Данилка уснул на руках у отца, когда Всеволод с Настей, возвращаясь с прогулки, поднимались в лифте. Настя поспешила отпереть дверь, поставить слева от неё прогулочную коляску и уложить малыша в кроватку.

– Не проснулся? – обернулся Сева от встроенного шкафа в прихожей, где только что повесил свою ветровку и потянулся к жене, чтобы принять с её плеч одежду.

– Нет, – улыбнулась Настя, выскальзывая из короткой джинсовой курточки. – Раздела потихоньку, он только поулыбался во сне, а глазки не открывал.

– Чаю хочется, – пристроив одежду жены, закрыл раздвижную дверь шкафа Всеволод.

– И мне, – подхватила Настя, устремляясь в ванную. – Сейчас, руки вымою и чайник поставлю.

– Я сам поставлю, – Сева проводил жену любящим взглядом.

– Сева, – попросила его из ванной девушка, – достань, пожалуйста, молоко из холодильника.

– Конечно, Настюш, – откликнулся Лисицын.

Настя кормила малыша грудью один раз в сутки, после купания перед ночным сном, а также изредка, если он просыпался посреди ночи. Поэтому продолжала по совету матери пить чай с молоком, которое она не любила, но пила ради сынишки. Сквозь шум воды в ванной Настя услышала как что-то упало, то ли в прихожей, то ли в кухне.

– Сева, что ты там свалил? – спросила она из-за приоткрытой двери, наскоро вытирая полотенцем руки.

Всеволод не отвечал, и обеспокоенная его молчанием Настя, поторопившись выйти из ванной, увидела его лежащим навзничь на полу в прихожей.

– Сева! – кинувшись к нему, Настя упала рядом с неподвижным телом мужа на колени. – Сева… Севочка, – она обхватила его побелевшее лицо ладошками. – Господи, что с тобой?!

«Где нашатырь? – лихорадочно соображала девушка, оглядываясь в сторону кухни. – Нет, – тут же оборвала она себя, припоминая правила оказания первой помощи, – если человек уже потерял сознание, то нашатырь использовать бесполезно… К тому же, – панически мелькнуло у неё в мыслях, – Сева, кажется, не дышит…»

– Воздух, – вслух вспомнила Настя, рванув в разные стороны на груди Севы клетчатую рубашку, хотя та и не была застёгнута доверху, – …доступ воздуха, – поскользнувшись ногой на одной из оторвавшихся пуговиц, девушка опрометью кинулась в кухню, чтобы настежь распахнуть окно, – …надо сделать сквозняк, – бегом вернувшись в прихожую, Настя живо повернула ключ в двери, дёрнула её на себя и снова бросилась к мужу. – Мамочки…, – с ужасом прошептала она, заметив, что у Севы синеют губы. – Ма-ма! – вне себя от испуга, не подумав, что может разбудить ребёнка, закричала девушка, выбегая в носках в коридор.

– Мамочка!!! Мама!!! – заколотила она кулачками в дверь родителей Всеволода, совершенно позабыв о кнопке звонка.

Старшие Лисицыны оказались дома. Услыхав Настины крики, они первым делом подумали о внуке. Светлана выбежала мгновенно, следом за ней Пётр.

– Скорей…, – простонала Настя, устремляясь обратно в квартиру.

– Сынок, – встревоженно опустилась перед Севой мать, – Остановка дыхания…, – по привычке врачебным тоном произнесла Светлана, и моментально оценив опасность, оглянулась на Настю, у которой от страха подкашивались ноги. – У него могло быть что-нибудь во рту?

– Н-нет, – замотала головой из стороны в сторону Настя, – мы только с прогулки вернулись, Данечку уложили… я руки мыла, а Сева в кухню шёл… чайник поставить…

– Семечки? Жвачка? – продолжала допытываться женщина, тем временем приподняв подбородок сына, приоткрыла ему рот.

Её манипуляции не дали положительного эффекта. Всеволод по-прежнему не дышал.

