Czytaj książkę: «Что значит быть христианином. Сборник поучений святителя Иоанна Златоуста»

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

ИС Р14-409-0978

Текст приводится по изданию: Святитель Иоанн Златоуст. Полное собрание творений в 12 томах. Издательство имени святителя Игнатия Ставропольского, 2009.

Для удобства восприятия в тексте расставлены абзацы.

Вместо предисловия¹

Кто хочет, пусть поражает меня, кто хочет, пусть побивает меня камнями, кто хочет, пусть ненавидит меня: злоумышления служат для меня залогом венцов, и по числу ран я ожидаю наград. Так, я не боюсь злоумышления, одного только боюсь – греха. Только бы во грехе не уличил меня кто-нибудь, и тогда пусть враждует против меня вся вселенная – эта вражда делает меня более славным. Этому и вас хочу я научить.

Не страшитесь злоумышления человека сильного, но страшитесь силы греха. Человек не причинит тебе вреда, если ты не поразишь сам себя. Если у тебя нет греха, то пусть угрожают тысячи мечей, – Бог спасет тебя. Если же у тебя есть грех, то, хотя бы ты был в раю, будешь извержен. В раю был Адам – и пал, на гноище был Иов – и увенчан.

Какую пользу принес тому рай и какой вред причинило этому гноище? Против того никто не злоумышлял – и он пал, а против этого диавол – и он увенчан. Не отнял ли у него диавол имущества? Но не отнял благочестия. Не лишил ли его детей? Но не поколебал веры. Не растерзал ли его тела? Но не нашел сокровища. Не вооружил ли его жену? Но не поверг воина. Не пускал ли в него стрелы и копья? Но он не получил ран. Придвинул орудия, но не поколебал башни, навел волны, но не потопил корабля.

Соблюдайте же этот закон, увещеваю вас и ног ваших касаюсь, если не рукой, то мыслью, и проливаю слезы! Соблюдайте этот закон, и никто не причинит вам вреда! Никогда не ублажайте богатого, никогда не считайте несчастным никого, кроме находящегося во грехе: ублажайте того, кто в праведности. Не свойство вещей, но душевное расположение людей делает и тем и другим. Никогда не бойся мечей, если совесть не будет обвинять тебя, никогда не бойся в борьбе, если чиста будет твоя совесть.

Сколько было перемен с того времени, как я сделался предстоятелем в этом городе, и никто не исправляется! Говоря никто, я не всех осуждаю – да не будет! – не может быть, конечно, чтобы эта тучная нива, приняв семена, не произвела плода. Но я ненасытен: я хочу, чтобы не немногие, но все. Если даже один остается погибающим – и я погибаю и не колеблюсь подражать тому пастырю, который имел девяносто девять овец и пошел за одной заблудившейся (см.: Лк. 15, 4).

Доколе деньги? Доколе серебро? Доколе золото? Доколе возлияния вина? Доколе ласкательство слуг? Доколе увенчания чаши? Доколе пиршества сатанинские, служение воле диавола? Разве ты не знаешь, что настоящая жизнь есть путешествие? Разве ты гражданин? Ты – путник. Понял ты, что я сказал? Ты не гражданин, а путник и странник. Не говорите: «У меня такой-то город, а у меня такой-то». Ни у кого нет города; город – горé, а настоящее есть путь. И мы путешествуем каждый день, пока движется природа. А есть ли такой, кто на пути откладывал бы деньги? Есть ли такой, кто на пути зарывал бы золото?

Когда ты войдешь в гостиницу, то, скажи мне, украшаешь ли эту гостиницу? Нет, но ешь и пьешь и спешишь выйти. Настоящая жизнь есть гостиница. Мы пришли и проводим здесь настоящую жизнь; постараемся же выйти с доброй надеждой; ничего не будем оставлять здесь, чтобы не погубить там.

Когда ты войдешь в гостиницу, то что говоришь слуге? «Смотри, куда кладешь вещи, не оставь чего-нибудь здесь, чтобы не пропало что-нибудь, ни одна мелочь, ни один пустяк, чтобы все принести нам домой». Так мы и в настоящей жизни будем смотреть на жизнь как на гостиницу и ничего не будем оставлять здесь, в гостинице, но все понесем в Отечество.

Ты – путник и странник, или, лучше, ты меньше и путника. Как это? Сейчас объясню. Путник знает, когда он входит в гостиницу и когда выходит, потому что он властен и выйти, и войти, – а я, входя в гостиницу, то есть в настоящую жизнь, не знаю, когда выйду. Иногда я приготовляю питание на долгое время, а Господь внезапно взывает ко мне: Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? (Лк. 12, 20). Неизвестен выход, непрочно стяжание, тысячи стремнин, со всех сторон волны. Зачем же ты увлекаешься этим призраком безумия? Зачем, оставив истину, прибегаешь к теням?

