Редактор Ольга Рыбина
Дизайнер обложки Тая Королькова
Корректор Мария Устюжанина
© Татьяна Копылова, 2020
© Тая Королькова, дизайн обложки, 2020
ISBN 978-5-4498-4807-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мой муж из тех людей, кто любит осуждать правительство. Все кругом воруют. Сплошной обман. Все куплено. Мало дают. Я плачу налоги, а они ничего не делают. Цены растут, а зарплаты не растут… И все в таком духе. Вся система работы нашего государства его не устраивала. Я ему говорила, что все бабульки нашего двора станут его фанатками, если он сядет рядом с ними и поделится своими мыслями о том, как тяжело жить в нашей стране.
Я считала, что всю политическую, финансовую и экономическую систему нашей страны уже ничто не изменит и не сломает. Что нам всем ничего не остается делать, как подстраиваться под нее и просто жить. А все, кто пытался бороться с ней, мало чего добивались либо просто погибали.
Недавно я посмотрела русский фильм «Дурак». Там отлично про это рассказывают. Но не только про правительство, про мышление русского простого народа тоже. И непонятно, где гнили было больше. Кто был прав, кто виноват – теперь бог им судья.
Система все-таки рухнула.
Каждый год мы ждали конца света, который наступит от глобального потепления, от террористов, от искусственных интеллектов и от чего-то еще. Специалисты высчитывали, когда и где начнется третья мировая война. Некоторые шутили: «Если начнется третья мировая, в которой мы будем биться атомными бомбами, то в четвертую мировую мы уже будем биться палками». Но никто не подозревал, что мир может рухнуть именно так…
Скажете, очередная история про очередной конец света? Да. Разница лишь в том, что это было на самом деле, просто вы этого не помните…
Это случилось в конце октября 2020 года. Бабье лето в Москве решило задержаться надолго, и дни стояли сухие и теплые.
Я сидела на лавочке и наблюдала, как мои младшие бегали по детской площадке. Периодически общалась в чатах с коллегами и заказчиками. Я работала в интернете, и мне это нравилось. Не надо было по утрам бежать на работу, трястись в метро или стоять в пробках, брать больничные, когда кто-то из детей заболеет, или отпрашиваться на часик, чтобы сделать какие-то важные для меня дела. Я сама управляла своим временем. В итоге организовала рекламное интернет-агентство. Мои сотрудники были разбросаны по всей России и не только, так же работали из дома через интернет. За два года мы хорошо раскрутились и уже третий год работали стабильно. Я стала обеспеченным человеком. И мне нравилась моя жизнь. Меня не беспокоило ни государство, ни политика. Я просто жила.
Муж, Роман, работал в типографии печатником. Отношения у нас были натянутые, но без криков и скандалов, страсти давно поутихли. Пережив период взрывов и эмоций лет пять назад, мы просто существовали в одной квартире. Все шло к разводу. Я копила деньги на свой дом. Мечтала о доме в Новой Москве. Двухэтажный, с большой террасой и гаражом, с четырьмя спальнями и большой гостиной-столовой.
Разводы в наше время были нормой. У меня не было ни одного знакомого, у кого не осталось за плечами хоть одного развода и детей от первого брака. И я не исключение. У меня тоже был сын от первого брака. И я готова была закончить и этот брак. А пока что просто ждала, когда смогу это сделать и переехать в собственный дом. Откладывала деньги, и, по моим подсчетам, переезда оставалось ждать года два. Может, три.
Старшему сыну Роме в этот год исполнилось семнадцать лет. Он учился в школе в выпускном классе. А после занятий подрабатывал курьером в интернет-магазине. Ему очень хотелось иметь свои деньги, чтобы водить свою девушку Нику в кафе и кино. Ему не нравилось просить деньги у меня или своего отца. Я гордилась им. Как и сейчас.
Второй сын, Лёша, пошел в первый класс. Ему там не очень нравилось. Говорил, что в детском саду интереснее было. И те короткие домашние задания, которые сначала задавали редко, мы с боем пытались делать по вечерам. Он с криком разбрасывал тетради и садился за компьютер играть в игры или смотреть мультики. Я была уверена, что его упрямство ему в жизни будет помогать добиваться своего, но одновременно и мешать.