– Нет, точно ничего не было, – всхлипнула девушка. – Мамочка, сделай что-нибудь!!! – воскликнула Настя, порываясь вновь кинуться к Севе.

– Тише, Настюша, тише, – сжал её плечи Пётр, который успокаивая сноху сам был вне себя от тревоги за сына.

– И пульса нет, – еле слышно проговорила Светлана, затем, сняв с сына очки, принялась делать Всеволоду искусственное дыхание.

Он задышал через минуту, показавшуюся матери и обвисшей на руках у Петра Насте часом.

– Севушка, милый, – собравшись с силами и уже не опасаясь помешать свекрови, девушка снова приникла к мужу.

Распахнув глаза, Всеволод с удивлением оглядывал склонившиеся над ним встревоженные лица матери и Насти.

– Что такое? – попытался он приподнять голову.

– Не поднимайся, – велела мать, а Настя тем временем нежно удержала его ладонями за плечи, – полежи пока… Петя, – подняла она взгляд на мужа, – принеси аппарат, давление надо померить…

– Я мигом, – устремился из квартиры Пётр и вернулся через минуту с тонометром в руках.

– Мама, сколько? – не вытерпела Настя, когда Светлана, словно не поверив своим глазам, принялась измерять давление на другой руке у Севы.

– Удивительно, – покачала головой женщина, – сто двадцать на восемьдесят.

– Сынок, как чувствуешь себя? – присел рядом с сыном Пётр.

– Нормально всё, пап, – Всеволод покосился на Настю, по прежнему удерживающую его руками за плечи, но подняться больше не пытался.

– Да уж, нормально, – проворчала мать, – это после остановки дыхания и потери пульса. Минуты три, должно быть, прошло, пока мы тебя возвращали. Сейчас как? – склонилась она ниже к сыну. – Дышать трудно?

– Нет, – лёжа пожал плечами Сева.

– Что-нибудь болит? Сердце? Голова? Живот?

– Ничего не болит, мам, – горячо откликнулся Всеволод. – Можно я встану?

– Ну, давай, только потихоньку, не резко. Папа поможет.

***

Чтобы не потревожить малыша, который, несмотря на шум и суету в квартире, пока не проснулся, Лисицыны вчетвером переместились в кухню. Невзирая на уверения сына в том, что головокружения он не испытывает, Пётр поддерживал Севу, пока тот под пристальным наблюдением матери с женой не уселся на табурет.

– Итак, – озабоченно произнесла Светлана, словно обращаясь к самой себе, – что это было?

– Понятия не имею, мам, – воскликнул как ни в чём не бывало Всеволод.

– Ты что-нибудь помнишь о своём состоянии перед падением? – спросила мать.

– Вообще ничего не помню. Рухнул на ровном месте.

– Неужели, совсем ничего? – удивилась женщина. – Так не бывает. Может, голова закружилась? Затошнило? Резко заболело что-нибудь?

– Ничего, мам, – горячо откликнулся Сева, – совершенно ничего! В кухню шёл, чайник поставить и упал. Ни с того, ни с сего, – попытался он улыбнуться.

– Просто так ничего не бывает, – заявила Светлана, не сводя с Севы взгляда, и удивляясь между делом насколько быстро после приступа у него восстановился здоровый цвет лица. Вопреки казалось бы обнадёживающим признакам, женщине очень не понравилась стремительная перемена состояния сына, как с благополучного до опасного для жизни, так и наоборот. – Что ты ел или принимал накануне?

– В смысле, что? – не сообразил Всеволод.

– Во-первых, что касается лекарств, – пояснила Светлана. – Может у тебя голова заболела, и ты принял какую-нибудь незнакомую таблетку. Знаешь, как бывает, сердобольный коллега предложил…

– Ничего не болело, ничего не принимал, – уверенно ответил Сева.

– Так, хорошо, – удовлетворённо кивнула мать. – А из еды?

– Из еды ничего особенного. Всё как обычно.

