Czytaj książkę: «По ту сторону лжи»

© Татьяна Кошман, 2024

ISBN 978-5-0051-0845-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По ту сторону лжи

Всё происходящее, напоминало сцену из плохого сериала: я в дверях гостиной, обвешанная пакетами с кошачьим кормом, и двое, на большом, занимающем половину комнаты, угловом диване. Взъерошенная блондинка, схватив с пола какую-то розовую тряпочку, принялась судорожно прятать свои прелести, а Игорь просто стоял и смотрел на меня в немом оцепенении.

«Сейчас он скажет, что это не то о чём я подумала», – промелькнула нелепая мысль, но способность говорить, видимо, ещё к Игорю не вернулась.

– Что ты здесь делаешь, ты же в командировке? – задала я стандартно-сериальный вопрос.

– Я вернулся, – пробормотал он безжизненным голосом, и добавил вторую по популярности, в данной ситуации, фразу: – Я тебе сейчас всё объясню…

– Не надо, – перебила я его. – я лучше пойду. Не забудь, пожалуйста, покормить Стёпку, если уж ты дома.

Я пулей вылетела из квартиры, сбежала по лестнице (как только ноги себе не переломала) и лишь на улице остановилась, прижавшись спиной к тёплой, прогретой июньским солнцем, стене дома.

«Сейчас бы закурить», – почему-то подумала я, – «чтобы уж точно всё как в сериале: героиня тонкими, длинными, с идеальным маникюром, пальцами, достаёт из красивой упаковки изящную дамскую сигарету и нервно закуривает…». Увы – и пальцы у меня не тонкие и не длинные, а так себе пальцы, и маникюра, не то чтобы идеального, никакого нет, да и вообще, я не курю. Так что, обойдёмся без спецэффектов.

Входная дверь распахнулась, и из неё, на ходу застёгивая рубашку вывалился Игорь, похоже, что к нему вернулась способность двигаться.

– Ань, послушай…

– Нет, Игорь, это ты послушай: мне не нужны твои объяснения и оправдания, ты мне не муж, и даже не брат. Я, вообще, кота покормить зашла. Лучше подумай, как ты всё это объяснишь Катьке.

– Ты ей расскажешь? – он стоял, сунув руки в карманы джинсов, и смотрел себе под ноги, как будто именно там, у его стоптанных старых тапок, с заячьими лопоухими мордашками, происходило сейчас что-то очень важное: возможно, решалась его судьба. И я вдруг вспомнила, как Катька покупала ему эти самые тапки. Мы с ней часа два болтались по торговому центру, пили кофе и ели мороженое, примеряли всё подряд, хотя покупать ничего, по причине отсутствия нужного количества дензнаков, не собирались. А потом, уже почти на выходе, Катька увидела эти тапки. Они выглядели жутко нелепо: тапки, с заячьими мордами, сорок четвёртого размера. Мы долго, и, неприлично громко, хохотали, представляя Игоря в этих тапках, и девушка-продавщица с красивыми синими глазами и милыми веснушками на носу, хохотала вместе с нами… И вот теперь Игорь стоял в этих самых тапках и спрашивал, не глядя мне в глаза, расскажу ли я своей лучшей подруге, что её обожаемый муженёк мерзкая, похотливая скотина.

– Да пошёл ты… – я поняла, что если сейчас не уйду, то разревусь прямо у него на глазах. От обиды за подругу, от того, что всегда считала их брак идеальным, и надеялась, что когда-нибудь и у меня будет такой же замечательный муж, как у Катьки.

Я шла почему-то не в ту сторону, в которую мне было нужно, но у меня в запасе было ещё полчаса (я ведь собиралась кормить кота), поэтому я просто шла дальше. На душе было гадко, и хотелось уже не только закурить, а ещё и напиться. Но и это «счастье» было мне недоступно, так как помимо того что не курю, я ещё и не пью.

Оглядевшись, я увидела неподалёку скамейку, и решила присесть на минутку чтобы собраться с мыслями.