Младший Тимоша был моей отрадой. Ему исполнилось пять лет, он с удовольствием ходил в детский сад, любил перелистывать книги со сказками, а вечерами играл в машинки, которых у него было бесконечное множество. Он с двух лет помогал мне во всех домашних делах, везде старался навести порядок. Но никак не хотел от меня отрываться. Все время ходил за мной и пытался участвовать во всем, что я делала, лишь бы быть каждую минуту рядом с мамой. Готовлю – он подает картошку для чистки, включает плиту под моим присмотром. Убираюсь – он рядом метет веником или размазывает лужицы по столу.
Я всегда говорила, что Лёша – моя энергия, а Тимоша – мой свет. Они были настолько разными по внешности и по характеру, что мамы на детской площадке были уверены, что у них разные отцы.
Себя я считала никудышной матерью. Абсолютно не знала, как правильно воспитывать детей. Редко могла найти к ним подход, и редко обходилось без истерик. Стоило младшим затеять драку, хотелось убежать и спрятаться. Не знала, как Ромика и Лёшу уговорить сделать уроки. Не знала, как уговорить Тимошу побыть с папой, пока я сбегаю по делам. Ничего не знала. Но когда мир рухнул, я сделала все, чтобы спасти сыновей. Ведь я защитница своих детей.
Накануне того дня мне приснился странный сон.
Я летела в самолете с мужем и детьми. Куда и зачем, не знаю. Но почему-то я спорила с мужем, куда именно нам надо лететь.
– В Грецию! – громко говорил он.
– Почему туда? – спрашивала я. – У детей нет загранпаспортов. Лучше на наше Черное море. Например, в Крым.
– Были мы уже там, – отвечал муж. – А в Греции нет.
– Нас туда не пустят без паспортов, – упрямо отвечала я.
– Летите на Север, – раздался женский голос позади нас. Я обернулась и увидела свою бабушку, которая умерла за несколько месяцев до рождения старшего сына. Но во сне я восприняла ее присутствие как норму. Как будто она жива. И спросила ее:
– На Север? Там же холодно!
– На Север, – раздался мужской голос с переднего сиденья. Это был мой друг, который погиб несколько лет назад. Но и об этом я не вспомнила во сне. Затем он добавил: – Поздно.
– Что поздно? – удивилась я.
Вдруг самолет начал разваливаться прямо в небе. Кусок за куском отваливались от него и разлетались в разные стороны. Дети закричали. Муж закрыл лицо руками. А другие люди сидели спокойно и смотрели вперед. Никто не паниковал, не кричал, не прощался с жизнью. Меня же охватила паника. Я крепко обняла детей и повторяла:
– Я люблю вас! Я люблю вас! Мы все равно будем вместе!
И проснулась. И такое чувство тревоги меня охватило! Вскочив с кровати, взглянула на часы. Четыре утра. Да уж, после такого сна я вряд ли смогу еще заснуть.
Встала, налила стакан воды и вспомнила, что все пассажиры в этом самолете были мне когда-то знакомы. Страшно было то, что они все умерли в разные годы по тем или иным причинам. Живыми в этом самолете была только моя семья.
Умершие мне давно не снились. А тут одновременно все! Что это? Какой-то знак? Предупреждение? И почему они говорили про Север? Эти мысли не отпускали меня, пока в семь утра не зазвонил будильник. А потом постепенно домашние дела и забота о детях отвлекли меня, и вся тревога ушла. Сон начал забываться.
В тот день Тимоша в садик не пошел. Он болел целую неделю, мы с утра сходили к педиатру за справкой и сообщили в детский сад, что придем в понедельник. К обеду забрали Лёшу из школы и сразу пошли на детскую площадку. Старший сын был в школе. Их активно готовили к выпускным экзаменам.
Зазвонил телефон. Звонила моя помощница Ольга.
– Таня, я же говорила, что с Олегом Сергеевичем будет сложно работать. Он нам не дает продохнуть. Просит отчет каждые два часа. А когда нам работать? Мы все время ему отчеты пишем. И он всегда недоволен…
– Оля, спокойно. Давай я с ним поговорю. Нам с самого начала надо было с ним согласовать правила предоставления отчетов. Надо было настаивать на своем. Не поддаваться. Сейчас самый сезон. Заказов много. Не хочет соглашаться на наши условия и не надо. Будем работать с другими. Что там с сетью детских центров? Вы написали стратегию продвижения?