– Корпоратива вчера, в пятницу, никакого не было? Может день рождения чей справляли? Алкоголь какой-нибудь невообразимый пили?

– Нет, не справляли, и не пили. Мам, у нас вообще-то запрещено на рабочем месте спиртное пить. А на дни рождения мы обычно пиццу заказываем, роллы, ну и тортик, покупной или собственного изготовления.

– Вот-вот, – подхватила Светлана, – от этих роллов часто проблемы бывают. В токсикологию к нам то и дело после них попадают. Да ещё после грибов, когда сезон начинается.

– Мам, ты уж не преувеличивай, пожалуйста, с роллами. Или съедят их несвежими, или напьются до потери пульса, а потом на роллы сваливают.

– Ладно, – отмахнулась женщина, – шут с ними, с этими роллами. Сейчас главное выяснить, что с тобой случилось. Чем можно было спровоцировать такой приступ?

– Мы и дома всё ели как обычно, – подтвердила Настя. – Ничего нового не готовили.

– А ночью как спали? – продолжала выспрашивать Светлана, зная, что Данилка, у которого начали прорезываться зубы, беспокоился уже целую неделю.

– Спали плохо, – ответила за мужа Настя. – Данечка всё время хныкал. До трёх ночи я с ним была, а потом до пяти утра его Сева на руках носил. А в пять он угомонился ненадолго, и нам даже удалось поспать до семи. Но днём на прогулке опять не мог уснуть. Прикорнул потом у Севы на руках в лифте. Но это только сегодня было, – поспешила пояснить девушка. – А в течение всей недели Данилка вечером немного капризничал, а потом почти всю ночь спокойно спал.

– А в тренажёрном зале ты не травмировался случайно? – спросил Пётр сына.

– Нет, пап, не травмировался, – обнадёжил отца Всеволод.

– Сейчас как чувствуешь себя? – серьёзно уточнила Светлана.

– Всё хорошо, мам, не волнуйся.

– Теперь не волноваться надо, – вздохнула мать, – а обследование пройти. Всего организма, – добавила она, поднимаясь. – Ладно, отдыхайте, а то Настюша тоже переволновалась…

– Мам, – подскочила Настя, – не уходите пока. Давайте, чаю вместе попьём.

– Хорошо, – улыбнулась Светлана, – побудем немного с папой.

– Конечно, побудем, – подхватил Пётр, поднимаясь следом за Настей. – А я пока схожу нашу дверь закрою.

Они провели у Севы с Настей всю оставшуюся половину дня, чаёвничая, забавляясь с проснувшимся Данилкой и не переставая наблюдать за сыном. Всеволод выглядел и чувствовал себя нормально, словно не было никакого приступа.

***

Однако, Светлану это не успокоило. Когда они с Петром ушли после ужина к себе, проницательно почувствовавший её тревогу муж спросил:

– Света, можешь сказать навскидку, что не в порядке с Севой?

– Пока сложно определить, – нахмурилась женщина. – Но признаки очень нехорошие.

– А что это может быть? – не отступал Пётр.

– Всё, что угодно, – воскликнула Светлана. – Сердечное заболевание, тромб, хотя против него успокаивает то, что давление после потери сознания не снизилось до критически опасной отметки, а также возможно проявление эпилептического синдрома.

– Ну, это-то откуда?!

– Кто знает. Пока не обследуем, ничего с точностью утверждать нельзя. Надо снять кардиограмму, энцефалограмму, сдать кровь на сахар, доплер сосудов сделать. И непременно томографию мозга.

– Света, – воскликнул Пётр, – неужели, придётся до понедельника ждать?! Настя вся изведётся, да и мы с тобой тоже.

– До понедельника только доплер, – спокойно пояснила Светлана. – Кардио- и энцефалограмму пройдём завтра, во время моего дежурства. На томографию сходишь вместе с Севой в платную клинику неподалёку от нашей больницы. А вот УЗИ сосудов имеется только в областной. Доктора я не знаю, и соответственно, не смогу попросить его выйти в воскресенье.