Всегда, когда мне трудно или плохо, я вспоминаю свою любимую бабулю: а как бы она поступила, что бы она сказала, что посоветовала бы мне моя мудрая бабушка? Вот и сейчас, она мне снова помогла принять решение: ничего я Катьке не скажу, ну не могу я причинить ей такую боль. Она же думает, что её Игорёк сказочный принц, да что там она, я и сама так думала до сегодняшней, немой сцены… Пока ничего не скажу, а там – по обстоятельствам.

Ну вот, теперь я готова к встрече с самым главным мужчиной моей жизни. Он увидел меня ещё издалека, впрочем как и всегда, как бы я не подкрадывалась, он всё равно меня видел (глаза у него на затылке что ли?). Вскочив со скамейки, на которой сидел, в компании своих лучших друзей Димки и Саньки, он, раскинув руки, с оглушительным воплем радости полетел мне навстречу. Я только и успела, что присесть на корточки, чтобы поймать своё счастье по имени Мишка, шести лет от роду. И пока мой сын, несмотря на то что считает себя в свои шесть лет страшно взрослым, едва увидев меня радостно орёт на весь детсадовский двор, жизнь прекрасна! И, наверное, для того чтобы она стала ещё прекраснее, мне в голову пришла замечательная мысль:

– Сыночек, а что если нам не дожидаться выходных, и прям завтра с утра рвануть в Сосновку, а?

Сын немного недоверчиво посмотрел на меня.

– А как же Стёпка?

– Так дядя Игорь уже вернулся, мы можем ехать!

И счастливый ор моего сына снова заглушил звуки проезжающих мимо машин.

– Урррраааа! Мы едем в деревню… – и продолжил уже совершенно нормальным голосом – Мам, а как ты думаешь, Славик возьмёт меня на рыбалку? Он сказал когда вырасту, а я же вырос правда же, вырос?

– Ну конечно вырос, сыночек, ты у меня уже совсем большой. А теперь, давай найдём Алису Витальевну, и отпросимся у неё.

Оставив нашей любимой воспитательнице, Алисе Витальевне, клятвенное обещание иногда её навещать, мы вприпрыжку побежали опустошать полки близлежащего супермаркета, прикидывая на ходу, что нужно купить здесь, в городе, а что можно приобрести непосредственно в Сосновке. В конце концов, там тоже есть магазины, хоть и не с таким большим ассортиментом, но самое необходимое имеется.

В Сосновке у нас с Мишкой есть свой дом, доставшийся мне от моей бабушки, построенный ещё моим прадедом. И это не какой-нибудь там «пятистенок», а настоящий, добротный дом, с тремя спальнями, светлой просторной гостиной, большой кухней, и террасой с солнечной стороны. В этом доме я с самого детства проводила все свои каникулы, за исключением одного сезона в лагере, в четвёртом классе. Поэтому, когда я слышу фразу «родной дом», я представляю себе не мою городскую квартиру, которую моя мудрая бабуля не стала продавать, после несчастья, случившегося с моими родителями, а именно дом в Сосновке. С этим домом связаны мои самые счастливые, и самые тяжёлые воспоминания. Ну всё, заканчиваем с лирикой, так и расплакаться недолго, а у нас ещё много дел: собрать вещи, упаковать продукты, помыть холодильник, навести порядок, не забыть ничего, хорошенько выспаться перед «дальней» дорогой (десять километров по ухабам), и не проспать автобус. Вот как много дел! Но мы с Мишкой всё успели, и рано утром, пока не так жарко, весёлый жёлтенький автобус, бодро подпрыгивая на вышеупомянутых ухабах, являющихся неотъемлемой составляющей Российских дорог, везёт нас в наше «родовое гнездо».

Бабушкин дом встретил нас закрытыми ставнями, но двор не выглядел заброшенным, а даже наоборот: вдоль забора тянулись к солнышку подростки-подсолнухи, у порога клумба с петуниями, а между двумя яблонями, маленьким кусочком неба, голубели нежные незабудки. В палисаднике млели на солнышке бархатные листья редиса, бодро зеленел лучок, а на огуречных плетях висели маленькие пупырчатые огурчики. Баба Тася постаралась, наша соседка и бабушкина подружка. Вдыхая терпкий аромат укропа и полыни, (откуда полынь?) мы с сыном шли по широкой дорожке, ведущей к крыльцу, волоча за собой наши баулы с «самым необходимым», которого, как всегда, оказалось больше, чем мы надеялись.