– Да, – ответила Ольга. – В понедельник с утра перепроверю и отправлю. Хорошо, что сегодня пятница. Мне срочно нужны выходные, а то эти клиенты меня сводят с ума!..
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Я замерла. За спиной звучал дикий крик. Отодвинув трубку от уха, посмотрела через дорогу, откуда кричали. Там стояла пожилая женщина. Напротив нее – мужчина. Лица его я не видела, но выглядел он очень прилично: пиджак, лаковые ботинки, аккуратная стрижка. Он медленно обошел женщину и пошел в сторону автобусной остановки.
– Извращенец! – кричала женщина. – Что удумал?! Ты что, больной? Иди целуй свою жену!
На остановке стоял парень лет двадцати в наушниках. Он не слышал, как к нему сзади подошел мужчина в пиджаке, и совсем не ожидал, что этот мужчина вдруг повернет его голову и поцелует в губы. Крепко, как целуют девушку. Парень вздрогнул, автоматически подняв кулак и готовый броситься в драку с мужчиной. Но резко отпрянул от него, а потом одним рывком ударил того в лицо, повалив на землю. Снова отбежал от него подальше и внимательно посмотрел мужчине в лицо. Я не слышала его слов из-за шума проезжающих машин и детского смеха на площадке, но я видела, что парень сильно удивлен, поражен, в шоке и в ужасе одновременно.
Женщина продолжала кричать и требовала вызвать полицию.
– Таня! Ты слышишь меня?.. Не пойму, связь отрубилась? Вроде у тебя там звуки улицы. Ты где? – я услышала голос Ольги в трубке.
– Оля, извини, я отвлеклась. Какой-то псих ходит всех целует. И женщин, и мужчин. Не знаю, что с ним. Давай я детей сейчас домой отведу, а ты мне эсэмэс скинь с номером Олега Сергеевича, я ему позвоню…
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Снова крик, но с другой стороны улицы. Ближе к нам. Из «Пятёрочки» выбежала девушка-кассир. Она яростно вытирала свои губы.
– Она больная! Дура старая! – кричала девушка. – Она что, заразна?
Вокруг нее собрались другие продавщицы и администратор зала.
– Вы видели ее глаза? – закричал то ли грузчик, то ли работник зала. На нем была униформа «Пятёрочки». – Они полностью красные! Не пойму, что за ерунда? Ребята, держите ее, пока скорая не приедет, – крикнул он внутрь магазина.
Я посмотрела на остановку на той стороне дороги. Мужчина в пиджаке продолжал лежать на асфальте. Видимо, без сознания. Вокруг собралось несколько зевак, но близко не подходили.
Бред какой-то, подумала я. Надо домой уходить.
– Ребята! Лёша, Тима, нам пора идти.
– Не-е-е-е-ет, я не пойду!
Как всегда, Лёша упрямился. Тима меня не услышал. Он играл в песочнице на другом конце площадки и увлеченно общался с девочкой лет трех. Я заметила волнение среди других мамочек. В это время на улице гуляли в основном маленькие детки, те, кому пока не досталось место в детском саду.
– Мама, а почему тетя ругается? – девочка из песочницы подошла к своей маме и дернула ее за руку. Тимоша продолжал копать песок ковшом своего нового трактора. – Мама, ты заснула?
Девочка безуспешно пыталась привлечь внимание своей мамы. Та стояла, не двигаясь, и смотрела в никуда. Ее взгляд застыл. Я подошла ближе. Тревожное предчувствие охватило меня.
– Тимоша, сынок, подойди ко мне, пожалуйста, – с улыбкой сказала я, пытаясь сдержать дрожь в голосе. Что-то странное происходило на улице, но пока не ясно, что именно. Мама девочки продолжала стоять, не двигаясь и не реагируя на дочь. – Малыш, помоги мне, пожалуйста.
Тимоша любил мне помогать во всем, и я знала, что это привлечет его внимание и мне не придется его долго уговаривать.
– Что, мама?
Он с готовностью подбежал, прихватив свой трактор.
