречи.

Где она живет, Алекс не знал. Шарлотта ни разу не приглашала его к себе и не позволяла провожать до дома. Вообще он знал о ней не так уж много. Это был сильный козырь в руках матери.

– Почему она о себе не рассказывает? Откуда она? Кто ее родители? Или ты от меня что-то скрываешь?

Алекс защищался от материнских нападок, но и сам себе не мог объяснить, почему Шарлотта упорно уходит от разговоров на личные темы. Она училась в университете Тулузы и работала консультантом в магазине женской одежды на улице Альзас Лорэн. Девушка охотно рассказывала о преподавателях и однокурсниках, но дальше этого в свою жизнь не пускала.

Сейчас Шарлотта стояла на краю тротуара перед железнодорожным вокзалом. Белая футболка с надписью «ç'est les petites choses» на груди, укороченные светлые брючки, распущенные волосы и рюкзак на одном плече – она выглядела, как обычная европейская девушка ее лет. Однако влюбленный Алекс так не считал. Его восхищал даже мимолетный жест, которым она поправляла гладкие, темные волосы.

– Лопоухая! – злорадно отметила Ольга после первой встречи с Шарлоттой. – Прикрывает уши волосами, а они все равно торчат.

– Оля!!! – изумился Никита. – Это на тебя не похоже!

Их первая встреча с Шарлоттой вышла случайной и немного неловкой. Это произошло прошлым летом, когда Шереметевы приехали с друзьями в Лантерн на несколько дней, чтобы затем отправиться в большое путешествие по юго-западу Франции. Однодневная поездка в Тулузу была частью программы – друзья хотели посмотреть «розовый» город, кое-кто, включая Ольгу, был настроен на шоппинг, а Алекс стремился во что бы то ни стало увидеться со своей французской подругой.

Ради свидания с Шарлоттой Алекс пожертвовал сумасшедшим отрывом на Ибице в компании школьных друзей. Никита считал его выбор симптомом взросления, но Ольга подозревала неладное. Когда Алекс объявил, что у него есть собственные планы в Тулузе, и он не поедет со всеми в Аэрокосмический парк, материнское сердце затрепетало.

Создание в 60-х годах в Тулузе одного из филиалов французского Центра аэрокосмических исследований положило начало развитию в регионе аэрокосмической и оборонной отраслей. Сегодня здесь производят спутники, ракетоносители, а также самолеты – неподалеку от Тулузы находится основное сборочное производство европейского проекта Airbus.

По инициативе Городского совета Тулузы в 1997 году был открыт парк «Город космоса». В этом научно-популярном городке можно увидеть копию ракеты Ariane 5 в натуральную величину (длиной 53 метра), копию космического корабля «Союз» и спутника наблюдения Земли ERS3. Здесь есть инженерная модель космической станции «Мир» со всем ее оборудованием, интерактивные выставки, планетарий с полусферическим экраном и кинотеатр IMAX. Число посетителей парка перевалило за 20 миллионов человек.

– Я уверена, дело в этой французской девице, – безошибочно определила Ольга. – Он собирается с ней встречаться.

– Отлично! – обрадовался Никита. – Не вижу ничего плохого. Поедем в «Город космоса» пораньше, прямо к открытию. К ланчу вернемся в центр, покормим Алекса и отпустим гулять.

– Куда гулять?! Одного?!! – вскинулась Ольга.

– Почему одного? – шаловливо улыбнулся Никита. – С девушкой! Пускай встречается, с кем ему надо. А мы с тобой, матушка, в это время предадимся шопингу. Ты ведь хотела что-то купить?

Перед дверью первого же магазина, в который заглянула Ольга, Никита подмигнул Алексу:

– Дуй отсюда, пока мама шопится.

Через секунду Алекса и след простыл, а довольный Никита вошел вслед за женой.

Ольга тут же прервала разговор с продавщицей:

– Где Алекс?

– Я его отпустил, – небрежно ответил Никита. – Мы же с тобой договорились.

– Мы ни о чем не договорились!

Она сделала движение в сторону выхода, но Никита, приобняв за талию, повел ее к рэйлу с платьями.