– А если отправить Севу в областную прямо сейчас по «Скорой»?! Чего ждать, Света? Как я понимаю, доплер покажет, есть ли тромб. Тут ведь, насколько я знаю, важны часы, если не минуты! Мы с тобой потом не простим себе, если что-то произойдёт с сыном!

– Тромб это самое маловероятное, – печально покачала головой женщина.

– А что вероятное?! – разгорячился Пётр. – Света, не молчи, я тебя прошу!

– Опухоль, – горько произнесла Лисицына.

– Опухоль? – оторопело переспросил муж.

– Да, – охрипла Светлана, – опухоль головного мозга. Признаки, разумеется, не характерные, однако, очень и очень тревожные.

Они ещё долго не спали в эту ночь. Но потом Светлана, которой надо было с восьми утра заступать на суточное дежурство, всё-таки прилегла и даже забылась беспокойным сном. А Пётр, в отличие от жены, не сомкнул глаз до утра.

Глава 2

– Юрий Александрович, – Светлана опустилась на стул в кабинете заведующего неврологическим отделением «Больницы скорой медицинской помощи», – можно сделать заключение по результатам обследования или понадобятся ещё какие-нибудь анализы?

– Ну, а зачем же я тебя позвал, – обнадёживающе улыбнулся Лисицыной худощавый, пятидесятивосьмилетний мужчина, с глубокими морщинами, протянувшимися от крыльев носа к губам, и внимательным взглядом серых глаз. – О дополнительных анализах вполне можно было сказать по телефону.

Светлане Лисицыной довелось познакомиться с Юрием Панасовичем полтора года назад, когда она только начинала работать в этой больнице. Отделению неврологии срочно потребовался анестезиолог на внеплановую операцию, и проводивший её заведующий взял на себя смелость привлечь нового врача из токсикологии, которым оказалась Светлана. С первых минут общения проникнувшись уважением друг к другу, они до сего дня оставались не разочарованы, как в личностном плане, так и в профессиональном. Безусловно, Юрий Панасович оказался первым, к кому обратилась Лисицына, получив результаты обследования сына.

– Твой вердикт, – вопросительно, без улыбки произнесла Светлана.

– Знаешь, – развёл в стороны раскрытые ладони Панасович, – если бы не зрение, то для твоего сына нашлось бы очень мало конкурентов при отборе группы участников по отправке, например в космос или в кругосветное плавание, да куда угодно, где требуются исключительные физические данные.

– Всё настолько благополучно? – уточнила Лисицына.

– Более чем, – пожав плечами, откровенно глянул на неё Юрий. – Да ты и сама могла в этом убедиться, изучив результаты обследования.

– И тебя ничего не насторожило? – продолжала упорствовать Светлана.

– Уверяю, что нет, – горячо подтвердил заведующий.

– Тогда чем можно объяснить такой приступ? – озадаченно откинулась на стуле Лисицына.

– Ну, если бы твой сын был подростком, то подобное можно было бы списать на возрастные изменения. Но ведь ему…?

– Двадцать восемь, – поспешила уточнить Светлана.

– Даже диагноз вегето-сосудистой дистонии никоим образом не притянешь. Если, как ты говоришь, давление сразу после приступа было нормальным.

– Но ведь оно могло перед потерей сознания подскочить, либо упасть до критической отметки? – озадаченно размышляла Лисицына.

– Гипотетически, да, вполне могло, – кивнул Панасович. – Но, во-первых, это изменение не зафиксировано, а во-вторых, если даже и был скачок в ту или иную сторону, то давление неправдоподобно быстро нормализовалось. Как я понял, прошло не более трёх минут с момента обморока до восстановления жизненных функций.

– Верно, – подтвердила Светлана, – и максимум, ещё минута до того, как я измерила давление.