В эту секунду замерла я. Я четко увидела, как белки глаз мамы трехлетней девочки начали заливаться кровью. Другие родители в спешке покидали детскую площадку и не заметили этого.
– Малыш, помоги отнести Лёшин портфель домой, а то он тяжелый, я одна не донесу.
– Хорошо, мама. Пошли, – он взял меня за руку.
– Леша, нам срочно надо бежать! – крикнула я.
Я схватила Лёшу за руку, пытаясь понять, как мне еще взять его портфель, не отпуская руки двоих детей. Лёша начал вырываться.
– Ма-ма-а-а-а-а!!! Отпусти!
Это кричала девочка. Женщина держала ее в крепких объятиях и целовала. Девочке это не нравилось, и она отбивалась.
– Бежим! – крикнула я. Дети не стали сопротивляться. Лёша сам схватил свой портфель и побежал в сторону дома.
– Мама! А что эта тетя сделала? Зачем она обидела девочку? Она что, злая?
В глазах у Лёши я заметила испуг. Тимоша начал плакать, но продолжал бежать, держа меня за руку и не бросая свой трактор. Подбежав к подъезду дома, я дрожащими руками набрала код на домофоне. Дверь открылась, и мы снова услышали крик, но уже далеко от нас. А затем сирену. То ли скорая, то ли полиция мчалась по дорогам Москвы.
Оказавшись дома, я старалась вести себя спокойно, чтобы не пугать детей. Налила воду в чайник, включила мультики. Дети сели на диван и вели себя тихо. Они смотрели то в телевизор, то на меня.
Я вышла на балкон, прикурила и посмотрела на улицу. С балкона нашей квартиры на девятом этаже не было видно детской площадки и остановки. Я не знала, что там происходит. Но видела, как притормаживают машины, подъезжая к тому месту.
Сирена вдалеке. Снова крик. Опять сирена.
Я вернулась на кухню. Дети вытаскивали из холодильника молоко.
– Мама, налей молока, – попросил Тимоша.
Я достала кружки и снова взглянула в окно. Окно на кухне выходило во двор, где был детский сад. На верандах детей не было. Наступил тихий час, и дети в садике спали.
Что же происходит? Вирус? День мертвецов? Я, конечно, была фанаткой сериала «Ходячие мертвецы», но эти люди с красными глазами не были похожи на них. Да ну! Чушь какая-то. Наверное, вирус. А если мы заразимся? Если у меня покраснеют глаза, и я начну обцеловывать своих детей? А потом они заразятся?
Я подумала о девочке на детской площадке. Почему я не помогла ей? Неужели я бы не справилась с одной женщиной? Надо было вызвать скорую. Хотя они и так ехали туда. Но ведь я могла убрать девочку от ее опасной матери.
Пока я искала себе оправдание, убеждая, что в первую очередь убрать от опасных людей подальше надо было своих детей, зазвонил телефон.
– Таня, ты позвонила Олегу Сергеевичу? Он снова требует отчет. Я сказала ему, что ты должна с ним связаться, обсудить дальнейшее сотрудничество…
– Оля, ты живешь в Электростали? – перебила я ее. – У тебя на улице тихо? Ничего странного не происходит?
Немного помешкав, Оля сказала:
– В смысле? А что там должно происходить?
– Посмотри в окно. Все спокойно?
– Да, – ответила Оля. – Все та же скука, как и вчера, и позавчера, и неделю назад…
– Оль, извини, я чуть позже перезвоню.
Я включила ноутбук, открыла последние новости. Что-то ведь должно быть написано обо всех этих странностях. Но нет, ничего нет.
Я подбежала к телевизору, стала переключать каналы в поисках новостей, но и там ничего об этом не говорили.
– Мама, зачем ты мультики убрала?
Я переключила на канал с мультиками, взяла телефон и набрала номер знакомой, которая жила в нашем районе, недалеко от детской площадки.
– Да? – ответила Наташа. – Привет, Таня… Ты дома? У нас что-то на улице происходит. Не пойму. Какие-то психи.
– Наташа, ты тоже видишь это? Я видела, как у одной девушки глаза стали красными, и она начала крепко целовать свою дочь. А сама как зомби была… Еще мужчина поцеловал женщину и парня. Еще…
– Таня! Мне страшно. Алиска болеет, я ее в школу сегодня не повела. У нее температура. Мне надо за лекарством сходить, а выходить страшно.