– Бонжур, мадам, – обратился он к продавщице. – Есть ли в вашем магазине что-нибудь особенное для этой прекрасной женщины?

Несмотря на взаимный интерес, сближение с Шарлоттой происходило медленнее, чем хотелось Алексу. Казалось, достаточно убрать смартфон, маскировавший расстояние в три тысячи километров, чтобы радостно броситься навстречу друг другу. Но нет. При каждой встрече возникала неловкость, которую приходилось заново преодолевать.

Шарлотта не рассказывала о работе – адрес магазина Алекс выпытал у нее с превеликим трудом. По счастливому совпадению ее салон женской одежды оказался на той же торговой улице, где Алекс расстался с родителями, буквально через пару домов.

– Бонжур, Шарлиз! – выпалил он, переступив порог и, как по заказу, столкнувшись нос к носу с подругой.

Она несла на поднятой вверх руке голубое вечернее платье длиною в пол.

– Бонжур.

Выдержке девушки можно было позавидовать. Алекс рассчитывал на восторг. Или хотя бы на вспышку негодования, поскольку явился без предупреждения. Его устроила бы любая реакция, но Шарлотта не собиралась подыгрывать. В ее глазах искрилась ирония, почти насмешка, которая на мгновение выбила Алекса из колеи.

– Я приехал, – пробормотал он, чтобы заполнить повисшую паузу.

Губы Шарлотты разъехались в ехидной улыбке.

– Вижу!

Алекс попытался взять ситуацию под контроль.

– Пойдем, прогуляемся!

– Я на работе, если ты не заметил! – прошептала Шарлотта. – Говори тише, иначе у меня будут проблемы. Моя начальница запрещает частные разговоры в рабочее время. А сейчас меня ждет клиентка.

Алекс обвел глазами светлое помещение. Вторая продавщица с безразличным видом стояла в сторонке.

– Это твоя начальница? Я с ней договорюсь.

– Не смей! – прошипела Шарлотта и направилась в одну из примерочных, придерживая свободной рукой шелковый подол. – Подожди на улице, я попробую отпроситься, – бросила она через плечо.

Алекс уселся в мягкое кресло – уходить он не собирался.

Из примерочной вышла женщина в голубом. Она совершила медленный круг по торговому залу, прислушиваясь к новому образу, и остановилась напротив большого зеркала. На некотором расстоянии за ней следовала Шарлотта.

– Неплохо, – капризным голосом сказала женщина, оглядывая себя с разных сторон. – Но я не уверена насчет цвета. Мне кажется, он мне не идет.

– Голубой вам к лицу, мадам, – возразила Шарлотта. – Вы будете самой молодой и прекрасной гостьей на приеме.

Мадам удовлетворенно оглядела отражение своего ухоженного лица. Слова Шарлотты не показались ей преувеличением.

– Этот оттенок голубого идеально подходит к цвету ваших глаз по шкале Ривкина-Зибера, – неожиданно произнес Алекс. – В нем полностью отсутствуют зеленые ноты, которые могли бы придавать вам бледность. Также в нем нет ни капли фиолетового, который мог бы войти в противоречие с цветом ваших волос.

Шарлотта попыталась вмешаться.

– Если хотите, я принесу для сравнения другое платье, мадам, – сказала она, занимая позицию между клиенткой и Алексом. – Могу предложить классическое черное с открытой спиной. Или темно-синее с кружевными плечами, очень эффектное.

Однако мадам не отрывала глаз от Алекса, который поднялся на ноги и самым дерзким образом ей улыбался.

– Простите, что вмешался в ваш разговор. Я дизайнер и сразу вижу гармонию. Этот голубой оттенок создан для ваших глаз.

Из подсобки неслышно возникла женщина. Судя по царственной осанке, менеджер магазина.

– Вам нужна моя помощь, мадам? – спросила она, метнув на Шарлотту подозрительный взгляд.

– Нет, спасибо, все хорошо, Камилла. – Довольная всеобщим вниманием клиентка повернулась к Шарлотте. – Я куплю это платье. Помогите мне, пожалуйста, его снять. – Благодарю, молодой человек, – кивнула она Алексу, направляясь в примерочную. – Очень мило с вашей стороны!