– Так что, даже не знаю, что сказать, – вздохнул Юрий. – Спровоцировать подобное могло разве что употребление алкоголя, пусть даже и накануне, но ты ведь утверждаешь, что он не пил…

– Это однозначно, – уверенно сказала Светлана, – не пил, не курил, ни сигареты, ни кальян, не употребял наркотиков. Юра, я просто теряюсь, что это могло быть!

– Спокойно, Света!

– Ну, как можно оставаться спокойной?! А если меня в следующий раз не окажется рядом, что тогда?!

– Будем надеяться, что больше такого не произойдёт. Пусть отдыхает, спит по ночам. Насколько я помню, у него в семье маленький ребёнок?

– Так и есть, – кивнула Лисицына. – Сева, конечно, сумасшедший отец, но и Настя исключительная мать. А сейчас она и вовсе с ума сходит из-за этого случая. Заставляет Севу ночевать в другой комнате, чтобы малыш не беспокоил его по ночам. Но Данилка у нас и не очень капризный. Только сейчас стал немного хуже спать, потому что зубки режутся. Но мы с мужем стараемся им помогать при любой возможности. Живём-то, слава Богу, рядом, квартиры на одной площадке.

– О, кстати, – оживился Панасович, – был в моей практике случай, когда прорезывание зубов мудрости приводило к точно таким последствиям. Как у твоего Севы с этим?

– Насколько я помню, – озадаченно проговорила Светлана, – они выросли у него три года назад. Без негативных последствий.

– Значит, будем надеяться на лучшее. А пока пусть отпуск возьмёт, если есть такая возможность. Дома побудет.

– Это идея, – обрадовалась Лисицына. – Отпуск у него в конце лета, но я думаю, что можно будет попытаться перенести.

– Вот и хорошо!

– Спасибо тебе, Юра, за помощь, – поднялась Светлана.

– Да ну, какая там помощь! – поднял раскрытые ладони Панасович. – Я просто подтвердил то, что ты и сама могла увидеть по результатам обследования. Всегда рад тебя видеть, – тепло произнёс мужчина, поднимаясь следом за ней. – Обращайся в любое время, и лучше просто так, поговорить… за жизнь…

– Спасибо, – повторила Лисицына, – ты тоже…

Если бы её мысли не занимало здоровье сына, то Светлана наверняка обратила бы внимание на необычайную заинтересованность, которая уже не раз сквозила во взгляде мужчины по отношению к ней.

***

За два месяца до этого

Павел Лисицын, брат-близнец Петра Лисицына, верный обещанию, данному самому себе после волнительных событий со своими детьми и племянником, оставив легкомысленные порывы, давным-давно не ступал по дороге, ведущей налево. Отношения с женой Натальей, которую ему удавалось на протяжении их совместной жизни уберегать от известий о своих нечастых похождениях, к обоюдному удовольствию обновились, возродив чувства молодости, приправленные достижениями зрелого возраста.

К непомерному удивлению Павла, ему самому это очень понравилось. И то, что не надо было в случае затянувшегося свидания беспокоить родителей просьбой о ночлеге, и что не нужно было утром изворачиваться перед женой, делая вид, будто своим отсутствием ночью избавлял её от зрелища подвыпившего мужа. Оказалось, что хорошие слова, которые Паша ранее выискивал, призывая на помощь всю свою фантазию, можно произносить в адрес жены просто так, без ощущения собственной вины. Чувственная отдача от этого была гораздо больше, поражая мужчину тем, как это он раньше не догадывался прибегнуть к подобным приёмам. Павел с Натальей, в буквальном смысле слова, вновь переживали эмоции медового месяца. Этот обновлённый этап казался им обоим несоизмеримо чудеснее того времени, которым одарила их юность.

Поэтому появление в жизни Паши одной из женщин его канувшего в Лету легкомысленного периода прозвучало громом посреди ясного неба. Несмотря на то, что раздавшийся в телефоне голос мог усладить слух самого взыскательного ценителя женщин.