– Не выходи. Пережди. Там полиция и скорая кругом. Может, скоро все закончится.
– Хорошо, я Владу позвоню. Он купит лекарство, когда с работы домой пойдет.
Наташа повесила трубку, а я думала, кому еще позвонить. Это происходит только в нашем районе? Почему в новостях ничего нет? Это только сейчас началось, и СМИ еще не успели среагировать? Я открыла форум по нашему району Отрадное, где местные жители задают друг другу вопросы обо всем, что происходит в районе.
Вот! В двух последних сообщениях, написанных за последние пятнадцать минут: «Кто-нибудь знает, что происходит на улице? Почему такая паника? Опять теракт?» и «Народ, я на улице видел мужика с красными глазами! Как вампир! Или больной. Мне друг сказал, что в Бибирево то же самое. Если это эпидемия, то город могут закрыть, а я завтра в отпуск собирался».
Москву закроют… А может, правда? Если это вирус, то, как обычно в фильмах показывают, въезд и выезд из города могут закрыть. На улицу сейчас лучше не выходить. Продуктов хватит на неделю максимум. А муж сможет доехать до дома?
Мои мысли крутились с бешеной скоростью. Если бы я знала, что нас ждет, я бы не мешкала ни секунды.
Муж не брал трубку. Их печатные машины работали громко, и обычно он не слышал звонка. Или не желал со мной общаться. Перезванивал во время перерыва. Сейчас только два часа. Значит, работать ему еще четыре часа. Надо его предупредить о психах и вирусе на улице.
Я приказала себе собраться с мыслями, налила горячий кофе, но не успела сделать ни одного глотка, потому что за окном раздался резкий звук удара автомобилей. На дороге под окном произошла авария. Лобовое столкновение. Из черного внедорожника вышла блондинка на высоких каблуках и медленно двинулась по тротуару, отдаляясь от своей машины. Ее поведение было странным. Она то останавливалась, то снова медленно шла. И все время смотрела в разные стороны, как будто искала что-то или кого-то. На второй машине было написано «ЯндексТакси». Водитель не шевелился. К нему никто не подбежал помочь.
Я набрала 112, службу спасения. Но там включился автоответчик. Меня всегда удивляло это – ты пытаешься немедленно сообщить о происшествии, позвать на помощь спецслужбы, но сначала приходится слушать автоответчик. Это выглядело как насмешка. Затем прозвучали три коротких сигнала, и связь оборвалась. Шутите, что ли?
Сверху у соседей, на десятом этаже, я услышала грохот, как будто на пол упал целый шкаф. Затем крик. Снова крик. Боже! Что происходит?
– Мама, там тоже плохие дяди и тети? – спросил Тимоша, показывая наверх. – Мама, давай убежим.
– Малыш, а может, мы покрепче дверь закроем? – улыбнулась я.
– Нет, мама! Они сломают дверь! – закричал Лёша. – Поехали к папе!
Они правы. Надо срочно уезжать. Вдруг и правда Москву закроют. Если уже не закрыли.
Боже! Что я за мать? У Ромы уроки закончились полчаса назад, а домой он еще не пришел. А вдруг… Нет, надо держать себя в руках.
Я набрала номер старшего сына, но абонент был недоступен. Тогда я написала эсэмэс: «Срочно позвони!». Сообщение не доставлено. Конечно, ведь абонент недоступен. Что же делать?
– Мама, поехали к папе! – снова закричал Лёша.
Больше я не мешкала и начала собирать вещи. Я как будто знала, что надо уезжать прямо сейчас и что домой мы вернемся не скоро, и старалась положить в чемодан вещи не только первой необходимости, но и с запасом. Даже пачки макарон и риса бросила вместе с одеждой. Одного я не знала – что мы сюда не вернемся никогда.
Я закрыла детей в квартире, стараясь не обращать внимания на их испуганные крики, и выбежала из подъезда к машине. Хорошо, что припаркована она была в трех метрах! Закинула сумки в багажник и вернулась за следующими. Я хватала свои вещи, вещи мужа и троих сыновей. Еду, мой ноутбук для работы, лекарства. Опыт многодетной мамы мне подсказывал, что может пригодиться все – от пузырька «Нурофена» до зимних курток. Но, конечно, все уместить в багажник моего «ниссана» было невозможно. Он забился очень быстро.