– Давай, сынок, окна откроем, сумки занесём, и к бабТасе.

– Ага, – Мишка деловито возился с замком, это была его привилегия, или почётная обязанность, и он её с удовольствием выполнял. Ключ щёлкнул в замке, и мой взрослый сын гордо отошёл в сторонку, пропуская меня вперёд:

– Мам, можно я ласточек посмотрю? – Мишка, от нетерпения, приплясывал на месте. Ласточки каждую весну гнездились у нас в сараюшке, и, так как другой живности у нас не имелось, чувствовали они себя там превосходно, спокойно выводя своё потомство. А Мишка любил за ними наблюдать, и каждый раз, когда мы приезжали в деревню, первым делом бежал смотреть ласточек: всё ли в порядке?

– Иди, только быстро, ты же знаешь, баба Тася обидится, – это был тоже, своего рода, ритуал: даже не распаковав сумки, мы шли к бабе Тасе, пить чай и рассказать свои новости. А она, в свою очередь, щедро делилась информацией о том, что произошло в деревне в наше отсутствие. Как я уже говорила, баба Тася была соседкой и лучшей подругой моей бабули.

На первый взгляд, у них не было совершенно ничего общего: бабушка была на девять лет старше, всю свою жизнь преподавала русский язык и литературу в школе, носила звание «Заслуженный учитель России», и вообще, была интеллигенткой до мозга костей, как внешне, так и по содержанию. БабТася имела за плечами восьмилетнее образование, работала, до самой пенсии, колхозной кладовщицей, не отличалась изысканными манерами, но обладала огромной житейской мудростью и смекалкой. Знали они друг друга почти с сотворения мира, и были неразлучны. Когда, семь лет назад, моя бабушка умерла, именно бабТася занималась организацией похорон, и помогала мне пережить это страшное время. БабТася была, для нас, совсем как родная, Мишка в ней души не чаял, как, впрочем, и она в нём, называл её бабулей, и хвостом таскался за её внуком, Славиком, парнем двадцати двух лет, который когда-то хвостом таскался за мной. Мать Славика, единственная дочь бабТаси, выросла непутёвой, как говорила сама бабТася, с шестнадцати лет, время от времени, пропадала неизвестно где, в семнадцать – родила Славика, и когда мальчишке не было ещё и года, исчезла окончательно, оставив сына на попечение матери. БабТася пыталась сначала найти её через знакомых, потом подала в розыск, но всё безрезультатно. О дочери ни с кем, кроме бабули, не говорила, очень переживала, и растила внука, который свою мать, естественно, совсем не помнил, рос весёлым и счастливым, любил свою бабушку Тасю, а нас с бабулей, а позже и с Мишкой, считал самыми близкими родственниками.

В заборе, отгораживающем нашу усадьбу от соседской, с незапамятных времён имелась калиточка, к которой вела, обрамлённая по краям спорышом, тропинка. Едва сын открыл калитку, заливаясь радостным визгом, и отчаянно виляя хвостом, к нам бросился огромный пёс. Мишка обхватил его голову двумя руками, радостно завопил:

– Тишечка, ты меня не забыл? – на что пёс, видимо обрадовавшись что Мишка его тоже не забыл, от избытка чувств повалил его на траву и начал облизывать, повизгивая от счастья. На шум, на крыльцо вышла бабТася, всплеснула руками и заторопилась нам навстречу, вытирая на ходу руки о фартук и причитая:

– Да родненькие вы мои, Мишенька, Анютка, ну наконец-то…

После десяти минут объятий, причитаний, радостных воплей, поскуливаний и прыжков, с попытками лизнуть вновь прибывших непременно в лицо, более или менее успокоившись, мы уже сидели на пахнущей пирогами, борщом и корицей одновременно, кухне, и пили чай. Точнее сказать, Мишка с бабТасей пили чай, я пила кофе, который в этом доме держали исключительно для меня, а Тишка и вовсе ничего не пил. Он положил свою огромную морду Мишке на колени, и смотрел на него с бескорыстным обожанием в умных собачьих глазах. Хотя, если быть до конца откровенным, обожание это было не совсем уж бескорыстным: время от времени оно вознаграждалось кусочком пирога или печенькой.