– Павлуццио, – грудное контральто, способное взбудоражить в мужчине все лучшие и худшие качества одновременно, смешав их во взрывоопасный коктейль, ошарашило Лисицына словно окрик «полиция!» в момент, когда удачливый грабитель завершает опустошение огромного сейфа банковского хранилища, перемещая содержимое в свой мешок.

Тем не менее, ответом очаровательному абоненту стало нейтральное «слушаю!», поскольку, женщина позвонила на рабочий телефон заместителя начальника железнодорожного управления по эксплуатации. Во-первых, осторожный Павел не имел привычки сообщать любовницам номер мобильного, а во-вторых, все его бывшие пассии были из числа коллег по работе. Позвонившая не являлась исключением, с той лишь разницей, что в настоящий момент она таковой уже не являлась. Уволившись два года назад из дирекции по промышленной безопасности металлургического комбината, Клавдия Провоторова возглавила фирму по распространению востребованного программного продукта для бухгалтерий и кадровых служб различного рода предприятий. Она сама являлась квалифицированным специалистом в области компьютерных технологий. Их знакомство с Павлом состоялось десять лет назад, когда они оба оказались в составе группы командировочных, направляемых в Италию на металлургический комбинат. С той поры женщина неизменно обращалась к Лисицыну тем именем, которым она назвала его сегодня, позвонив два года спустя после их последней встречи.

– Ты не меняешься, – чуть хрипло рассмеялась Клавдия, – всегда серьёзен, чужд легкомыслию и верен однажды избранному пути направо, – женщина, как бывало ранее, начала разговор с подколок, слегка издеваясь над контрастом между внешней неприступностью Лисицына и предприимчивостью в организации интимных встреч, а также проявляемой им страстью.

Как правило, деловой и немного отстранённый вид Павла зачастую вводил женщин в заблуждение, считая его недоступным для развлечений на стороне. Для подавляющего большинства бывших любовниц Паши становилось ошеломляющим открытием, когда он принимался изобретательно очаровывать их, склоняя к интимной связи. Справедливости ради стоит отметить, что ни одна из них не ответила отказом. Провоторова оказалась одной из немногих, кто с самого начала правильно оценил Лисицына, предполагая скрывавшуюся за видимым равнодушием к женскому полу необычайную заинтересованность дамами. Вдобавок ко всему, отношения между ней и Павлом начинались во время командировки, когда мужчина вполне мог позволить себе немного легкомыслия.

– Клавдия Михайловна, – строго отозвался Лисицын, – у меня сейчас время селекторного совещания, которое завершится не раньше, чем через полчаса…

– Павлуш, – фыркнула в трубке женщина, – ну, кого ты пытаешься обмануть? Когда это ты брал телефон внешней связи во время селекторного совещания? Просто давай уточним, когда мы с тобой сможем встретиться и где. Между прочим, я очень соскучилась, и намерена взять реванш за все эти долгие месяцы, что мы с тобой не виделись.

– К сожалению, встречи не получится, – на удивление безучастно произнёс Павел.

– Паш, я ведь не говорю, что непременно сегодня…, – начала было настаивать Провоторова.

– Клава, – чуть проще обратился к женщине Лисицын, словно пожалев её, – повторяю, что встречи не будет.

– Что так? – без обиды, будто даже с умилением уточнила Клавдия. – Какова причина твоей внезапной холодности? Неожиданно одолевшее чувство вины и, как следствие, запоздалый обет верности? Или всего-навсего возрастная импотенция?

– Думай как хочешь, – бросил Павел, у которого при словах об импотенции закипела буря в душе, и возникло, хотя и мимолётное, но довольно острое желание доказать обратное.

– Да ладно, расслабься, – расхохоталась женщина, мигом сменив тактику. – Конечно, я соскучилась и была бы на самом деле не против возобновить наши с тобой чувственные забавы, но сегодня звоню совсем по другому поводу.

– Слушаю тебя, – настороженно сказал Лисицын, несмотря на слова женщины, хорошо запомнивший, что именно с ней как раз-таки не следовало расслабляться, а стоило наоборот постоянно быть начеку, – только давай побыстрее, а то у меня действительно через десять минут селектор.