– Дети, обувайтесь и берите по одной любимой игрушке!
Тимоша схватил свой трактор. Игрушку муж купил только вчера, и малыш не успел от нее устать. Лёша попытался прихватить сразу несколько игрушек, но они не умещались у него в руках, то и дело падая на пол.
– Лёшенька, возьми одну. Мы все не сможем увезти.
– Нет! Я все хочу! И робота, и мяч, и самокат… А портфель тоже брать?
Я обрадовалась. Вытряхнула из портфеля тетради и положила в него все игрушки, которые Лёша хотел взять. Кроме самоката, он точно был лишним. Надела портфель себе на плечи, помогла сыновьям обуться, всучила Лёше в руки мяч, и мы вышли из квартиры. В подъезде на первом этаже Тимоша сильно сжал мою руку.
– А там нет страшной тети?
Когда я таскала вещи в машину, я не думала об этом. Выбегала из дома и быстро забегала обратно. А сейчас мне тоже стало страшно. Я аккуратно приоткрыла дверь. Возле подъезда никого не было.
– Бежим! – крикнула я и резко открыла дверь.
Лёша побежал впереди меня, а Тимоша – обратно к лифту. Господи, за кем бежать?.. Через мгновение поняла – за Лёшей. Я посадила его в машину, заблокировала двери и вернулась в подъезд. Тимоша стоял у лифта и громко плакал.
– Малыш, я здесь. Иди ко мне.
– Не-е-е-е-е-е-ет. Там плохие люди-и-и-и-и, – рыдал он.
– Зайчик, давай я тебя на ручках отнесу. Лёша нас ждет в машине. Ты же не хочешь, чтобы его забрали плохие люди?
Тимоша зарыдал громче. Ну вот, напугала его еще больше.
– Тимоша, плохих людей забрала полиция. Там никого нет. Поехали скорее к папе.
Вдруг в одной из квартир на первом этаже резко открылась дверь. Мальчик лет десяти пробежал мимо нас на улицу. Лицо его было испуганным. А следом за ним не спеша вышла молодая женщина. С красными глазами.
Больше Тимошу я не уговаривала, взяла его на руки и буквально выскочила из подъезда. Лёша тоже плакал.
– Мама, я думал, что вы не вернетесь!
– Лёшенька, прости! Я больше не оставлю тебя одного.
Я завела машину и медленно тронулась с места, пытаясь сообразить, в какую сторону нам ехать.
– Помогите! Прошу вас! Помогите!!!
В мое окно стучала девушка, на руках она держала кричащего младенца. Я ее узнала. Она жила в соседнем подъезде. Ее малышке было месяца три. Я помню, как к подъезду подкатил розовый лимузин, увешанный белыми шариками. Из него выскочил счастливый отец с новорожденным на руках. Помог выйти этой девушке, которая с трудом передвигалась. Видимо, ей сделали кесарево, и каждый шаг давался тяжело.
– Они близко! Впустите меня, прошу!!!
Метрах в двадцати от нас шли две школьницы лет тринадцати. Аккуратная форма, школьные рюкзаки за спинами, в руках мешки со сменкой. Но глаза у них были красные, как у мамочки с детской площадки и соседки с первого этажа.
Я разблокировала двери. Крикнула:
– На заднее сиденье! Быстро!
Девушка запрыгнула в машину, и я резко тронулась с места. Ребенок кричал не переставая. Девушка тщетно его трясла на руках.
Мои ребята затихли, прижавшись друг к другу. Лёша тихо сказал:
– Тимоша, не бойся, это хорошая тетя. Она просто боится, как и ты.
Молодец сынок! Взрослеет и успокаивает младшего братика.
– Почему вы не побежали домой? Вы ведь живете в пятом подъезде, да? – спросила я у девушки.
– Моя мама заболела… Она поцеловала папу… А муж на работе… Я убежала…
Младенец продолжал кричать.
– Что происходит? Мне надо к мужу. Вы ведь меня отвезете?