Алекс раскланялся и вышел на улицу, надеясь, что теперь Шарлотта не станет томить его слишком долго.

Спустя некоторое время из дверей салона вышла довольная покупательница с большим картонным пакетом. Его ручки были перевязаны синей лентой.

Еще через несколько минут появилась Шарлотта, не скрывая на этот раз бурных эмоций:

– Она его купила! Моя начальница вне себя от восторга! Это платье из прошлогодней коллекции, мы уже собирались снижать цену!

– Отлично! В награду тебя отпустили с работы? – Алекс не получил благодарности, но был счастлив уже оттого, что видел на лице девушки радость.

– Как же! – скривилась Шарлотта. – С трудом отпросилась на полчаса.

Они медленно побрели вдоль витрин улицы Альзас Лорен.

Пытаясь отыграться за холодную встречу, Алекс попытался поддразнить Шарлотту:

– Давно хотел спросить, как звали подругу, которая сидела с тобой в ресторане, когда мы встретились первый раз? Она симпатичная и, мне показалось, добрая.

– Марион, – дрогнув углами губ, сказала Шарлотта. – Если хочешь, я тебя с ней познакомлю.

– Мне больше нравятся такие злючки, как ты.

– Вот и хорошо. Теперь я спокойна за Марион.

Ладонь Алекса лежала на плече девушки, у основания шеи. Невинное прикосновение создавало ощущение восхитительной близости. Кончиками пальцев он чувствовал биение ее пульса рядом с ключицей.

Шарлотте не хватало ширины шага, чтобы идти в ногу, и она периодически подпрыгивала, чтобы подстроиться заново. Алекс забрал у нее маленький рюкзачок, который их разделял. Она прижалась плотнее и обняла Алекса, удобно зацепившись указательным пальцем за ремень его джинсов.

– Что это за шкала, о которой ты говорил? – спросила Шарлотта. – Никогда не слышала. Пришли ссылку, я почитаю.

Алекс крепче прижал ее к себе.

– Шкала Ривкина-Зибера? Я ее выдумал, чтобы тебе помочь, – ответил он. – Я помог тебе, правда?

Он улыбнулся, вспомнив милейших профессоров Ривкина и Зибера, которые составляли славу и гордость кафедры живописи в его академии.

Теория цвета занимала величайшие умы человечества, начиная с античности. В XVII веке Исаак Ньютон доказал, что белый цвет не бесцветен, а получается в результате соединения всех видимых составляющих спектра. В противоположность белому, черный означает полное отсутствие цвета. Ньютон провел аналогию между цветом и звуком и разработал теорию, в соответствии с которой цвет любого предмета определяется его способностью отражать световые волны определенной длины. Он создал цветовой круг и расположил в нем семь основных цветов, выделенных при расщеплении луча света с помощью призмы.

Предпринималось еще много попыток создания теории цвета, результатом которых стали различные варианты цветового круга (треугольника, сферы) – условного представления спектра, помогающего в подборе сочетаний различных цветов.

Современный уровень знаний позволяет утверждать, что создать универсальную и простую теорию невозможно, особенно с учетом сложности и субъективности восприятия цвета человеком. Тем не менее, при умелом использовании цветовой круг помогает прогнозировать эффект от применения выбранных цветовых комбинаций, оставляя при этом простор для экспериментов.

– Почему ты смеешься? – насторожилась Шарлотта.

– Я улыбаюсь, потому что рад тебя видеть, – не задумываясь, ответил Алекс.

Не сговариваясь, они потянулись друг к другу, обменялись поцелуем и после этого какое-то время шли молча, каждый по-своему переживая момент.

В это время родители Алекса балансировали на грани ссоры.

– Как ты мог отпустить его одного?! – кипела Ольга, стоя у витрины очередного бутика. – Вот где он сейчас? Отдай мой телефон, я ему позвоню!

– Оль, не сходи с ума! – отмахнулся Никита, которому порядком надоели ее упреки. – Он взрослый парень, что ты его душишь своей заботой?! Когда освободится, сам позвонит.