– Бабуль, а Славик приедет? – Мишка заёрзал на стуле.

– Конечно, он уж и снасти все приготовил, сказал: «Скоро Мишка приедет, на рыбалку его возьму!»

В ту же минуту «всё смешалось в доме Облонских», вернее у бабТаси на кухне: счастливый Мишкин ор, радостный лай Тишки, и причитания бабТаси, тщетно пытающейся их утихомирить…

Как же я люблю утро в деревне! Что может быть лучше чашки крепкого, горячего кофе, ранним утром, когда проснулись только я и птички, а вид с террасы такой, что дух захватывает. И вот сижу я такая расслабленная, наслаждаюсь чудесным видом и напитком Богов, щурясь от яркого солнышка, и вдруг в эту идиллию врывается пронзительный, до боли в ушах знакомый, визг:

– Анькаааа! Совесть есть у тебя? Второй день в деревне, а к лучшей подруге зайти не надо?

Наташка, моя деревенская подружка, неугомонная и энергичная, с голосом, который по децибелам может перекрыть только мой сын, а по противности никто, уже поднималась по ступенькам ко мне на террасу, сердито потряхивая чёрными кудряшками.

– Я тоже рада тебя видеть, Наташ. Кофе хочешь? Только не ори пожалуйста, Мишку разбудишь и тогда я точно оглохну: вас двоих сразу я не вынесу!

Наташка уселась в плетёное кресло, закатила глаза, одновременно сдувая упавший на лицо локон, и томно изрекла:

– Ну давай кофе, коль совести нет!

– Оставь пожалуйста, мою совесть в покое. – я поставила перед ней чашку, и налила кофе. – Сейчас принесу тебе чего-нибудь сладенького.

Через минуту перед Наташкой уже стоял поднос, на котором аппетитной горкой громоздились всякие вкусности, и она, уплетая угощение, трещала:

– Представляешь, подорвалась в шесть утра, только чтобы с тобой повидаться – тебя ведь не дождёшься. А мне Стас вчера сказал, что ты приехала, ну думаю, пораньше встану забегу перед работой – я же знаю, что ты с утреца кофеёк попиваешь с видом на речку. Цени, целый час от своего драгоценного сна оторвала, а ты меня знаешь: сон для меня святое!

– Да уж, знаю! Ну и к чему такие жертвы? Мы на все каникулы приехали, ещё наболтаемся…

– Ой, Ань, ты ж ничего не знаешь, я же завтра на три недели уезжаю. На курсы повышения квалификации! Прикинь, эта старая грымза, ну Вера Степановна, наконец-то уходит на пенсию. И Павлюченко меня на её место назначает. Так что я теперь главбух! Только вот на эти долбанные курсы съезжу…

– Растёшь, подруга, поздравляю!

– Ага, а знаешь чего мне это стоило? Два года этого козла окучиваю… ой, ладно не морщись, это только ты у нас такая вся правильная, поэтому и будешь всю жизнь рядовой училкой. А могла бы уже завучем быть, или вообще в ГОРОНО сидеть да бумажки перебирать, вместо того чтобы свои нервы из-за чужих лоботрясов портить.

– Вот счастье-то, бумажки перебирать.

– Нет, Анька, учу я тебя, учу, а всё без толку – не умеешь ты пользоваться своей красотой и молодостью. – Наташка безнадёжно махнула рукой, стряхнула крошки от печенья с блузки и спохватилась:

– Я чё пришла-то, заболтала ты меня совсем… короче, Ань, я вечерком забегу, посидим, поболтаем, а то когда ещё увидимся. С тебя ужин!

Я смотрела на, прыгающие в такт Наташкиным шагам, чёрные локоны, пока они не скрылись за бабТасиным забором, и пошла варить кофе. С чашкой дымящегося ароматного напитка, сидя в уютном бабушкином кресле, я погрузилась в воспоминания. Как и всегда, когда я встречалась с Наташкой, мои мысли плавно перетекли от неё к Егору. Так уж получилось, что Наташка стала единственным человеком из моего окружения, который был знаком с отцом моего ребёнка.