«Что же, – скажешь, – нам делать?» Одно делай: возненавидь деньги и люби свою жизнь. Отвергни имущество, – не говорю все, но отдели лишнее. Не желай чужого, не обирай вдовицы, не похищай у сироты, не овладевай их домом. Я говорю не о лицах, но о делах.

Зачем похищаешь там, где зависть? Похищай там, где венец. Похищай не землю, а небо: Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). Зачем похищаешь у бедного, который жалуется? Похищай у Христа, который хвалит. Видишь ли безумие и неистовство? Ты похищаешь у бедного, который имеет немногое? Христос говорит: «У Меня похищай, и Я буду благодарить тебя за похищение; Царство Мое похищай и бери силой».

Если бы ты захотел похитить царство земное или, лучше, если бы захотел даже подумать о том, ты был бы наказан, а Царства Небесного если не похитишь, то будешь наказан. Где житейское – там зависть, а где духовное – там любовь. Об этом размышляй каждый день, чтобы, опять увидев после двух дней кого-нибудь несущимся на колеснице, одетым в шелковую одежду, надмевающимся, ты не смутился и не встревожился. Не хвали богатого, но только того, кто живет праведно. Не осуждай бедного, но учись иметь о вещах правильное и не обманчивое суждение.

Не удаляйся от Церкви, потому что нет ничего сильнее Церкви. Твоя надежда – Церковь, твое спасение – Церковь, твое убежище – Церковь. Она выше неба, обширнее земли. Она никогда не стареет, но всегда цветет. Церковь называется многими именами. Она называется девой, хотя прежде была блудницей, потому что это и есть чудное дело Жениха: что Он взял блудницу и сделал девой. Необыкновенные и дивные дела!

Потому и говорит пророк: Предста Царица одесную Тебе в ризах позлащенных (Пс. 44, 10). Не об одежде говорит он, но о добродетели. Не сказал пророк: «в золоте», но в позлащенных.

Слушай со вниманием. Золотая одежда бывает вся золотая, а позлащенная бывает частью из золота, а частью из шелка. Почему же он сказал, что невеста носит одежду не золотую, а позлащенную? Вникни тщательно. Он разумеет здесь церковную жизнь, а она разнообразна: не все мы одинаковы по жизни, но один подвизается в девстве, другой во вдовстве, иной в другом виде благочестия. Одежда Церкви есть жизнь Церкви.

Так как Господь наш знал, что если бы Он указал один путь, то многие были бы нерадивыми, то Он и указал разные пути. Ты не можешь идти путем девства? Иди путем единобрачия. Не можешь через единобрачие? Иди, по крайней мере, через второй брак. Не можешь идти путем целомудрия? Иди путем милосердия. Не можешь идти путем милосердия? Иди путем поста. Не можешь тем? Иди этим. Не можешь этим? Иди тем.

Поэтому пророк и показал не золотую, а позлащенную одежду. Она вместе и шелковая, и пурпурная, и золотая. Ты не можешь быть золотым? Будь шелковым – Я принимаю тебя, только в одежде. В этом смысле и Павел говорит: Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы (1 Кор. 3, 12). Ты не можешь быть драгоценным камнем? Будь золотом. Не можешь быть золотом? Будь серебром – только бы на основании.

И еще в другом месте: Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд (1 Кор. 15, 41). Ты не можешь быть солнцем? Будь луной. Не можешь быть луной? Будь звездой. Не можешь быть вели кой звездой? Будь, по крайней мере, малой – только бы на небе. Не можешь быть девственницей? Живи в браке с воздержанием – только бы в Церкви. Не можешь быть нестяжательным? Будь милосерд – только бы в Церкви, только бы в одежде, только бы под руководством Царицы!

Часть 1
О любви Бога к людям²

До каких же пор мы будем прилепляться к [тленному]? До каких пор будем прикованы к земле и, как черви, будем пресмыкаться в грязи? Бог дал нам тело из земли для того, чтобы мы и его возвели на небо, а не для того, чтобы чрез него и душу низвели в землю. Оно – земное, но если я захочу, будет небесным. Смотри, какой честью Он нас почтил, предоставив нам такое дело! «Я сотворил, – говорит Он, – землю и небо; даю и тебе творческую власть: сотвори землю небом – ты можешь сделать это».