Я замешкалась. Мне тоже надо найти старшего сына и поехать к мужу.
– Где ваш муж работает?
– На Алексеевской.
– Нельзя. Это в сторону центра. Мы там просто застрянем. Нам надо выбираться из Москвы.
Девушка зарыдала:
– Тогда высадите меня у метро. Я сама доеду.
– Ты с ума сошла?! – уже закричала я, не церемонясь и перейдя на «ты». – А если там то же самое? Если там люди с красными глазами целуют друг друга? Ты и минуты не продержишься!
Девушка вскрикнула. Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
– Как тебя зовут?
– Лиля…
– Лиля, ты кормишь дочку грудью? Дай ей грудь. Успокой ее. Ты нервничаешь, и она тоже нервничает.
Мы подъехали к школе.
– Я найду своего старшего сына, потом мы позвоним твоему мужу, – сказала я Лиле.
Ее дочка жадно чмокала молоко и сразу начала засыпать. Лиля со слезами на глазах кивнула.
В эту секунду мне на телефон пришло сообщение: «Мам, я в Марьино. Мы с Никой поехали в гости к моим друзьям. Я прогулял последний урок, не ругай».
Впервые в жизни я обрадовалась, что сын прогулял урок, и ответила тоже эсэмэс, так как на звонок он мог не ответить: «Зайдите прямо сейчас домой к деду. Это важно. И срочно! Прямо сейчас! И напиши мне, как будешь там». Потом добавила во второй эсэмэске: «Вопрос жизни и смерти в прямом смысле!»
В районе Марьино жили мои родители, две родные сестры со своими сыновьями. Муж был только у младшей сестры. Старшая не замужем.
Стук по капоту. Прямо перед нами стоял школьник, маленький мальчик из второго или третьего класса. Его красные глаза смотрели прямо на меня.
– Задави его! А то он нас заразит! – закричала Лиля. Ее дочка снова заплакала.
– Тихо! – рявкнула я. – Прекрати панику! Ты всех детей пугаешь.
Мои ребята еще сильнее прижались друг к другу.
Я не могу задавить ребенка. Он просто болен. Мы в запертой машине. Он нам не угрожает.
Я дала задний ход, а мальчик пошел за нами. Его взгляд не выражал никаких эмоций. Вдруг сзади удар по багажнику. Там стоял мужчина в полицейской форме. Я резко остановилась. Он тоже был заражен. Что же делать? Кого-то придется давить? Они больны, но я не хочу, чтобы мои дети всю жизнь вспоминали, как мама убила ребенка или полицейского. Надо что-то придумать.
Я посигналила. Они не сдвинулись с места. А из школы начали выходить дети. Много детей. Сорок или пятьдесят. Они направлялись в нашу сторону. У всех были красные глаза.
– Мама, они нас заразят? – заплакал Лёша.
– Нет, Лёшенька. Все будет хорошо. – Я секунду подумала и резко нажала на педаль газа…
Когда я сдавала задом, мы успели отъехать от школьника на несколько метров. Это дало мне преимущество. Резко вырулив машину вправо, я объехала мальчика, задев крылом припаркованную машину. Плевать! Главное, мне не пришлось давить ни ребенка, ни полицейского.
Они ведь не умерли! Просто заболели. Я надеялась, что им скоро помогут. Заберут в больницу, вылечат. Или хотя бы изолируют от здоровых людей.
Мы помчались в сторону МКАДа. Если это творится во всей Москве, то выехать из нее будет трудно. Если вообще возможно. Нам повезло, что мы жили на окраине и до кольцевой дороги было недалеко.
Лиля пыталась дозвониться мужу, но мобильная сеть была перегружена. Она снова и снова набирала его номер, но звонок не проходил. Мы выскочили на Алтуфьевское шоссе. Пробки не было. Машин мало. Людей, разгуливающих с красными глазами, не видно. Водители ехали в обычном темпе. Это было странно. У дома их много, а здесь тишина.
Я очень нервничала и старалась не попасть в аварию. Мне хотелось давить на газ даже на красный свет. На последнем светофоре впереди меня «девятка» не тронулась с места, когда загорелся зеленый. Я посигналила. Он остался стоять. Тогда я объехала его, взглянула на водителя и по его стеклянному взгляду поняла, что он сейчас «превращается». Надо торопиться, сейчас и тут начнется.