Она долго уговаривала меня поехать с ней в Одессу, к её тётушке по отцовской линии, которую она ни разу не видела и немного побаивалась, но отказываться от халявного отпуска на море Наташка из-за этого не собиралась. Я, только-только получив диплом, приехала к бабуле в деревню, и если бы к Наташкиным уговорам не присоединились бабуля и бабТася, я бы не поехала. Но мои бабули решили что: «ребёнок похудел и очень бледненький, ребёнок устал от этой учёбы, ребёнку нужно отдохнуть, набраться сил, покупаться в море и поесть фруктов». И, несмотря на давнюю неприязнь бабТаси к Наташке, и вечное бабулино беспокойство за «ребёнка», меня с приказом хорошенько отдохнуть, позагорать и поправиться, отправили в компании «непутёвой Наташки» к Чёрному морю.

Тётушка Серафима оказалась очень приятной женщиной средних лет, она окружила нас ненавязчивой заботой, поселила у себя в квартире, которая располагалась более чем удачно: недалеко от центра, и в то же время, до моря рукой подать. Моя неугомонная подружка сразу же окунулась в омут развлечений, и мне приходилось всюду таскаться за ней, ей, видите ли, одной неудобно! В один из таких походов в поисках приключений мы оказались в санатории МВД, где Наташка танцевала «не покладая ног», и когда очередной «гусар» проводил её к нашему столику, он взглянул на меня серьёзными серыми глазами, смешавшись, пробормотал Наташке «благодарю за танец», и поспешно отошёл, а я подумала: какие красивые у него глаза…

Семь лет назад

Мне было скучно. Я сидела за столиком, потягивала свой безалкогольный коктейль, и уже раздумывала о том, как бы незаметно улизнуть, пока Наташка танцевала с очередным партнёром. Но предупредить подругу всё же стоило, я полезла в сумочку в поисках блокнота и ручки, но, как всегда, в моей сумочке было всё, кроме того что нужно именно сейчас. Ни блокнота, ни ручки, ни даже захудалого клочка бумаги, на котором можно нацарапать записку, зато нашёлся маленький сборник стихов, который я купила днём, гуляя по городу, и ещё не успела полистать. Открыв его наугад, я любила так делать, наткнулась на одно из моих любимых стихотворений Ахматовой «Сероглазый король». Мне не нужно было его читать, я знала его наизусть, стоило мне только закрыть глаза, как печальные, пронизанные вселенской скорбью строки тут же зазвучали в моей голове:

Слава тебе, безысходная боль

Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,

Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

Знаешь, с охоты его принесли,

тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву, такой молодой,

За ночь одну она стала седой…

Слова ещё звучали в моей голове, как вдруг в неё вторгся какой-то посторонний звук, разрушив всё очарование. Недовольная таким бесцеремонным вмешательством, я сердито взглянула на источник звука, и удивлённо подняла брови: на меня вопросительно смотрел тот самый молодой человек, танцевавший с Наташкой N-е количество танцев назад.

– Вы что-то сказали?

Молодой человек слегка улыбнулся:

– Я спросил: не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной, милая барышня?

«Милая барышня» капризно надула губки и молвила надменно:

– Видите ли, сударь, дело в том, что энергичные подпрыгивания и нелепые телодвижения под музыку, не доставляют мне эстетического наслаждения, поэтому, как мне ни жаль вас огорчать, сударь, я вынуждена вам отказать, уж не обессудьте, сударь.

Парень с трудом сдержал смех:

– Тогда, может, милая барышня позволит мне присесть? Уж простите великодушно мою дерзость, и что осмеливаюсь нарушить ваше уединение, но мне чертовски любопытно: что делает здесь, в этом очаге, так сказать, развлечений, столь очаровательное создание?

Теперь пришла моя очередь изо всех сил «держать лицо»: он перенял мой манерный тон, и, похоже, его это искренне забавляло.

– Оно сопровождает свою подругу, с которой вы изволили танцевать мазурку, сударь.

Говорят, что смех продлевает жизнь. После того как мы продлили наши жизни на пару минут, молодой человек, уже нормальным тоном спросил:

– Вы не будете против если я присяду?