О Боге сказано: Кто сотворил все и претворяет (Ам. 5, 8). Но такую же власть Он дал и людям, подобно тому как чадолюбивый отец, занимаясь живописью, не только сам упражняется в этом, но и сына хочет довести до одинакового с ним совершенства. «Я сотворил, – говорит Он, – прекрасное тело; даю тебе власть создать нечто лучшее: соделай прекрасною душу. Я сказал: Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое (Быт. 1, 11). Скажи и ты: “Да произрастит та же земля собственный плод и произойдет то, что по Твоему желанию должно произойти”. Я творю лето и мглу, утверждаю гром и созидаю дух; Я создал змия, чтобы ругаться над ним, то есть диавола. Не пожалел Я для тебя и этой власти. Ругайся над ним и ты, если хочешь, – можешь связать его, как птичку.

Я воссияваю солнце на злых и благих – подражай и ты: раздавай свои стяжания и добрым, и злым. Я, будучи оскорбляем, терплю и благотворю оскорбляющим

Меня – подражай и ты: ты можешь сделать это. Я благодетельствую не ради воздаяния – подражай и ты и делай добро не ради воздаяния и не ради награды. Я возжег светила на небе – зажги и ты светила, блистательнее этих, ты можешь сделать это: просвети заблудших. Дать познать Меня – большее благодеяние, нежели доставить возможность видеть солнце. Ты не можешь сотворить человека, но можешь сделать его праведным и благоугодным Богу. Я сотворил существо – ты укрась намерение. Смотри, как Я люблю тебя, что Я дал тебе силу даже в более важных делах!»

Видите, возлюбленные, как мы почтены, а между тем некоторые несмысленные и неблагодарные говорят: «Для чего мы одарены свободной волей?» Если бы у нас не было свободной воли, то все, о чем мы говорили и в чем можем подражать Богу, не могло бы составлять для нас предмета подражания. «Я управляю, – говорит Он, – Ангелами, и ты – через Начаток.

Я восседаю на царском престоле, и ты совосседаешь Мне – через Начаток: И воскресил с Ним, – говорит апостол, – и посадил на небесах во Христе Иисусе (Еф. 2, 6). Тебе поклоняются Херувимы и Серафимы и все Ангельские силы, Начала, Власти, Престолы, Господства – через Начаток. Не порицай тела, которое сподобилось такой чести, пред которым трепещут даже бесплотные силы.

Но что скажу еще? Не этим только изъявляю Я Свою любовь, но и страданиями Моими. Для тебя Я подвергся оплеванию, заушению, истощил славу, оставил Отца и пришел к тебе, ненавидящему Меня, отвращающемуся от Меня и не желающему даже слышать Мое имя. Я шел вслед за тобой и догонял, чтобы удержать тебя; Я соединил и сочетал тебя с Собою; “Ешь Меня, – сказал Я, – и пей Меня”. И горé держу тебя, и долу соединяюсь с тобой.

Разве не довольно для тебя того, что Начаток твой я держу горé? Разве это не удовлетворяет твоей любви? И опять Я сошел на землю и не просто смешиваюсь с тобой, а соединяюсь, снедаюсь, раздробляюсь на малые части, чтобы произошло великое растворение, и смешение, и соединение, потому что соединяемое пребывает в своих пределах, а Я воедино слился с тобой. Я не хочу, чтобы уже было что-то среднее, – хочу, чтобы мы оба были одно».

Итак, зная это и великое Его о нас попечение, будем все делать, чтобы мы могли явить себя не недостойными великих Его даров, которые да сподобимся все мы получить благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Как стяжать любовь к Богу³

Пусть никто не говорит мне: «Как могу я любить Бога, Которого не вижу?» И многих мы любим, не видя их, как, например, отсутствующих друзей, детей, родителей, родственников и домашних, и то, что мы не видим их, нисколько не служит препятствием, но это самое особенно и воспламеняет любовь, усиливает привязанность. Потому и Павел, говоря о Моисее, что он, оставив сокровища, богатство, царскую славу и все прочие почести египетские, решился лучше страдать с иудеями, и затем, показывая нам причину этого в том, что все это он делал для Бога, присовокупляет: Как бы видя Невидимого (Евр. 11, 27).

Ты не видишь Бога, но видишь создание Его, видишь дела Его: небо, землю, море. А кто любит, тот, увидев произведение любимого, или обувь, или одежду, или что-нибудь другое, воспламеняется любовью. Ты не видишь Бога, но видишь Его служителей и друзей, то есть мужей святых и имеющих перед Ним дерзновение. Послужи же теперь им и будешь иметь немалое утешение для своей любви.