– А если у него телефон разрядится?!

Никита глубоко вздохнул, сдерживая готовые сорваться слова, и подтолкнул Ольгу ко входу в бутик.

– Зайдем. Ты так и не нашла новое платье ко дню рождения. Обещаю – как только купишь, позвоним Алексу.

Кресло для сопровождающих дамский шопинг было восхитительно мягким. Никита с наслаждением вытянул ноги и прикрыл глаза.

Его отношение к Алексу не однажды менялось. С самого рождения он искал в своем ребенке проявления гениальности или, на крайний случай, хоть какой-то талант, но тот рос обычным мальчишкой. Никита уже махнул на сына рукой, как вдруг пару лет назад вместо оболтуса, не оправдавшего родительских ожиданий, обнаружил рядом с собой интересного, взрослого парня.

«Новый» Алекс имел аргументированное мнение по любому вопросу. Иногда, чтобы поддержать отцовский авторитет, Никите приходилось нырять в Интернет в поисках информации. Он испытывал удовольствие, когда сын называл его папой, однако защищал Алекса, скорее, из мужской солидарности, чем из отеческих чувств.

Процесс примерки катился по предсказуемой траектории.

– Какая у вас прекрасная фигура, мадам! – курлыкала продавщица в примерочной, осторожно застегивая «молнию» на спине Ольги. – На вас все идеально садится!

В опытных руках консультанта напряжение Ольги таяло. К комплиментам она привыкла, но это не мешало получать от них удовольствие.

– Готовитесь к торжеству? – сотрудница магазина профессионально огладила Ольгины бедра, расправляя тонкую ткань.

– У меня день рождения через месяц. Сорок пять, – вздохнула та. – Это, возможно, не юбилей, но мы всегда устраиваем большой праздник, нужно что-нибудь новое.

Нахмурив брови, продавщица внимательно посмотрела в ее лицо.

– Простите, мадам, ваш французский великолепен, но все же я хотела бы уточнить. Вы не ошиблись с цифрами? Сорок пять – она показала четыре пальца на левой руке и пять на правой.

– Нет, не ошиблась! – засмеялась польщенная Ольга. – Сорок пять.

Интерес продавщицы, на бейдже которой значилось имя «Анна», мгновенно сместился в практическую плоскость.

– Как вам это удается? Камилла! – окликнула она коллегу за кассой, которая, пользуясь моментом, завела разговор с Никитой. – Ты можешь поверить, что мадам сорок пять лет?

– Быть не может! – авторитетно сказала Камилла. – Я была уверена, что мадам не больше тридцати пяти!

Ольга вышла из примерочной. Она на минуту задержалась возле большого зеркала, а затем повернулась к Никите.

– Как тебе?

– Великолепно! – одобрил он. – Ты моя красавица!

Платье и правда сидело отлично. Сложный цвет, что-то между маренго и серым, добавлял голубизны ее светлым глазам и удачно оттенял цвет волос – в то лето Ольга была золотисто рыжей.

– Хорошо, тогда покупаем, – решительно сказала она, возвращаясь в примерочную. – И едем домой. Звони Алексу!

«Торопиться не будем», – мысленно огрызнулся Никита.

А вслух произнес:

– Хорошо, любимая.

Пока Ольга переодевалась, сотрудницы бутика кружили вокруг примерочной в надежде раскрыть секрет ее молодости.

– Правильная диета творит чудеса, – снова закинула удочку Анна, помогая Ольге расстегнуть платье. – Вы очень стройная!

– У меня нет диеты, – без жеманства ответила Ольга. – Стараюсь не есть на ночь, но даже это не всегда получается.

– Самое поразительное, что у вас совсем нет морщин! – продолжала Анна. – Кожа, как у молодой девушки.

– Да, лицо очень свежее, – согласилась Камилла. – Ваш муж сказал, что вы из России. Вы, наверное, пьете водку вместо вина.

– Водку я не пью. Да и вино не слишком часто.

– Вот! – всплеснула руками Камилла. – Я так и думала, что дело в этом! А мы пьем вино каждый день!