– Не буду, вы простите меня за этот цирк, просто я правда не люблю все эти танцы, громкую музыку…

– Зато, как я вижу, вы любите поэзию. Вы ведь что-то читали?

– Это Ахматова «Сероглазый король», только я не читала, я слушала.

– То есть?..

– Ну, это когда знаешь произведение наизусть, будь то стихотворение, песня, или просто музыка, и оно само по себе звучит в голове. Разве у вас так не бывает?

– А ведь и правда, бывает и довольно часто, только я никогда об этом не задумывался. Кстати, меня зовут Егор, может быть милая барышня будет столь любезна и соблаговолит назвать мне своё имя…

Мы смеялись и разговаривали весь вечер, и когда Наташка подошла ко мне и шепнула чтобы я её не ждала, Егор вызвался меня проводить. А прощаясь, взял мою руку в свою, и спросил:

– Анна, можно я зайду за вами завтра, и мы немного прогуляемся? Мне очень хочется продолжить наше знакомство.

– Мне тоже. Я с удовольствием прогуляюсь с вами.

– Тогда до завтра. – он, наклонившись, легонько коснулся губами моей руки, и когда я в комнате подошла к окну, он всё еще стоял и смотрел на тёмные окна. А ночью мне снились его серые глаза, его голос и улыбка…

Наши отношения длились чуть больше месяца, а мне казалось, что мы знакомы всю жизнь. Егор заполнил собой всё мое время и все мои мысли, и моя прежняя, тихая, размеренная жизнь, казалась чем-то далёким и нереальным, как будто я и не жила вовсе, а затаившись, ждала нашей встречи. Нам было легко и интересно вместе, Егор любил те же стихи, что и я, ту же музыку, у нас были одинаковые взгляды на жизнь и мы были абсолютно уверенны, что мы половинки одного целого! Егор строил планы на будущее. Через неделю заканчивалось его лечение и мы решили, что сразу же поедем в Питер, знакомиться с его родителями, а потом к бабушке.

Я бросила последний взгляд в зеркало, и осталась вполне довольна увиденным. Косметикой я особо не увлекалась: немного туши на ресницы, и цвет моих глаз становился ярче, да блеск для губ – вот и весь макияж.

Мы договорились встретиться в нашем любимом кафе на набережной, в пять часов. У Егора были ещё дела, я тоже собралась пораньше: хотела побродить по маленьким сувенирным магазинчикам, выбрать подарки моим бабулям и Славику, которому через месяц исполняется шестнадцать. Славик просто бредил компьютерами, и я понятия не имела что ему подарить, чтобы доставить радость. Ещё парнишка увлекался рыбалкой, поэтому, увидев на фасаде здания через дорогу яркую надпись «Рыболов», я, не раздумывая, направилась туда. В магазинчике было немноголюдно: лишь один мужчина с большой дорожной сумкой, и два подростка. Стоя у витрины со всевозможными крючками, лесками, и другими непонятными предметами, я поняла всю безнадёжность моего предприятия и уже подумывала о капитуляции, как вдруг услышала знакомый голос, обращённый к молодому человеку на кассе:

– Я возьму вот эти два, и, пожалуй, вот это, посчитайте пожалуйста.

Ещё не веря своим ушам, я повернулась на голос, он принадлежал мужчине с сумкой, и теперь пришла очередь не поверить глазам: передо мной стоял Костик, мой Костик, как я звала его в детстве. Костик – сын бабушкиной младшей сестры, поздний ребёнок в семье, на пять лет старше меня. Как и меня, его на все летние каникулы отправляли в деревню, и, несмотря на разницу в возрасте, мы были неразлучны. Мы вместе дёргали сорняки на грядках, поливали огород, переносили дрова в сараюшку, купались в местной речушке, лазали по заборам и деревьям. Костик защищал меня от деревенских хулиганов, называл меня сестрёнкой, или Нюткой. Когда Костик, окончив школу, поступил в институт, его мама в очередной раз вышла замуж и переехала к новому мужу в Нижний Новгород. С тех пор мы и не виделись.