И между людьми мы обыкновенно любим не только друзей своих, но и тех, кого они любят. Если кто из любимых нами скажет: «Я люблю такого-то и всякое благодеяние, оказанное ему, считаю оказанным мне самому», то мы делаем все и стараемся всячески угодить этому человеку, как будто видим в нем самого́ любимого. То же можно делать теперь и в отношении ко Христу. Он сказал: «Я люблю бедных, и если они получат какое-нибудь благодеяние, Я воздам за то, как бы Сам получил его». Будем же делать все для облегчения их участи или, лучше, истощим на них все свое имущество, веруя, что в лице их мы питаем Бога. А что действительно, питая их, мы питаем Самого Бога, об этом послушай, что говорит Христос: Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня… был наг, и вы одели Меня (Мф. 25, 35–36); и много доставляет Он нам случаев к удовлетворению нашей любви.

Любовь обыкновенно возбуждают в нас следующие три предмета: или телесная красота, или великое благодеяние, или любовь к нам другого. Каждый из этих предметов сам по себе может воспламенить в нас любовь. Хотя бы мы от какого-нибудь человека не получали никакого благодеяния, но если слышим, что он постоянно любит нас, хвалит нас и удивляется нам, то и сами тотчас привязываемся к нему душой и любим его как благодетеля. А в Боге не одно только это, но и все три совершенства можно видеть в такой высокой степени, что невозможно выразить их словом.

И, во-первых, красота этого блаженного и нетленного Существа неизъяснима, ни с чем несравненна, превосходнее всякого слова и выше всякого разумения. Впрочем, возлюбленный, когда ты слышишь о красоте, то не предполагай ничего телесного, но разумей некоторую славу бестелесную и великолепие невыразимое. Но ты желаешь, чтобы мы исчислили Его благодеяния? И их невозможно изобразить словом. Любовь, которую Он показал нам, какое слово может изобразить? Удивляясь ей, Иоанн говорил: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3, 16).

Если же ты хочешь слышать собственные слова Его и узнать Его любовь, то послушай, что говорил Он чрез пророка: Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис. 49, 15). И как Псалмопевец говорит: Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже (Пс. 41, 2), так и Христос говорил: Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели (Мф. 23, 37).

И как пророк ищет подобия для выражения своей любви, так и Бог употребляет некоторые подобия, чтобы выразить нам любовь, какую Он показывает в устроении нашего спасения. Пророк приводит в пример жаждущую лань и иссохшую землю, а Бог – любовь птиц к своим птенцам и сердоболие матерей – не потому чтобы Он любил нас только так, как мать дитя, но потому, что, кроме этих образцов, подобий и примеров, у нас нет других сильнейших выражений любви. А что Он любит нас не только так, как нежная мать детей, а гораздо больше, выслушай слова Его: Забудет ли женщина грудное дитя свое… то Я не забуду тебя. Этими словами Он выразил, что любовь Его к нам пламеннее всякой другой любви. Представь же себе все это вместе, и ты возбудишь в себе горячую любовь, возжешь светлый пламень.

О благодарности Богу⁴

Любовь к людям обыкновенно ничем так не воспламеняется в нас, как воспоминанием о благодеяниях, которые мы получили от них. Так будем поступать и в отношении к Богу. Представим себе, сколько Он сделал для нас: само небо, землю, море, воздух, земные растения, различные цветы, животных, пресмыкающихся, обитающих в море, в воздухе, звезды небесные, солнце, луну, вообще все видимое, молнии, порядок времен, преемство дня и ночи, перемены времен года.

Он вдохнул в нас душу, одарил нас разумом, почтил величайшей властью; посылал Ангелов, посылал пророков, наконец – Сына Своего Единородного. И затем Он продолжает призывать тебя ко спасению и Сам, и через Единородного Сына. Не ограничился Бог и этим, но, взяв Начаток от твоего естества, посадил Его превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем (Еф. 1, 21). Действительно, что может сравниться с такою честью, когда Начаток нашего рода, который столько оскорблял Бога и столько был унижен, сидит на такой высоте и обладает такою честью?

И не только общие благодеяния исчисляй в уме своем, но и те, которые касаются собственно тебя: например, как ты некогда подвергался клевете и избавился от обвинения, как некогда в бурную и темную ночь ты попал в руки разбойников и избежал их умыслов, как ты некогда был вознагражден после понесенного тобой убытка, как подвергся тяжкой болезни и получил облегчение. Исчисляй все благодеяния Божии, оказанные тебе в течение всей твоей жизни, и, конечно, ты найдешь их много не только в целой жизни, но и в одном дне.