Не проехав и ста метров, я увидела машину с открытой дверью, брошенную прямо на дороге. Как будто водитель просто нажал на тормоз и вышел, не заботясь о том, что это третий ряд Алтуфьевского шоссе.
Я видела лица других водителей. Они были удивлены и возмущены, ругали глупцов, которые не тронулись с места на светофоре или бросили машину на трассе. Они не знали, что происходит в спальных районах. Никто не знал масштаба надвигающейся катастрофы.
А это и правда была катастрофа. Об этом мы узнали позже.
Добравшись до кольцевой, я быстро сообразила, что нам на нее нельзя. Если мы встанем в пробку между съездами и там начнется эпидемия, то не сможем выбраться. Только если бегом. А с тремя маленькими детьми и с девушкой, которая на грани нервного срыва, наше бегство будет обречено на провал.
Выехав из Москвы, я двинулась прямо. Подальше от города.
Я пробовала дозвониться мужу, родителям, сыну, сестрам. Но сеть была перегружена. Даже гудков не было.
Вдруг пришло сообщение: «Мама, мы у деда. Не могу до тебя дозвониться. Что случилось?»
Значит, эсэмэс пробиваются! Надо остановить машину и всем написать, раз дозвониться не получалось.
– Ай! – вскрикнула Лиля. – Она меня кусает больно.
– У нее нет зубов, не прогрызет. – Я в глубине души жалела, что ее не высадила у метро. Она постоянно пугала меня и моих детей. Рыдала и кричала. Я думала, что мне надо будет успокаивать детей, а оказалось, что взрослую тетю.
– А-а-а-а-а-а-а! Что с ее глазами???
Тут я психанула и свернула на обочину. От Москвы мы отъехали уже километров на десять.
Я вышла из машины и открыла заднюю дверь.
– Покажи! – строго сказала я.
Лиля развернула девочку ко мне лицом. Малышка не спала и не плакала. Она смотрела прямо на меня, и ее глаза были красными.
– Выходи! – крикнула я.
Лиля подчинилась. Ее руки и губы дрожали. Как и мои.
– Ее тоже целовали твои родители?
Лиля мотнула головой – нет. Тогда почему девочка заразилась? Значит, вирус передается по воздуху? И мы тоже все обречены?
Вдруг Лиля перестала рыдать, выпрямилась и посмотрела мимо меня. Ее взгляд стал стеклянным, как у той мамочки с детской площадки. Я не стала мешкать. Вернулась в машину и рванула с места. В зеркало я видела, как Лиля, продолжая держать дочку на руках, медленно двинулась за нами. Она была заражена. Но я быстро набрала скорость и потеряла ее из виду.
Открыв все окна, я надеялась, что вирус выветрится из машины. Я не знаю, как люди заражаются и вообще от чего. Но если по воздуху, то окна открывать уже было поздно. Но надежда ведь умирает последней! Надо было попробовать. Вдруг поможет?
Километров через пять я остановилась, вышла из машины и прикурила. Надо было перевести дух. Больше никого сажать в машину не буду! Я не могу так рисковать детьми! Мальчишки смотрели на меня испуганно.
Написала сообщения мужу и папе: «В Москве началась какая-то эпидемия. Люди превращаются в психов с огромной скоростью. Берегитесь красных глаз и бегите из Москвы прямо сейчас! Не ждите! Берите больше вещей. Встретимся в деревне. Я еду туда. К вам заехать не смогу».
Затем написала еще одну эсэмэску мужу: «Найди способ добраться до деревни! В метро не заходи. Дети в норме. Мы уже далеко. Мы будем ждать тебя».
Очень сложно было все объяснить в одном сообщении. Я не знала, как муж и папа отреагируют, будут ли они действовать прямо сейчас, но надеялась, что через несколько часов мы встретимся в деревне.
Я написала еще несколько эсэмэс – сыну, маме, сестрам. И тут у меня сел аккумулятор. В машине зарядки не было. Ведь давно собиралась купить! Я даже не узнаю, если мне кто-то ответит на сообщение. Надо найти магазин, пока эпидемия не дошла и сюда, и ехать дальше.