– Костик! – после минутного замешательства я, взвизгнув, бросилась ему на шею, а он, оторопев от неожиданности и неловко придерживая меня руками, пробормотал:

– Девушка, вы наверное… – но, оборвал себя на полуслове. – Нютка, ты что ли? Бог мой, неужели это правда ты? Но как ты здесь?

– Я отдыхать приехала, а ты?

Оказалось, что Костик был в Одессе в командировке. У фирмы, в которой он трудился, был контракт с Украиной по поставкам медицинского оборудования, и он контролировал его установку и устранял неполадки, если таковые имелись. Костик помог мне выбрать замечательный подарок для Славика и мы поехали на вокзал, так как командировка его закончилась, и он отбывал домой, в Нижний Новгород.

– Нютка, как же я рад что мы встретились, ты себе не представляешь, жаль времени очень мало!

– Ты бы приехал как-нибудь, бабуля будет рада, ты же знаешь, как она тебя любит.

– Передай ей, что я её очень люблю, и обязательно приеду. Ну всё, мне пора. – он обнял меня и, как в детстве, приподнял от земли – ты звони мне, сестрёнка!

– И ты звони! И приезжай обязательно, мы будем тебя ждать…

Поезд ушёл, а мне стало грустно. До встречи с Егором было ещё двадцать минут, и я присела на скамейку в парке напротив кафе. Нахлынули воспоминания детства, я вдруг вспомнила как Костик, когда мне было лет пять, дурачась, заставлял меня называть его «дядя Костя», ведь по сути он был мне дядей. И когда я хотела чтобы он взял меня с собой на речку, совершенно беззастенчиво этим пользовалась, называя его дядей Костиком, а бабушка смеялась над моей детской, незамысловатой хитростью. Я набрала бабулин номер, рассказала ей о встрече с Костиком, о его клятвенных заверениях непременно приехать, как только появится возможность. Мы ещё немного поболтали о том о сём, и что-то в голосе бабули меня насторожило, вроде бы всё было как всегда, бабуля была бодра и весела, но меня не покидало ощущение, что что-то не так. На все мои расспросы о самочувствии бабуля привычно отмахнулась: всё прекрасно, отдыхай, детка, и не тревожься. Но тревога уже поселилась во мне, и расползаясь огромным чернильным пятном в моей голове, отдавала холодком где-то под лопатками. Я торопливо набрала бабу Тасю. Но и она заверила меня, что всё у них в порядке, они час назад пили чай, смотрели «Тайны следствия» и гадали, кто раньше разоблачит злодея – они, или Мария Швецова.

Ещё немного посидев на скамье, в тщетных попытках успокоиться, я приняла решение: завтра же возвращаюсь домой. Сейчас скажу об этом Егору, я уверена, что он меня поймёт. Кстати, он уже на десять минут опаздывает, что для него совершенно нетипично. В надежде на то, что я не заметила как он вошёл, я зашла в кафе, в котором мы договорились встретиться, но Егора там не было. Попросив официантку принести мне чашку кофе, я набрала его номер. И услышала, что абонент временно недоступен. Всё это показалось мне очень странным, ведь он сам говорил, что из-за своей работы, телефон никогда не выключает…

После полутора часов ожидания и безуспешных попыток дозвониться, я вернулась к Наташкиной тётке. Меня не покидало предчувствие, неумолимо надвигающейся, беды. Не находя себе места, я металась по комнате, то и дело набирая номер Егора. В очередной раз услышав, что абонент находится вне зоны действия сети, в полной уверенности что с Егором что-то случилось, я постучала в комнату Серафимы Моисеевны.

– Тётя Сима, вы не могли бы передать Наташе, что я ухожу, возможно буду поздно.

Женщина выглянула из комнаты:

– За тобой пришёл твой молодой человек?

– Нет, тётя Сима, он куда-то пропал, я поеду к нему в санаторий, мне кажется, что с ним что-то случилось…

В прихожей щёлкнул замок, вошла Наташка, бросила сумку на комод и обвела нас хмурым взглядом

– Что происходит?

Серафима, прижимая руки к груди, запричитала.

– Наташенька, Анечка собирается искать Егора, молодой человек пропал!

– Никого искать не надо, идём – Наташка потянула меня в комнату, на ходу бросив взволнованной женщине:

– Всё в порядке, тётя, молодой человек нашёлся.