И если бы Бог захотел представить нам все благодеяния, которые мы, не сознавая и не разумея, получаем от Него каждый день, то мы не могли бы и перечислить их. Сколько бесов носится в этом воздухе! Сколько противных нам сил! Если бы только Бог позволил им показать нам свои страшные и отвратительные лица, то не пришли ли бы мы в ужас, не погибли ли бы, не уничтожились ли бы?

Размышляя обо всем этом, равно и о грехах своих, которые мы совершаем сознательно или по неведению, – и то ведь немалое благодеяние, что Бог не каждый день наказывает нас за наши согрешения, – мы можем питать в себе любовь к Богу. В самом деле, когда ты подумаешь, сколько каждый день ты грешишь, сколько каждый день получаешь благодеяний, каким пользуешься долготерпением, какой снисходительностью, когда подумаешь, что, если бы Бог каждый день наказывал, ты не прожил бы и краткого времени, по словам пророка: Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, Господи, кто устоит? (Пс. 129, 3), то воздашь Ему благодарность и не будешь роптать ни на что, случающееся с тобой, – напротив, увидишь, что если бы ты потерпел бесчисленное множество зол, и тогда еще не понес бы достойного наказания. При таком расположении духа ты воспламенишь в себе великую любовь и будешь в состоянии говорить вместе с пророком: Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже (Пс. 41, 2).

Любящему Бога невозможно грешить⁵

Поглощай умственного змея, умерщвляй грех – и ты возжаждешь любовью к Богу. Как порочная совесть делает нас нечистыми и ввергает в отчаяние, так тогда, когда мы умертвим свои грехи, очистим себя от пороков, мы будем в состоянии прозреть для духовной жажды, с великим усердием призывать Бога, воспламенить в себе сильнейшую любовь, и не словами только, но и самими делами воспевать этот припев. Не для того воспел нам псалмы блаженный муж или, лучше, благодать Духа, чтобы мы произносили одни только слова, но чтобы осуществляли их самими делами. Поэтому не думай, будто ты входишь сюда для того, чтобы только произносить слова, – нет, когда ты подпеваешь этот припев, то почитай его договором между Богом и тобой. Когда ты произнес: Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже (Пс. 41, 2), ты заключил с Богом договор, написал обязательство без бумаги и чернил, громогласно исповедал, что ты любишь Его больше всего, что ты не предпочитаешь Ему ничего и горишь к Нему любовью.

Итак, если ты по выходе отсюда увидишь какую-нибудь красивую и бесстыдную женщину, которая станет соблазнять тебя и привлекать к своей любви, то скажи ей: «Я не могу следовать за тобой: я заключил договор с Богом в присутствии братии, священников, учителей; я исповедал и обещал чрез этот припев любить Его так, как лань желает к потокам воды; страшусь нарушить договор и к Нему одному питаю любовь.

Если на торжище ты увидишь серебро, или золотые одежды, или людей, гордо выступающих в сопровождении слуг, на златосбруйных конях, то не обольщайся этим блеском, но опять припевай в самом себе и скажи душе своей: «Недавно мы пели: Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже; я приложил это изречение к себе и сделал его своим».

Так не будем любить эти житейские блага, чтобы любовь к Богу оставалась в нас чистой и не ослабевала от разделения! Это богатство может доставить нам всякое другое богатство, всякое сокровище, всякую почесть, всякую славу, всякую знаменитость. Будем же хранить его – и мы не станем нуждаться ни в чем другом.

Если иные, предавшись постыдной любви и воспламенившись страстью к какой-нибудь красивой девице, часто, несмотря на угрозы родителей, на упреки друзей и насмешки посторонних людей, не оставляют ее, но из привязанности к ней пренебрегают и своим домом, и отцовским наследством, и славой, и добрым именем, и увещанием друзей, считая великим для себя вознаграждением за все это, когда бывают угодны своей любимице, хотя бы она была незнатна, бесчестна и какая бы ни была, то любящие Бога как должно могут ли когда-нибудь быть чувствительными к человеческим радостям или горестям?

Нет, преданные этой любви даже не станут смотреть на блеск настоящей жизни, но будут смеяться над всяким благоденствием, презирать и всякое бедствие, привязавшись любовью к Богу, не видя ничего другого, кроме Его одного, представляя Его везде и считая себя блаженнее всех. Хотя бы они были в бедности, хотя бы в бесчестии, хотя бы в узах, хотя бы в скорбях, хотя бы в крайних бедствиях, они будут считать себя счастливее самих царей, находя некоторое дивное услаждение среди всех своих страданий в том, что они терпят их для своего Возлюбленного.