– Павлуш, – вновь обдала его слух проникновенным контральто Провоторова, – я помню, что у тебя племянник исключительно башковитый в плане ай-тишных технологий. Владлен, кажется, – сделала вид, будто пытается припомнить имя, Клавдия.

– Всеволод, – сухо уточнил Павел.

– Вот-вот, – обрадовалась женщина, – у меня отложилось, что имя у него какое-то редкое и приятное на слух… Ну, так вот, мне срочно понадобилось протестировать одну программу. А если она окажется безнадежной, то разработать новую.

– Ты же сама в этом деле специалист, – недоверчиво произнёс Лисицын.

– Нет, Павлуша, – без малейшей степени самоуверенности ответила Провоторова, – не настолько. Во всяком случае, на изготовление такого рода продукта, как программа по грузопотокам, которую сделал для комбината твой племянник, я совершенно точно неспособна. А у меня так некстати программа подвисла. Есть в ней какой-то изъян, с которым мне не под силу справиться. И смею заметить, не мне одной. Я уже к нескольким спецам обращалась, и толку никакого. Висит продукт и всё. Того и гляди, покупатели переметнутся в другие конторы. Хотя и там ничего особо нового не предлагают, но по меньшей мере, стабильное, старое, можно сказать, на коленке сделанное, всегда можно приобрести.

– Я спрошу у Севы, – коротко заключил Павел.

– Павлуш, – мягко укорила его Клавдия, – при всём моём к тебе уважении, ты не сможешь правильно объяснить, что от него потребуется. Ты дай мне, пожалуйста, его контакты: электронку, либо скайп. А там уж мы с ним свяжемся и выясним, возьмётся ли он мне помочь.

– Могу дать только рабочий телефон, – хмуро ответил Лисицын, которому просьба Клавдии почему-то не понравилась.

– Пишу, – воодушевилась Провоторова.

Павел назвал.

– А код города какой? – поспешила уточнить женщина.

– Это комбинатовский номер. Сева уже полтора года работает у нас в дирекции программного обеспечения.

– Да ты что?! – воскликнула Клавдия. – Вот это удача! Это намного упрощает дело! Хотя для программиста такого уровня не составило бы никакого труда решить мою проблему онлайн. Но ты же знаешь, – контральто сделалось мурлыкающим, – что я всегда предпочитаю личную встречу виртуальной…

– Только без глупостей, – сурово оборвал её Павел. – Не вздумай опробовать на парне свои штучки!

– Эй-ей, Павлуша, – рассмеялась Провоторова, – да ты что, ревнуешь что ли?!

– Клав, – женщина почувствовала, не видя своего собеседника, что Лисицын скривился, – не говори ерунды. А по поводу Севы предупреждаю тебя на полном серьёзе. Иначе, скажу ему, чтобы не имел с тобой никаких дел.

– Ладно, ладно, – умиротворяюще проговорила женщина, – успокойся! Не собираюсь я очаровывать твоего племянника. Во-первых, он младше меня лет на двенадцать, если не ошибаюсь…

– На пятнадцать, – хмуро уточнил Лисицын.

– Тем более! А во-вторых, мне сейчас, ну совершенно не до этого. Павлуш, ты не представляешь, насколько у меня всё серьёзно с этой программой. Ты уж не обижайся на меня. Я очень тебя прошу, помоги, пожалуйста, попроси Всеволода ещё и от себя.

– Хорошо, я с ним поговорю, – пообещал Павел, в глубине души довольный тем, что ему удалось устоять против чар одной из его самых привлекательных любовниц. – Всё, Клава, не могу больше говорить. Пора выходить на селектор. Пока!

– Павлуша, я буду очень благодарна тебе за помощь! Удачи тебе во всём! Пока! Я тебя обожаю! – не преминула добавить игривую виньетку в конце Клавдия.

12 3 4 5 Kolejny

Направо пойдёшь… Перципиент