– Ты его видела, что с ним? – набросилась я на подругу, едва мы вошли в комнату.

– Сядь! – приказала Наташка, и немного помолчав, добавила – Егор твой сволочь и подлец каких мало! Ты тут мечешься вся в истерике, а он!..

В её голосе было столько злости, что у меня вдруг пересохло горло, и, откуда-то из желудка, начала подниматься тяжёлая, тупая боль.

– Что он? – только и смогла я прошептать.

– Ань, мне противно тебе всё это говорить, но твой Егор – подлец и трус! Ему даже не хватило смелости сказать тебе всё в лицо. Короче, я встретила его на вокзале с чемоданом, он сказал мне что уезжает домой, в Питер. Просил передать тебе, что помирился со своей невестой и ему очень жаль, что так вышло. Ещё, он желает тебе счастья, просит его не искать и не звонить.

Смысл слов медленно, как будто сквозь вату, пробивался в моё сознание.

– Этого не может быть, у него нет никакой невесты… ну, то есть у него была девушка, но они давно расстались…

– Расстались, да видать не совсем… Ой, да ладно, Ань, чё ты маленькая что ли…

– Да нет же, Егор не мог, ты не понимаешь…

– Я-то как раз всё понимаю, а ты вот, кажется, нет! – Наташка уже почти кричала на меня. – Ты что, не понимаешь что ты для него всего лишь «курортный роман», развлечение. А сейчас он, сломя голову, и даже не объяснившись с тобой, помчался к той, с которой всё серьёзно!

– Я не верю… я поеду к нему, пусть он мне сам всё скажет…

– Не веришь значит? – гневно сверкая своими тигриными глазами, Наташка ходила по комнате, потом остановилась, села рядом со мной, и уже спокойно сказала:

– А поезжай, убедись сама. Нет его там уже, говорю же: с чемоданом был. Так к невесте торопился, что про тебя и не вспомнил бы, если б меня не увидел!

Мне вдруг показалось, (или не показалось?) что Наташке доставляло удовольствие говорить мне всё это, она бросала в меня злые, как пощёчины, слова, и как будто радовалась тому, что они причиняют мне боль…

Я схватила сумочку и вышла из комнаты…

Девушка за стойкой приветливо мне улыбнулась, и, когда я подошла ближе, дружелюбно спросила

– Могу я вам помочь?

– Возможно… дело в том, что я не могу дозвониться другу, не могли бы вы позвонить ему в номер и передать, что я жду его внизу?

– Да, конечно, как зовут вашего друга?

– Егор Туманов.

– Одну минуточку, – девушка наклонилась, пощёлкала мышкой от компьютера, и, покачав головой, подняла на меня полные сочувствия глаза.

– Простите, но боюсь я не смогу вам помочь. Дело в том, что Егор Туманов три часа назад сдал номер и выехал. Могу я для вас что-нибудь ещё сделать, может быть воды?

– Нет, спасибо… спасибо вам, до свиданья.

– Всего хорошего.

Я не понимала почему Егор так со мной поступил. Я не могла поверить что это не сон и не бред, это было настолько неправдоподобно-подло, и цинично, что совершенно не вязалось с тем Егором которого я знала… Знала, или может сама себе придумала? Может Наташка права, и я для него всего лишь мимолётный курортный роман? Мысли крутились в моей голове как пчелиный рой, я была настолько измучена, что ни о чём больше не хотела думать, а в ушах назойливо и неотвязно звучал Наташкин голос: «просил не искать и не звонить…»

Душный переполненный автобус, скрипя и откашливаясь, подъехал к автовокзалу и нехотя открыл двери. Подмосковный город Озёры встретил меня противным моросящим дождём, таким же отвратительным и мерзким как моё настроение, вдобавок ко всему, где-то на дне сумки надрывался мой телефон. Кое-как выудив его, и прижав плечом к уху, я услышала сбивчивый, прерывающийся рыданиями, голос бабы Таси.

– Анечка, детка, прости меня, не уберегла я Нюру, умерла Юрочка… утром сегодня ей стало плохо, не довезли до больницы, сердце…