– Я думаю, дело в генетике, – утешила ее Ольга. – Моя мама всегда очень молодо выглядела для своих лет.

Анна приняла из рук Ольги платье и вспомнила о работе.

– Вам понравилось?! Это наш местный бренд, из Лангедока, в России вы второго такого платья точно не встретите, – зачастила она.

Никита принимал комплименты в адрес жены на свой счет. Генетика – конечно, сила, но только счастливое замужество, по его мнению, могло поддерживать женщину в хорошей форме.

– Ты позвонил Алексу? – нетерпеливо спросила Ольга, выходя из примерочной.

В этот момент в магазин проскользнула девушка с рюкзачком на плече. Под суровым взглядом Камиллы она шмыгнула в служебное помещение и через минуту вернулась, на ходу прикрепляя бейдж с надписью «Шарлиз». Пока Анна принимала оплату, вновь прибывшая подхватила платье, завернула в шуршащую бумагу и уложила в картонный пакет с завязками из синих атласных лент.

– Ваше платье! – Девушка вышла из-за прилавка, держа пакет двумя руками перед собой.

Ольга не слушала. Она смотрела сквозь витрину на улицу.

– Мерси! – поблагодарил Никита, забирая покупку. – А вот и Алекс! Интересно, как он сумел нас найти?!

Перед витриной бутика действительно стоял Алекс. Лицо у него было счастливое.

– Все-таки у этой русской есть какой-то секрет, – сказала Анна, когда дверь за Шереметевыми закрылась. – Диета или таблетки.

– Понятно, какая диета, – безжалостно усмехнулась Камилла. – Нам с тобой надо пить поменьше вина, моя дорогая!

Шарлотта молчала. Ее не интересовали разговоры старших коллег. На улице, за стеклом, Алекс объяснял родителям, как очутился около магазина. Никита смеялся, Ольга хмурилась, все трое беззвучно шевелили губами, поглядывая в ее сторону. Под их взглядами Шарлотте хотелось провалиться сквозь землю.

Все они вспомнили случайную встречу через полгода, когда Алекс официально представил родителям подругу-француженку. Знакомство прошло ужасно. Никита и Алекс, как ни старались, не смогли разрядить обстановку. Безотчетные страхи Ольги получили в тот день материальное воплощение, а Шарлотта утвердилась в мысли, что от матери парня лучше держаться на расстоянии.

Эдвард лихо подкатил к тротуару напротив железнодорожного вокзала Тулузы. Алекс едва ли не на ходу выскочил из машины навстречу Шарлотте, помог ей устроиться на заднем сиденье и сел рядом.

– Эдвард, это Шарлотта, моя девушка! – с гордостью сказал он. – Шарлиз, это Эдвард, друг нашей семьи. Он англичанин.

Алекс старался вести себя как можно учтивей. Шарлотта взглянула на него с иронией, зато Дед кивнул одобрительно.

– Добрый день, юная леди! – воскликнул он на английском, развернувшись назад, насколько позволял ремень безопасности. – Рад встрече! Я буду называть тебя Чарли, если не возражаешь.

– Бонжур! – приветливо сказала Шарлотта Эдварду и повернулась к Алексу. – Я плохо говорю на английском.

– А Эдвард не говорит по-французски! – засмеялся Алекс. – Шарлотта, ты не против, если Эдвард будет называть тебя Чарли?

В ее золотисто-карих глазах мелькнула досада:

– Подойдет любой вариант, кроме Шарлотты. Ты же знаешь, я терпеть не могу это имя!

Довольный Алекс обнял ее за плечи.

– Эдвард, твоя дочь Изабель знает французский? Боюсь, сегодня вечером будут проблемы!

– Моя дочь француженка и при этом прекрасно говорит на английском, – гордо произнес Эдвард. – Я передал ей твое приглашение, но сегодня она, к сожалению, занята. Изабель присоединиться к нам завтра, если вы оба не против.

Эдвард вел себя очень мило, шутил и рассыпал комплименты Шарлотте, поглядывая на нее в зеркало заднего вида. Его старомодные любезности Алекс переводил с удовольствием, пускай и не очень точно. Только однажды в разговоре возникла неловкость.